На всякий случай

Сугубо по мнению Сатору, Сугуру был самым спокойным человеком в его окружении, но при этом не лишенный чувства юмора. Нанами, стоило Сатору начать шутить, просил его максимально вежливо, если «Завались нахуй, пожалуйста» можно назвать «вежливостью, учтивостью» и всеми нравственными качествами, которыми Сатору не обладает. Мегуми зачастую молчит, лишь стреляет в него недовольным взглядом, слишком взрослым для двадцатилетнего первокурсника на направлении химии (он чёртов гений), и молчит. Как рыба. Сатору никогда не обижается, потому что считает, что если уголок губ Фушигуро дёрнулся хотя бы на крошечный миллиметр, шутка удалась. Бывают хорошие дни, когда тот усмехается и шутит в ответ. Это, по мнению Годжо, лучший день на неделе. Но вот Сугуру… — Слушай анекдот! — Сатору раскидывает ноги на стуле в кухне, наблюдая за Сугуру, который сосредоточен на приготовлении их ужина. — М? Слушаю, — кивает ему Гето, повернувшись к нему. — Короче! Заходят в бар… Спустя, наверное, минуты две, Сатору выжидающе смотрит на спину своего соседа, который подозрительно долго мешает суп в кастрюле. И когда обходит его с левого бока, замечает, что тот прижимает руку ко рту и его плечи дрожат. — Ох… — Сугуру вытирает выступившие слёзы, — прости… просто… то, как ты рассказываешь… мне до слёз смешно стало. — Ах, Сугуру! — Сатору неожиданно накидывается на него и обнимает. — Спасибо! Людям так не нравятся мои шутки! Они просто не понимают мой юмор. А ты! Ты просто золото! Сугуру издаёт какой-то смешок, и в сочетании с его низким голосом это звучит невероятно приятно. Сатору чувствует вибрацию его грудной клетки, когда Гето тихо посмеивается. Обнимает в ответ, кладёт руку на талию, притягивает к себе ближе. Прошедшие мимо Сукуна и Мегуми поражают полярно разными реакциями — Сукуна свистит и улюлюкает, будто застал их за куда более непристойными делами, а Мегуми ведёт кончиком тёмной брови и тянет своего, как бы выразиться… товарища за шкирку дальше по коридору, игнорируя его протестующие вопли. — Эх, эти первокурсники… — ностальгически выдыхает Сатору, так и оставшись опираться на Сугуру. — Сукуна не первокурсник, если ты вдруг забыл. — Если он наш ровесник, это не значит, что мозгов у него не как у первоклассника… Ай! Ну что? Сатору обиженно дует губы после того, как Гето легонько шлёпнул его плошкой по лбу. — Ты просто переживаешь, что он плохо влияет на Мегуми. — Да! И что? — Годжо отходит от него, но рука, лежащая на талии, не даёт ему ускользнуть. — Ну ладно, перестань, — он гладит пальцами пострадавшее место, и у Сатору сбивает дыхание, — прости. Я думаю, что Мегуми сам может о себе позаботиться. Но ему наверняка приятно знать, что ты придёшь ему на выручку. Годжо выдыхает с особой тяжестью, а после улыбается: — Ладно! Где там наш ужин? — Вообще-то, это мой ужин. — Ну, Сугуру! Я не поверю, что ты оставишь меня голодать! — широкие ладони ложатся на не менее широкие плечи, и Сатору почти скулит ему в ухо. — Ладно, ладно, — тот странно ведёт плечом, будто ему щекотно, уворачиваясь от прикосновений. Впрочем, он быстро выпрямляется и улыбается, — я сварил две порции. Сатору улыбается.

***

Если так посчитать, они соседствуют уже больше пяти месяцев. И Сатору чертовски стыдно признаться в том, сколько раз в неделю он дрочит в душе на своего соседа.

(Четыре — стабильно, но это секрет)

Эротические сны с участием Сугуру оставили его на несколько недель, но не прошло и двух месяцев, как он проснулся ночью от того, что ему жарко, обнаружил под одеялом стоящий член, а в голове ворох простыней и стонущего Гето. Очертания снов становятся всё более ясными, они врезаются в память и путы не слабеют ни на секунду. Каждое утро он встаёт на несколько часов раньше или позже Сугуру, сжимая под одеялом свой стояк, молясь, чтобы его сосед-друг-человек-которого-он-безумно-хочет как можно скорее отправился по своим делам. И пусть ему в противовес хотелось проводить с Сугуру времени как можно больше, он всё равно не хотел пересекаться по утрам. Лишь представив многозначительный взгляд Гето, ему становится плохо. И это утро не особо отличалось от предыдущих, за исключением: — Сатору, — рука Гето ложится на его плечо, трясёт, а он поворачивается и осоловело моргает белыми ресницами, пытаясь согнать сонливость. — Сугуру? Что-то произошло? — Я сделал завтрак. Вставай, покушаем вместе, — и озаряет его самой мягкой улыбкой. Сатору уже хочет откинуть одеяло и начать радостно причитать о том, какой Сугуру молодец и как он его обожает, вот только… Вот только его проблема, видная из-под одеяла, спасибо, что только ему, явно не хочет совместный завтрак с… соседом. Сатору подавляет неуместную мысль, что «Прости, но мой член хочет некого Сугуру на завтрак» и улыбается. — Ох, завтрак! Сугуру, я правда совершенно не помню, когда последний раз завтракал… Сугуру поднимает бровь. — Ты уминал хлопья два дня назад утром. Что-то не так? «До чего ты проницательный, идеальный мужчина! Да только не в моём, блять, случае». — Всё в порядке. Чувство небольшой вины и нежности разливаются в его душе, когда он поднимается. Сугуру встал пораньше, подумал о нём, чтобы он не был голодным и!!! Но за своими мыслями Сатору совершенно пропускает то, как одеяло сползает с его обнажённого тела, и эта потеря бдительности дорого стоила. Но он об этом не догадывается. Гето разворачивается к столу, тихо насвистывая известные ему мелодии. Хотя на самом деле Сугуру всего лишь присвистнул. — Я сначала зайду в душ, окей? — Сатору одной ногой уже в тапочке, а второй подхватывает полотенце. — Да, хорошо. — кивает ему Сугуру, смотря вслед. «Да, хорошо.» И Сатору позорно спускает на плитку. Бедна стена, её за эти полгода прям обесчестили. Мужчина бьётся головой и со стоном хватается за лоб. А после он возвращается на завтрак к Сугуру и улыбается ему, будто не только что кончил в душе, как девственник , представив, как тот стонет ему на ухо.

***

— Мне кажется, что я гей. Сёко поднимает бровь, Нанами едва не давится своим салатом, Фушигуро молчит, продолжая жевать. А через секунду он говорит уже громче: — Эй! У меня кризис! — До кризиса среднего возраста еще рано, — бросает Мегуми. — Кризис ориентации! — А вот для этого уже поздновато, — хрипло говорит Кенто, убирая платок, которым прикрывал лицо. — Боже…. понимаете, я не знаю, как мне к этому относиться! — Сатору едва не пробивает линзы очков тем, как приземляется лицом на стол. — Как относиться к тому, что ты, возможно, гей? — Утахимэ подходит к ним со стаканом апельсинового сока. — Да! — Ну… обычно? — она смотрит на него странным взглядом. — Кто сломал твою гетеросексуальность, мне вот что интересно, — говорит Сёко. — Да никто её не ломал! — Всем привет, простите, я задержался. Весь стол наблюдает за тем, как Сатору поднимается по струнке и поворачивается. — Сугуру, вот и ты, — ему кивают. Он улыбается, ставит поднос и заплетает волосы в большой пучок, убирая пряди от лица. — О чём вы говорили? — Да так! — Сатору не дает Фушигуро сказать и слова, а тот уже было открыл рот, но мужчина резко переводит тему, уставившись на сладости в руках Гето: — Это что, мой любимый моти?! Но их вроде перестали продавать, где ты их нашел? Сугуру молча протягивает ему контейнер. — Займи свой рот чем-нибудь полезным, Сатору. В горле застревает комок из слов и шуток. Он так и замирает с открытым ртом, готовый принять лакомство. Сёко, будто орёл и детектив в одном, сканирует их обоих странным взглядом. — Спасибо! — оттаяв, он благодарит и наконец-то замолкает. Они медленно скатываются с темы ориентации Сатору, и только после того, как все расходятся Нанами, идя по коридору вместе с Годжо, произносит, положив руку ему на плечо: — Абсолютно неважно, какого пола человека ты предпочитаешь. Ты остаёшься собой. Я не осуждаю тебя и думаю, что с Сугуру может получиться, если ты попробуешь. — Погоди! — Сатору смотрит на него, раскрыв голубые глаза, — почему ты думаешь, что Сугуру…?! — Всё даже больше, чем очевидно, — Нанами хлопает его по плечу, — я скину тебе пару хороших статей о половом акте между мужчинами. — Эй! — Сатору едва краснеет ушами, — почему ты вообще имеешь такие статьи? Кенто не отвечает. Нанами решает не добивать его тем, что Сугуру купил это моти в пекарне на другом конце города. Он решает использовать это как аргумент, если Сатору не начнет действовать. Или как забавную шутку, чтобы смутить их обоих.

***

На повестке дня — сплошные скандалы, интриги и расследования. Сугуру наблюдает за тем, как Сатору ругается с Сукуной, привалившись плечом к кухонной двери. Разумеется, все страсти происходят на кухне. Темой для такого яростного спора стал… очевидно, Мегуми. Из-за чего эти двое, которые совершенно не говорят друг с другом, могут внезапно начать спорить.

Суббота, утро.

— Юджи сказал, что Мегуми сегодня в комнате не было. Куда ты утащил его, признавайся! — Чё? Откуда ты знаешь, может, этот пиздюшонок вообще врёт, — Рёмен выдыхает, смерив Сатору злым взглядом. — Да ты! Он бы никогда! — Как ты заебал, — тот смотрит на него, закатив глаза, — Ну ночевал он у меня, и что ты мне сделаешь? — Ты!.. он же ещё ребёнок! — Ему двадцать, за кого ты меня принимаешь?! — Тебе точно понравится то, что я скажу? И этот спор, Сугуру клянется, абсолютно бессмысленный, длился бы минимум ещё минут десять, если бы не виновник торжества — Фушигуро показался в кухне, нахмурив брови. — Может, вы двое перестанете сотрясать воздух почём зря? Девять утра, суббота. Нанами отправит вас на смертную казнь, если вы его разбудите. — Сугуру! — Сатору набрасывается на него, — они меня обижают! Гето успокаивающе поглаживает Сатору по спине. — Всё-всё, пошли в комнату, — Годжо смотрит на него жалостливо, Фушигуро — с самым, казалось бы, равнодушным выражением лица. А после отвешивает Сукуне подзатыльник. Тот обиженно хватается за голову: — Ай! Да за что? — Ведёшь себя не лучше, — бросает Фушигуро, подходя к плите. — А почему только мне прилетело? — Потому что у него есть, от кого прилетать. А тебе, чтоб неповадно было. Сукуна, смотря на воркующих Сатору и Сугуру с сожалением думает, что этот белобрысый от своего парня подзатыльник точно не получит. Каким-то образом он умудряется озвучить эту мысль, когда Гето с повисшим на нём Годжо скрывается за дверьми. — В смысле они не встречаются? — тёмные брови взлетают до бровей. — В прямом, — короткий ответ. — А я видел, что Сатору как-то частенько начал в душ по утрам ходить. Никогда не замечал, что он такой чистоплотный… — Ты за ним следишь что-ли? — Мегуми ставит чайник. Рёмен возражает: — Нет, но всё-таки это странно. — Оставь их, пусть сами разбираются. — Думаешь, они сами разберутся? Сатору тот ещё трусишка! — Откуда ты вообще так хорошо о нём знаешь? — в голосе Фушигуро слышатся нотки недоумения. — У тебя что, одержимость? — А ты вот проходи с ним три последних класса школы и поступи в один университет— не такое узнаешь! — Ясно.       — Сукуна меня достал! — Сатору звездой валится на кровать. — И чего ты взъелся на него? — подняв взгляд, он сталкивается с вопросительным взглядом тёмных глаз. — Знаешь, как он крутил девушками, когда мы учились в старших классах?! Я просто переживаю за Мегуми! Я разобью ему лицо, если он его обидит! — Подозреваю, он сам прекрасно способен сломать ему нос, — возражает Сугуру, сев рядом с ним. Сатору надувает губы. — Я понимаю, что ты от этого не перестанешь за него переживать, но поверь, я думаю, что Сукуна относится к Мегуми лучше, чем к себе. Годжо опускает уголки губ, а после отмахивается, возвращаясь к Сугуру.

***

Сатору с громким выдохом раскрывает глаза, тут же уставившись в пустоту потолка. Глаза едва ли способны различить что-то в темноте, но он быстро привыкает. Когда он открыл глаза, его сердце тяжело билось, отдавая глухим стуком в ушах. Постепенно оно приходило в норму, однако лёгкая тревога и тремор не покинули до конца. Горячий член, который, кажется, сейчас взорвётся от напряжения, липнет к животу, трётся об ткань его белья и одежды. Узел возбуждения внизу живота не даёт здраво мыслить, но Сатору всеми силами заставляет себя не смотреть направо, в сторону кровати Сугуру, которая совсем рядом. Он старается думать о самых неприятных вещах, но возбуждение, кажется, не слабеет, воображение всё чаще подкидывает смазанные кадры с Гето из его сна. Сатору не замечает, в какой момент он касается своего члена и с глухим стоном переводит взгляд на лежащего парня. Тот лежит лицом к стене, и его обнаженная, чуть смугловатая спина выглядывает из-за края его футболки на пояснице. Этого будто хватает. Это выглядит потрясающе. Он судорожно выдыхает, даже едва приподнимается на локте; чувствует жгучий стыд и жар, который шепчет ему в затылок, какой он извращенец, что из месяца в месяц кончает с именем этого парня на своих губах. Жар липнет к щекам, он закусывает губу, изо всех сил стараясь не стонать слишком громко. Ведёт пальцами по стволу несколько раз. И он бы продолжал самозабвенно теряться в этом наслаждении ещё целую короткую вечность, если бы… Если бы не поднял взгляд. И не увидел, что Сугуру смотрит на него. Годжо, кажется, пропустил момент, когда Гето успел сесть на своей кровати. Он чувствует это. Его тёмный взгляд не предвещает ничего хорошего, и Сатору даже не может понять, что чувствует. Стыд, страх, возбуждение. Он чувствует вину, что сильно хочет кончить, досаду, что оказался пойман с поличным. Возбуждение, потому что этот взгляд… его член едва ли не дёргается во вмиг ослабевшей ладони. Годжо выдыхает. Уже раскрывает рот, но Сугуру не дает ему этого сделать. Он поднимается с места, медленно подходя к нему. Сатору чувствует, что слишком громко сглатывает. — Сугуру, я… — он начинает хриплым ото сна голосом, чувствуя, как щёки заливает цветом. — Помолчи, — тихий глубокий голос пробуждает стаю мурашек на его спине. — Сугуру, прошу, послушай… — Нет. А в следующую секунду его член обдает жаром. Слышится глухой стук об пол. Горячие руки Сугуру опускаются на его поясницу, задирая футболку, и рывком тянут Сатору на себя, заставляя того протолкнуть член глубже в глотку. Гето не даёт ему отстраниться и сопротивляться в момент, когда начинает двигать головой, с каждым толчком захватывая его член с ещё большим остервенением. Игнорирует скулящие стоны. Он втягивает щёки, подавляет рвотные позывы, заставляет Сатору сходить с ума. — С-сугуру… — пальцы Годжо забирают его распущенные волосы в хвост, в попытке оттянуть от себя, но руки, всё ещё удерживающие его за спину, сжимаются только сильнее. Начинают гулять по телу, цепляются и давят на тазовые кости, ведут по животу, заставляя его самого дёргать бёдрами навстречу губам и горлу. Сатору шепчет, осоловело моргает, пытаясь оттянуть от себя Гето. Шепчет несколько раз его имя, прежде, чем кончить. Он раскрывает глаза, когда видит то, ради чего, возможно, стоит жить. Сугуру хмурится едва заметно, когда капля спермы едва не попадает ему в глаз. У Сатору в этот же момент мозг начинает работать на полную. Он сидит на своей кровати. Перед ним на коленях сидит Сугуру. Который только что ему отсосал. Ночью. Потому что увидел, как Сатору на него… дрочит. Пиздец. Он ещё ему на лицо кончил… Проходит несколько молчаливых мгновений, в которые Сатору Годжо уже успел перевернуть весь свой мозг с ног на голову. Сугуру выдыхает. Но подниматься не собирается. Лишь поднимает тёмный взгляд, в котором все ещё плещется жадное, ревностное желание: — Может, теперь ты объяснишь мне, почему ты дрочишь на меня среди ночи? Это, знаешь ли, немного стрёмно и незаконно. В какой-то степени. — Прости, я… — внезапно высокий голос для него заставляет его раскраснеться. Боги, он в жизни своей так много не краснел! — Я не против подобного расклада, — Сугуру не делает ситуацию лучше, — просто мне интересно, у тебя давно не было или..? — Ах… понимаешь, — Сатору коротко рассказывает ему обо всём. — В общем, так… и сейчас мне тоже приснился один из таких снов… — М, вот как? — Сугуру поднимается, чтобы нависнуть над ним, его волосы закрывают их лица, — и что же мы делали там? Сатору сглатывает. — Ах, скажи мне, что ещё делают в эротических снах? — Сатору хочет отстраниться, убежать так далеко, как только можно. Но в противовес этому он осторожно опускает руку на чужое плечо. — Это ты мне лучше скажи… — Сугуру шепчет в самые губы, зарывается пальцами в волосы, чтобы тот не отстранился, — Ты хочешь, чтобы я, или чтобы ты? — О чем ты? Сугуру опускает губы на его шею, цепляет ими кадык. Дыхание сбивается. — О том, что я хочу тебя чертовски давно, Сатору. И это честное признание заставляет вспомнить все те моменты, когда он ловил на себе жадные взгляды Гето. Где ему всегда казалось, что это ложь и его больное воображение. — И мы, конечно же, — Сатору дрожит, когда губы Сугуру касаются его шеи под ухом, прикусывая мочку, — можем остановиться, если ты не хочешь… — Нет… — Сатору позорно громко сглатывает, — Нет, мы уже теперь не остановимся… — Ну тогда… — Сугуру ухмыляется, и в этой его ухмылке есть желание, чтобы Сатору её стёр. Отпуская волосы Гето, Сатору тянет его за шею и рывком притягивает к себе, ложась на спину, когда Сугуру с готовностью отвечает на его поцелуй. Руки зарываются в чёрные волосы, с упоением и жадностью хватая воздух всего крошечную секунду, прежде чем прижаться снова. Сугуру перед ним. Он целует его, пальцами оглаживает живот, ведёт ниже, стягивая бельё и толкая на подушки. Сугуру прижимается к нему, дышит в ухо, прижимается к тёплой бледной щеке губами. Говорит прямо в поцелуй, из-за чего у Сатору едет крыша: — Ты такой красивый, Сатору, знаешь? Ты мне так нравишься… — глухой стон откуда-то из горла заставляет Сугуру покрыться мурашками, что бегут от позвоночника к загривку. — Правда? Ты… Сатору запинается, когда вглядывается в грубоватые черты лица, но одновременно с этим они такие мягкие. Чувство в его груди крепчает, когда он сам прижимается к губам Гето и начинает говорить: — Понимаешь, я… я очень долго думал и скрывал то, насколько сильно ты мне… нравился, — он едва не запинается на последнем слове, — но я совсем недавно понял то, как я в тебя влюблён и… — Продолжишь — я тебя сам трахну. В голубых глазах разгораются опасные искры. Из-за жгучего обсидианового взгляда напротив их переглядки превращают всю комнату в пожар, ласково облизывающий общим огнём горячую кожу. — Ну уж нет. Сатору подтягивает к себе нависшее над ним тело, сжимая пальцами широкую спину, заставляет футболку сползти вплоть до груди. — Снимай, — в приказном слове слышится мольба, в голубых глазах — желание. — Сам снимай, — в тихом голосе слышится приказ, в карих глазах — бездна. Сатору прижимается губами к обнажённой шее, ведёт руками по спине, чётко вспоминая свой самый первый сон, когда он ещё человека, что сейчас дышит тяжело ему в ухо, не знал. И прямо сейчас, в этот момент с его губ слетает признание — тихое, которое он обрывает на конце, зарываясь лицом в волосы Сугуру, прижимая того к себе. Ему кажется, что этот момент, когда он касается члена осторожно, будто боится, что это очередной сон, слышит ответное «я тебя тоже» сквозь толщу воду. Сугуру перехватывает его руку, отводит с такой же странной осторожностью от члена, прикладывая её к своей груди, где гулко и быстро бьётся сердце. И этот тёплый момент осознания Сатору пропускает, прижимаясь к губам напротив, повалив того под себя. Его дрожь передаётся и Сугуру, что глухо стонет, когда пальцы начинают гулять по телу, особо ни за что не цепляясь, просто желая оказаться как можно ближе. Возбуждение давит на мозг, но Сатору игнорирует всё, кроме тихих просьб Гето коснуться, где ему хочется, посильнее надавить между раздвинутых ног; стянуть бельё, провести по возбуждённой плоти пару раз вверх-вниз. Всё ощущается реальностью, в которую Годжо всё ещё отчасти не верил. До момента, пока Сугуру не вцепился в его спину руками и не прижал к себе. И ощутимо укусил изгиб шеи. Сатору тихо выдыхает, когда чувствует пульсирующую боль в районе шеи. И отчего-то тот факт, что Сугуру кусает за место, которое невозможно скрыть, делает его сердцу приятно. — Кусаться уже начал? — Когда кое-кто витает в облаках вместо того, чтобы заниматься насущными проблемами, — Сугуру касается пальцами его члена и резко обхватывает его, захватив в тугое, почти удушающее кольцо, едва не сорвав с губ слишком позорный и громкий для ночи вскрик. Сатору прикусывает губу, но хватка, впрочем, тут же ослабевает, превратившись в ласковые поглаживания, — это, знаешь ли, отличный способ. — Ты… как хочешь? — тихо спрашивает Годжо, стараясь не нарушать интимность момента. Фокусируется на глазах Сугуру и его словах. Но тот просто бросает: — Смазка в тумбочке. И презервативы, кстати, тоже. В его глазах вызов. — Так ты знал… — изумление в глазах Сатору можно назвать комичным, но Сугуру, честно, старается не засмеяться. Он только прыскает. — Я только догадывался. Но, на всякий случай, подготовился. Он выдерживает паузу. — Сатору, во всех смыслах. Так что тебе, пожалуй, всё-таки стоит поторопиться. Если ему кто-то ещё хоть раз скажет, что Годжо быстро собирается в необычных и стрессовых ситуациях, Гето точно не будет стесняться и посмеётся этому человеку в лицо. Когда Сатору греет смазку в своих пальцах, стараясь не выдавать свою панику, уточняет: — Ты уверен, что ты хочешь этого? Я… никогда не спал с мужчинами. Сугуру, смахивая капли пота с его лба, направляет его пальцы в себя. — Зато я спал. И я знаю. Я рядом. Тебе не нужно бояться, Сатору. Наверное, я бы не стал отсасывать тебе среди ночи и целоваться с тобой, если бы я не хотел тебя, не дума… — он не договаривает — Сатору проталкивает пальцы, выдохнув ему в лицо. — Помолчи, пожалуйста, я…. — Ах, ты что же, — Сугуру ведёт пальцами по его лицу, обхватывает щёку большой ладонью. Сатору трется об неё, смотря на того с вопросом, — стесняешься? Бог мой, ты такой… — Не продолжай, — Сатору чувствует, что его провоцируют, и эта провокация работает как нельзя лучше — его пальцы начинают двигаться сильнее, свободнее, без скованности. Гето едва напрягается, но быстро расслабляется. Сатору, сдув челку с плеча, заглядывает в его глаза: — А ты любитель поболтать, я смотрю? — Люблю болтать только с тобой, — хрипло выдыхает Сугуру, чувствуя, как пальцы второй руки сжимают его грудь и скользят по твердой горошине соска, ласково теребя его между подушечек. Стон получается предательски громким. И Сатору это только раззадоривает. Сугуру уже дышит тяжело, раздвинув ноги как можно шире, когда Сатору, вошедший во вкус, двигает уже четырьмя пальцами, совершенно пошло и беззастенчиво разнося хлюпающие звуки по всей комнате. — Ты там развлекаешься? — шипит тот, ощущая руку Сатору на дрожащем бедре, она почти щекочет своими прикосновениями, из-за чего мышцы живота уже начинает сводить. — Можно и так сказать, — убирая руку Сугуру, которой тот водил по своему члену в момент растяжки, Сатору опускается к нему и даже умудряется подмигнуть. — Надевай уже презерватив и кончай… — чувствуя проскользнувшую внутрь головку, Сугуру опять обрывается на полуслове. — Обязательно в тебя? Губами Сатору бежит по всему телу, куда может дотянуться, в попытке отвлечь от возможных неприятных ощущений. Подтягивает рукой подушку, укладывая её под спину, собирает чёрные волосы в ладонь, чтобы нигде не тянуло, и полностью укладывает на спину. Забота трогает, рука, плотным кулаком держащая густую копну, возбуждает. — Оставь. Сатору послушно оставляет ту в волосах Сугуру, а после осторожно оттягивает их, заставив того запрокинуть голову. Робкие толчки, перетекающие в более глубокие и медленные, неудержимо резкие и быстрые, выбивают дыхание при каждом толчке у обоих. Кровать едва слышно скрипит, и если они продолжат в том же духе, она, вероятно, начнет биться хлипким деревянным каркасом об стену. И стоило ему об этом подумать, как Сугуру едва заметно напряг мышцы; мысли как-то отошли на задний план. Ну, запрета «Нельзя спать с соседом по комнате» они ещё не видели. (Есть мысль, что после них возьмут и введут) Толчки становятся быстрее, стоны Сугуру — громче, потому что каждый точно попадает в простату. Он открывает глаза, встречая светлые глаза, обрамлённые белыми, почти прозрачными ресницами. — Ну… хотя бы прицел у тебя неплохой… — хрипло говорит Сугуру, когда Сатору обнимает его за талию, просовывая руки под вспотевшую спину, едва заметно кусая мочку уха. — Уверен, что хочешь проверить это? — шепчет Сатору, мутным голубым взглядом сталкиваясь с густой чернотой. Губы Сугуру на вкус как горькая сладость, от которой на языке копотью собирается горечь, но она так необходима, что поцелуи прерываются с силой, от нехватки воздуха. Толчки прицельные, глубокие и резкие, выбивающие воздух из лёгких. Сатору определённо очень и очень любит заниматься сексом. Однако не признается, как нервничает и заталкивает эту нервозность глубоко в себя. Не признает также то, сколько на самом деле статей на эту тему он просмотрел и прочитал ну так, на всякий случай. Расфокусированным взглядом Сугуру скользит по деталям: обнаженная грудь, белая кожа, заметный пресс, покрытый тонкими бисеринками пота. Голубые глаза, будто светящиеся в темноте. Белые волоски на руках, внизу живота тонкая дорожка, а дальше… дальше лучше не смотреть, если нет цели кончить раньше времени. — Так что? Ты уверен? Я не надел презерватив, — мурчит Сатору, опускаясь к нему настолько близко, будто хочет оставить между их телами минимальное расстояние. — Ты еблан, — выдыхает Сугуру. — Я знаю. Но ты не настаивал, — продолжает Сатору, мягко обхватывая пальцами его член. Гето стонет, кусая губы. — Я чист, — Сатору удовлетворенно мычит. — Ммм, я тоже. Это так чудесно, — что за новая личность вылезла сейчас? Во взгляде блестят искры безумия, желания и похоти. Она чистая, как концентрат, разбавленная тонкими нотками неуловимой нежности. В неё нырнёшь — захлебнёшься. И Сугуру, притягивая того к себе и, рванувшись бёдрами в последний раз прежде, чем кончить, признаёт. Он с радостью опуститься в эту густую, вязкую субстанцию, что плещется у Сатору где-то на дне зрачков. Но для начала он немного поиграет. — Мы испачкаем постельное бельё… — глухо стонет Сугуру, когда опускается полностью на кровать, чувствует, как Сатору закидывает одну его ногу на своё плечо, меняя угол проникновения. Желанная заполненность и оргазм заставляет его ноги чуть заметно подрагивать. Сатору целует осторожно выпирающую косточку на ноге, продолжая вбиваться в его расслабленное после оргазма тело. Воркует над ним, пробормотав: — Посплю сегодня с тобой. Завтра поменяю. Или нет. — Ты… нам потом нужно будет мыться… — Ммм, душ круглосуточный. Недалеко, кстати. — Ты сам будешь вымывать из меня сперму, — бросает тот, немного утомившись от словесной перепалки. Возбуждённый Сатору — согласный на всё, потому что он через секунду отвечает: — С радостью. И он слышит в этой фразе восторг. Сугуру думает, что зря предложил последнее, потому что небольшая растяжка после таких нагрузок может оказать вполне расслабляюще-возбуждающий эффект и… Нет, заниматься сексом в душе общежития он точно не планирует. — Ты дьявол, Сатору. — Никогда не знал. А теперь, — он осторожно подтягивает к себе Сугуру ещё ближе, заставив головку члена буквально впиться в простату. Закидывает его вторую ногу себе на плечи, из-за чего давление под таким углом ощущается приятно до глухого стона, — я попрошу тебя подержаться за меня. Не успев задать никакой из вопросов, Гето раскрывает рот, но тот тут же оказывается накрыт ладонью Сатору. И учитывая то, какой темп следует за этим, решение вполне разумное. Он, кажется, кончает дважды за один чертов секс, когда Сатору, достигший своей разрядки, спускает в него. И теплое, липкое ощущение, что в тебя кончили, возможно, оказывается даже приятнее, чем он думал. Хотя это всё ещё отвратительно. (Учитывая, что Гето сам ответил Сатору на поцелуй, с минуту назад держа во рту его член, это определённо не их случай.) — Два-два, Сугуру, — Годжо показывает ему два пальца. Немного дезориентированный, он поднимает на него взгляд. Осторожный поцелуй на лбу и щеках ощущается приятными касаниями бабочек. — А? А… — поняв, о чём он, Сугуру поднимается, сев рядом с Сатору. — В душ и спать? — Сатору смотрит на него, раскрыв глаза. — М? Как же романтический завтрак в постель моему пострадавшему любовнику?! Сугуру целует его в лоб и поднимается, натягивая на голое тело халат. — Идешь? Сатору подскакивает на месте, превращаясь в самого себя. — В следующий раз я сверху, — бурчит Сугуру, подходя к душевой. — Ммм, — Сатору закрывает дверь на замок и снимает с них халаты, — если хочешь попробовать позу наездника, — Годжо прижимается носом к его щеке, говоря в самое ухо, — то я только за. — Реально дьявол, — выдыхает Сугуру и целует его первым. Говорить о том, что зачастую во снах Сугуру был сверху во всех смыслах, он решает пока не говорить. Мегуми, пустым взглядом пройдясь по закрытой двери душевой, из которой доносятся достаточно интересные, нехарактерные звуки, перекрытые наполовину водой, закатывает глаза. Дочищает зубы и уходит дальше готовиться к своему тесту.