Love Again

      Бан Чан открыл глаза, и страх сразу же схватил его за горло. У него едва не случился приступ клаустрофобии: по одному только взгляду на потолок становилось понятно, что комната крошечная. Затем его бросило в холодный пот, ведь его спальня была раза в два больше этой комнатёнки. Он резко сел. Голова чуть закружилась, но зато появилось понимание. Он в квартире Хёнджина.       Хёнджин спал на полу, завернувшись в тонкое одеяло чуть ли не с головой. Бан Чан просто посмотрел на него, лежавшего к нему спиной, и воспоминание прошило его сердце тёплой нитью. Точности так же Хёнджин в своё время спал в кровати Бан Чана, каждый день… Какое это странное понятие, «своё время». Имеет ли оно окончание? Или оно может продолжаться, проходить сквозь жизнь пунктиром?..       Сработал будильник на телефоне. Бан Чан попытался отключить его в тот же миг, но Хёнджин подскочил тревожно. Видимо, он тоже не сразу вспомнил, почему лежал на полу, а когда вспомнил, то повернулся к Бан Чану.       – Доброе утро, Крис, – сказал он сонными, ватными губами, прищуривая глаза, явно не в силах их открыть. – Хорошо спалось?       – Доброе, Хёнджин-а. Спал как убитый.       – Мда, этот диван – совсем не то же самое, что твой аэродром, конечно… – пробормотал Хёнджин с улыбкой, как будто размышляя вслух; Бан Чана словно прошило током: он тоже помнит! – Извини, что я такой сонный пельмень, Крис. Я обычно встаю часов в одиннадцать… Сейчас приготовлю завтрак, дай мне минуту!       Бан Чан снова покрылся по́том, но уже по другой причине. Он не привык, совершенно не привык слышать от Хёнджина ни этот лёгкий, мирный тон, ни то, что он был готов что-то для кого-то сделать. Через минуту, конечно, потеть пришлось ещё и по той причине, что Хёнджин вылез из-под одеяла и предстал перед Бан Чаном во всей своей ставосьмидесятисантиметровой красе. Он потянулся, подняв руки наверх, и футболка, конечно же, приподнялась тоже. Показался плоский, натренированный живот – вот только знакомого блеска больше не было. Стало грустно: может, это ещё одной проявление того самого «обратно», о котором Хёнджин говорил прошлой ночью? Ведь Хёнджин, совершенно очевидно, поменялся; вопрос только в том, насколько?       Пока Хёнджин готовил завтрак, Бан Чан быстро принял душ, чтобы смыть с себя пот и не только, а потом наскоро оделся. Он плохо помнил, в каком именно районе жил Хёнджин, но точно помнил, что этот самый район находился далеко от бизнес-центра. А быть в бизнес-центре ему нужно было уже через полтора часа, поэтому Бан Чан с сожалением осознал, что остаться на завтрак не сможет. Хотя хотелось, очень.       – Точно не успеешь? – Хёнджин тоже как будто расстроился, отчего на душе стало ещё противнее.       – Точно. Извини, что не предупредил сразу, не надо было тебе возиться и вообще вставать… – Бан Чан потерялся, когда Хёнджин резко нырнул в настенный шкаф.       – Всё нормально. Я положу тебе в контейнер, поешь в машине. Приборы тоже положу, не беспокойся, – сказал он, суетясь на кухне.       У Бан Чана не осталось ни слов, ни эмоций, чтобы адекватно реагировать на всё новые и новые грани этой метаморфозы.       Пока Бан Чан обувался в коридоре, Хёнджин стоял рядом с контейнером и приборами. Всякий раз, когда Бан Чан перехватывал взгляд Хёнджина, ему казалось, что Хёнджин хочет ему что-то сказать, но почему-то не решается. Давить, однако, не хотелось. Даже подталкивать, помогать не хотелось. Он верил, что этот новый Хёнджин в состоянии решить самостоятельно, что ему делать, а что – нет.       – Хён, – послышался голос Хёнджина; Бан Чан распрямился, и Хёнджин посмотрел на него уже менее уверенно. – тебе ведь надо будет вернуть мне контейнер, да? Оставь тогда мне свой номер… И можно, я напишу тебе сам? В том смысле, что я напишу, чтобы подъехать и забрать контейнер, когда тебе будет удобно…       Хёнджин тараторил очень быстро, и Бан Чан за ним с трудом поспевал. Удалось ухватить главную, самую волнительную мысль – Хёнджин просит его номер. Волнение подкатило настолько неожиданно, что телефон Хёнджина чуть не выскользнул из потных ладоней.       – Надеюсь, ты напишешь как можно скорее, – не сдержался Бан Чан. На щеках Хёнджина проступил свежий румянец. – В конце концов, ты меня оставил без выбора! Либо ты мне напишешь, либо мне придётся присвоить твой контейнер! А я человек честный, Хёнджин-а, мне чужого не надо.       – Как я вчера говорил, сейчас я ем постную еду. Это метафорично, – говорил Хёнджин так, словно ему было неловко, но улыбка всё равно не сходила с его напряжённых губ. – И мне важно этой диеты придерживаться, контролировать всё, что я ем. Мне сейчас нельзя вредное, фаст-фуд… А если я дам тебе свой номер и поставлю себя в такое положение, где мне придётся ждать, то это для меня будет большим риском. Как если бы я поставил перед собой большую порцию картошки-фри. Понимаешь?       – Понимаю.       На самом деле, Бан Чан не понял. Ничего. Ничегошеньки. Но понял, что по какой-то причине Хёнджину было важно получить upper hand в этой ситуации и не допускать болезненного ожидания чужого звонка. Почему? Ну вот это уже было совсем не понятно. И как это всё интерпретировать через еду – тем более.       Он думал об этом образе всю дорогу до офиса. С досадой он признался себе, что Хёнджин в новом проявлении стал выражаться очень энигматично. Раньше Бан Чан не получал от него практически ничего: обрывки фраз, колкости, порой грубости. Нормальных, полноценных разговоров у них практически не было. Сейчас это казалось чем-то нереальным – настолько же нереальным, насколько ощущались обыкновенные разговоры с Хёнджином. Бан Чан не понимал, какая настройка в нём полетела, если он оценивал одинаково странным как отсутствие человеческой коммуникации во время их отношений, так и нормальную коммуникацию сейчас.       Спрашивается: ну и какого чёрта тебе надо, Крис? Oh, I wish I knew, mate!       – Где там наша Ариана Гранде из Макао? Если они опять опоздают, как в прошлый раз, хён, я клянусь, я её менеджменту шеи посворачиваю!       Конечно, Чанбин был на нервах только потому, что Феликс был не просто на нервах, а на взводе – и пребывал в этом состоянии последние пару часов. Бан Чан ещё не знал подробностей, потому что не успел переговорить с Феликсом с глазу на глаз. Но Изабелла совершенно точно производила на него какой-то устрашающий эффект. А ведь они пока находились только на подготовительном этапе проекта!       – Она и вправду похожа на Ариану Гранде, – вдруг спохватился Бан Чан. – Интересно, совпадение?       – Не будь дурачком, хён. Разумеется, они специально её так стилизовали, – и Чанбин вздохнул тяжело, снова вглядываясь в коридор.       Как по волшебству, у лифтов показалась Изабелла в сопровождении своей свиты. Сегодня она была одета гораздо проще, чем в прошлый раз, но из-за высоких платформ на кроссовках всё равно казалась внушительной. Едва завидев её, Феликс громко сглотнул и уставился на Чанбина. На всём его побелевшем лице была огромными буквами написана паника.       – Тише, всё хорошо, малыш, – сказал Чанбин негромко. Бан Чану стало очень жаль Феликса, хотя причина его паники была неясна до сих пор. Да, от Изабеллы шёл какой-то непонятный, не самый приятный вайб. Но с другой стороны, кто в шоу-бизнесе казался душкой с первого взгляда?       Вместе с Изабеллой пришло сразу несколько человек. Бан Чана немного озадачило такое количество людей, особенно, когда на стороне Феликса было всего лишь двое, он и Чанбин. Кто-то из свиты поинтересовался, где можно найти менеджера Феликса. Бан Чан почувствовал, что покраснел во всё лицо.       – Феликс – уникальный во всех смыслах проект, который выпускается исключительно нами, – сказал Чанбин даже слишком холодно, но агент Изабеллы, который оказался менеджером, – Иэн, кажется, чёрт бы побрал их английские имена, – только мягко улыбнулся в ответ. Бан Чан был готов признать: тут они точно оплошали. Он и Чанбин настолько сильно увлеклись развитием и ведением проекта Феликса, что срослись с ним накрепко. В самом начале они ещё говорили о том, что если к Феликсу придёт большой успех, их двоих будет мало, и нужно будет нанимать команду. Но они решили повести себя недальновидно и поддаться своей маленькой радости. А теперь, получается…       – К следующей неделе у Феликса будет команда, – сказал Бан Чан. Чанбин уставился на него в чистейшем непонимании, как будто говоря: «Как ты мог?! Ты же меня предаёшь!». Бан Чан пожал плечами едва заметно, чтобы дать понять Чанбину, что это – мера вынужденная. Феликсу предстояло огромное путешествие в чужой для него мир пиар-романов, открытости социальным сетям и более близких отношений с прессой. Бан Чан с Чанбином старались изо всех сил ограждать Феликса от всего, с чем даже средние артисты сталкиваются буквально ежедневно. Теперь пришло время уступить место профессионалам, которые позаботятся о Феликсе, его имидже и продвинут его ещё выше, к самому Олимпу славы.       – Хён, у меня плохое предчувствие.       Бан Чан вздохнул. Он понимал. Он чувствовал с самого начала то же самое… Или не совсем?       – Ты про что конкретно, Чанбин-а?       – Про идею пиар-романа и смены имиджа. А ты про что? – Чанбин взглянул на него поверх бокала пива – безалкогольного, конечно, потому что Чанбин был за рулём.       – Про то же самое. Изабелла и её команда какие-то…       – Скользкие?       – Как будто бы да. Тебе ведь тоже так показалось?       – Ещё как, хён! Ещё и нос не в своё дело суют!       Бан Чан мягко рассмеялся. И задумался, как бы так поосторожнее дать Чанбину понять, что всё, что случилось сегодня, пойдёт Феликсу только на пользу.       – Чанбин-а, я понимаю, ты его очень любишь, очень за него переживаешь, но… ему и правда нужна команда. Мы не дадим ему того, что ему сейчас нужно. И мы не сможем заниматься миллионом мелких дел и при этом успевать его продюсировать. Возьмём на себя музыкальную часть, а остальным пусть занимаются профессионалы. Ты ведь и сам понимаешь, Чанбин-а, что мы с тобой не потянем менеджмент на таком уровне.       Теперь вздохнул Чанбин. Он опустил глаза себе в тарелку и начал подковыривать какую-то еду.       – Знаешь, за что ещё переживаю, хён? А вдруг эта акробатика не окупится. Вдруг никто не выкупит это враньё.       – Ну-у-у… – тут Бан Чану было совсем нечего сказать. В душе он был согласен с тем, что план у них был далеко не блестящий. Однако другого у них не было. Менять курс на сто восемьдесят всегда крайне рискованно. Они с самого начала карьеры Феликса придерживались одного курса, а сейчас им нужно было с него сворачивать. Потянутся ли за ними фанаты? Не почувствуют ли душок фальши?       – Полтора месяца назад он читал рэп про слат-шейминг и как ему наплевать на то, что его стыдят за его поведение, шлёпал себя по заднице на камеру и высовывал язык, а теперь что? – ужаснулся Чанбин, словно заново осознавая всю абсурдность затеянной авантюры.       – Ты хочешь сдать назад, что ли? – Бан Чан чуть не икнул от неожиданности.       – Какой назад, хён, мы уже в духовке и печёмся! – отмахнулся Чанбин. – Просто переживаю. В частности за то, насколько оправданной покажется публике такая резкая смена имиджа.       – Нам с тобой не привыкать, Чанбин-а. Хотя я тоже переживаю, не думай, что я зачерствел. Кстати, – вдруг вспомнилось Бан Чану. – почему он впадает в ступор при виде девочки? Они ведь почти не разговаривали даже.       – Без понятия, – Чанбин пожал плечами и нахмурился. – Я тоже не успеваю с ним толком поговорить. Он написал вчера ночью, что ему страшно, что наши усилия не окупятся из-за него, дескать, никто не поверит в то, что с его лицом можно встречаться с девушкой.       – Ох, Феликс, Феликс! Ну ничего, теперь у них будет и публицист, и пиар-тренер. Ребята не пропадут. И мы тоже не пропадём, Чанбин-а. Мы справимся.       – Ты прав, ты прав… – пробормотал Чанбин, вроде как расслабляясь, но в следующую секунду зыркнул на Бан Чана из-под чёлки. – Тебе-то легко говорить, хён! Мы с Ликс-и теперь не будем видеться.       – Я постараюсь лично подмухлёвывать его расписание так, чтобы и на тебя оставалось хотя бы немножко времени, – Бан Чан подмигнул, хотя Чанбин и не собирался успокаиваться. – А если серьёзно, вам сейчас лучше не светиться вместе. И думаю, для Феликса как для артиста важно оборвать эту пуповину. Наш малыш вырос, Бин, ему пора идти в большую жизнь своими ножками.       – Не говори так, а то мы как будто женаты с тобой лет двадцать, – и Чанбина передёрнуло. Бан Чан посмеялся.