Второй шанс

За столетия до и после Музан сталкивался со многими истребителями демонов. Но, похоже, проклятые божества получали огромное удовольствие , напоминая ему о его единственном и самом большом страхе. Даже если этот убийца, этот Хашира, был всего лишь тенью по сравнению с тем человеком, это не означало, что сходств не было. Красная половина хори, невыносимое выражение лица и тусклые, забытые Богом угрозы, которые были серьгами Ханафута! Он издевался над ним даже спустя почти 500 лет! Кипящая ненависть и страх переполняли его разум, король демонов выпустил два своих кнута и направил их на убийцу демонов. Как и ожидалось, убийца увернулся от первого кнута, прежде чем отклонить второй, направленный в его сторону. Глаза, полные едва скрываемой ярости. Король демонов позволил одному из своих кнутов наполниться ядом. Быстрее, чем мог увидеть нормальный человеческий глаз, наполненные ядом кнуты ударили по плечу убийцы, прежде чем были так же быстро разрезаны. Удивленный, но не желающий позволить этому Столпу покинуть этот дом с его человечностью, Музан продолжил свою атаку. Несмотря на то, что он непрерывно атаковал шестью новыми хлыстами и медленно загонял Столпа в угол, несмотря на то, что он распорол живот убийцы одним из своих хлыстов. Он все еще стоял, кровь обильно капала на нижнюю часть униформы убийцы и на пол. «...зачем?» — ахнул убийца. Музан уставился на Столпы с пустым выражением лица. Его спина хлестала, прижимая конечности убийцы к стене. Король демонов знал, что должен продолжить свой план, разработанный ранее, но он решил развлечь одного из жалких Столпов Убуяшики. Его долгожданная цель — еще больше очернить свое наследие — была уже близка. «Не думайте, что разговоры помогут вам избежать обращения», — заявил он. Гию проигнорировал короля демонов, и следующие слова, которые сорвались с его губ, изменили его жизнь навсегда. Не говоря уже о том, что это был вопрос, над которым он размышлял всякий раз, когда оставался наедине со своими мыслями. «Почему вы так пренебрежительно относитесь к человеческой жизни?» — спросил он. Музан Кибуцуджи застыл, широко раскрыв глаза, все его существо не могло двигаться, когда убийца перед ним исчез из существования и был заменён человеком, верхние черты лица которого были скрыты тенью. Он носил красное хаори поверх очень бледно-оранжевого кимоно нагаги с черными хакама в стиле уманори, пару дзори с красными ремнями и белые носки таби. Меч Ничирин был в его руке, готовый к удару. Гию продолжал дышать, мир замедлился, как никогда, на мгновение, его щека продолжала покалывать. Он решил задать еще один вопрос, не зная о своей предыдущей и следующей истории слов с королем демонов перед ним. «Понятно... Так скажи мне, какова для тебя ценность человеческой жизни?» Вырвавшись из транса, король демонов вернул свой разум в настоящее при этих словах. Подстегиваемый страхом и потребностью уничтожить единственного человека , который стоил ему такого страха, Музан бросился вперед, рыча. «Черт тебя побери, Цугикуни!» Его когти выросли в одно мгновение, и прежде чем человек успел понять, что происходит, кровь закапала по левой стороне его лица. Он уничтожит их! Призрак этого человека ! Убуяшики и остальной корпус убийц демонов! Гию дышал, странно спокойно, наблюдая, как король демонов вырывает половину его зрения. Все еще прижатый к стене, Гию ощущал отдаленное ощущение боли. Он лениво задавался вопросом, куда делось тянущее ощущение. Оно больше не было сосредоточено на короле демонов, скорее, оно было сосредоточено где-то вдалеке. Но когда кровь покрыла его щеку, покалывание прекратилось, и он почувствовал что-то новое на своей коже. Это было похоже на забытую конечность, о которой он не знал, что скучает до сих пор, но была часть его, которая все еще чувствовала... Неправильно. «Я... собираюсь... уничтожить твое наследие... начиная с этой семьи!» — вскипел он, глядя прямо в лицо Гию. Тем не менее, он пристально посмотрел в глаза короля демонов своим оставшимся глазом. Сквозь его спутанный разум на поверхность всплыла одна-единственная мысль. «И... когда жизни меняются, за этим всегда следует запах крови». Музан мог видеть не демона, стоявшего перед ним, а странного человека из далекого прошлого, чье лицо все еще было скрыто тенью. Сохраняя зрительный контакт, Музан наблюдал со скрытым торжеством, как его лицо корчилось от боли. Охваченный своей победой, король демонов не заметил чрезмерного количества крови, которое он вливал в тело Гию в тот момент. Только позже, спустя годы, слова Танджуро вернутся, чтобы преследовать его. На данный момент он вытащил два хлыста из живота этого человека . Позволяя убийце с грохотом упасть на пол. Король демонов моргнул и впервые увидел, кто его враг. Это был не человек из его прошлого; скорее, это был слабак из Хашира, на которого он напал в краткий момент слепой ярости. Ему нужна была новая тактика, этому Хашира не следовало думать, что он победил. Страх и подавление любой надежды, которая у него могла быть, были бы его единственными вариантами в этот момент. «Его товарищи-убийцы убьют его прежде, чем он успеет объясниться». Опустившись на одно колено, он поднял подбородок убийцы пальцами, пока они не оказались на уровне глаз. «Я верю, что ты позаботишься об остальном, прежде чем появится другой убийца». Позволив лицу убийцы демонов упасть в лужу собственной крови, он встал. Некоторое время он смотрел на Хашира с непроницаемым выражением на лице. «... Интересно... Где я раньше видел такой оттенок голубых глаз? Они определенно не кажутся нормальными...» Повернувшись на каблуках, он размеренно шагал, нарушая тишину дома, когда он выходил. Нахмурившись на свои предыдущие действия, вызванные страхом, Музан решил сыпать соль на рану. Этот молодой убийца перед ним закончит то, что начал, и курс убийц демонов станет сказкой через пару столетий. «Интересно, что сделает твой драгоценный Мастер, когда узнает, что ты стал... демоном. Последнее, что мешает мне достичь своей цели, будет стерто из этого мира», — заявил он, как будто это был неоспоримый факт. Он повернулся, слегка прижав руку к дверному косяку, и улыбнулся дрожащему человеку. «Все эт...» Клинок Ничирин ударил его в плечо, пронзив короля демонов жгучей болью. Вскоре после этого клинок сломался надвое. Гию стоял там со сломанным мечом в руке. Водный Хашира не знал, как ему удалось встать, не говоря уже о том, чтобы двигаться так быстро, не привлекая внимания короля демонов. но... ну, он не собирается жаловаться. Никто из них не заметил, как синее лезвие слегка потемнело от ярко-красного, прежде чем снова стать нормальным. Разгневанный тем, что его победа была на мгновение прервана, Музан ударил убийцу демонов по голове, отчего тот отлетел в сторону и ударился о стену. Ухмыльнувшись, он повернулся, отбросил недавние мысли, окликнул Накиме и вошел в бесконечный замок. Ему нужно было найти синюю паучью лилию, чтобы достичь полного совершенства. Его больше не волновало, жив этот убийца демонов или мертв. Главное, чтобы он избавился от его наследия, это все, что имело значение. Хотя мысль о том, насколько знакомыми были его голубые глаза, не давала ему покоя... словно он уже видел их где-то раньше, далеко в своих воспоминаниях. Музан издал нечеловеческий рев, а затем одним из своих хлыстов разрушил ближайшую стену. Живот Гию был в огне. Ощущалось так, что все было в огне. Его зрение— точнее то, что от него осталось— было размытым, когда он протянул дрожащую руку и вытер кровь с правой стороны лба. Если бы Гию был в здравом уме и смотрел на отражающую поверхность, то он бы увидел шрам на правой верхней половине лица. «Я знаю, что я сражался с Кибуцуджи... Но все...» — простонал он, откидывая голову назад на деревянную стену. Он помнил события того дня, но все, что было после сегодняшнего, начинало стираться из памяти. "Борьба... Чувство... лихорадка... Сон..." Он простонал, боль, пронзившая его тело, стала невыносимой. Гию знал, что его встреча с королем демонов не была лихорадочным сном. Его рана в животе, сломанные ребра и другие травмы были тому доказательством. Но, о Ками, у него было такое чувство, будто его клетки изменились и добавились новые. Подтолкнув свое тело, чтобы сесть, он заставил себя двигаться. Было обещание, которое он должен был сдержать, и если было что-то, что Гию Томиока не нарушил, так это его последнее обещание этой семье и себе. Стоять было трудно, но он справился и использовал стену как опору. Он шатался по дому, наполненному кровью и смертью. Звук его крови, пульсирующей в ушах, был его единственной компанией, помимо его дыхания. Его сердце колотилось в груди, а его кровь и синяя субстанция замедляли нежелательные клетки, курсирующие по его телу. 19-летний парень не замечал, что его волосы стали рыжими на кончиках. Или какие-либо другие изменения, как скрытые, так и новые, происходящие с его телом. Он продолжал спотыкаться, продвигаясь вперед, заставляя свое тело двигаться к внешнему миру, где его ждал человеческий ребенок. Тем временем Фиолетовые сливовые глаза тупо уставились на человека, который теперь лежал на футоне перед ним. Глаза, которые, как оказалось, имели щелевидные кошачьи зрачки, обратили свой пустой взгляд вверх, к горе. Фигура, оказавшаяся тем самым мальчиком, сжала губы в тонкую линию. «Боль и причина моей... уникальной болезни ушли. И все же, я задаюсь вопросом...» — размышлял черноволосый парень, склонив голову набок, а его глаза на мгновение вспыхнули неестественным, жутким фиолетовым светом. Он заправил прядь своих черных волос за ухо, рассеянно поправляя одну из серебряных пуговиц на своей белой форме, рукава которой напоминали кимоно. Остальная часть его наряда состояла из черных хакама, белых полосатых носков, светло-фиолетового кьяхана, обмотанного вокруг ног, и черных сандалий со светло-фиолетовыми ремешками. Черное хаори завершал образ, внутренняя часть была белой, а внешняя часть имела рукава и низ, плавно переходящий в светло-фиолетовый цвет. На левой стороне лба была белая маска оленя. Изображение цветков глицинии было нарисовано по центру лба, а глаза были темно-фиолетово-черного цвета. Рот был нарисован в виде полуулыбки с черным носом, а внутренняя часть ушей была нарисована светло-розовым цветом. Глаза парня сияли от осознания, он встал и наклонился, схватив свой меч, надежно засунутый в ножны. Привязав оружие к боку, парень поспешно вышел из дома. Схватив свой дорожный мешок и накинув катэ-букуро на шею, он тихо пробормотал «до свидания», прежде чем закрыть за собой входную дверь. Надев маску оленя на лицо, черноволосый парень начал подниматься на гору. Снег немного сошел, что позволило мальчику ясно видеть. Рука парня дернулась, зудя от желания дотянуться до клинка, когда он достиг середины пути. Остановившись, он оглянулся через плечо, увидев, как его следы исчезают вдали, прежде чем посмотреть вперед и сделать шаг вперед. За этим последовал еще один, пока он не рухнул, едва не упав лицом в снег. Глаза мальчика расширяются за маской, когда он вдыхает демоническую ауру, оставшуюся на горе. Задыхаясь, черноволосый мальчик сумел поднять маску со рта, чтобы обнажиться, прежде чем закашляться кровью. «Черт... ты... ублюдок...!» — кричал он между приступами кашля. Его конечности тряслись, пытаясь удержать верхнюю часть тела от обрушения. Когда он выплевывал пригоршню за пригоршней крови. Заставив голову подняться, он начал вдыхать разреженный горный воздух. Начав использовать полную концентрацию дыхания. Парень почти вздохнул с облегчением, когда его легкие начали расслабляться, прежде чем вспомнил о темно-красной жидкости на земле. Продолжая использовать технику дыхания. Он потянулся и начал хватать пригоршни снега, кладя их поверх красной субстанции. Как только крови больше не было видно, он встал на трясущиеся ноги и снова надел маску. Приняв мгновенное решение, он поднял свой катэ-букуро и положил его на ближайшее дерево. Открыв мешок, он потянулся и нашел приличную длину веревки. Обвязав ею самую нижнюю свисающую ветку, а затем и свой мешок, он начал двигаться. Он сухо рассмеялся через некоторое время ходьбы. «Хм, если бы мой предок мог видеть меня сейчас. Интересно, что бы он подумал, если бы узнал... мой секрет...» Он остановился, увидев просвет впереди после некоторого времени молчаливого хождения. Демоническая аура была неприятна для дыхания, особенно для него. Учитывая, насколько сильна была демоническая аура и кому она принадлежала. Выпустив раздражение, молодой парень молча покачал головой, выговаривая себе за свои предыдущие слова. «Идиот! Сейчас не время озлобляться и бередить старые раны. Я ничего не мог изменить. Я бы умер быстрее, чем ты успел бы сказать, Мастер». Странный парень выдохнул, наблюдая, как маленькое облако исчезает. Продолжая идти вперед к поляне, он посмотрел на небо и заметил черную птицу, направляющуюся вниз. Любопытствуя и зная, что зимний шторм уже утих, он начал ускорять шаг. Довольно скоро он побежал, несмотря на то, что демоническая аура становилась сильнее по мере его приближения. Когда он вышел на поляну, он остановился, широко раскрыв глаза за маской, то ли от шока, то ли от недоверия. Только мальчик мог знать. Дом был тихим и спокойным, весь в крови и наполнен слишком знакомой демонической аурой. Он осмотрел поляну и заметил два тела, ближайшее из которых принадлежало женщине. Выпустив дрожащий вздох, он потянулся к рукояти своего клинка, мертвой хваткой сжимая одно из своих орудий. Он шагнул вперед, глаза его были прикованы к дому. Рука мальчика, не сжимавшая его меч, дрогнула. «...Тебе потребовалось так много времени»,— мальчик пробирался вперед к одному из тел. Он встал на колени в снег, убедившись, что не подходит близко к красному пятну. Он наклонил голову набок, сняв маску и поместив ее на левую сторону лба. Сканируя лицо женщины, глаза мальчика светились печалью и еще одной эмоцией, которую нельзя было определить. «Отдыхай... Камадо, вы с мужем хорошо постарались. Надеюсь, ты понимаешь. Я не хочу обидеть тебя или твоего мужа, но... я не могу избежать своих предстоящих действий. Пожалуйста, пойми», — прошептал мальчик, склонив голову в знак извинения. Пробормотав быструю молитву, он вскочил на ноги и направился к другой фигуре. Опустившись на колени рядом с испуганной вороной, он улыбнулся и стал ждать. После паузы он протянул руку, схватил ворону с ее позиции возле тела и быстро засунул птицу в рукав. Все это время он стоял на коленях, спокойный и безмятежный. Не обращая внимания на протесты старой вороны и на случайные ругательства, брошенные в его адрес. Прошло некоторое время с тех пор, как он в последний раз общался с вороной. «...Там ты будешь в безопасности...» — рассеянно произнес он, его голос звучал отстраненно. «Мне почти жаль этого ублюдка». Он сдержал ухмылку, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. «Почти». Он открыл глаза в мир белого и красного. Что он здесь делал? Где он был? Кем он был? Может быть, он был... он был... Человеком, да? Волна боли заполнила его голову и спину. Сев, он запрокинул голову, издав рев, чувствуя, как его голова набирает новый вес. Задыхаясь, он потянулся вверх, намереваясь сорвать то, что теперь росло на его голове, но затем он заметил две вещи. Он мог видеть темно-синие когти; они были маленькими пока, но острыми. Другим было то, что он мог видеть левым глазом. Затем он обратил внимание на то, что держала его когтистая рука. Это были остатки сломанной катаны. Кандзи «уничтожать демонов» были видны на остатках синего лезвия. «Г-гию...» — прохрипел он, и воспоминания о последних нескольких годах, когда он был убийцей демонов, медленно заполнили его разум. Это было его имя, у него была старшая сестра, которая умерла, он был убийцей демонов, он дал обещание этой семье, и он боролся... «ЕШЬ!» — кричал голос в его голове. «Убей ребенка сейчас же! Уничтожь его наследие!» «НЕТ!» — подумал он. «Защищайте! Живите! Не проявляйте неуважения к их смерти!» «Я сказал, ешь!» — приказал голос. Гию издал дерзкий рык, чувствуя резкие движения своего тела. Им управлял демон, который оставил Танджиро сиротой. Он был демоном — тем самым, кого он должен был убить. Его голова дрогнула, пытаясь сопротивляться приказам голоса, но он чувствовал, как слюна капает изо рта, когда его насильно опускали в сторону Танджиро. Его руки задрожали, и он понял, что Танджиро не защищен. Он нарушит свою клятву остаться в живых, защитить этого ребенка и не позволить своим демоническим инстинктам взять верх. Словно напоминая ему об этом, мелькнуло улыбающееся лицо молодой женщины. Ее улыбка была доброй и нежной. «У тебя глаза Суджин, Ю-ю», — хихикнула она. Его глаза наполнились слезами. Цутако всегда говорила это, когда они шли молиться в маленький храм своей деревни. «Танджиро...» — процедил он сквозь стиснутые зубы. Упомянутый ребенок посмотрел на него широко раскрытыми, невинными красными глазами. Слезы потекли по его лицу, когда его рот был насильно открыт, но как раз в тот момент, когда он собирался невольно сделать то, что сказал ему голос, произошло несколько вещей одновременно. Его клыки впились в плоть и кости. Кровь и слюна летели повсюду, когда его клыки погрузились в его руку, которая все еще сжимала его сломанный клинок. Черный крылатый придаток коснулся его верхней части туловища, загородив его слюнявый рот от Танджиро. «Мастер Томиока! Боритесь!» — закричал старый ворон, вылетев из рукава формы парня и устремившись к своему хозяину, схватив прядь его волос и потянув за нее со всей силы. В то же время парень вскрикнул от смеси шока, разочарования и раздражения. "Что ты — вороны Касугаи — подожди! Ты сказал, Томиока — черт возьми— это усложнит следующие несколько лет — неважно! Дыхание глицинии, первая форма: Фиолетовый удар педали!" Мальчик бросился вперед, его веер-тессен закрывал половину его лица. Оказавшись на нужном расстоянии, мальчик развернулся, используя снег в своих интересах, и вытащил меч. Элегантный вихрь лепестков глицинии все время сопровождал его грациозные движения. Он нанес вертикальный удар, но Гию метнул свой крылатый придаток в сторону мальчика. Придаток попал в цель, отправив мальчика в полет на дерево. Когда спина мальчика соприкоснулась с покрытым инеем деревом, его позвоночник издал тошнотворный хруст. Гию уставился, широко раскрыв глаза. Крылатый придаток, который он использовал для защиты Танджиро, теперь был расправлен вместе с другим придатком в оборонительной манере. Медленно он отпустил железную хватку, которой его рот сжимал его руку, и прижал драгоценного человеческого ребенка ближе к своей груди. Кровь и слюна покрыли его рот, а рука начала немедленно регенерировать. Он стоял там, открыв рот, в безмолвном, умоляющем крике. Старый ворон перестал хлопать крыльями. Теперь он нерешительно сидел на одном из рогов своего хозяина, готовый взлететь в любой момент. Воздух был неподвижен и тих, словно мир затаил дыхание. Демон не мог отвести взгляд от скорченного тела ребенка , которого он убил. Мальчик безвольно держал меч и веер в руках, его голова покоилась на одном из плеч, и кровь начала капать из его рта. Слезы снова потекли по его лицу, а он продолжал смотреть и безмолвно кричать. Затем его тело начало дергаться и биться; мучительный крик вырвался из его горла, когда он почувствовал, как его тело начало гореть от боли. Казалось, что все его тело медленно уничтожало клетки одну за другой. Пожилой ворон воспользовался инерцией и взлетел в воздух, кружа над поляной под ним. Наблюдая, как страдает его хозяин. Он упал на колени, сжимая катану и Танджиро. Используя оставшиеся силы, он издал рев, прежде чем выкрикнуть свою ненависть к тому, кто обратил его, и ко всем жизням, потерянным из-за него. «ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБРАЛ, МУЗАН КИБУЦУДЗИ! ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБРАЛ! МУЗАН КИБУЦУДЗИ!» Гию ахнул, чувствуя, что на этот раз он действительно умрет. Зрение начало темнеть, черноволосый 19-летний парень почувствовал, как его тело дергается в конвульсиях и бьется о землю. Будь то чистая сила воли или удача, он сумел обернуть свои крылья вокруг Танджиро, защитив его от большей части удара. Чувствуя, что погружается в бессознательное состояние, он заставил себя встать, прежде чем позволить себе упасть на холодный снег, обхватив крыльями живот. «Ты умрешь за свое непослушание! Ты выполнил свою задачу», — сказал король демонов в его разуме. Голос был холодным и беспощадным. Закрывшись, 19-летний парень во второй раз за день потерял сознание. Вскоре в вихре снега и пыли появился человек. Он протянул руку и успокаивающе положил ее на голову демона. Гию открыл глаза и огляделся, увидев, что он стоит в Черной пустоте. Сделав неуверенный шаг вперед, он увидел, как поверхность, на которой он стоял, покрылась рябью, словно вода, с каждым неуверенным шагом. После некоторого времени осторожного осмотра он поднял глаза и уставился на Музана, стоявшего там, спокойного и беспощадного, излучающего ауру безразличия. Демон-прародитель шел вперед медленно и осмотрительно, словно выслеживая свою жертву. «Похоже, ты выбрал мое проклятие. Хорошо, я убью тебя, младенца и ворону». Его глаза сузились, борясь с инстинктивным желанием снова скривить губы в рычании. «Не трогай Танджиро или Канзабуро». Он предупредил, его голос был спокойным, но полным скрытой, опасной остроты. Гию напряг мышцы, готовый к еще большей боли, но ее так и не было. Вместо этого он мельком увидел ярко-красное лезвие, нацеленное на его шею. Инстинктивно он закрыл глаза и почувствовал, как металл вонзается в плоть, а его голову снимают с плеч. Он осторожно поднял руку и потрогал свою шею; она не была нисколько повреждена. В замешательстве он повернулся в сторону, где стоял Музан, и уставился на свою голову, обезглавленную ярко-красным лезвием. Затем его тело начало превращаться в пепел, а следом за ним и голова. Из того, что он мог видеть, черноволосый демон увидел, как позади Музана, выглядевшего довольным, кто-то поднял тот же самый ярко-красный клинок. «Он уже умер, Кибуцуджи; его жизнь окончена...» За этим последовал один яркий удар по шее Короля Демонов и мучительный крик. Гию закрыл глаза от внезапной яркости и поднял руки, чтобы закрыть уши от звуков. Когда он был уверен, что крики прекратились, он осторожно открыл глаза. Когда Гию открыл глаза, он резко сел, проверяя, все ли в порядке с Танджиро и Канзабуро. Но человеческого ребенка нигде не было видно; он мог только заметить своего ворона, стоящего неподалеку на снегу и выглядящего обеспокоенным. Он нерешительно протянул руку ладонью вверх. Поколебавшись лишь мгновение, черная птица прыгнула ему на ладонь, и Гию осторожно положил ее на свое левое плечо. Поднявшись на ноги, он поднял сломанную катану и лихорадочно огляделся, прежде чем его взгляд упал на парня, стоявшего совершенно спокойно. Он осторожно держал ребенка, наблюдая за ним. У ног парня лежал открытый мешок, а рядом с ним — еще один, поменьше. Судя по всему, он заменил окровавленное одеяло Танджиро на новое. «... Ты... в порядке?» Он был ошеломлен, узнав, что парень жив и здоров. Фиолетовые сливовые глаза парня сморщились по краям, его улыбка обнажила острые клыки. Его глаза светились кандзи-цифрой четыре. Парень удивленно опустил глаза, а затем усмехнулся. «Лучше, чем ожидалось, мастер Томиока». «Мастер?» — подумал он, прежде чем тянущее ощущение снова заполнило его разум. Только теперь оно ощущалось странно... нормально. Парень подошел и протянул ему Танджиро. Ребенок теперь крепко спал, не обращая внимания на окружающий мир. Оцепенев, Гию положил остаток своего клинка Ничирин обратно в ножны. Затем он взял спящего ребенка на руки. «Ты... демон?» — спросил он, нуждаясь в подтверждении своих подозрений. От парня пахло глицинией, в отличие от демона, но вокруг него была демоническая аура. «Да», — просто ответил мальчик. Гию уставился, понимая, что их ответ был у него в голове. Он долго смотрел на парня, прежде чем спросить. «Как?» Гию мог чувствовать самодовольное удовольствие через странную связь, которую он разделял с парнем, когда он ответил. "У меня есть чувство... Еще больше демонов, таких как я... Помогут тебе найти ответ. Не говоря уже о том, что твой левый глаз должен дать тебе представление". Канзабуро согласно взвизгнул. «Да, он прав, хозяин. Твой глаз изменил цвет». 19-летний парень нахмурился, сморщив лицо в раздумьях. Это был не прямой ответ, но он предположил, что демон, с которым он был связан, хотел, чтобы он сам во всем разобрался. У Гию было смутное подозрение, что ответ ему поначалу не понравится. У него было смутное представление об ответе, но он не хотел сейчас об этом думать. Парень посмотрел в сторону и указал на клочок перевернутой земли. «Я уже закопал их... Я также достал несколько вещей, спрятанных... в доме». Он поднял еще один дорожный мешок поменьше одной рукой, прежде чем положить его обратно на землю. Затем черноволосый парень сунул руку в рукав и протянул ему два длинных лоскута аккуратно сложенной ткани. «Я подумал... Самое меньшее, что я могу сделать, это предложить ему что-то от его родителей. Это может быть не так уж много... Но...» Он сглотнул, вытирая слезы, которые начали течь по его лицу. Он мягко, успокаивающе улыбнулся парню, взял ткани свободной рукой и осмотрел их. Его кровь застыла, когда он увидел оранжево-черную, а также бело-фиолетовую клетчатую ткань. Это была одежда Танджуро и Киэ, или то, что от нее осталось. "Спасибо..." Гию выдавил из себя, отказываясь плакать сегодня. Он будет плакать завтра или сегодня ночью, но не сейчас. «...Пожалуйста...» — пробормотал мальчик, взваливая на плечо большой мешок. «Скоро нам пора отправляться... Я дам вам немного места, чтобы попрощаться...» Гию кивнул, прежде чем спросить. «...Куда мы идем?» Парень улыбнулся, его темно-фиолетовые сливовые глаза наполнились решимостью. «Ты носишь серьги Ханафута. Я не знаю, что случилось... По крайней мере, если эти серьги тебе подарил отец мальчика... Тогда на то была очень веская причина » . «Танджуро надел их на меня перед смертью...» — прошептал он, протягивая руку и осторожно проводя пальцем по серьге. "А..." - сказал он, прежде чем его лицо приняло пустое выражение. "Есть... Стиль дыхания, который способен серьезно ранить Кибуцуджи, мягко говоря. Это первый стиль дыхания, когда-либо созданный, и... Мой друг рассказал мне историю о первом пользователе дыхания, у которого были те самые серьги Ханафута, что и у тебя." Гию смотрел в недоумении. "Но... Как эта маленькая семья..." "Пришел за серьгами?" Он закончил пожимать плечами. "В этом я не уверен. В чем я уверен, так это в том, что мой друг, возможно, согласится взять тебя в ученики." Глаза Гию сузились, сверкнув яростной решимостью. "Если это означает, что Музан Кибуцуджи умрет в этом поколении или в следующем... но примет ли он демона в ученики?" Черноволосый мальчик пожал плечами, поднял бровь и указал на сверток, который держал в руках. "Поправьте меня, если я не прав, но вы ведете разговор со мной, а не пускаете слюни в ведра дождевой воды, держа на руках беззащитного человеческого младенца." "О..."— красноречиво ответил Гию. "Тогда я готов изучить эту технику дыхания." "Твои легкие взорвутся", — предупредил он, снова вернувшись к осторожности. Гию фыркнул, горький смех сорвался с его губ. "Как ты и сказал, я демон". Черноволосый парень задумался, постукивая по своей маске олененка, прежде чем спросить. "Верно, но согласились бы вы надеть бамбуковый намордник и быть окруженным чем-то, связанным с глицинией, если это необходимо?" 19-летний парень моргнул, прежде чем посмотреть на парня, Канзабуро и Танджиро. «Да». "Чудесно!" — воскликнул парень, глядя на облачное небо. "Нам лучше попрощаться...Нам скоро нужно будет найти убежище, и я бы не хотел вызывать подозрения, снова спускаясь с горы. Особенно в вашем чертовом состоянии." Гию подошёл и опустился на колени перед могилами, когда мальчик закончил говорить. Глядя на свою форму убийцы демонов, окровавленную и разорванную с золотыми пуговицами, он кивнул. Сняв свое хаори, он положил его на землю вместе с лоскутами ткани и, наконец, спящим Танджиро сверху. Затем он снял свою форму, обнажив свой порванный белый халат, также запятнанный кровью. Он долго смотрел на форму, прежде чем встать и положить ее на небольшую кучу камней, отмечающую могилы. Он положил небольшой, тяжелый камень поверх униформы, прежде чем из его правого глаза скатилась слеза. "Почему я носил форму, предназначенную для Хашира? Я... Не думаю, что я бы возражал... но... разве я когда-нибудь заводил друзей... до того, как стал демоном?" Непрошеные слезы текли по его лицу, когда он смотрел на свою форму, нежно развевающуюся на ветру. "Я... когда-нибудь чтил свою сестру... Я когда-нибудь проявлял доброту?" Гию покачал головой, поднял руку и прижал сжатый кулак к сердцу. "Нет... я был одинок и... изгой... даже среди сильнейших!" Демон издал сдавленный смех, сдерживая рыдания. "Мне потребовалось стать демоном, чтобы понять, что... Никто не будет скучать по мне..." Он моргнул, и перед ним возник образ человека, стоящего к нему спиной. У него были огненные волосы, и можно было услышать смех, когда скрытая в тени фигура начала поворачиваться. Он склонил голову и оставался так в течение нескольких минут, молча пообещав рассказать Танджиро о храброй жертве его родителей. Заставив свое уставшее тело двигаться, он подошел к парню, поднял Танджиро и снова надел на него хаори. Затем он подошел к меньшему мешку и положил туда два куска ткани, прежде чем поднять его через правое плечо. Он кивнул черноволосому мальчику, который грустно улыбнулся ему. «... Пойдем...» — прошептал парень, направляясь в лес, за ним последовал Гию. Он обернулся еще раз, мельком увидев дом, прежде чем он скрылся из виду. Отвернувшись, он позволил безмолвным слезам течь по его лицу. «Кем бы я ни был как Хашира, эта часть моей человеческой жизни закончилась... но я все равно буду защищать человечество. Даже если теперь я навсегда изгой...»