Последняя принцесса Водоворота

      Я проснулась под щебет птиц.       И это сразу же насторожило меня. Последние несколько недель были наполнены тишиной, за исключением приглушенного шума, сопровождавшего мою работу, и тихих голосов призывных существ, которые помогали мне. Никаких птиц, кроме призывных, здесь не было. Даже вода будто застыла.       Я осторожно приподнялась и села на том месте, где, очевидно, заснула накануне. Причал слегка покачивался на волнах под нами. Обернувшись, я взглянула на Рена и Ичику: похоже, они уже давно проснулись. Их чакра возбужденно трепетала впервые с тех пор, как я переступила барьер.       — Печать стабилизации снята, — сказал Рен, нарушив тишину утра. —И, судя по всему, Узушиогакуре вернулась к жизни.       — Что? — прохрипела я. За последние несколько дней от плача у меня осип голос.       — Остров жив, — сказала Ичика, и ее голос стал теплым. В нем больше не было той грубости, которая сквозила в ее тоне последние несколько недель. Впервые она казалась расслабленной.       Я посмотрела в сторону океана. Недалеко от нас ласково плескались волны, ровные и плавные. Слабый шум прибоя вселял в меня чувство легкости, которою я не ощущала уже давно.       Но когда я бросила взгляд в сторону барьера, то увидела, какие там бурные и высокие волны. Никто не смог бы выжить в этих водах. Неподалеку я заметила дельфинов, выпрыгивающих из воды, а ближе к барьеру — плавники нескольких акул.       Впервые с момента прибытия на остров я наконец-то почувствовала себя в безопасности от Данзо и Корня. Не только барьер защищает меня, но и все животные острова.       — Идем, — сказала Ичика. Она встала рядом со мной, и я почувствовала, как ее шерсть коснулась моей руки. Рен последовал ее примеру и тоже встал.       Я осторожно поднялась на ноги, все тело болело от напряженной работы в течение последних нескольких недель. Прихрамывая, я сошла с причала и последовала за Ичикой и Реном на пляж, но резко замерла, когда наконец подняла глаза.       — Долго же ты, — дразняще произнесла Ичика, снова прижавшись ко мне. Ее хвост игриво вильнул, напомнив мне домашних кошек в районе Учиха.       Впрочем, я не стала обращать внимания на ее поддразнивания. Меня слишком захватила картина, открывшаяся моему взору.       Когда прошлой ночью я спускалась к причалу, растения и деревья, выстроившиеся вдоль пляжа, были увядшими и совершенно безнадежными.       Но теперь эти же растения и деревья, тянущиеся вдоль береговой линии, были яркими и живыми. Столько зелени! Однако среди множества других растений пестрели ярко-розовые, фиолетовые, голубые, желтые и оранжевые цветы. Деревья, которые раньше, казалось, могло снести от небольшого дуновения ветра, теперь стояли крепко. А некоторые из них даже снова начали плодоносить!       По моим щекам побежали жгучие слезы, и я рухнула на колени наземь. Я склонилась, ладони и лоб коснулись теплого песка подо мной. Я ощущала тепло солнца на спине и легкий ветерок. В воздухе почти чувствовался соленый привкус морской воды.       — Спасибо, — наконец прошептала я, надеясь, что вся любовь, восхищение и доверие, которые я испытывала к своим предкам и острову, смогли дойти до них вместе с моей благодарностью.       Порыв ветра коснулся моего лица, заставив меня откинуться назад на колени. Затем ветер подул снова, но уже в обратном направлении. И потом ещё раз, но уже сзади, словно направляя меня обратно к центру острова.       Я услышала негромкий женский смех. Поначалу он звучал беззаботно, почти озорно. Он напоминал мне тихонький смех моего брата, когда тот затевал какую-нибудь шалость. Но в то же время он звучал по-другому, как-то вымученно, как первый искренний смех человека, только что преодолевшего тяжелый путь.       И по какой-то причине мне казалось, что я уже слышала этот смех раньше.       — Похоже, Кушина одобряет, — сказала Ичика, когда я наконец поднялась на ноги. Я повернулась к призванной горной львице; ее глаза были полны гордости, когда она смотрела на меня. Я изо всех сил старалась контролировать дыхание.       — Мама?       — Смех маленькой Кушины после того, как она совершила ловкую проделку, до сих пор преследует меня во снах, — сказала Ичика с ноткой веселья в голосе.       — Ты знала ее? — спросила я, мой голос дрожал. Ичика подошла ближе, ее теплая шерсть коснулась моей руки. Я положила руку ей на голову и вдруг осознала, что сама дрожу.       — Конечно, знала. Она ведь была дочерью Казуми.       Услышав слова Ичики, я застыла на месте. Она положила голову мне на плечо, а моя рука опустилась на ее спину. Казуми была призывательницей Ичики. Главным врачом родильного дома. Женщиной, которая погибла, защищая чужие семьи.       В клинике она убила десять шиноби Корня. Одна.       Эта смелая куноичи была моей бабушкой. Я организовала для своей бабушки водное погребение, даже не зная всей правды.       — Почему ты не сказала мне раньше?       — Это было последнее, что тебе нужно было знать. Ты и так слишком многое увидела в клинике, и я боялась, что это могло бы сломить тебя, — мягко ответила Ичика.       — Значит, именно поэтому вы оба так пристально следите за мной? — спросила я, глядя на Рена.       Он покачал головой, и в его глазах отразилась боль.       — Все это время мы были рядом с тобой, потому что нуждаемся в тебе так же, как ты нуждаешься в нас.       На глаза вновь навернулись слезы, и я обняла Ичику за шею. Я уткнулась лицом в ее мех, чувствуя, как тело сотрясается от всхлипов.       — А-а где тогда мой дедушка?       — Твой дедушка, Ута, был в торговой поездке, когда на остров напали, — осторожно ответила Ичика. — Скорее всего, он скрылся, когда узнал об этом.       — Скрылся? — переспросила я, немного отстраняясь от Ичики. Пытаясь хотя бы немного успокоиться, я заставила себя сделать несколько глубоких вдохов.       — Всё селение ожидало нападения, — продолжила Ичика, ее голос доносился будто откуда-то издалека. — Узукаге издала указ, что если остров падет, а человек окажется за пределами деревни, то ему нужно будет скрыться.       — Значит, вот почему Хирото-оджичан и Араши скрывались, — прошептала я себе под нос. — Есть ли какая-нибудь перепись населения Узушиогакуре на момент, когда она пала? — спросила я у Ичики.       — Дома у Узукаге, — кивнула Ичика. — Позже мы можем отвести тебя туда, хорошо?       — Хорошо, — согласилась я, кладя руку ей на спину. Она подтолкнула меня в сторону деревьев, которые почти полностью скрывали едва заметную тропинку, по которой мы шли вчера. — Куда мы идем? — спросила я, двигаясь в направлении, куда она меня вела.       — Мы отведем тебя к природному онсэну, — ответила Ичика, шутливо отстраняя свою морду от меня. — Тебе определенно нужно помыться.       — Спасибо, — вздохнула я, ускоряя шаг. Последние несколько недель я провела в режиме выживания и в основном только обтиралась, когда одно из призывных существ напоминало мне об этом. Я услышала, как Рен тихо фыркнул за нами, когда мы начали подниматься по тропинке обратно к деревне.       Теперь она выглядела совершенно иначе.       Некогда бесплодная земля буяла зеленью, цветами, жуками и небольшими животными. Мы пересекли небольшой ручей, прорезавший тропинку, но на полпути я остановилась. В воде начали формироваться маленькие водовороты. Услышав смех, я оглянулась и увидела кошачью ухмылку Ичики.       — Не так забавно, как у Кушины-чан, да, Кику-чан?       Я заставила ком в горле осесть и улыбнулась ей в ответ.       — Ты еще не знаешь, как я умею шутить.       Рен бросил обеспокоенный взгляд на Ичику, которая лишь разразилась хохотом вместе со мной.       — Проблематично, — прошептал Рен. Напоминание о Шикамару, Шикаку и Энсуи вызвало резкую боль в груди, но я не смогла удержаться от того, чтобы не рассмеяться еще громче.       Кажется, сначала придется подшутить над ним.       

***

      Спустя несколько минут мы с Ичикой стояли у входа в онсэн. Пройдя часть деревни, миновав пруд и углубившись в джунгли, мы поднялись на одну из гор на краю острова. Скалы обрамляли обе стороны реки, текущей с горы и впадающей в океан.       Среди скал спрятался изысканный онсэн. Казалось, это было одно из немногих сооружений, не тронутых во время резни. Сбоку вращалось большое колесо, и вода попадала через него в ручей, текущий обратно вниз по горе.       — Что это? — спросила я Ичику, указывая на колесо.       — Водяная мельница, — ответила она, поднимаясь по деревянным ступеням. — Это единственное место на острове, где сейчас функционирует водопровод.       — Правда? — переспросила я, следуя за ней вверх по ступеням.       Внутри онсэн выглядел просто: стены были отделаны опаленным огнем деревом, а его темные прожилки резко контрастировали с ярким каменным полом. Ичика повела меня вовнутрь, мы прошли мимо стойки регистрации, зоны отдыха и наконец оказались у женских душевых.       Осторожно вынув заколки с дельфинами из волос, я вернула их обратно в печать на левом запястье. Про себя я произнесла короткую молитву, надеясь, что в ближайшее время они мне больше не понадобятся.       Я расплела косы, которые носила с тех пор, как прибыла на остров, и с облегчением вздохнула, когда напряжение сошло с моей головы. Услышав шаги Ичики, я обернулась и увидела, что она подошла к душевой с корзиной в зубах. Она поставила ее на скамейку в стороне от душа, и я заметила, что внутри были полотенца и одежда.       — От Рена. Возьми полотенца для душа и для онсэна, — сказала Ичика, подходя к одному из кранов.       Я последовала ее указаниям и взяла пару полотенец, а затем сняла с себя грязную одежду. Я аккуратно сложила ее и положила на скамейку рядом с полотенцами. Обернувшись, я увидела, что Ичика терпеливо ждет у одного из душей. Она кивнула головой в сторону крана, побуждая меня его включить.       Подойдя ближе, я повернула его и охнула, почувствовав, как на меня полилась теплая вода. Но вдруг это блаженство резко прекратилось: Ичика оттолкнула меня в сторону. В ее глазах блеснула озорная искорка, и я поняла намек, решив включить свой собственный душ.       Если она была призванным существом моей бабушки, значит, помогала с розыгрышами Казуми и моей мамы. Одна мысль об этом заставила меня поёжиться, после чего я сразу же включила кран.       Стоя под теплой струей воды, я не особо спешила, тщательно смывая с волос всю грязь, копоть и кровь, прежде чем перейти к телу. Ичика закончила раньше меня и попросила выключить ее душ, но торопить меня не стала.       Наконец закончив, я выключила воду и потянулась за полотенцем. Завернувшись в него, я помогла вытереться Ичике. Озорной взгляд, который был у нее раньше, исчез, теперь же он был полон беспокойства.       — Ты слишком худая, — сказала она, когда я закончила вытирать ее.       — Ну, я много работала…       — Узумаки Кикуко, — перебила меня Ичика. Я застыла от ее строгого тона, и затем она взглянула мне прямо в глаза. — Рен сказал мне, что ты не похудела с тех пор, как прибыла сюда.       Я отвела взгляд от ее темных глаз, не в силах вынести то глубокое беспокойство, что отражалась в них.       — Дело в том, что мы не могли позволить себе много еды, — сказала я, сосредоточившись на том, чтобы вытереться. — А потом я так привыкла к этому, что даже когда у нас стало достаточно еды, я все равно не могла съесть больше.       — Ну, мы это исправим, — сказала Ичика после небольшой паузы. — А пока давай просто расслабимся в горячих источниках, немного отдохнем без мальчиков.       Я тихо рассмеялась над ее поддразниванием в адрес Рена. Они все утро препирались, как старая женатая пара.       Мы вышли из душевых и направились к природным горячим источникам. Я погрузилась в воду, оставив снаружи только голову, и закрыла глаза. Наконец-то я почувствовала, как мое тело расслабляется.       Пока не нахлынули воспоминания.       Перед глазами начали мелькать образы бездыханных тел. За каждым именем всплывало тело, каким я его обнаружила. Кровь. Грязь. Разрушения. Образы закружились в голове, а вместе с ними и вопросы: были ли они в сознании, когда умирали? Знали ли, что их близкие за пределами деревни в безопасности?       Что бы сделали дети, если бы выжили? Стали бы джоунинами? Создали бы новые печати, чтобы помочь миру? Сидели бы за ужином со своими семьями? Завели бы собственные семьи? Понимали ли они на самом деле, что происходит в ту ночь?       — Кикуко, — чей-то голос вывел меня из приступа паники. Я моргнула, пытаясь прояснить зрение и вернуться в настоящее.       — Дыши, — сказала Кайри. Я почувствовала, как она слегка потянула меня за волосы клювом, и поморщилась. — Это последнее место, где тебе нужно быть.       — Я не могла остановить это, даттэбанэ! — раздраженно ответила я, бросив взгляд на чайку. Она фыркнула, перелетев с камня мне на плечо.       — Ни один ребенок не должен был пройти через то, через что прошла ты, — сказала Ичика. Я повернула голову в другую сторону и увидела, что львица лежала на камне позади меня. — Но ты не должна позволить событиям последних недель управлять тобой.       — Как мне это остановить? — спросила я, мой голос прозвучал гораздо тише, чем мне хотелось бы.       — Нужно время, — мягко ответила Ичика.       — И новые воспоминания, — добавила Кайри. — Со временем и при должном старании у тебя появятся хорошие воспоминания об острове, когда придет время его покинуть.       — Я не хочу возвращаться, — покачала я головой, глядя на маленькие водовороты, образующиеся в воде передо мной. Я протянула руку, ощущая, как вода нежно движется вокруг ладони.       — Я не говорила, что тебе нужно возвращаться в Коноху, — произнесла Кайри. Моя рука на миг напряглась, но я заставила её расслабиться. — Но в конце концов тебе придется покинуть остров, чтобы пополнить припасы. Уверена, тебе также захочется увидеть брата.       — Да, — кивнула я, голос предательски дрожал. — О нет, — прошептала я после короткой паузы.       — Что случилось? — спросила Ичика, поднявшись с камня и подойдя ближе.       — Я обещала сенсею и Джиджи, что буду отправлять письма каждую неделю, они будут в ярости! — сказала я, закрывая лицо руками, но тут же услышала тихий смешок Ичики.       — Просто пиши коротко и по делу, — предложила Кайри. — Ты оказалась в неожиданной ситуации и временно пропала с радаров.       — Ты не знаешь моего сенсея, — вздохнула я, поднимая голову. — Мне, наверное, нужно отправить письма до конца ночи. Знаешь кого-нибудь, кто мог бы доставить их?       — Мы с братом не подходим, — ответила Кайри. — Но, возможно, кто-то из ястребов согласится. Они единственные, кто покидал остров, чтобы посетить Коноху.       — Они шпионили? — выдохнула я, поднимаясь из воды и принимая полотенце, которое мне подала Ичика, радуясь, что оно защитило меня от легкого ветра.       — Собирали информацию, — поправила Кайри.       — То есть шпионили, — фыркнула я. — За Данзо или за всей деревней?       — А ты как думаешь?       — ¿Por qué no los dos? — вопрос вырвался сам собой, но Кайри на моем плече напряглась.       Наступила напряженная секунда молчания.       И внезапно Ичика разразилась смехом. Она запрокинула голову назад, все ее тело задрожало от смеха. Кайри поначалу была напряжена, но затем тоже начала смеяться. Им потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, пока я шла обратно к душевой.       — Конечно, это одна из тех фраз, которые ты знаешь, — наконец выдохнула Ичика. — От дочери Кушины ничего другого и не ожидала.       — Мама часто ее произносила? — спросила я, подходя к корзине.       — Часто ли Кушина произносила ее? — пробормотала Кайри себе под нос. Я заметила, как чайка покачала головой, будто бы я только что задала самый глупый вопрос.       — Это была первая фраза, которую она смогла выговорить, когда была маленькой, — сказала Ичика, ее голос был наполнен весельем. — Особенно когда речь шла о рамене.       — Каждую неделю Казуми приводила Кушину-чан к раменной лавке и говорила: «Mija, тебе нужно выбрать между шио и шою», — засмеялась Ичика, рассказывая эту историю.       — «Pero, mamá! — продолжила она наигранно капризным тоном. — ¿Por qué no los dos? ¡Es muy difícil! no puedo decidir~».       — Каждую неделю, — добавила Кайри с теплотой в голосе.       — Ты говоришь так, как будто Кахана не поощряла маленькую Кушину, — заметила Ичика, пока я вытаскивала из корзины одежду.       — Мама была близка с Узукаге? — спросила я, надевая нижнее белье. Кайри устроилась на одном из душевых кранов.       — Будем надеяться, что она была близка со своей тетей, — распушилась Кайри, отворачиваясь. — Они тренировались вместе почти каждый день, было очевидно, что маленькая Кушина станет следующей на очереди к той шляпе.       Я молча продолжила одеваться: надела сначала длинную ярко-голубую майку с толстыми лямками, а под нее простые черные шорты. Одежда оказалась мягкой и куда удобнее, чем та официальная, что я носила последние недели.       Я медленно завязала волосы в два пучка, слишком уставшая, чтобы их расчесывать. У меня было время успокоиться, пока я возилась с волосами. Почему тогда мама была выбрана как джинчуурики? Если она была так ценна для будущего Узушиогакуре, почему за нее не боролись?       — Не смей сомневаться в решении Сандайме, Кикуко, — строго сказала Кайри. Она скользнула вниз и снова села мне на плечо, и я едва сдержалась, чтобы ее не оттолкнуть.       — Я…       — Кахана боролась, чтобы разорвать это соглашение между деревнями, — перебила меня Кайри. — Она считала это варварством и была убеждена, что, если Коноха хочет использовать человека как оружие, они должны делать это со своими людьми.       — Почему именно она?       — Ее чакра была сильна, как и у всех Узумаки. Но Коноха увидела близость Кушины с Узукаге, они посчитали, что она станет ценным активом в грядущих войнах, — сказала Ичика, подходя ближе. Она прижалась ко мне, и я инстинктивно потянулась к ее теплу.       — Кушине предоставили двойное гражданство, — добавила Кайри. — Сказали, что она сможет перемещаться между деревнями в сопровождении охраны, только поэтому Узукаге согласилась.       — А затем они уничтожили Узушиогакуре, чтобы она не смогла вернуться домой.       — И чтобы никто, обладающий такой же силой, снова не появился в этой деревне, — закончила Кайри.       Я ощутила, как ярость начинает переполнять меня, словно огонь разгорается внутри, но этому чувству некуда деться. Внезапно порыв ветра пронесся через онсэн, вздымая тканевые занавеси, которые замелькали в хаотичном танце.       — Но, похоже, они ошиблись, — тихо сказала Кайри, когда ветер утих.       Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.       — С чего мне начать?