Холод Смерти

*** — Не нравится мне эта тишина… — Молодой синтоитский монах поправил серое кимоно и с подозрением оглядев окружающий его темный лес, крепче вцепился в древко длиной нагинаты. — Подозрительная она какая-то… — У тебя все подозрительное, Кира. — Но его товарищ, что подпирал своей спиною одну из колонн высокой красной тории — не разделял опасений своего друга и достав из-за пазухи сверток с приготовленными на пару пирожками, начал увлеченно набивать свое брюхо. — То… Мням… Лес подозрительный, то… Мням… Настоятель ведет себя не так. Мням… Успокоился бы уже… Мням… Великая Война закончилась много столетий назад… Мням… Теперь мы просто охраняем никому не нужный храм на отшибе… Мням… — Проглотив пару пирожков, беззаботный парень вытер рот тыльной стороной руки и протянул один из них Кире. — Вот кому он может понадобиться? На лучше, покушай, пока с голодухи всякие ужасы мерещиться не начали. Мне как-то не хочется, чтобы ты в один момент на меня набросился, перепутав с монстром… Поначалу бдительный страж скептически посмотрел на предлагаемую снедь, но видя с каким аппетитом его товарищ уничтожает еду — все же сдался и взяв один парной пирожок, откусил от него солидных размеров кусок. — Может быть ты и прав, Гако… Наш настоятель так часто говорит о приближающейся войне между мифологиями, что я уже в каждой тени начал видеть врага. — Прислонив нагинату к колонне арки, Кира доел выпечку и с благодарным кивком принял от товарища бутылку с ягодным соком. — Сам понимаешь, если Библейские начнут разборки с теми же Скандинавскими — остатки нашего клана просто походя сметут. — Да кому сдались остатки семьи Химедзима? После того, как проклятый Баракиэль уничтожил большую часть наших воинов, все что осталось у клана — это десяток храмов, разбросанных по дальним уголкам Японии. А мы так вообще сторожим погребальное хранилище! — Так о том и речь. Я слышал, как настоятель говорил, что некроманты опять подняли голову… — Даже если это окажется правдой, а не обычным трепом выжившего из ума старикашки… Тут-то они что забыли? — Подобрав нагинату, Гако указал ею в сторону охраняемой ими лестницы, что вела к возведенному на горе синтоисткому храму. — Это же хранилище праха, а не забитый трупами христианский могильник! Кому нужны урны, полные пепла усопших? Не успел молодой монах произнести последнее слово, как перед стражами беззвучно приземлился гигантский падший ангел, облаченный в украшенные черепами, массивные и тяжелые даже на вид латы. Сложив огромные черные крылья, великан поднял голову и на монахов уставилось два сгустка синего пламени, пылающего в недрах шлема-черепа и не предвещающее им ничего хорошего. — Накаркал! — Откинув бутылку с соком в сторону, Кира схватил свою верную нагинату и уже хотел было обрушить её на голову незваного гостя, но силы вдруг внезапно покинули юношу. Почувствовав расползающийся по телу неестественный холод, монах опустил взгляд вниз и увидел, что в его живот почти по самую рукоять погружен источающий ледяную дымку меч, который держала рука рослого вторженца. Вытащив клинок из тела монаха, падший отшвырнул его в сторону и ударившись спиной о колонну тории, тело обессиленного защитника сползло по ней вниз. Силы быстро покидали стражника, но их все же оказалось достаточно, чтобы он мог в красках наблюдать гибель собственного друга. Это было довольно иронично, но в отличие от бдительного и верного долгу Киры, непринужденный и безалаберный Гако даже успел нанести по врагу полноценный удар — пропустив через оружие энергию Ци, он обрушил его на закованного в металл падшего и… Половинки разрубленного надвое юноши рухнули на ступени рядом с верным своему делу стражем — усиленное Ци лезвие не смогло даже поцарапать темную поверхность устрашающего доспеха, а ледяной клинок даже не заметил выставленное в попытке защититься древко нагинаты и перерубил её владельца словно тонкую, сухую тростинку. « — Борись, не борись… Если исход все равно один, то зачем же мы тогда сопротивляемся?» Это были последние мысли монаха перед кончиной — начав подниматься по ступеням, падший ангел взмахнул покрытым рунами клинком и парень почувствовал, как его душу, все его естество засасывает прямо в объятое ледяной дымкой лезвие… *** — Только бы не ушел… Пересиливая бушующий в небесах шторм и ориентируясь в нем лишь по едва заметным всполохам среди магических потоков, Баракиэль изо всех сил спешил к расположенному в глуши синтоитскому храму. Получив по своим каналам сообщение, что Азраил напал на место упокоения его супруги, предводитель Григори быстро смекнул, что Архангел Смерти не просто так решил посетить место упокоения магов клана Химедзима: Палач Библейского Бога погиб задолго до того, как жители Японии начали осваивать магию оммёдо и общих дел с одним из кланов оккультистов у него просто физически быть не могло. Ну а в то, что повелитель мертвых случайно забрел в храм, где покоился прах его почившей супруги… Баракиэля часто называли самым глупым из всех предводителей чернокрылого воинства и отчасти падший был с этим даже согласен — честная схватка, пусть даже и с превосходящим по силе противником всегда была ему милее хитрых планов и тактических маневров. Но в настолько удачное… Или же неудачное совпадение не поверил бы и полный кретин. И вице-генерал-губернатор Григори сломя голову мчался к храму, рассчитывая на… Не на то, что он успеет всех спасти — на всех членов клана Химедзима изгнаннику Небес стало плевать еще в тот момент, когда они решили избавиться от него в отместку за «совращенную» Сюри (Впервые услышав подобное обвинение падший хохотал до колик в животе — вопреки внешнему целомудрию, в постели мать Акено оказалась настолько развратной женщиной, что кто кого совратил — являлось серьезнейшим вопросом) и объявили за голову Молнии Света такую щедрую награду, что ею соблазнились наемники из самых разнообразных мифологий. Да и даже если бы Баракиэль решил проявить нетипичное для себя участие к судьбе родичей своей погибшей жены, сделать бы он все равно ничего не успел — против воскресшего вестника гибели мог выступить только кто-то уровня Азазеля и к моменту прибытия бородатого падшего японские жрецы-чародеи в любом случае должны были быть мертвы. Однако целью Молнии Света были отнюдь не люди… Почувствовав, как его тело проходит сквозь защитный барьер оммёдо, что должен был отпугивать случайно забредших в глушь людей изгнанник Небес увидел внизу постройки в азиатском стиле и немедленно устремился к ним. Подняв тучу брызг и приземлившись в центре храма, падший ангел огляделся по сторонам и недовольно поморщился — в привычной для себя манере, Азраил решил не мелочиться и перебил не только тех, кто оказывал ему хоть какое-то сопротивление, а вообще всех обитателей святилища: рядом с окровавленными и покрытыми инеем телами защитников храма лежали обмороженные трупы присматривающих за храмом послушниц, лица которых были искажены гримасами предсмертного ужаса, а у самых ворот на огромный костяной кол было насажено тело старшей жрицы-мико. « — Если память меня не подводит, то урна с прахом Сюри должна быть в центральном зале…» — После уничтожения большей части магов клана ярость Баракиэля слегка поутихла и когда к нему обратились остатки клана Химедзима с просьбой забрать тело его жены для погребения согласно их традициям — падший ангел не стал протестовать. Все же несмотря на разногласия с собственной семьей, Сюри являлась убежденной синтоистской, а об их погребальных обрядах ангел Библейского Бога имел лишь смутные представления. Взамен чернокрылый воитель потребовал себе право беспрепятственно навещать останки любимой… Которым не воспользовался ни разу с момента гибели — видеть прах любимой женщины, которую он не сумел сберечь, оказалось слишком тяжело даже для тысячелетнего изгнанника Небес. Толкнув покрытые коркой льда двери, вице-генерал Григори вошел в центральный зал синтоистского святилища и практически сразу же увидел чудовище, ради которого он и прибыл — облаченный в массивный доспех Азраил восседал на костяном троне и подпирая голову латным кулаком, наблюдал за парой молодых девиц в одеяниях жриц мико. Служительницы храма были еще живы и исполняли перед Палачом Библейского Бога какой-то сложный традиционный танец, но заплаканные лица юных послушниц, лежащая неподалеку небольшая гора трупов и лишенный эмоций взгляд седовласого великана не оставлял сомнений в их дальнейшей судьбе. — Это было познавательно. — Повелитель мертвых взмахнул когтистой перчаткой и не успев даже пикнуть, девушки замертво рухнули на пол, после чего их души отделились от тел и втянулись в покрытое синими рунами лезвие жутко выглядящего меча, что был воткнут в труп у подножия костяного трона. — Но ваше время вышло. — Ты все также безжалостен… Брат. У Баракиэля всегда были натянутые отношения с Архангелом Смерти… Хотя правильнее было бы сказать, что создатель некромантии даже до своего падения являлся тем еще асоциальным типом и после низвержения с Небес его характер не сильно улучшился — и без того нелюдимый ангел окончательно превратился в затворника и стал проводить большую часть времени в обществе покойников. И по слухам, единственным если не другом то как минимум приятелем для Азраила был Каин, которого падший ангел толкнул на грех братоубийства и который впоследствии стал первым в истории человечества вампиром. — Возможно. А ты размяк, раз позволил такому ничтожеству как Азазель вертеть собой, как ему только вздумается. — Седовласый мужчина поднял когтистую перчатку и из ниоткуда в ней сформировалась небольшая резная урна, в которой Баракиэль с болью в сердце узнал хранилище праха своей убитой жены. — Я не буду судить тебя за привязанность к людской женщине… Все же порой они бывают настолько соблазнительны, что искушение пробирает даже меня. — При этих словах Баракиэль с трудом удержал на лице маску вежливого внимания — Молния Света всегда думал, что Архангела Смерти вообще не интересуют плотские утехи и подобное откровение если и не рушило его картину мира, то как минимум серьезно повредило один из её столпов. — Но допустить, чтобы какие-то ничтожества убили твою женщину, а после отдать собственную дочь в услужение демонам… Упоминание собственной дочери не сильно понравилось падшему ангелу. Вице-генерал-губернатор знал о нападении на младшую сестру Люцифера и то, что внезапно воскресший реликт древности решил её упомянуть — предельно прозрачно намекало на то, чем именно Азраил собирался подтолкнуть предводителя Григори к войне с Преисподней. Ну а в том, что Палач Библейского Бога намерен устроить очередное побоище, Баракиэль не сомневался ни секунды. И не то, чтобы Молния Света был строго против возобновления Великой Войны… Будучи одним из самых воинственных падших ангелов, бородатый изгнанник Небес не слишком-то жаловал другие расы и был наоборот, обеими руками за то, чтобы чернокрылое воинство отвоевало себе более выгодное место под солнцем. Но как верно подметил губернатор Григори во время их последней встречи — у Архангела Смерти напрочь отсутствовала такая вещь, как тормоза. Азраил признавал только две позиции по любому вопросу: свою и неправильную. А так как до своей кончины повелитель мертвых в принципе не жаловал другие фракции и был готов терпеть только своих сородичей — в случае его «воцарения» падших ждала война с другими мифологиями и хорошо, если не со всеми одновременно. Понимая что шансов в противостоянии со всеми крупными игроками у падших просто нет, Баракиэль отказал Кокабиэлю, когда тот пришел с предложением от Палача Библейского Бога. Но сейчас ситуация была иной и перед горе-отцом находился сам вестник гибели, полностью уверенный в своей неизбежной победе. И все же призрачная надежда на улаживание разногласий миром у Баракиэля еще оставалась — Воздаяние Небес не стал бросаться в бой с ходу, как он обычно поступал в прошлом и это значило, что смерть как минимум добавила Азраилу немного терпения, которым в прошлом он… Мягко говоря не отличался. — Акено — полукровка, а ты не хуже меня знаешь, как у нас к ним относятся. — А демоны, стало быть, от смесок падших прямо в восторге. — Если бы лицо повелителя мертвых выражало чуть больше эмоций, то в нем мог бы послышаться слабый намек на насмешку. — И отправка молодой, только что потерявшей мать девчонки прямиком в руки тех, с кем еще совсем недавно шла война на истребление — это вершина благоразумия… — Азазель сказал, что там она будет в безопасности и это поможет нам заключить мир. — Хотя Баракиэлю было до ужаса противно оправдываться перед Архангелом Смерти и такой бесцеремонности себе не позволял даже Азазель — вице-генерал был вынужден это делать. Вопреки внешней бесстрастности, Азраил являлся тем еще спесивым гордецом, а так как у него на руках были козыри в виде Акено и останков Сюри, с которыми создатель некромантии мог сделать все, что ему вздумается — Молния Света собирался до последнего избегать прямой конфронтации. — Мир, в котором Акено не будут пытаться убить лишь за то, что она рождена от связи падшего ангела и смертной женщины. Мир, который ты собираешься разрушить. — Сколько неуместной софистики… Жаль, что вместо речи закаленного веками воина я слышу тявканье прихвостня Азазеля. — Урна с прахом жены Баракиэля растаяла в воздухе и подобрав лежавший на подлокотнике шлем в виде черепа, Архангел Смерти надел его голову. — Раз ты настолько слепо веришь Обманщику Небес, скажу так, чтобы дошло даже до абсолютно безмозглой псины: я пришел сюда не для того, чтобы узнать твое мнение о продолжении Великой Войны. Я здесь для того, чтобы сказать, как ты будешь вести себя в дальнейшем. — Ультиматум, значит? Не могу сказать, что удивлен… Но что если я откажусь тебе подчиниться? — Видя, что ситуация начинает резко накаляться, вице-генерал принял расслабленный вид и начал готовиться к грядущей схватке. Падший понял, что реликт древности не намерен отступать и теперь вся надежда была на то, что Азазель был прав, когда говорил, что Азраил не вернул себе былую мощь. — Тогда твоя дочь с лихвой расплатится за эту ошибку. Баракиэль не зря считался сильнейшим падшим ангелом после окончания Великой Войны — сияющее от вложенной в него силы копье Света сформировалось в руке падшего меньше, чем за долю мгновения, а в следующую секунду оно уже летело в сияющую синим пламенем прорезь черепа-шлема. Однако воскресшему Воздаянию Небес было достаточно лишь слегка повернуть голову, чтобы смертельный удар превратился в не особо опасную оплеуху — разбившись о шлем веером ярко-желтых искр, атака вице-губернатора лишь заставила Архангела Смерти покачнуться. — На удивление неплохой удар… — Однако Палач Библейского Бога все же устоял на ногах и подобрав источающий ледяную ауру меч, он совершенно спокойным голосом добавил. — И вместе с тем — крайне опрометчивый поступок. Выпустив пару огромных черных крыльев, что едва помещались в главном зале синтоистского святилища, Воздаяние Небес указал покрытым рунами клинком на последовавшего его примеру Баракиэля, что выпустил все свои пять пар и создал в руке еще одно копье из чистого Света. — Твои легионы верны своему господину — они не пойдут за мертвой марионеткой и потому ты будешь жить. Но я не терплю неповиновения. — Колдовские символы на лезвии оружия засияли чуть ярче и падший ангел почувствовал, как температура окружающего воздуха начала резко падать. — Страдания и боль наглядно продемонстрируют степень моего недовольства… *** — Страдания и боль наглядно продемонстрируют степень моего недовольства. — Небольшое волевое усилие — и с кончика Ледяной Скорби вырывается заряд морозной энергии, от которого падший играючи уходит смещением в сторону. Ледяная магия слишком медленная, чтобы примитивный стихийный заряд смог зацепить настолько опытного противника и чернокрылый начинает двигаться еще до того, как я наношу удар. Впрочем, это лишь пробная атака и не более того: все же главной целью данной схватки является демонстрация силы и приведение к покорности, а убивать Баракиэля мне нет смысла: не для того я его выманивал в эту глушь, чтобы просто взять и прикончить. Но вот как следует отделать этого упрямого барана все же придется, а все из-за одного слишком активного исследователя… Никогда не любил политику. Ледяной заряд попадает в стену святилища и толстая корка льда быстро расползается по её поверхности, а избежавший заморозки падший взмахивает всеми своими крыльями и в меня устремляется настоящий дождь из маленьких, но довольно мощных разрядов. По отдельности они не представляют для меня совершенно никакой угрозы, но стихия молнии имеет привычку конденсироваться в одной точке, а так как воздух из-за бушующей снаружи грозы достаточно влажный — я практически сразу оказываюсь окутан плотной сферой из ярко-желтых разрядов. — Никто не смеет угрожать моей дочери! — Баракиэль щелкает пальцами и под аккомпанемент яростного треска молний все тело прошибает резкая и довольно ощутимая боль. Неприятно. Большую часть удара принимают на себя саронитовые латы, но атака изгнанника Небес выстроена таким образом, что часть энергии действует как вода — идя по пути наименьшего сопротивления она огибает защищенные участки и бьет по наиболее уязвимым местам. Как говорил Зул’Джин — хитро… Особенно с учетом того, что Свет, которым заклятье Баракиэля пропитано более чем наполовину — является элементом противоположной полярности для Смерти. Не прямым, как в случае с Тьмой, но даже этого оказывается достаточно, чтобы пробить врожденную защиту усиленного тела бретонца и нанести… Определенный ущерб. Который буквально за пару мгновений восполняется пассивной регенерацией — заклятие падшего потратило столько силы для преодоления моей врожденной устойчивости, что на восстановление организма даже не приходится тратить магическую энергию: закаленное веками чародейских практик, тело само возвращается к исходному состоянию. Но останавливаться на одной атаке предводитель Григори не собирался и уже в следующую секунду в выставленный защитный оберег прилетело еще одно копье Света. Оно было гораздо слабее первого и пробить выставленную мною защиту не смогло, но план падшего заключался в другом: отправленный Баракиэлем снаряд создал при детонации настолько яркую вспышку как в физическом, так и в магическом спектрах — что фигура противника скрылась от меня на пару мгновений и это выйграло падшему время для создания по-настоящему мощной атаки. Следующее копье Света выглядит примерно также, как и предыдущие… За исключением того, что размерами оно больше походит на ствол многолетнего исполина… И энергии в него вложено пропорционально изменившемуся объему. Видя, что точечные атаки по уязвимым местам не оказывают должного эффекта, предводитель падших ангелов решил сменить подход и сделал ставку на концентрацию голой мощи. Логично, но бесполезно. И даже не потому, что после уничтожения Гамбурга я в энергетическом плане могу потягаться со всей верхушкой Григори разом. Перехватив Ледяную Скорбь двумя руками, делаю шаг вперед и источающее хлад лезвие вечно голодного оружия устремляется навстречу тарану из Света — не выдержав столкновения с жадным до энергии клинком, копье падшего превращается из единой, монолитной структуры в безвредные энергетические сгустки, а остатки вражеских чар быстро поглощаются мечом-душеедом. Что же… Силу Молнии Бога я оценил — теперь пора показать ему, что против настоящей мощи она ничего не стоит. С латной когтистой перчатки срывается ветвистая и напитанная энергией смерти зеленая молния, ускользнуть от бородатый падший не успевает. Вынужденно приняв мое заклятье на свою защитную печать, Баракиэль на короткий миг замирает на месте и я в полной мере пользуюсь этой заминкой, обрушив на него по-настоящему сокрушительный удар. Взмах огромных черных крыльев создает настолько мощную волну из энергий Смерти, Льда и грубой телекинетической силы, что предводителя Григори сносит вместе с его защитной печатью и вылетев из святилища вместе с большей частью его стены, бородатый мужчина кубарем катится по двору храма, залитому продолжающим идти ливнем. — Хорошая погода… — Кончик рунического клинка касается каменных плит и по их поверхности начинает быстро расползаться ледяная корка, заставляя слегка оглушенного падшего воспарить в воздух и зависнуть в паре метрах над землей. — Есть в ярости сумрачного неба нечто завораживающее. Но буран мне все же больше по душе… Из замороженной поверхности вырывается лес бритвенно острых ледяных лезвий, лавируя между которыми Баракиэль резко набирает высоту… Чтобы вылететь прямиком на меня и попасть под яростный поток изумрудно-зеленых молний. Просветы в буйстве морозной стихии были составлены таким образом, что не пришедший в себя изгнанник Небес просто не успел среагировать на атаку и получив несколько мощных разрядов, рухнул прямиком на созданный руническим клинком ледяной частокол. — Я не тот противник, которого стоит недооценивать… Хотя обычные падшие были куда крепче человека — большинство из них к этому моменту было бы уже давно мертво, однако Молния Бога не зря считался сильнейшим представителем своей расы и полученных ран оказалось недостаточно, чтобы урезонить Баракиэля. — Плевать! Будь ты хоть Бог, хоть Дьявол… Да хоть сама Смерть! Ты отпустишь Акено и вернешь мне прах Сюри! — Сорвав с себя остатки посеченных тряпок, окровавленный и израненный падший вытащил из своего тела застрявшие в нем ледяные лезвия, и с силой взмахнув своими крыльями, взмыл на несколько сотен метров вверх. Застыв на фоне окутанного темной хмарью небосвода, чернокрылый изгнанник Небес вытянул руки в стороны и сорвавшиеся с его ладоней ярко-желтые разряды стали бить в темные грозовые тучи, наполняя их силой молнии и Света. — Даю тебе последний шанс, брат! Этот бородатый идиот наконец-то понял, что слабыми атаками меня не проймешь и решил сделать ставку на один решительный удар? Это может быть любопытно… — Действуй. — Вонзив лезвие рунического меча в покрытые льдом плиты, кладу руки на его навершие и спокойно наблюдаю за действиями предводителя Григори, всем своим видом демонстрируя презрение к парящему в небесах противнику. — Покажи, что тебя не зря прозвали Молнией Бога… — Люди говорят, что горбатого исправит только могила, но это явно не твой случай! — Ночной воздух начал трещать от колоссальных объемов энергии, что влил в него падший ангел, а среди грозовых туч стали пробегать слабые статические разряды. — Один раз ты уже пал из-за своего раздутого самомнения, но даже собственная гибель ничему тебя не научила! — У Смерти от меня мало секретов. — Похоже меня отвлекают разговором… Что же, сделаю вид, что не понял задумки бородатого упрямца. Сотворение мощного заклинания — процесс довольно опасный и если задействуются настолько огромное количество магии, то даже малейшая ошибка может привести к фатальным последствиям. И сейчас бы самое время ударить по незащищенному противнику, но… Помрет еще. Придется тратиться на то, чтобы вытащить упрямого барана с того света, а воскрешение настолько могущественного создания потребует немало сил. Да и что один из сильнейших падших ангелов колдует столько времени было бы неплохо увидеть… О, кажется он наконец-то закончил. — Тогда почувствуй на себе ярость Света! Под аккомпанемент грозовых раскатов темно-серые тучи, которые чернокрылый все это время впитывал своей силой, исторгли из себя целый сонм молний, коих было столь много, что глубокая ночь в какой-то миг обернулась ярким солнечным днем. Устремившись к единой точке, искрящиеся от мощи разряды слились в единый поток и темные небеса с пробирающим до костей гулом прорезал исполинский луч Света. А вот это уже опасно — даже если саронитовые латы выдержат атаку подобной силы, то от тела внутри них вряд ли останется даже пепел. И так как создавать материальное вместилище с нуля у меня нет никакого желания… — FeiM’Zii’GRON! (Исчезновение-Связь-Душа) — Драконий Ту’ум на секунду заглушил рокот заклятья падшего ангела и приняв бесплотную форму, я взмахиваю своими огромными крыльями, устремляясь прямо навстречу потоку всесокрушающего Света. Сила этого луча поистине колоссальна, но из-за нематериальности она уходит в никуда, а запасы энергии у Баракиэля отнюдь не безграничны и долго поддерживать атаку подобной мощи в своем текущем состоянии он просто не сможет. — П-проклятье! — Как только силы бородатого упрямца подходят к концу, возвращаюсь в материальный мир — когтистые пальцы саронитовой перчатки смыкаются на горле моего противника, заставляя его зайтись в хриплом кашле и мы зависаем среди темных туч, по которым пробегают остаточные всполохи молний. Баракиэль уже истощен до предела, но чтобы исключить любую возможность сопротивления, я небольшим волевым усилием создаю чары поглощения энергии и выкачиваю из предводителя Григори остатки магии, превращая сильнейшего падшего ангела в его бледное подобие. — И… Что теперь? — Крылья Баракиэля поникли — без магии они не более, чем бесполезный рудимент, а сейчас падший ангел опустошен настолько, что он даже летать не в состоянии. — Убьешь меня? — Это урок покорности, а не казнь. — Разжимаю пальцы латной перчатки и более ничем не удерживаемый, изгнанник Небес камнем устремляется к виднеющейся где-то далеко внизу земле. Тихо рыча сквозь сжатые зубы, упрямый падший пытается затормозить свое падение, но его вялые трепыхания приводят лишь к небольшой корректировке курса и проломив собой одну из местных священных арок, обессиленный и покрытый кровью Баракиэль с грохотом врезается в ступени ведущей к храму лестницы. — Ты подчинишься. — Приземлившись рядом с поверженным противником, с силой опускаю свой латный сапог на грудь пытающегося подняться падшего и покрыв каменные плиты глубокими трещинами, тело Молнии Света вбивается глубже в землю. — Или твоя дочь познает муки, о существовании которых она раньше даже не подозревала. А когда её тело и дух будут окончательно сломлены, я примусь за душу твоей жены… Или ты забыл, что для мне подобных смерть — не преграда? При упоминании близких упрямый предводитель Григори находит в себе остатки сил и через боль поднимает голову, но удар навершием Ледяной Скорби ломает ему нос и отправляет разум Молнии Бога в ласковые объятия тьмы. Наконец-то угомонился… Пришлось слегка постараться, чтобы не убить упорного идиота, но теперь он вряд ли рискнет воспротивиться моей воле. Как и говорил Кокабиэль — данный падший силен, упрям, не слишком умен и рьяно заботится о своей дочери. Продемонстрировав подавляющее превосходство, я подтвердил свое право на лидерство и теперь в восприятии Баракиэля безопасность Акено должна напрямую зависеть от выполнения приказов «Азраила». И никакие увещевания Азазеля этого не изменят — для падших ангелов краеугольным камнем существования является сила, а губернатор Григори уже давно не вступал ни с кем в прямые схватки. Как бы то ни было — здесь мои дела окончены. Падший повержен, храм… Окидываю взглядом идеальной формы круг, который остался на месте святилища после атаки Молнии Света. Даже пепла не осталось — только запеченая до состояния стекла земля. М-да. Все же хорошо, что я успел забрать прах жены Баракиэля до начала нашей схватки. Такого он бы точно не пережил. И к слову о ней… Отозвав Ледяную Скорбь обратно в хранилище душ, призываю спрятанную там урну и придирчиво разглядываю её поверхность. Местные жрецы потрудились на славу — керамике явно не один год, а на покрытой колдовской вязью поверхности нет даже царапины. Хорошо. Она мне еще пригодится. Небрежным взмахом когтистой перчатки создаю портал прямо в свое временное убежище. Из-за вошедшего в раж Баракиэля можно не беспокоиться о наличии возможных следов, что могут привести врагов к моему логову — в том буйстве энергий, что осталось после заклятья падшего даже Магнус не факт, что разберется. И первым, что я увидел по возвращении оказалась младшая сестра Люцифера, что лежала на шезлонге у бассейна в одном купальнике и до моего прибытия наслаждалась солнечными ваннами в компании своего ферзя, внешний вид которой также не оставлял большого простора для фантазии. Видимо мертвые строители слишком буквально восприняли приказ «построить загородную виллу императорской семьи» и помимо жилых помещений также возвели гардеробную Азулы вместе со всем содержимым (Благо магия школы Изменения, которой они владеют — вполне такое позволяет), а девушки в поисках путей к побегу ее неизбежно нашли. Во всяком случае открытые купальники, что едва налезли на фигуристые тела демониц и были готовы порваться от малейшего неосторожного движения — явно принадлежали моей почившей супруге, ну а так как она не могла похвастать такими же солидными формами… Зрелище получилось одновременно как довольно забавное, так и весьма соблазнительное. Хм… Похоже влияние Ледяной Скорби все больше сходит на нет, раз желание начало так часто поднимать голову. Придется как-то решить вопрос с недостатком женского внимания, а то при наличии двух таких раздражителей получится как с Алекстразой и вместо уничтожения демонов, я начну активно увеличивать их популяцию. Естественным образом. — Чудовище вернулось… Акено, как думаешь, кого этот монстр убил на этот раз? Однако если капризная принцесса Ада при моем появлении приняла вид оскорбленной невинности, то реакция дочери Баракиэля была совершенно иной — взгляд ферзя Риас оказался неотрывно прикован к урне в моей руке и резко побледнев, полукровка тихо спросила. — Мама?