Fallout: The Ascension

— Ой бля-а-а… Дин проснулся с тяжелой головой. Все произошедшее вчера казалось диким сном. Дин с тяжким стоном заставил себя открыть глаза и тут же резко зажмурился от резкого света, падающего сквозь плотные шторы, которые как будто специально неплотно закрыли так, чтобы единственный тоненький лучик падал именно туда, где будут глаза спящего на кровати. — М-г-м-м-р-х-х… Дин поморщился от звуков собственно стона, набатом отозвавшегося в голове. Его качало, даже не смотря на то, что он лежал на кровати. Даже с закрытыми веками в глазах плавали какие-то цветные пятна. Дин попытался отползти от тоненькой полоски солнечного света и это оказалось не так-то просто — тело как будто налилось свинцом и не желало слушаться от слова «совсем». Мало того, во рту пересохло, будто он по меньшей мере неделю шлялся по пустыне Мохаве во время песчаной бури. Попытка сглотнуть не увенчалась успехом — казалось, слюна впиталась в язык. Дин закашлял, во рту остался привкус чего-то, что отдаленно напоминало дешевую пустынную текилу. Словом, состояние у него было из разряда «в комнате громко тикали солнечные часы», как выражался один из его знакомых караванщиков. Лишь спустя полных полчаса после того, как организм изволил выйти из спячки, Дин хоть как-то смог пошевелиться. Он перевернулся на бок, с трудом открыл глаза, в которые как будто радиоактивного песка насыпали. Но даже в таком состоянии Дин смог осознать, что что-то вокруг не так. Как минимум то, что он лежал не на уже привычной за недельный загул слегка подпружиненной небольшой кровати в «Гоморре», а на чем-то, что больше напоминало аэродром для полка бомбардировщиков. Шелковый балдахин лениво колыхался над ним под действием работающего кондиционера. Да и вообще, все вокруг было не так… Попытка подняться обернулась полным провалом. Голова закружилась, желудок восстал, а ноги отказывались понимать, зачем ему вообще вставать. Дин стянул с себя одеяло, обнажив перепутанные простыни, и обнаружил, что лежит мало того, что на нереально шикарной кровати, так еще и лежит в одном белье под совершенно целым самым настоящим шерстяным одеялом, заботливо заправленным в совершенно чистый, как будто только вчера сшитый довоенного качества пододеяльник. Дин с трудом приподнялся на локтях — после того, как он сбросил с себя одеяло, весившее, как ему показалось, не меньше, чем субтильная молодая женщина, сделать это оказалось хоть и трудно, но, все же, попроще. Дин осмотрелся и принюхался. В комнате пахло чем-то вроде карамели, дорогим парфюмом, фруктами… Комната, в которой он очнулся, была явно чем-то вроде президентского люкса, какие готовят только для самых дорогих гостей вроде глав посольств, директоров новых оружейных заводов, руководителей влиятельных группировок и генералов НКР. Мягкие ковры, мраморные столики, позолоченные детали в интерьере, картины, совершенно целые гигантские панорамные окна вдоль дальней стены, что вообще было невозможно себе представить — технология производства настолько больших стекол, как думал Дин, должна была быть утеряна… И вообще, все вокруг выглядело совершенно нетронутым, как будто он вдруг оказался в каком-нибудь шикарном люксе до начала ядерной войны. Проблем было всего две. Первая — он понятия не имел, как сюда попал. Вторая — откуда-то издалека раздавался приглушенный, но все еще слышимый гул, словно от работающих лифтов. А еще в комнате явно с его пробуждением включился радиоприемник, из которого тут же начал играть уже хорошо знакомый репертуар радио Нью Вегас. Дин застонал, схватился за голову и прошептал: — Пожалуйста, сделайте потише этот адский мир… Конечно, он не ожидал, что его просьба будет услышана хоть кем-то, однако, к большому его удивлению, что-то пискнуло — и приемник тут же заткнулся. Дин ошеломленно моргнул, стараясь сфокусировать взгляд на радиоприемнике, который стоял на одной из мраморных тумбочек. — Однако… Валяться на кровати он мог только до тех пор, пока не начал осознавать масштабы проблемы. Потрескавшиеся губы и сухость в горле требовали хотя бы каплю воды, а заодно неплохо было бы выяснить, куда подевались его вещи и где он вообще находится?! Дин с трудом сполз с кровати, опираясь то на тумбочку, то на стену… Он протопал по небольшой лесенке вниз, старательно думая вовсе не о том, что никогда прежде не видел подобного решения, а просто стараясь не упасть, подошел к ближайшей двери, надеясь найти там хоть какой-нибудь источник воды или, может быть, чего-нибудь покрепче. Дверь открылась плавно, словно дожидаясь его. За ней оказалась роскошная ванная комната: мраморная отделка, небольшой бассейн вместо ванны, целое зеркало, которое он не видел со времен своей юности, и позолоченные краны… В первый момент Дин даже не поверил своим глазам, потряс головой, пошатнулся, чуть не рухнув в пустой бассейн… Дин осторожно подошел к умывальнику, осторожно повернул вентиль, сглотнул. Вода! И холодная вода! Он быстро повернул вентиль до конца, сунул ладони под струю и принялся жадно, едва не захлебываясь, пить, стараясь хоть немного притушить адское пламя в собственных внутренностях, попутно умывая лицо и морщась от того, что вода как будто испарялась еще до того, как коснуться кожи. Впрочем, куда больше его удивило другое. Вода была кристально чистой. И мало того, что чистой, так еще и холодной, как лед. И даже не имела привкуса ржавчины, песка или химикатов, что в условиях Мохаве — совершенно непозволительная роскошь даже для самых влиятельных личностей. Более-менее очнувшись и начав соображать, Дин перевел взгляд на ванную, затем — на большой белый шкаф с полками, на которых, к большому своему удивлению, увидел не только свои совершенно чистые и идеально выглаженные вещи, чего эти самые вещи не знали последние месяца два, но и, кучу полотенец, довоенную безопасную бритву, зубную щетку, банку с зубным порошком, мыло и даже флакон с каким-то довоенным одеколоном. Рядом со шкафом стояли его ботинки — тоже отмытые и наполированные так, будто их только вчера на заводе сделали. Правда, оружия не было, но Дина волновало не это. — Да не-е-ет… Да не может такого быть… Дин повернул краники — и бассейн начал очень быстро наполняться. Дин потрогал воду пальцами, сглотнул. Теплая! Даже, можно сказать, горячая! Нет, разумеется, в Мохаве добыть теплую воду гораздо легче, чем холодную: выставь бочку под палящее солнце — и подожди полчаса. Но чтобы из крана?! Это ведь надо греть, да еще доставлять… А установки надо обслуживать. Да и прозрачность воды… Так ведь не бывает! Но бывает или не бывает, но Дин решил помыться. Когда в следующий раз такое увидишь?! В Мохаве, порой, не знаешь, дойдешь ли до какой-нибудь бочки с водой. А если и дойдешь — не знаешь, можно ли из нее умываться или она фонит радиацией настолько, что одно умывание превратит тебя в подобие гуля. Дин плескался в теплой воде около получаса, стараясь не думать о том, что может быть, эта роскошь — всего лишь галлюцинация его умирающего мозга. Мягкий пар поднимался от воды, расслабляя мышцы, которые, казалось, все до одной решили взбунтоваться против своего владельца. Он с наслаждением провел ладонью по лицу, стирая остатки похмельной апатии, и наконец почувствовал, как в голове немного прояснилось. С большим трудом он заставил себя выбраться наружу, вытерся мягким полотенцем и направился к шкафу. Закончив с одеждой и еще раз убедившись, что ботинки блестят так, что в них можно разглядеть его изможденное лицо, он сделал глубокий вдох и двинулся обратно в основную часть номера, сунул руку в карман штанов, усмехнулся, обнаружив кошелек, который заботливо оставили на привычном месте. Дин осторожно открыл его, прикрыв глаза и готовясь к худшему. Однако, к большому его удивлению, несколько тысяч баксов, которые он вчера — ведь это было вчера?! — выиграл, были на месте. Не хватало только несколько сотен, которые он вчера же спустил на ту девку из посетителей «Гоморры», которая оказалась капралом Бетси из целого первого разведывательного батальона, что разместился в лагере в бывшем аэропорту Маккарран в южной части города. Ну и плюс то, что он, судя по всему, пропил, полностью провалившись в угар и веселье. Первое, что привлекло его внимание — бар в дальнем углу комнаты, который он каким-то чудом не заметил, спускаясь вниз. Должно быть, исключительно спросонья. Дин присвистнул. На полках стояли бутылки самых разных форм и размеров. Должно быть, незримый коллекционер, который устроил это все, собрал самую полную коллекцию. Не раздумывая долго, Дин потянулся к одной из бутылок, схватил стакан и налил себе виски, не особо заботясь о размере порции. Он поднес стакан к носу, вдохнул аромат. Даже без дегустации он понял, что этот виски он никогда раньше не пробовал. В таком виде алкоголь мог существовать только в легендах. Дин с наслаждением сделал глоток, почувствовав, как тепло разливается по телу. Приятное сладкое послевкусие, легкий пряный привкус самого напитка… И никакой последующей горечи, никакого «выхлопа»… — А ведь жизнь не такая уж и хреновая… — сказал он себе, прежде чем снова приложиться к стакану. Однако, выпить еще Дин не успел. Его раздумья прервал низкий, механический голос: — Доброе утро, мистер Лаймстоун! Дин подскочил от неожиданности, резко обернулся, едва не пролив виски на ковер. В дверном проеме, которого в стене точно не было еще буквально полчаса назад, стоял секьюритрон. Массивный, больше двух с половиной метров в высоту, робот на широченном колесе, с длиннющими шибкими «руками» и тяжеленным бронированным Т-образным корпусом. На экране, установленном в верхней части, вместо стандартной рисованной головы полицейского — ведь секьюритроны были, по сути, полицией Стрипа Нью Вегаса, — на экране мигала улыбающаяся рисованная голова в цилиндре швейцара. — Я вижу, вы уже освоились, — продолжил робот все тем же механическим голосом. — Позвольте вас поприветствовать… — Ты кто?! — Дин сделал несколько шагов вдоль бара по направлению к стойке с посудой. Конечно, от гатлинг-лазера в левой клешне робота ножом для масла не отобьешься, но Дин предпочитал быть вооруженным хоть как-то, чем вообще никак… Однако, секьюритрон не проявлял никакой агрессии. Вместо этого он тряхнул лапами, чуть-чуть-чуть наклонился вперед, исполняя жуткое подобие поклона. — Ох, прошу простить… Где мои манеры? — робот выровнялся. — Я — Уильям! Ваш проводник и помощник. Если у вас есть вопросы о вашем пребывании, я готов буду на них ответить сразу после аудиенции! Дин сглотнул, прищурился, разглядывая робота. Секьюритрон исполняет программу придворного швейцара?! Что за бред?! А еще… — Аудиенции? — Дин осторожно наощупь взял со стойки один из ножей и незаметно, как ему показалось, спрятал его в рукаве. — У кого?! Где я вообще?! — Да, сэр! Аудиенции! — нарисованное лицо швейцара улыбнулось. — У Мистера Хауса, разумеется! И, отвечая на ваш третий вопрос… Вы, разумеется, в «Лаки тридцать восемь», сэр! Дин сглотнул, разом побледнел. Стакан с виски выпал у него из руки и разбился об пол. Робот-швейцар тут же отреагировал: — Экая неприятность! Но не переживайте, сэр! Наша уборщица, Мэри, исправит все еще до того, как мы поднимемся в пентхаус! А теперь — прошу за мной, сэр! Мистер Хаус хочет видеть вас!

***

Дин знал, что отказывать Мистеру Хаусу равносильно подписанию собственного смертного приговора, причем с доставкой «экспресс». Мистер Хаус был легендой, истинным правителем Нью Вегаса, который безвылазно находился в своем казино «Лаки-38», знал все про всех, распоряжался всеми, получал доход со всей Невады и вообще был тираном, о чем все знали, но никто не решался говорить об этом вслух, опасаясь если не расправы, то очень серьезных проблем. Он нанимал целые батальоны старателей и наемников, на него работали, по слухам, целые преступные синдикаты не только в Вегасе, но и по всей Америке. Да что там… Хаус навязал НКР — формально, самой большой силе в Неваде, — соглашение, согласно которому республика получала доступ к дамбе Гувера, занимала аэропорт Маккарран и обязалась снабжать Стрип водой и подавать на него БЕСПЛАТНО пять процентов вырабатываемой дамбой электроэнергии. Мало того, НКР признала суверенитет Стрипа как отдельного государства под властью Хауса и обязалась дать своим гражданам и военнослужащим свободный доступ в него… То есть, по сути, республика добровольно продала своих граждан Хаусу в жуткое подобие смеси долговой ямы и сексуального рабства. Но больше всего Дина, да и многих других в Вегасе, пугало то, что при всей активности Мистера Хауса, самого его никто и никогда не видел. И даже более того — никто из знакомых Дина ни разу не видел, чтобы кто-то входил или выходил из казино, в котором владыка Нью Вегаса проворачивал свои дела. Робот-швейцар, однако, как ни в чем не бывало, ехал впереди, сверкая экраном, и открывал перед Дином двери, которые выглядели так, будто их изготовили вчера, а установили сегодня. Проходя через один из коридоров, Дин обратил внимание на зеркальные стены, в которых отражалась его фигура. Он выглядел как… сам не знал кто. Прическа — хоть сейчас на первую полосу «Хаоса и паники». Лицо бледное, во взгляде — смесь недоумения и ужаса… — Мистер Хаус ценит пунктуальность, сэр, — бездушно отозвался Уильям. — Мы уже почти на месте. Дин сглотнул и затормозил на мгновение. — А… эм… это обязательно? — спросил он неуверенно. — Ну, в смысле, если я вдруг… э-э… не приду? Швейцар остановился, повернул экран, чтобы глядеть прямо на него. — Мистер Лаймстоун, — голос секьюритрона приобрел оттенок ледяной строгости, — отказ от приглашения Мистера Хауса не предусмотрен. Дин выдохнул и машинально потер лицо. — Отлично. Просто… отлично. Через минуту они добрались до огромных лифтовых дверей. Они распахнулись с легким шипением, открывая доступ к роскошной кабине. Уильям жестом пригласил войти. — Прошу вас, сэр. Дин вошел внутрь, чувствуя, как напряжение заполняет все его тело. Пол под ногами мягко завибрировал, лифт начал подниматься. Чем выше они поднимались, тем сильнее Дин нервничал. Наконец, механический голос сообщил, что они прибыли в Пентхаус. Логово самого влиятельного человека в Нью-Вегасе. Лифт остановился. Двери открылись. За ними простиралась просторная комната с панорамным видом на весь Нью Вегас. На стене слева от окон разместился огромный, никак не меньше пяти метров в диагонали, экран с кучей камер, консолью, какими-то датчиками… Дин сглотнул, замер на мгновение, однако робот-швейцар легонько подтолкнул его клешней. Дин медленно начал спускаться по лесенке, которая как раз вела к консоли. Уильям сопровождал его до самых экранов, напротив которых расположилось одинокое кресло. — Мистер Хаус сейчас с вами свяжется, сэр, — предупредил он механическим голосом. — Убедительная просьба — вести себя соответственно ситуации… Дин вздрогнул, но ничего не сказал. Он молча разглядывал здоровенный экран. Примерно через минуту, экран вдруг засветился. Тихонько загудели, включаясь, элементы охлаждения, консоли ожили, словно кто-то невидимый начал нажимать не менее невидимые кнопки. И еще через несколько секунд изображение стабилизировалось, явив Дину еще одно виртуальное лицо. Мистер Хаус — а Дин сразу же догадался, что это он, — выглядел как слегка полноватый мужчина лет пятидесяти. Морщинистое, можно сказать — старческое лицо. Густые брови, усы «карандашом», прическа с пробором — такие, судя по довоенным книгам и плакатам, были популярны до ядерной войны… Портрет был статичным, но Дину почему-то показалось, что куда бы он не отошел и под каким бы углом не смотрел на портрет, взгляд мистера Хауса всегда был направлен точно на него. От этого Дину стало не по себе. — Добро пожаловать, мистер Лаймстоун, — прогремел слегка искаженный динамиками, безэмоциональный, но совершенно точно живой, а не синтезированный роботом, голос. — Пожалуйста, садитесь. У нас с вами есть о чем поговорить. Дин сглотнул, осторожно сел в кресло. — Вид у вас… скажем так, измученный, — заметил мистер Хаус. — Но это не страшно. Человек вашего склада всегда найдет способ восстановить силы, верно? Дин не ответил. Его губы слегка приоткрылись, но слова застряли где-то на уровне горла. Он сглотнул, стараясь не выглядеть полным идиотом. — Позвольте мне сразу перейти к делу, — продолжил Хаус, не дожидаясь, пока гость соберется с мыслями. — Вы — удивительный человек, мистер Лаймстоун. До меня дошли слухи, будто вы феноменально удачливы. Даже если исключить слухи и пустые байки, факты говорят сами за себя. Дин напрягся. Конечно, он прекрасно понимал, что намного удачливее большинства других жителей Вегаса. Ему везло в казино, иногда он мог убедить людей в чем-либо, что считалось невозможным или внезапно купить у караванщиков какую-нибудь совершенно неприметную для остальных мелочь, которая потом оказывалась какой-нибудь диковинкой, за которой некоторые сильные и властные лица гонялись месяцами. Или мог, например, собираясь в путь, совершенно случайно положить в рюкзак некоторые ненужные на первый взгляд вещи, которые потом выкручивали ситуацию наизнанку… Но чтобы это стало поводом для вызова к мистеру Хаусу?! — Я… — Дин облизнул пересохшие губы. — Я не очень понимаю… — Что же, тогда позвольте напомнить, — все тем же безэмоциональным голосом ответил мистер Хаус. — По моим сведениям, только за последний год вы каким-то образом дважды срывали главный джекпот в казино Нью-Рино, шанс выиграть который один к полутора миллионам. Кроме того, вы минимум четыре раза были замечены за продажей исключительных редкостей, за которыми различные старатели и караванщики гонялись много недель. Кроме того, мне достоверно известно, что именно вы чаще всех из ныне живущих находите крышки «Сансет Саспарилла» со звездой. В то время, как для среднего обитателя Нью Вегаса и окрестных регионов вероятность нахождения такой крышки не превышает четверти процента, ваш средний показатель — пять процентов. — Это… — Дин сглотнул. — Мне просто повезло… Просто удача. Бывает же такое, да? — Бывает, — согласился Хаус, его тон внезапно стал мягче, но голос оставался все так же размеренным и как будто слегка автоматизированным. — Но не в таких масштабах, мистер Лаймстоун. Ваше везение — это даже не аномалия. Это инструмент. Инструмент, который вы используете, сами того не понимая. И этот инструмент, — голос чуть понизился, словно мистер Хаус заговорил заговорщически, но его портрет при этом не изменился ни на пиксель, — именно то, что мне нужно. Дин напрягся, но попытался сохранить спокойствие. — Я всего лишь игрок. Иногда удача на моей стороне, иногда — нет. Ничего особенного. Мистер Хаус на несколько секунд замолчал, как будто его компьютер завис. Однако затем он объявил: — Моя задача — не разубеждать вас в этом, а предложить сотрудничество. Я не знаю, как вы это делаете и мне, если честно, все равно. Для меня важно лишь то, что ваш талант может быть полезен и то, насколько вы заинтересованы в моем предложении. Дин нервно облизнул пересохшие губы. — Смотря что за предложение, — выдавил он наконец. — И… что будет, если я скажу «нет»? Мистер Хаус снова застыл, его изображение ненадолго пошло рябью, как от серьезных помех, а затем голос зазвучал с особенной холодностью. — Если вы скажете «нет»… Тогда вы останетесь просто еще одним «везунчиком», который не смог воспользоваться своим шансом. Но я верю, что вы умны, чтобы выбрать правильный путь. Его слова повисли в воздухе. Тяжелые, горячие и смертоносные, как взрыв ядерных аккумуляторов старых машин. Несколько секунд спустя, Хаус продолжил: — Прошу простить. Компьютерные терминалы посольства НКР дали сбой и потребовалось отрядить к ним одного из сотрудников, чтобы все починить. Будет неловко, если при анализе журналов выяснится, что именно вы окажетесь последним, кто выходил из кабинета заместителя посла Крокера прежде, чем его нашли убитым с особой жестокостью, не так ли? Дин побледнел — Заместитель посла Крокера?! Убит?! Когда?! — Для вас это не важно, — все так же спокойно и холодно ответил мистер Хаус. — Важно то, что компьютерные системы не ошибаются. По крайней мере, так считает посол Крокер. А также важно то, что система будет восстановлена и перезапущена через пятнадцать минут. Думайте, мистер Лаймстоун. Дин сжался в кресле, не зная, что делать, и лихорадочно соображая. Он ощутил, как его пальцы сжались вокруг подлокотников, пытаясь успокоиться. Хаус прав. Убедить посла Крокера, этого самоуверенного и упрямого пидора, в том, что компьютеры могут ошибаться, а точнее — что кто-то из обслуживающего персонала посольства напрямую работает на Хауса и выполняет его приказы, а не приказы посла… Шансов — почти ноль. Да и вообще, кто поверит хоть и чрезвычайно удачливому, но, все же, игроку и гуляке с пусть и в целом положительной, но, все же, своеобразной репутацией?! Скажут несколько подкупленных козлов, что Дин должен был кому-то денег, подкинут другие улики — и все, привет виселица. В том, что Хаус в качестве мести за отказ может это устроить, у Дина никаких сомнений не возникало. — И что за работа? — спросил он, ощущая, будто подписывается на договоре с дьяволом. — Задача будет проста: вы найдете для меня одну редкость. Точнее, найдете для меня одно место. И отметите дорогу до него. Взамен вы получите больше денег, чем могли себе вообразить. Я устрою вашу жизнь так, как вы всегда мечтали. И вы сможете вернуться к своей жизни без каких-либо дальнейших проблем. Больше я вас не побеспокою. Дин, конечно же, не поверил этой лжи. Как же… Не побеспокоит он… Ага. Однако, спасаться от влияния Хауса проще будет снаружи казино, чем внутри. А там — авось, Мисс Удача не оставит своего любимца? — И что я должен буду отыскать? Портрет Хауса изменился, на нем определенно появилась улыбка. — Что вы знаете о Сьерра-Мадре?