Последняя принцесса Водоворота

      Подвал оказался огромным, потому что, по сути, это было военная комната. И выглядела она куда проще всего остального, что я видела на острове. Стены и полы были одного цвета — серого. Пожалуй, это самое неузушиоское место во всей Узушиогакуре. В тюрьме и то были фрески.       — Узушиогакуре — земля мира, — сказала Ичика. — Точнее, мира вместо конфликта. Однако на острове всегда царил хаос.       — Из-за розыгрышей? — неуверенно спросила я.       — Из-за розыгрышей, — усмехнулась она. — Каждая дверь открывает вход к отдельному туннелю, ведущему к другой части острова.       — Это безумие, — пробормотала я, оглядывая все двери вокруг.       — Безумие — это то, как мало ты ешь, — заметила Ичика. — Давай вернемся наверх, я приготовлю тебе что-нибудь.       — Мы не будем проходить через туннели? — спросила я, глядя на дверь с надписью «Башня Узукаге».       — Не сегодня. После еды начнем твою тренировку.       У меня внутри все оборвалось. Во взгляде Ичики ясно читалось, что тренировка будет совсем не веселой.       

***

      Привет, имоутo!       Надеюсь, у тебя все хорошо там, где ты сейчас. Ты хорошо кушаешь? А достаточно ли пьешь воды? Спишь?       Прочитав начало письма Наруто, я не смогла удержаться от легкого смешка. Казалось, за то короткое время, что я была вдали от деревни, Наруто превратился в наседку. Я посмотрела в правый верхний угол свитка и замерла.       Я даже не заметила, сколько времени прошло с тех пор, как я покинула Коноху. Тренировки с Ичикой на острове прошли, как в тумане. Она учила меня следить, скрываться, а также заставила снова взяться за кендзюцу. Я даже не осознавала, что минули месяцы.       Я выпустился из академии! И меня определили в команду с Саске и Сакурой! Никогда не угадаешь, кто наш сенсей!       Я улыбнулась, чувствуя радость брата.       Какаши! Старик разрешил Какаши стать сенсеем! Ты можешь в это поверить?       Нет, не могу.       Он устроил нам сумасшедшее испытание с колокольчиками! Но это было так круто! Колокольчиков было всего два, и он сказал, что те, кто их заберет, пройдут, а тот, кто не сможет, вернется в академию. Но это была ложь! Мы провалились, и он привязал меня к тренировочному столбу (совсем не весело), но когда Сакура и Саске дали мне поесть, несмотря на его запрет, он выпрыгнул и сказал, что мы прошли благодаря командной работе!       Только Какаши мог такое придумать. Письмо Наруто напомнило мне мое собственное испытание с колокольчиками, но я тут же прогнала эти воспоминания, чтобы не расплакаться. Судя по письмам, которые я получала от Рейджи и сенсея, Рейджи уже готовился стать джоунином в следующем году или около того. Несмотря на расстояние, я все еще чувствовала их чакру через браслет на запястье. Большую часть времени это была любовь, теплое чувство, разливающееся по телу, а иногда — беспокойство.       Оглядываясь на свои первые недели здесь, я поняла, что проецировала свои эмоции в браслет. Как только я это осознала, то сразу послала через него извинения и любовь, надеясь, что это успокоит их до тех пор, пока не дойдут мои письма. Я больше не чувствовала их чакру на постоянной основе, как это было, когда я была в деревне. Но чувствовала, когда они нуждались во мне, — и это было главное.       И еще он сказал: «Те, кто нарушает правила, — отбросы. Но те, кто бросает своих друзей, еще хуже отбросов». ЭТО БЫЛО ТАК КРУТО. А потом он отвел нас к мемориальному камню — это было очень грустно. Я передал привет Минору от твоего имени!       У меня сжалось сердце, когда я прочитала последнюю строчку.       Утром у меня тренировка с Кака-сенсеем, так что я должен бежать. Пожалуйста, береги себя, имоутo!

С любовью, Наруто            

      Я свернула свиток и поставила его на полку рядом с собой. Потянулась за пустым свитком, чтобы написать ему ответ, но вдруг услышала шум у окна. Обернулась и увидела, как на подоконник приземлилась Кайри. Я почти не видела ее последние месяцы, лишь иногда замечала в небе.       — Кайри? — спросила я, встретившись с ней взглядом. Она спустилась с подоконника, влетела в комнату и приземлилась на мое плечо.       — Иди в подвал, — наконец сказала она. В подвал? В военную комнату? Кто-то пробрался через печати?       — Мы идем в башню Узукаге.       — Мы?       — Ты готова.       — Но я уже была там…       — Там есть еще на что посмотреть, — отозвалась она, расправив свои перья. — Ты сможешь написать брату позже.       — Ладно, ладно, — вздохнула я, выходя из комнаты.       Я спустилась по двум лестницам, прежде чем снова оказалась посреди военного помещения. В груди все сжалось, стоило мне оглядеться. Серые стены тут же вызвали дискомфорт — я слишком привыкла к ярким цветам.       — Иди через ту дверь, — сказала Кайри, кивая на одну из серых дверей слева.       Я открыла дверь и оказалась в большом туннеле. Его тускло освещали голубые фонари, подвешенные на каменных стенах. Я шла, казалось, целую вечность, пока мы не добрались до еще одной серой двери. Глубоко вздохнув, я толкнула ее. За дверью оказался скучный коридор, такой же серый, как и военная комната.       — Поднимись в кабинет Узукаге, — велела Кайри.       Я раздраженно выдохнула, но спорить не стала. С момента моего прибытия в Узушиогакуре я почти не видела чайку. То, что она оставалась рядом так долго без призыва, лишь усиливало мое беспокойство. Поэтому я начала подниматься по лестнице. Слишком много лестниц. Серьезно, почему у каждого Каге кабинет обязательно на самой вершине башни?       — Прекрати, — резко отозвалась Кайри, щелкнув мое ухо клювом.       — Тц, мэндокусай, — пробормотала я себе под нос, за что получила еще один укус, и на этот раз не рискнула сказать что-то вслух или даже подумать.       Добравшись до вершины башни, я осторожно толкнула дверь, стараясь игнорировать дрожь в руке. Я убедилась, что мои клоны убрали всю кровь, которая оставалась в комнате.       Но образы из прошлого навсегда запечатлелись в моей памяти.       Кайри перелетела с моего плеча на спинку кресла за столом Узукаге. Я вошла в комнату и привычно встала перед столом. Раньше я всегда так делала, когда приходила к Джиджи в Конохе.       — В центре стола есть печать крови, — произнесла Кайри, пристально глядя на меня. — Укуси палец и приложи его к центру спирали.       Я опустила взгляд на темное деревянное покрытие. На первый взгляд стол выглядел обыкновенным, но древесина имела необычную текстуру, которая закручивалась по всей поверхности. Найдя центр спирали, я прикусила палец и приложила его к дереву. Вспышка света озарила комнату, а затем ее заполнил дым.       Я закашлялась, чувствуя запах табака и махагона. Этот аромат сразу напомнил мне о трубке Джиджи, когда он учил меня фууиндзюцу.       Я протерла глаза и медленно их открыла. Дым рассеялся, и я больше не была одна в кабинете с Кайри. Передо мной стоял кое-кто еще. Ее фигуру окружал сияющий красный свет. Подняв взгляд к ее лицу, я едва не потеряла сознание.       Я видела ее раньше. И тогда ее лицо было намного спокойнее, чем сейчас.       Стоявшая передо мной Узумаки Кахана улыбалась. Но эта улыбка заставила меня почувствовать себя крайне неуютно. Такая же улыбка, как у Наруто, когда он готовил очередную сумасшедшую шалость. Узумаки Кахана была в мантии Каге, белой с синими и красными акцентами, а на голове гордо красовалась шляпа. Она чуть сдвинула ее назад, и ее улыбка стала нежнее, почти теплой, когда она посмотрела на меня.       — Чакровая проекция? — прошептала я, боясь, что звук моего голоса развеет видение.       — Молодец! — отозвалась Кахана. У нее был акцент, который я никогда раньше не слышала.       Она на мгновение посмотрела на мои волосы, которые теперь доходили до середины спины. Часть волос была собрана в два пучка сверху, а остальные заплетены в две длинные косы — повседневная прическа чуунинов Узушиогакуре.       Ее взгляд опустился на мою одежду. Я была в том, что носила почти все время, пока находилась здесь: в удлиненной оранжевой майке до середины бедра и в синих шортах чуть выше колен. Она кивнула, внимательно меня осмотрев, и повернулась к Кайри.       — Alimentarla más, Кайри, — укоризненно произнесла она, обращаясь к чайке.       Я сморщила нос, глядя то на Кайри, то на Узукаге. Ичика успела научить меня нескольким словам и фразам на языке Узу, большинство из которых касались тренировок. Кроме того, теперь я знала пару слов о цветах, животных и еде.       Plátanos стали одной из моих новых любимых вещей. Они очень похожи на бананы, но больше по размеру и намного вкуснее, если их приготовить. Однажды я нашла на кухонной полке несколько семейных кулинарных книг и открыла для себя новое любимое блюдо в качестве завтрака — мангу́. Ну кто не любит жареный сыр и мясо?       — Мы кормили ее, Узукаге-сама, — отозвалась Кайри. Я посмотрела на чайку, чьи глаза блестели. — Кикуко era muy, muy pequeña cuando llegó.       — Я уже не маленькая, даттэбанэ! — воскликнула я.       Кахана искоса взглянула на меня, а потом снова повернулась к Кайри.       — Она такая же, как Кушина-чан.       — Хуже, — покачала головой Кайри.       — Это же хорошо, да? — спросила я, голос предательски дрожал.       — В данном случае — нет, — произнесла Кайри после короткой паузы, пока Узукаге молчала.       — Что?       — У тебя недовес, — заявила Узукаге.       Я посмотрела на себя, но не поняла, о чем речь. С тех пор как я оказалась на острове, я поправилась на три размера. На три!       — Кику-чан, — тяжело вздохнула Кайри, словно прочитав мои мысли. — По меркам Конохи ты в норме.       — Но до нормального веса Узумаки тебе еще далеко, — добавила Кахана, обходя стол.       Я почувствовала, как во рту все пересохло, когда она приблизилась ко мне. Во время захоронения я заметила, что вес жителей острова значительно различался, но многие Узумаки были ближе по комплекции к Акимичи, чем к обычным шиноби Конохи.       — Мы любим поесть, — прошептала она, а в ее голосе и взгляде читалась явная веселость, когда она обняла меня.       — Кто бы сомневался, тем более с мангу́, — пролепетала я, пытаясь пошутить, чтобы не разрыдаться.       — Это мое любимое блюдо на завтрак, — сказала Кахана, выпуская меня из объятий.       — И мое тоже.       Она улыбнулась мне, ее глаза слегка увлажнились, пока она аккуратно убирала с моего лица выбившуюся прядь. Затем она коснулась печати в центре моего лба.       — Когда она у тебя появилась, mija?       — Эм… около года назад? Кажется.       — Сколько ты уже на острове? — спросила она, опираясь на стол.       — Примерно шесть месяцев.       — Ты создала печать еще до того, как пришла сюда? Кто тебя научил? — ее брови удивленно поднялись.       — Хирузен Сарутоби, — ответила за меня Кайри, находясь позади Каханы.       — Что? — переспросила та, повернувшись к чайке, которая лишь распушила свои перья. Кахана снова посмотрела на меня, ожидая объяснений.       — Он заставлял меня медитировать по крайней мере час в день, а затем мне нужно было направлять чакру в лоб, словно в запечатывающую печать, — пожала я плечами. — Еще я читала дневники Мито-баачан. На это ушло пару лет.       — Что ты вообще знаешь о фууиндзюцу?       — Я изучила нокаутирующие печати моей мамы, — с гордостью улыбнулась я, глядя на Кахану. Она одобрительно улыбнулась в ответ, и я продолжила: — Научилась простым штукам типа базовых запечатывающих печатей, создания свитков для хранения и всякого такого еще до академии. Потом уже разобралась со взрывными, барьерными и заглушающими печатями.       — Это все? — наконец спросила она после паузы.       — Да? — пропищала я.       — Pendejos, все до единого, — сказала Кахана, обводя комнату беспокойным взглядом. — Возьми бумагу и ручку, Кикуко. Быстро, у меня мало времени из-за печати.       Я почувствовала, как сердце заколотилось быстрее, и поспешила выполнить ее просьбу. Тем временем она продолжала что-то бормотать себе под нос на языке Узу. Я пыталась понять, о чем она говорит, но у меня ничего не выходило. Хотя я была почти уверена, что там было полно ругательств.       — Я думала, что смогу использовать эту печать, чтобы поспособствовать твоему углубленному изучению фууиндзюцу после того, как мы немного пообщаемся, — заговорила она, как только я вернулась с бумагой и ручкой. — Но они не научили тебя даже основам!       — Я знаю правила и…       — Кикуко, — строго сказала Кахана, осторожно взяв меня за лицо обеими руками. — Судя по тому, что ты рассказала, твой уровень — это уровень головастика.       У меня все внутри оборвалось. Грудь сдавило, горло сжалось. Я ведь отлично разбиралась в фууиндзюцу. Я была продвинутой! Именно поэтому меня так быстро повысили. Это все, что у меня есть!       — Mija! — позвала Кахана, вырывая меня из мыслей. — Ты мастерица фууиндзюцу в глазах Конохагакуре, но все то, что ты знаешь и умеешь, — это основы, которые изучают все жители Узушиогакуре.       — Что мне нужно делать?       — Ты будешь много читать, — сказала она. — Чем ты занималась в плане тренировок, с тех пор как попала на остров?       — Ичика…       — А, понятно, — перебила Кахана, взмахнув рукой. Ее дыхание постепенно замедлилось. — Я думала, ты изучаешь фууиндзюцу, но если Ичика занималась твоей подготовкой, то это хорошо.       — Но ты сказала…       — Здесь ты будешь учиться гораздо быстрее, mija, — произнесла Кахана. — Местные книги и свитки созданы для умов, которые работают так, как наши. Если ты смогла дойти до этого уровня в Конохе, то вполне сможешь осилить одну-две книги за день.       — За день?       — За день, — с улыбкой подтвердила она. — А теперь меньше слов, больше дела! Вот с чего тебе нужно начать…       К тому моменту, как я закончила составлять список, мой мозг уже начал походить на кашу. Список был разделен по уровням. Я должна была начать с материалов для генинов и дойти до уровня АНБУ. Там было все: от стихийных фууиндзюцу до фууиндзюцу, связанного с гендзюцу и даже кендзюцу!       — А теперь, mija, — сказала Кахана, когда я закончила записывать последний пункт. — Это все официальные материалы по фууиндзюцу.       — Официальные? — переспросила я, чувствуя подвох.       На ее лице появилась озорная улыбка, и я поняла, что мой инстинкт меня не подводит.       — Когда тебе исполнится пятнадцать, сними ту картину со стены, — она указала на изображение гор, которые я недавно покорила вместе с Ичикой.       — Хорошо?       — За ней окажется комната с дополнительными книгами и информацией. Там будет и описание твоей церемонии совершеннолетия. Прости, что меня не будет на твоем большом празднике. Ты его заслуживаешь.       — Э-это ничего, — прошептала я, подходя ближе к ней.       — Ах, mija, — тихо произнесла она. Я выронила ручку, когда она притянула меня в объятия. Мое тело задрожало, пока я пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. — Я так горжусь тобой.       — Спасибо, — прошептала я, уткнувшись в ее одежды.       — Ты больше, чем могли бы мечтать наши предки, — сказала она, ее голос был наполнен теплом. Из моей груди вырвался всхлип. — Ты сделаешь свою деревню гордой, Узумаки Кикуко. Ты уже это сделала.       — Но без сна у тебя ничего не получится, — вдруг вмешалась Кайри. Я почти забыла, что она была в комнате.       — У тебя проблемы со сном? — спросила Кахана. Я кивнула, отстраняясь от ее объятий.       — Возьми ручку, — велела она. Я поспешно подняла ручку, а она продолжила: — Найди несколько книг: «Успокаивающие чаи для начинающих шиноби», «Чаи семьи Уэо» и «Основы чаев Узушиогакуре».       Она положила руку мне на плечо, пока я заканчивала записывать.       — Также загляни в кабинет Шиньи, — добавила она. — У него остались журналы с клановой информацией.       — Их медицинская энциклопедия, — прошептала я.       Она кивнула, ее лицо омрачила грусть.       — Жаль, что он так и не создал свою чакровую проекцию, — сказала она. — Этот ленивый человек всегда говорил, что это слишком хлопотно.       — Это похоже на кого-то, кого я знаю, — сухо заметила Кайри.       Кахана приподняла бровь, а я почувствовала, как мои щеки заливает румянец.       — О нет, — прошептала она. — Кажется, наше время подходит к концу.       — Нет… — покачала я головой.       Она грустно улыбнулась, снова обняв меня.       — Раньше люди обнимались так часто? — спросила я, уткнувшись в ее мантию.       Ее смех сразу же развеял мои тревоги.       — Да, — сказала она, крепче прижимая меня к себе. — Ты снова объединишь наш народ, Кикуко. Я знаю, что ты это сделаешь, — прошептала она мне на ухо.       Слезы заструились по моим щекам, и я изо всех сил старалась запомнить этот момент.       — Я так горжусь тобой, mija. Помни: заботься о себе. Сделай это привычкой. Ты не сможешь помочь нашей семье, если не будешь помогать себе.       Я кивнула, уткнувшись в ее плечо, а она начала поглаживать мою спину круговыми движениями. Затем я почувствовала, как она поцеловала меня в макушку.       — Te amo, mija, — прошептала Кахана, нежно произнося слова в мои волосы.       — Te amo, — прошептала я, обнимая ее крепче.       И вдруг ее не стало. Я оперлась на стол, не в силах сдержать слезы.       Но затем выпрямилась. Утерла глаза. Взяла лист с записями и посмотрела на Кайри. Она выглядела такой же грустной, как я себя чувствовала. Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.       Кайри коротко перелетела с кресла обратно на мое плечо. Молча, я покинула комнату. Не жаловалась, когда спускалась по лестнице и выходила из башни. Не проронила ни слова, проходя через двор.       Я лишь провела рукой по траурным одеялам, которые сшила для Хирото-оджи и Минору.       И направилась в библиотеку.       Я стану чуунином Узушиогакуре уже к концу месяца.