Просто притворись мужчиной

      От волнения невозможно было уснуть. Я всю ночь беспокойно просидела у окна, ковыряя пальцем падающую штукатурку со стены. И хотя я знала, что Белобрысый и Муха уже ломают себе головы над хитрым планом, мне не было спокойно. Они тоже могли попасть под удар. И я бы сделала всё, чтобы их не тронули. Рисковать невероятно опасно. Но и идти против воли Мэттью – не самое безопасное решение в моей жизни. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы врач из Оклахомы передумал или у него появились внезапные дела. Словно отсрочка могла меня спасти. Это так напоминало мне детство, когда я молилась заболеть, лишь бы не попасть на школьный экзамен. Вуди делал всё, даже тащил меня за шиворот, чтобы я не убегала с уроков. Он был таким же тупым, как хлебный нож в нашей столовой, но всё же гением, хотя и своеобразным. Мы росли вместе, бок о бок, и я знаю о нём всё. Вуди – моя кровь, моя душа, единственный родной мне человек. А теперь и он мог пострадать. Своим упрямым упорством я ставила под риск жизни всех близких мне людей. Глупые мечты до сих пор не покинули мой разум. Но к рассвету усталость погасила всю панику. Я крепко заснула, зарывшись лицом в шерстяное одеяло. По-прежнему тихо молясь, чтобы всё пронесло. Надежды... Лучший будильник — вонючие носки Косого. Но самый лучший будильник — пинок под рёбра от Рика. И не простой пинок. А от его меткой правой ноги в тяжёлом зимнем ботинке. Удар выбил из меня весь дух. Я громко застонала от боли, поджав колени к груди. Прошептала: — Ублюдок… — Щуплый! Он что силы дёрнул меня за мочки ушей. Я возмущённо засопела, сонно приоткрыв один глаз. — Отстань от меня! — Фу, какой сердитый! Не стыдно, Вуди? — неодобрительно зацокал языком Рик. — Снег, соня, гребаный снег! Ну же, вставай! Хотя… Подожди! Зак, да у меня тут такая идея! Два парня суетливо зашептались, пока я пыталась нырнуть под подушку. Не получилось. Косой резко схватил меня за лодыжки, а Рик под подмышки. Я всё ещё не пробудилась окончательно, так что облизывала сухие губы, щурясь от яркого света в коридоре. Меня потащили вниз по лестнице, словно мешок с мукой. Хотя… Даже мешку муки оказывают больше уважения, чем моему сонному тряпичному телу. Моя голова дико моталась из стороны в сторону. Я поспешно отогнала сладкий сон, широко зевая. — Что за… Резко повеяло лютым зимним холодом. Ветер коснулся моего лица. Шеи. Я поёжилась, покрывшись гусиной кожей. Открыла глаза и увидела слепящий белоснежный снег. Везде. Пушистый. Почти до самых колен. Вот это замело… Всё блестело и переливалось при свете солнца. Возможно, снег начал идти ещё на рассвете, когда я только погрузилась в сон. Но не успела я и испуганно возразить, как Косой и Рик начали раскачивать меня. Они крикнули: — Раз! — Эй, эй, не надо! — заорала я, вырываясь что сил. Безуспешно. Всё равно что хомяк дерётся с двумя сурикатами. — Два! — завопил Косой, тряся меня как шейкер со льдом. Всё перед взором расплывалось, словно в глазницах активно работал миксер на полной мощности. О Боже… — Три! — Нет! — громко закричала я, крепко жмурясь. Но парни продолжили адскую качку. — Четыре! — Косой, я тебя убью... — убитым голосом прошептала я. Меня уже жутко тошнило. Кислый привкус вчерашнего овощного рагу на ужин ярко чувствовался на языке. Тряска не прекращалась. — Четыре с половиной… Бросай! Меня что силы швырнули на землю. Пуф! Снег немного смягчил падение, но я всё равно ударилась левым боком. Моё тело утонуло в рыхлом снегу. Он проник за воротник, холодя всё моё тело, каплями стекая вниз по спине. Я бодро вскочила, услышав дружный хохот. К Косому и Рике уже присоединились другие солдаты, только что вышедшие из пансиона. Все уже тепло оделись в куртки, нацепили шапки и перчатки. Одна я стояла в мокрой помятой толстовке и плотных пижамных брюках. — Щуплый, доброе утро! — крикнул Бобби, швыряя в моё лицо ком снега. Следом полетели ещё десять таких снежных кружков. Я была мишенью, так что вновь повалилась на землю, не выдержав такой яростной атаки. Но затем вскочила обратно, так же гневно отбиваясь. Ладони онемели от холода, но разгоряченная жаром этой нелепой детской битвы, я проигнорировала все эти мелочи. Одна против десятерых. Шансов совсем не было. Никаких. Услышав громкий шум, на улицу вскоре выглянул и Муха. Я знала, что он ещё сердится на меня, поэтому резко застыла с комком снега в руке. Муха был одет так же легко как и я, без шапки и тёплой куртки. Он встретился со мной взглядом, и я почувствовала лёгкую боль в груди, сама не понимая почему. Прошу, не злись на меня... Муха встряхнул головой, резко спрыгнул с лестницы, и побежал рысью ко мне. — Блядь, всей армией на одного! Шакалы! — завопил он своим привычно весёлым голосом. Наклонился, и начал строить баррикаду из пластичного снега. Я с трепетом замерла, глядя на его покрасневшие уши. — Муха… Он поднял ко мне голову. Улыбнулся и шёпотом произнёс: — Надерём их гребаные задницы, Виви. Я не скрыла свою радость. Лишь энергично закивала. — Конечно! На нас уже летели новые комья снега, и пока Муха строил маленькую стену, я изо всех сил атаковала нападавших. — Трусы! — крикнул Косой, пытаясь спрятаться за каменной колонной. Мой снежок попал ему в левый глаз. Парень весело усмехнулся. Я легла за снежную стену, чтобы немного восстановиться. Муха занял моё место, с забавным фанатизмом атакуя всех. Все солдаты зашумели разом. Я пыталась понять источник внезапных возмущённых криков, когда сильная рука схватила меня за левое плечо. От страха я громко завизжала. Ладонь быстро зажала мне рот. Я повернула голову и увидела Белобрысого. Он ухмылялся, сидя передо мной на корточках. Его зелёные глаза сверкнули. — У меня есть план. Муха легонько пнул его в бок. — Помогайте! Помогайте! Он сполз на землю, и я громко засмеялась, увидев, что его лицо покраснело от снега, а волосы всклочены во все стороны наподобие хохолка у птицы. Белобрысый коварно прищурился. — Нужен большой ком снега. Как на снеговик. Давайте. Живее. Втроём мы принялись лихорадочно быстро лепить огромные кружочки. Когда таких набралось семь, Белобрысый выглянул за стену. Присвистнул. Вот почему нас не атаковали, пока мы прятались за стеной. Наши противники уже выстроили свою стену, спрятавшись за неё. И теперь все лежали за ней, не выглядывая наружу. Муха усмехнулся. — Провоцировать я умею. Сейчас… Он схватил один ком снега, приподнялся и заорал во всё горло: — А Косой с ума сходит по Рику! Сам признался, что по мальчикам! Раздался возмущённый крик Косого: — Неправда! Муха что силы швырнул туда снег. Судя по его дьявольскому хихиканью, он попал. Раздался громкий свист Рика. — Мы отомстим! Белобрысый схватил два кружочка снега. Кивнул мне. Я сделала то же самое. Муха так же запасся двумя снарядами. — О, доброе утро, командир! — резко крикнул Белобрысый. Умелый отвлекающий манёвр. Все солдаты, прятающиеся за стеной, тут же вскочили со своих мест, отдавая честь. Мы торопливо поймали момент. Я целилась в Бобби и Джона. И удивительным образом попала в обоих. Белобрысый не имел привычки промахиваться, так что попал в цель с первого раза. Муха заржал, когда его сильный удар повалил Рика на ступеньки лестницы. Цель была поражена. Мы выиграли. Я с нескрываемой радостью наблюдала, как взбешенные солдаты вытирают лицо и вытряхивают волосы от сыпучего снега. Белобрысый одобрительно хлопнул Муху по спине, и тот расплылся в широкой улыбке. Мне было приятно вновь видеть их с такими лицами. Оба парня поймали меня за ладони, и резко подняли вверх, словно победителя боя без правил. Я повисла на их сильных запястьях, радостно улыбаясь. Мэттью бросил на меня горящий взгляд. Шепнул краем рта: — Ты не одна. Я знала. Больше нет. Прямо в эту минуту я осознала, что какая бы ситуация ни случилась, Белобрысый и Муха всегда будут на моей стороне. Будут не только защищать меня, но и бороться вместе со мной. Всегда. Наш победный клич прервал голос командира. Он действительно был здесь. Ситуация вышла из-под контроля. Мы резко выпрямились. Отдали честь. — Командир! Томас смерил нас всех холодным взглядом. Я знала, что это всего лишь его маска, и в глубине души он даже едва сдерживает смех от одного лишь нашего вида. Мы все, покрасневшие, неотёсанные, шмыгали носом от холода. Клуб пара вырывался изо рта. — Командир, идите к нам! Я уверен, с таким сообщником мы точно заставим их поцеловать наши зады! — смело крикнул Муха. Мы все замерли от его неслыханной наглости. Лишь Белобрысый низко засмеялся. Но через минуту ему уже было не до смеха.       Командир вручил нам по лопате и велел убрать снег на всей территории кампуса. Шёл уже второй час работы, а снег всё не заканчивался. Я села на турник, втыкая лопату в ледяную землю. — Устал? — пропыхтел Белобрысый. Пот катился по его лицу. Он работал усерднее всех, понимая, что с таким улиточным темпом мы закончим ближе к вечеру. Муха застонал, падая в густой снег. — Пиздец! Я вообще-то пригласил его поиграть с нами, а не надрать нам задницы. Косой пробурчал: — Чтобы язык у тебя отсох, балабол! — Боюсь, что на таком холоде у меня отсохнет что-то другое. Побольше, чем язык, — отозвался Муха, согревающим жестом потирая свои бёдра. Я не сдержалась и хихикнула. Косой возмутился: — А ему, блядь, смешно! Щуплый, оторви зад от турника и начинай работать! Белобрысый кивнул. Произнёс так, чтобы было слышно лишь мне одной: — Заработаешь цистит. Вставай с холодного железа. Я устало вздохнула и принялась за работу. К обеду территория западного и восточного крыла блестела чистотой. Снег мы собрали в одну большую горку на заднем дворе. Усталые, потные, мы все ввалились в столовую. Муха побежал за едой, а Косой за горячим чаем. Мэттью закурил. Я оглядела свои ладони. Мозоли от лопаты. Вот это да… Всю мою тоску согнала Руби, которая так внезапно ворвалась в столовую. В руках она держала большое круглое блюдце. Её глаза в надежде бегали по лицам всех солдат. Увидев меня, она заволновалась и раскраснелась. Белобрысый пустил в потолок синеватую струю дыма. — Кажется, это к тебе, снайпер. Я задумчиво кивнула. Девушка подошла ко мне вплотную и едва не упала на мокрый пол. Я вовремя подхватила её за талию. Кажется, это теперь наша фишка — она неуклюжая неженка, а я — мужественный герой. Со вздохом Руби опустилась на стул рядом со мной. Заметила Белобрысого, и смутилась. Он сидел, скрестив ноги и подняв их на стол. Как и всегда, нагло, по-хозяйски. Руби тихо прошептала: — Привет. Мэттью приподнял бровь, стряхивая пепел сигареты на пол. С ухмылкой кивнул. — Привет, медсестричка. Я вдруг ощутила неприятную склизкую волну в груди. Боже, я что, ревную его? Бред какой-то. Он ведь лишь ухмыльнулся ей. Не флиртует. И всё же, даже его многозначительный пылающий взгляд причинил мне боль. Желудок болезненно сжался. Руби поставила тарелку на стол. Запахло корицей и печёными яблоками. А, мой заказ… От чувства неловкости вдруг захотелось рассмеяться. Она с счастливой улыбкой подвинула мне пирог. — Надеюсь, тебе понравится, Вуди. — Я… Спасибо. Большое спасибо, — сердечно поблагодарила я, улыбаясь ей. Она вновь покраснела. Уже довольная. Белобрысый слегка прищурился, готовый выплюнуть очередную порцию язвительности, но затем благоразумно промолчал. Весь конфуз развеял Муха, который нёс в руках огромный поднос с тарелками, доверху наполненными дымящейся картошкой. Он облегчённо выдохнул, когда Мэттью взял из его рук тяжёлый поднос. — Блядь, думал, что уроню… По пути поскользнулся… Он вдруг заметил Руби. Затем хмыкнул. — Привет. Я Муха, крошка. Девушка округлила глаза. — Муха? — Для тебя сделаю исключение. Можешь называть меня муравьём-солдатом. Тоже неплохо, — подмигнул он ей, хватая ложку. Затем увидел пирог, и тут же со стуком выронил ложку. — Да это же… — Угощайся. — улыбнулась я. — А я даже разрешения не прошу. Взорвусь, если не попробую! Муха откусил кусочек запечённого теста, собрал упавшие крошки со стола, и детским жестом отправил их в рот. — Пирог, серьёзно? Да я его в последний раз два года назад пробовал! — Месяц назад. — насмешливо отчеканил Белобрысый, доставая новую сигарету. К сладкому он был совершенно равнодушен. Перехватив мой внимательный взгляд, Мэттью откинулся на спинку стула, и демонстративно провёл кончиком языка по своей верхней губе, словно пробуя её на вкус. Он закрыл глаза и натянуто улыбнулся, словно показывая, что ему понравился этот вкус. Даже очень. Я вдруг покраснела. Кровь горячо заиграла в жилах. Муха оживлённо болтал с Руби, восхваляя её умение вкусно готовить. Благодаря его сговорчивости, атмосфера стала более расслабляющей. Но через минуту по-домашнему уютная обстановка словно улетучилась. Руби неловко приподнялась с места, пристально глядя лишь на меня. Её взгляд, влюблённый и нежный, заставил меня вздохнуть от отчаяния. Необходимо было рассказать ей правду, пока всё это не перешло через границы допустимого. Пока я не разбила ей сердце. Но как… Как мне это сделать? Внезапно подлетевший сзади Косой демонстративно облизнул свою ладонь, и что силы шлёпнул Руби по заднице. От неожиданности и испуга она резко подпрыгнула на месте. А когда обернулась назад, то мне показалось, что девушка вот вот заплачет. Зак гнусно засмеялся. — Орех у тебя что надо, детка. Всё это меня так разозлило, что я даже не подумала о последствиях. Вскочив с места, и резко размахнувшись, я ударила Косого кулаком в скулу. Он упал на пол, с возмущением держась за свою щеку. — Щуплый, гребаный петушила! Мой разгневанный сосед тут же бешено кинулся на меня. Руби громко ахнула, прижав ладонь ко рту. Добраться до меня Косой не успел — его резко толкнул Белобрысый, за считанные секунды оказавшийся рядом. Он одним коротким мощным ударом зарядил Косому в нос. Муха торопливо подбежал к нему, чтобы увести от драки, но на горизонте тут же мелькнул Рик, защищая Косого. Я с ужасом смотрела, как солдаты набрасываются друг на друга, словно львы, не поделившие добычу. В ожесточённую драку влез и Бобби, горящий желанием отомстить Мэттью за тот раз. А затем и Шон. Кажется, что просто так, за компанию. Муха грязно выругался, пинком отбрасывая его тело назад. Творилась настоящая безбашенная бойня. За мою ногу схватился обезумевший Рик, и резко повалил меня на пол. Я едва успела отбиться, но когда его ладонь почти коснулась моей груди, то испуганно вцепилась зубами в его руку. Страх разоблачения был слишком велик. Он истошно заорал, привлекая к себе всеобщее внимание. Белобрысый так резко дёрнулся к нам, что едва не вырубил Рика. Тот лишь отлетел назад, ударившись затылком о ножку стола. Тарелка соскользнула на пол, и со звоном разбилась на осколки. Муха тут же схватил один из острых осколков и поднёс к горлу Бобби. Кровь каплями текла из разбитой губы Мухи. Я замерла. — Не рыпайся! — Пошёл нахуй! — выдавил Бобби в ответ. Косой громко сплюнул кровавый сгусток на пол. — Если вы выбили мой гребаный передний зуб, то я вас всех прикончу, уроды! — Я первее! — прорычал Мэттью, тем самым вновь возобновив драку. Я быстро отползла назад, боясь, что кто-то в приступе злости сдернёт с моей головы парик. Переполошившаяся Руби помогла мне подняться на ноги. Бережно ощупала моё лицо. — О, Вуди… Я всё ещё наблюдала за дерущимися парнями. Все обедающие солдаты собрались у нашего стола, крича ободряющие слова. Я заметила, что почти все жаждут одного: чтобы Белобрысому разбили лицо. Врагов у него было так много, что я даже ужаснулась. Прибежавший на шум и крики, разгневанный командир рывком оттолкнул возбуждённых солдат, освобождая себе дорогу. — Рядовой Мэттью! Рядовой Зак! Белобрысый прищурился, огромным усилием остановив себя. Он явно собирался сломать челюсть Бобби. — Командир! — пробормотал Косой, поднимаясь с места. Его нос кровоточил. Командир наклонился и рывком схватил Косого за шиворот. Другой рукой он поднял Муху за воротник. Тот сдавленно закашлялся. — Кто начал драку? — голос командира был резким, и оттого страшным. Я не отважилась крикнуть смертельное "Я!", но всё же подняла руку вверх. Взгляд командира остановился на моём лице. Его привычно дружелюбные глаза сияли недовольством. Он отшвырнул Косого в сторону, и резко подошёл ко мне. Руби испуганно метнулась за мою неширокую спину. Она должна была объяснить, что именно Косой "подарил" ей шлепок по заднице. Но суровое лицо Томаса выбило и из неё все остатки мужества. Дыхание командира коснулось моего лба. — Я делаю из вас солдат, настоящих мужиков, закаляю силу воли, обучаю стратегии правильного нападения на наших врагов! А вы пытаетесь убить друг друга?! Так теперь ты провокатор, Вуди? Устроил здесь Гражданскую войну? Я вздрогнула от его холодного осуждающего тона. Потерять доверие и уважение командира было для меня равносильно позорному изгнанию. Я слишком ценила его расположение к себе. Белобрысый рукавом вытер кровь с разбитой брови. Злобно прошипел: — Раз вы такой охуенный командир, то для начала выясните причину гребаной драки! Быть может, из этих шавок невозможно сделать мужиков! Муха ахнул от удивления и ужаса. Я испуганно застыла. Мэттью точно конец. — Помним, любим, скорбим... — тихо и насмешливо отозвался Косой. — Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь. Командир не разделял его несмешного сарказма. Он уставился на Белобрысого. Между ними сверкнула враждебная искра, не уступающая друг другу по силе ярости. Но один был выше другого по чину. Так что и привилегии у него было всё же больше. Командир молча кивнул. Многозначительный короткий кивок. Затем вышел из столовой.

***

      Я громко шмыгнула носом, выжимая половую тряпку. Запах дезинфицирующих средств словно забился в ноздри. Рядом стоял Белобрысый, окурком прожигая портреты разных командиров на стене. Вместо лиц у них теперь оставались горящие отверстия. Муха и Косой всё ныли, что чертовски устали. Словно у меня сил было больше. Уже вечер, стемнело и похолодало, а мы едва вымыли половину огромной столовой. Бобби протирал окна, морщась от отвращения. — Тут кто-то харкнул! Муха хмыкнул: — Ну так оближи, что… Громко чихнул Рик. В гробовой тишине столовой этот звук отозвался многоголосым эхом. — Поверить не могу, что мы здесь из-за грёбаной тёлки! Щуплый, когда это ты успел стать джентльменом?! Я молча наклонилась, вытирая шваброй пол. Но негодование продолжалось. Рот Косого никак не затыкался. — Так мы ещё и без ужина остались! Ты совсем поехавший? Белобрысый не реагировал. Он тоскливо зевнул, вытирая стол. Я решила последовать его примеру. Всё равно ведь не замолкнет. — Или ты её уже трахал?! Тсс… Спокойствие, Вивиан. — Когда успел?! Она хотя бы осталась довольна? Муха не выдержал. Запустил грязной губкой в лоб Косого. — Завали уже хлебало! Рик возразил: — А что?! Он прав! Прав! Мы все здесь из-за гребаного Щуплого! Белобрысый прищурился. — Тебе не хватило пинка под яйца? Добавить? — Мне добавь! — прошипел Бобби. Я выпрямилась. — Хватит провоцировать! Нас всех наказали! Хотите ещё и холл отдраить?! Парни согласно замолкли. Все уже хотели спать. Я схватила тяжёлое ведро и поплелась в кладовую. Ботинки скользили на мокром полу, а голова всё раскалывалась. В кладовой был выстроен ряд высоких стеллажей, набитых всевозможными мелочами. Выбрав пару чистых тряпок и распылитель, я уже резко повернулась, но ударилась носом в крепкую грудь Белобрысого. Он ухмыльнулся. Вырвал из моих рук вещи, и небрежно бросил их на пол. Его пальцы пробежались по моим щекам, задев свежую царапину на подбородке. — Яростный снайпер… Твоя природа такая же огненная, как и твои волосы. Я вспыхнула от смущения, виновато улыбнулась. — Мне не стоило этого делать? Мэттью пожал плечами. — Я тебе не указ. Ты не только девушка, но и солдат. А на войне все средства хороши. Я прижалась лицом к его шее. Он запустил свои горячие руки под мою рубашку, коснувшись бинтов. Низкий голос послал вибрацию по всему моему телу. — Так хорошо пахнешь. Моя улыбка стала шире. — Потом и хлоркой? Он игриво укусил меня за кончик носа. — Весной. Я хмыкнула, и отстранилась. Наклонилась, поднимая с пола брошенные вещи. Едва я выпрямилась, как Белобрысый прижался грудью к моей спине. Поясницей я почувствовала его возбуждение, едва контролируемое, горячее, словно наваждение. Сила его желания сводила с ума. От неожиданности у меня перехватило дыхание. Он тихо прошептал в моё ухо: — Как в тот раз... Хочу тебя. Кровь бешено заревела в ушах. Я вздрогнула. Покачала головой. — Нельзя. — Нельзя. — неохотно согласился Мэттью. Но не отрывался от меня ещё на долгие секунды, словно пытаясь близостью через одежду удовлетворить свой животный голод. Для него даже не были важны слова. Он любил ласку, требовал уединения. Как зверь, желающий тепла. Внезапно мне вспомнились болезненные слова Мухи. Я задумчиво развернулась к нему лицом. — Это всё, что ты от меня хочешь? Только секс? Белобрысый недовольно нахмурился. — Это не твои слова. Муха накрутил, верно? Мне вдруг стало неловко. — Нет, я… Он устало вздохнул. Отпрянул от меня. — Снайпер, не ищи подвоха там, где его нет. Я считаю тебя равной себе. Был бы нужен лишь секс, то стояла бы ниже, полезной только в пространстве спальной комнаты. Меня оскорбили его слова. Я прищурилась. — Может, тебе стоит поработать над своей речью? У вас ведь есть излюбленный стереотип о том, что девушки ушами любят? Или ты в это не веришь? Белобрысый искренне недоумевал. Его брови взлетели вверх. При свете одинокой тусклой лампочки его волосы отливали белым золотом. А губы, влажные, красиво очерченные, скривились. Он манил меня, притягивал, околдовывал. Такой вредный, но такой горячий. Проклятие! — Тебя это задело? Я нервно покачала головой. — А как же иначе? Ты... Нашу беседу прервал Муха, резко влетевший в кладовую. Его лицо покраснело. Руки резко вцепились в мой локоть. — Вивиан, прячься! Врач только что приехал!