Мой лучший враг

      Медленно выныриваю из объятий Морфея. Мне хорошо, тепло и уютно. Чувствую сильные руки, обнимающие меня, вдыхаю приятный запах лежащего рядом мужчины, сильнее утыкаюсь лицом ему в грудь. Мне так комфортно.       — Доброе утро, Каролин.       — Доброе.       Улыбаюсь ему, слыша, как после вчерашнего хрипит мой голос.       Я словно снова впервые его вижу, разглядываю красивое лицо, трогаю мягкие длинные волосы.       — Как ты себя чувствуешь?       Даже голос его слышу словно впервые. Как я раньше не замечала, какой он приятный?       — Мне хорошо, — улыбаюсь.       Оливер мягко целует меня в губы и встаёт с кровати, вырвав из меня стон разочарования.       — То, что вчера было между нами, это… ну… мы теперь…       Не помню, когда в последний раз так волновалась, спрашивая о чём-то.       — Это зависит от тебя, — он снова садится на кровать, накрывая мою руку своей ладонью.       — В каком смысле?       — В самом прямом. Вчера я пришёл, потому что Дамиано сказал, что тебе очень плохо. Я не думал, что всё произойдёт так, как произошло, но увидел, что именно это тебе надо. Но с моей стороны ничего не изменилось. Всё остаётся так, как я и говорил, — мне не нужны приключения на одну ночь. Я ищу того, кого смогу любить и кто будет любить меня. Если секс — это всё, что тебе от меня нужно, то прошу простить, но я не заинтересован.       — Я не думаю, что мне нужен от тебя только секс. Вчера что-то произошло, я не знаю, как объяснить, но я словно проснулась или сбросила с себя что-то ненужное, что давило на меня, мешало дышать. Ты мне нужен!       — Фактически тебе нужен просто Дом.       — Мне нужен ты! Если я тебе небезразлична, давай попробуем!       Он усмехается красивой белозубой улыбкой.       — Давай. Но у меня будут некоторые правила.       Камень с души, только сейчас понимаю, что ждала на него ответ затаив дыхание.       — Какие?       — Именно я решаю, когда проводить сессию, — это первое. Второе — ты не будешь мне лгать, лукавить, мы будем строить отношения на доверии и общении. Третье — больше никаких потрахушек с кем-нибудь по подсобкам, и ты не будешь вешаться на Дамиано. Я не против открытых отношений в будущем, но они должны быть основаны на доверии, а я пока не могу доверять тебе.       Я нервно киваю, понимая, что он знает о моих приключениях с тем парнем.       — И последнее — ты больше не будешь вредить себе. Если тебе снова станет плохо, а я по какой бы то ни было причине сам этого не замечу, ты просто скажешь мне об этом.       — Я согласна! — чуть ли не выкрикиваю.       Он снова мягко улыбается и нежно целует.       — Мне пора идти, но вечером мы сможем увидеться.

***

      День пролетает незаметно, я буквально парю на лёгких крыльях, что внезапно выросли у меня за спиной.       Ближе к вечеру я уже собираюсь к себе, когда замечаю весьма интересную картину. Чуть поодаль стоит Цербер и командующий разведкой демон Олаф. Мне не слышно их разговор, но они явно о чём-то спорят. Олаф толкает генерала в грудь, и тот, моментально ухватив его за шею, сильно бьёт спиной о стену. Приложив противника несколько раз хорошенечко к стене, Давид уходит, а Олаф смотрит ему вслед полными ненависти глазами.       Я понимаю, что это мой шанс! За всё время пребывания во дворце я ещё не встретила кого-то, кто бы ненавидел Цербера. Как бы ни было неприятно признавать, но его любили, уважали или хотя бы боялись. Решив узнать побольше о разведчике, в приподнятом настроении возвращаюсь к себе.       Не удержавшись, сама стучу в комнату к Оливеру, он почти сразу открывает дверь.       — Привет. — Как же красиво он улыбается.       — Привет. Я тут проходила мимо и подумала, может, ты бы хотел погулять?       — Я сейчас занят, но освобожусь часа через два.       — Занят?       Мне становится обидно.       — Да, сегодня играем в покер, и Дамиано пригласил меня.       Я сдерживаю себя изо всех сил. Чёртов Цербер! Ненавижу!       Но вслух произношу другое:       — Да, конечно. Тогда увидимся позже.       Выпалив это на одном дыхании и не дожидаясь ответа, иду к себе. Кажется, сейчас я нарушила несколько правил. Что-то там о честности, не лукавить, доверие, бла-бла-бла.       Пытаюсь читать, но буквы пляшут перед глазами, не могу сосредоточиться. В голове всё время крутится информация, которую узнала о Цербере, а точнее — полное отсутствие информации о нём до шестнадцати.       Из размышлений меня выдёргивает стук в дверь, губы сами растягиваются в улыбке, я хорошо знаю, кто за дверью.       Пропустив парня в комнату, не могу перестать глупо улыбаться.       — Как видишь, я пришёл, как и обещал, через два часа. Так стоило ли злиться? И тем более скрывать от меня это?       Он что, какой-то жучок мне в мозг вживил или меня и правда так легко прочитать? Мне казалось, что я хорошо скрываю эмоции.       — Прости, Оливер, я стараюсь. Просто, не знаю, проблемы с доверием.       — Понимаю. Довериться просто так кому-то сложно, — молчит несколько секунд. — Давай кое-что попробуем.       От предвкушения сладко тянет внизу живота.       — Давай. — Ему точно не нужно меня упрашивать.       Оливер уходит на несколько минут и возвращается с мотком чёрной веревки. Я в шоке открываю рот.       — Я выбирал между красной и чёрной и думаю, что эта будет лучше смотреться на твоей коже.       — Как скажешь, Мастер.       — Сейчас можешь так ко мне не обращаться, но я ценю твоё старание, — тепло улыбается. — Мы можем сделать это в одежде или без. Как тебе будет более комфортно?       Я задумываюсь. Мысль о том, что Оливер будет прикасаться к моей обнажённой коже, будоражит меня, но также я понимаю, что он будет одет, и это немного смущает. Но всё же решаю рискнуть.       — Без одежды!       У меня было множество партнёров, как женщин, так и мужчин, но я никогда не испытывала такого трепета, как с Оливером.       Я встаю и начинаю снимать с себя одежду, чувствуя себя так, будто бы раздеваюсь первый раз.       — Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь, — глупо хихикаю, обнажившись полностью.       — Ты шутишь?       Он берёт меня за плечи и подводит к большому зеркалу, стоя за моей спиной.       — Посмотри, какая ты красивая! — шепчет на ухо. — Идеальная. Посмотри!       Он самыми кончиками пальцев, едва касаясь моей кожи, нежно проводит по лицу, шее, плечам, ключицам, груди, оглаживает живот, бёдра. Прикосновения одновременно и абсолютно целомудренны, и вместе с тем невероятно эротические. Слежу за его пальцами и правда начинаю себе нравиться! А происходящее возбуждает так сильно, что на внутренней стороне бёдер уже блестит влага.       — Вот так, Каролин! Смотри на себя моими глазами! — целует нежно шею. — Не передумала? Продолжим?       — Не передумала! Сделай это, пожалуйста! — я отвечаю слишком быстро, и голос мой на полтона ниже от возбуждения.       Оливер подводит меня к кровати и предлагает сесть на колени спиной к нему. Медленно развязывает верёвку и очень бережно и неспеша начинает завязывать её на мне. Жгут ложится на мою шею, проходит под грудью, полностью охватывает руки в нескольких местах, перехватывает талию, Оливер пропускает его у меня между ног и под ягодицы. Его движения невероятно медленны, он завязывает красивые узлы и каждый раз проверяет, не слишком ли туго.       — Давай оденем повязку на глаза. Это усилит ощущения.       От мысли, что я не смогу ничего видеть, мне становится страшно, но, переборов это ощущение, — соглашаюсь.       Закрывает мне глаза мягкой тканью, аккуратно поправляет волосы.       — Теперь ляг на живот.       Выполняю с его помощью. Оливер сгибает мою ногу и тоже обвязывает жгутом. Он был прав: без возможности видеть ощущения буквально зашкаливают! Чувство беспомощности, его лёгкие прикосновения, давление верёвки на кожу заставляют сердце парить.       Зафиксировав мою согнутую ногу, проделывает то же самое с другой. Я понимаю, что лежу полностью обнажённая на животе, с завязанными за спиной руками, согнутыми разведёнными ногами и веревкой, что проходит у меня между ягодиц и мокрых от возбуждения складочек.       Руки Оливера, едва касаясь, кружат по моей коже, он время от времени тихо шепчет мне на ухо: «Такая красивая», «Мягкая кожа», «Как приятно ты пахнешь». Его пальцы касаются меня везде, лишь не там, где бы мне хотелось. Не выдержав сладкой пытки — хнычу и ёрзаю.       — Нет, не надо. Иначе жгут натрёт кожу.       — Оливер, пожалуйста! Умоляю, пожалуйста! Прошу, Оливер!       — О чём ты просишь, Каролин?       — Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить. Помоги, пожалуйста!       Чувствую лёгкое прикосновение губ к моей шее и как касания становятся настойчивее. Горячие руки оглаживают ягодицы, разводя их в стороны, пальцы подцепливают верёвку, натягивая её возле клитора. Я вскрикиваю и ёрзаю сильнее. Шлепок по заднице.       — Лежи спокойно, Каролин! Или на этом мы закончим.       — Нет, умоляю, Оливер!       Я затихаю, стараясь даже не дышать, лишь бы он не останавливался.       Он гладит мокрые от возбуждения бёдра, ладонь накрывает лоно, пальцы безошибочно находят самое чувствительное местечко. Прикосновения слишком лёгкие, мне недостаточно! Прикладываю все силы, чтобы не шевелиться, скулю и хнычу. Когда он проталкивает в меня сразу два пальца, я, не удержавшись, громко кричу. Оливер сгибает пальцы внутри меня, одновременно двигая ими и поглаживая другим клитор, наклонившись, прикусывает шею. Я слышу пошлое хлюпанье и собственные крики, тяжёлое дыхание любимого мужчины.       — Каролин, ты меня с ума сводишь!       Ещё несколько толчков пальцами, и в моём мозгу будто что-то взрывается, я выгибаясь до хруста в пояснице, пальцы ног подгибаются, а тело трясёт от чертовски сильного оргазма.       Я ещё несколько секунд чувствую его пальцы в себе, а потом как он их вынимает и, прижав к губам, велит:       — Оближи, Каролин.       Послушно посасываю пальцы, чувствуя собственный вкус, и снова начинаю возбуждаться.       — Я тоже хочу попробовать, — шепчет, целуя меня в губы, лижет, исследует рот.       — Ум… как вкусно!       Отстраняется и начинает развязывать, вырвав этим мой разочарованный вздох. Хрипло смеётся.       — Хочешь продолжения?       — Да, да, конечно!       — Ты такая страстная. Но не всё сразу, Каролин.       Развязав меня и сняв повязку, убеждается, что верёвка не натёрла кожу. Потом, взяв бутылочку с кремом для тела, видимо, принесённым ранее, намазывает всё моё тело, не пропустив и миллиметра кожи.       — Теперь поспи.       — Оливер, пожалуйста, останься. Не хочу спать одна, не хочу без тебя!       Он лишь, усмехнувшись, ложится рядом, притянув к себе, целует.       — Сладких снов, моя Каролин.       — Сладких снов, любимый.       Следующий день приносит хорошую новость. Цербер и король покидают дворец вместе на несколько дней, отправляясь к личному домику на берегу океана. Меня с собой не берут, видимо, решив, что пока они вдвоём в глуши, генералу ничто не угрожает.       Впрочем, желание сбежать от всего мира мне понятно. Они постоянно на виду, вынуждены держать субординацию, отбрасывая роли «король/генерал» лишь за закрытой дверью спальни.       Я вижу, как они садятся в машину. Стэфан, не выдержав, сгребает Давида в охапку, страстно целуя и прижимая к себе. В объятиях короля, что значительно выше и шире в плечах, большой и ужасный Цербер выглядит совсем иначе, скорее как нежный твинк, чем грозный генерал Хаоса. Хотя поставь их порознь — и Давида не назвать ни мелким, ни хрупким.       Наблюдая, как эта парочка целуется, понимаю, что без нескольких остановок им к месту назначения не добраться. Вижу, как светятся счастьем глаза Дамиано, как он буквально тает и льнёт к любимому. И в эту минуту ненавижу его ещё больше! Он не заслужил ни счастья, ни любви.       Именно в этот момент я принимаю решение.       Найти Олафа оказывается несложно, он с самого утра заправляется текилой в баре. Не церемонясь, хватаю его за локоть, говоря вполголоса.       — Я кое-что нашла, что поможет уничтожить генерала.       Он явно удивлён, слегка отталкивает меня.       — Отвали, меня это не интересует.       — Правда? А то я так не подумала, когда он ровнял тебе хребет об стену!       — Что тебе надо? Ты же вроде охранять его должна!       — А ты должен с ним сотрудничать как младший по званию во благо Хаоса! — парирую я.       И, не тратя больше времени, снова схватив демона за локоть, тяну за собой.       Мне требуется немало времени, чтобы объяснить этому идиоту, почему отсутствие информации о происхождении, детстве, да даже даты рождения так подозрительно. И это, вашу мать, командующий разведкой! Впрочем, всё становится на свои места, когда я узнаю, что должность Олаф получил (точнее, купил) ещё при безумном короле и колесо правосудия пока просто не успело до него добраться.       Волей-неволей понимаю, почему максимально преданный делу генерал его так ненавидит. Ясно как белый день, что стоило бы Церберу прийти с жалобой на идиота к королю, и за него бы тут же взялись. Но я уже порядком выучила врага и понимаю, что так он никогда не сделает. Он прекрасно понимает, какое сильное влияние имеет на правителя его мнение, поэтому, будучи весьма благородным, никогда с ним не лезет. Разве что Стэфан сам спросит. Вот и получается, что Олаф цепляется за эту должность из последних сил, пока сам король не заметит его тупость и то, что большинство неудач в расследованиях происходит по вине глупости и лени командующего разведкой.       Наконец, объяснив свою точку зрения на это белое пятно в биографии Цербера и заручившись обещанием приложить максимум усилий на выяснение, довольная собой, иду к Оливеру. Пусть Олаф хоть раз в жизни оправдает занимаемую должность, а меня ждут дела поприятней.       Постучав в дверь и получив разрешение, проскальзываю внутрь. Оливер с растерянным лицом листает какой-то журнал.       — Привет, — улыбаюсь. — Чем занят?       — Пытаюсь придумать, что подарить Стэфану и Дамиано на тринадцатую годовщину их отношений.       — Ого! Будет праздник?       Оливер смеётся.       — Да нет же. Думаю, это будет такой же день, как и всегда, да и о годовщине знают единицы. Парни не особо распространяются на тему личных отношений. Многие во дворце даже не знают, что они вместе. Просто мы уже дружили, когда Дамиано из последних сил пытался доказать всем и самому себе, что не испытывает к Стэфану никаких чувств, кроме дружеских. А Стэфан с терпением хищника в засаде ждал, когда ему это надоест.       Оливер громко хохочет.       — Я помню, как однажды утром столкнулся с генералом в коридоре, когда он пытался незамеченным пробраться из комнаты Стэфана в свою. Выглядел он слегка… хм… помятым, а увидев меня — явно смутился. Я ещё тогда удивился тому, что этот циник умеет смущаться. Ну, нетрудно было догадаться, что между ними наконец-то произошло. В тот же день, только вечером, король буквально с ноги выбил дверь комнаты Дамиано и, заявив, что после случившегося больше ждать не намерен и что теперь спать Давид будет только в его кровати, буквально вынес сопротивляющегося парня.       Оливер снова хихикает.       — А судя по тому, что после случившегося у них осталась одна комната на двоих — сопротивлялся Дамиано недолго. Вот в этот день я всегда и поздравляю их. Видела бы ты, как краснеет Дам! В этом году пойдём поздравлять их вместе. Кстати, Стэфан мне как-то обмолвился, что влюбился в парня, когда тот был ещё подростком, и просто ждал, день за днём завоёвывая его сердце и душу!       Ясно вижу, что лав стори этой парочки воодушевляет Оливера, и мне становится грустно.       — Прости, я не пойду с тобой их поздравлять. Ещё я не дарила подарки врагу!       Оливер притягивает к себе и заставляет посмотреть ему в глаза.       — Каролин, скажи, почему ты так ненавидишь Дамиано?       — Ты серьёзно?! — меня буквально подбрасывает на месте от этого вопроса.       — Да, серьёзно. Так почему?       — Может быть, потому, что он убил моих родителей?!       — Милая, но ведь Дамиано лишь выполнил приказ, принятый и отданный ему Стэфаном. Так почему ты не ненавидишь короля? Почему даже симпатизируешь ему?       На несколько минут зависаю. Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.       — Не мучай себя, я сам отвечу за тебя. Ты ненавидишь Дамиано, а не Стэфана, потому что тебе необходимо винить кого-то за смерть близких. И хоть ты и понимаешь, что они сами виновны в случившемся, что натворили столько зла, что даже кровью этого не смыть, тебе всё равно больно. И тебе нужно выместить это на ком-то, а Дамиано идеально подходит на эту роль. Его очень легко ненавидеть. Он требовательный, жёсткий, эксцентричный, не выбирает выражения, нередко агрессивен и вспыльчив, он часто будто бы специально отталкивает окружающих и вызывает гнев на себя. В отличие от спокойного, уравновешенного Стэфана, который умеет максимально расположить к себе и активно этим пользуется. Скажи, почему король всегда отдаёт приказ генералу, но никогда не марает рук сам? Загляни в свою душу и скажи мне, тебе действительно есть за что ненавидеть Дамиано? Или он просто был рукою кармы, наказывающей за причинённое зло десяткам или даже сотням невинных?       — Оливер, он садист! Я видела, как он наслаждается, пытая!       — О, милая, похоже, ты, как и большинство, купилась на отличное актёрское мастерство Дамиано! Поверь мне, то, что ты видела, — это хорошо продуманное представление гениального актёра.       — Зачем ему это?       — Чтобы его боялись! Он вместе с королём буквально вдвоём против устоявшейся системы. Прояви один из них слабину или не сумей заставить уважать и бояться себя — и всё пойдёт прахом. Да, короля не свергнуть, Сила Мира не позволит, но сделать из него послушную марионетку вполне возможно. Вот они и играют необходимые роли. Стэфан — мудрого короля, справедливого, патологически честного, доброго. Чтобы располагать к себе тех, в ком корона нуждается. А Дамиано — сумасшедшего садиста, Цербера, готового разрывать в клочья любого неугодного, фанатика дела без зазрения совести. Старый как мир фокус — пряник и палка, ну или — добрый полицейский и злой полицейский. И это работает! Стэфану преданы, его любят и уважают. Дамиано боятся и не менее уважают. И опять же, милая, ты ненавидишь генерала, который проявляет такую жестокость, но с теплом относишься к Стэфану, который именно этого и ждёт от Давида и сам отдаёт ему приказ пытать, выбивая нужные сведения.       Ясно понимаю, что Оливер прав. Думаю, я знала это ещё раньше нашего разговора, но отчаянная боль в душе из-за потери близких не давала мне признать это. Не могу! Не могу! Мне необходимо ненавидеть его! Мне нужна его смерть!