Love Again

      – Боже, боже, боже…       Чтобы хотя бы немного разгрузить голову, Бан Чан потряс ей из стороны в сторону. Однако вязковатый, приторно-сладкий туман из неё так и не вышел. В груди тянула тяжесть лёгкой тревожности. Он начал грызть губу, пытаясь прикинуть, накручивает ли он себя или всё-таки нет.       День был большой. Во всех смыслах: казался бесконечным, но при этом абсолютно точно был важным. Несколько часов тому назад Феликс познакомился со своей девушкой. И если честно, Бан Чан представлял эту встречу несколько иначе.       Для начала, команда артистки опоздала. Они оказались людьми вежливыми, позвонили и извинились, однако ситуацию их формальные извинения не исправили. Бан Чану со своей командой пришлось прождать их около тридцати минут в пустом конференц-зале. И если он и Чанбин просто молча раздражались, Феликс всё это время не находил себе места. Он как будто считал, что должен был произвести на потенциальных бизнес-партнёров исключительно положительное впечатление. Хотя в действительности контракт был выгоден обеим сторонам, поэтому личные симпатии не играли никакой роли. Наверное, именно обещание выгоды и помогало Бан Чану ждать и не отпускать никаких комментариев.       А вот когда команда всё-таки пришла… Well, that was something. Агент ещё раз извинился, но по его сияющему лицу было ясно, что он свято верит в их невинность и в их опоздании винит только загруженный транспорт. Зато артистка даже бровью не повела. Она только смерила Феликса оценивающим взглядом, вяло поклонилась и села за стол.       – Рады с вами познакомиться, – Бан Чан, конечно, улыбнулся, но улыбаться совсем не хотелось. Поэтому вскоре перестал и он. К тому же, на повестке дня был целый ряд важных вопросов, которые нужно было обсудить подробно и чётко. Тут уж не до улыбок, не до вежливости.       Изабелла Хо в жизни была на удивление похожа на ту отретушированную фотографию, которую показывал Джисон. Одногодка Феликса, ниже него сантиметров на двадцать; у Бан Чана не было возможности посмотреть на них при близком сравнении, но что-то ему подсказывало, что Феликс и Изабелла рядом будут смотреться как две потрясающе хорошенькие куколки, как ставшая реальностью пара из аниме.       Во время переговоров Изабелла молчала, говорил только её агент. Она лишь дула губы, – или Бан Чану просто показалось? наверное, показалось, – зачем-то проверяла свои длинные, сверкающие мелкими камушками ногти и смотрела всем в лицо по очереди. Бан Чан не мог унять ощущение, что Изабелла заглядывает ему в глаза с таким выражением, которое он не мог назвать никак иначе, как resting bitch face – и не в самом хорошем смысле. От неё тянуло тяжеловатой, магнетической энергией, хотя в такие вещи Бан Чан вообще не верил. Изабелла была хороша, как картинка, но Бан Чана не отпускало чувство, что она та ещё стерва и попьёт их крови вдоволь.       Агент на довольно чистом английском щебетал обо всём, что стоило знать второй стороне контракта. Изабелла продвигалась под псевдонимом Белла, была очень известна у себя дома в Макао, а также в Гонконге и Таиланде, постепенно набирала популярность в Японии. Стало понятно, зачем именно её лейблу потребовался пиар-роман с артистом из Кореи, и Бан Чан покивал: стратегия была предсказуемая, но многообещающая. Феликс был у всех на слуху, его известность продолжала увеличиваться, поэтому неудивительно, почему выбор пал именно на него.       Агент Изабеллы уже несколько раз дал понять, что они очень заинтересованы в сотрудничестве и что готовы начать обговаривать условия контракта хоть сейчас. Чутьё Бан Чана отчаянно просило его притормозить, не спешить с согласием. Он несколько раз обменивался взглядами с Чанбином, – за годы у них выработалась особая система немого общения, понятная только им двоим, – и Чанбин его напряжённость не разделил. Чанбин, однако, согласился, что торопиться не стоит, и сказал вслух:       – Давайте поговорим об условиях. Мы хотели бы услышать, что интересует вас.       – У нас есть ожидания, которые мы хотим воплотить в действительность до июня следующего года. На руках у нас имеется план, мы расписали, сколько нам требуется синглов и альбомов за отведённое время, – Бан Чан сдержался, чтобы не поднять брови: несколько альбомов за такой короткий срок, да ещё и на новом рынке? good luck, fellas, – Кстати, мы также хотим предложить творческое сотрудничество. Господин Ли, вы знакомы с творчеством госпожи Хо?       – Я?.. – Феликс встрепенулся, даже немного порозовел. – Да, я послушал последний альбом. Мне понравилось, хотя вайб не мой…       – Мы готовы подстроиться под ваш вайб, – заверил агент с улыбкой; Изабелла перевела нечитаемый взгляд на Феликса и смотрела на него, не моргая. – Единственное, в таком случае придётся… несколько изменить направленность. Но только ради одного сингла, разумеется.       Бан Чан понял, что агент жирно намекал на сексуальные мотивы в творчестве Феликса. В отличие от Феликса, Бан Чан не стал интересоваться творчеством Изабеллы: во-первых потому, что он делегировал эту задачу Чанбину, а во-вторых, потому что он сам занимался перепроверкой данных лейбла и менеджмента. Всё было чисто; Чанбин заверил, что по музыкальным направлениям тоже плюс-минус, но совпадение есть.       – Интересное предложение, мы его обязательно рассмотрим, – сказал Бан Чан и перешёл к вопросу, который они оговорили заранее. – Есть ещё один аспект. Во избежание потенциального недопонимания: нас интересует только пиар и только сотрудничество. Со своей стороны гарантируем, что Изабелла рядом с Феликсом может чувствовать себя абсолютно спокойно.       Он замолчал, давая информации усвоиться. Агенту потребовалось всего пару секунд, чтобы начать улыбаться с пониманием; лицо Изабеллы оставалось всё таким же непроницаемым, лишь подёрнулось слоем чего-то ещё более непонятного. Бан Чан не стал поддаваться своей тревожности и запретил себе вчитываться в подтекст, которого, вполне вероятно, вообще нет.       – Разумеется. Информация останется конфиденциальной, – пообещал агент. – Мы гарантируем чистоту в прессе. Изабелла не была замечена ни в одном скандале. Чёрный пиар нам не интересен.       – Это очень хорошо, – сказал Чанбин.       Итог у встречи был положительный: договорились о составлении контракта уже на этой неделе. Как только Изабелла, кое-как попрощавшись, ушла вместе со своим агентом, Феликс вроде как расслабился и немного выдохнул. Бан Чан не хотел портить ему настроение, расшатывать его ныне хрупкое душевное равновесие. Он решил подождать, пока у него появится возможность обсудить итоги встречи с Чанбином с глазу на глаз, и уже тогда поговорить о том, что его беспокоило.       Бан Чан никак не мог отделаться от мысли, что что-то с Изабеллой не так. И хотя та информация, которую он перепроверял лично, сошлась, а агент проявил себя вполне профессионально, – за исключением, разумеется, опоздания, – он не мог перестать думать, что Изабелла была какой-то слишком… стервозной? незаинтересованной? оценивающий? или вообще всё сразу? Наверное, стоило выяснить у Хана, не знает ли он каких-то нелицеприятных инсайдерских фактов, которые им тоже стоило бы иметь в виду.       Сразу же после встречи Феликсу нужно было отправляться в студию, и Чанбин, конечно же, повёз его на своей машине. Бан Чан забеспокоился ещё чуть больше: он рассчитывал обговорить свои тревоги прямо сейчас, а в итоге только посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Однако успокоиться он не мог. Его почти подтрясывало изнутри – такого с ним не бывало почти никогда. Может быть, сказывалась усталость. А может быть, надо было всё-таки послушать Сару и начать принимать мелатонин на ночь вместе с какими-нибудь БАДами…       Встреча с агентом Изабеллы была последним пунктом в расписании Бан Чана на день. Однако он не чувствовал приятной усталости, говорившей о том, что день прошёл продуктивно и сейчас пришла пора немного расслабиться и набраться сил. Вместо этого внутри него закручивалось колесо тревоги и никак не останавливалось.       Иногда помогало сесть за руль и покататься по вечернему Сеулу. Возможно, заехать в любимый ресторан и поесть. Бан Чан пытался отыскать внутри себя что-то, что поможет ему успокоиться, прийти в себя и просто перестать дёргаться, goddamnit.Поездка по живописным уголкам Сеула не помогла, нисколько. Стоя на парковке, сжимая рукой руль, Бан Чан снова заглянул внутрь себя. Ответ пришёл в виде просьбы: не хочется быть одному, это тяжело и тоскливо; хочется быть рядом с человеком, с кем-то знакомым, с кем-то, кто не знает заварух и сумасшествия мира шоу-бизнеса.       Возможно, он слетел с катушек. Но в следующий миг он резко завёл мотор и помчался в сторону студии, где Сара занималась стретчингом.       Он подумал, что у него уже в голове помутилось, когда он притормозил прямо напротив главного входа, за стёклами которого можно было разглядеть приближающуюся высокую фигуру. Он выскочил из машины как раз тогда, когда Хёнджин толкнул плечом дверь.       – Хёнджин-а! – окликнул он и махнул рукой над головой; сердце колотилось во всю грудь, как будто он бежал, а не сидел в салоне автомобиля. Хёнджин дёрнулся, стал озираться по сторонам. Бан Чан нажал на клаксон, чтобы привлечь к себе внимание.       – Хён? – Хёнджин прищурился, прикрывая глаза ладонью от света фар и фонаря, а затем его губы заулыбались. – Откуда ты тут?..       – У тебя есть планы на вечер? В смысле, я хочу воспользоваться твоим предложением, ну тогда ты говорил, что знаешь какие-то места с хорошей кухней, и… – Бан Чан замолчал только потому, что теперь сердце подскочило к горлу, и стало сложно дышать. – Короче, хочешь поужинать? Я угощаю.       Хёнджин как будто растерялся – и тогда Бан Чан запаниковал. Ну неужели такое может быть, что он приезжает совершенно спонтанно два раза подряд, и каждый раз Хёнджин оказывается не занят?! Это слишком большая удача, а он сам – наивный дурак. Ну конечно же, у Хёнджина есть планы. Он молодой, привлекательный мужчина; разумеется, его ждут либо друзья, либо…       – Планов нет, хён, – Хёнджин улыбнулся уголком губ так робко, что сердце дрогнуло. В его голосе звучало смущение, словно ему было немного неловко признаваться в том, что на вечер он свободен.       – Я рад, – выдохнул Бан Чан; собственная откровенность, неотшлифованная, необдуманная, немного напугала, но Хёнджин не переменился в лице, отчего решимости только прибавилось. – Тогда запрыгивай. И приказывай, в какую сторону выдвигаться.       – «Приказывай», – повторил Хёнджин и покачал головой, всё ещё улыбаясь. – Ты же не личный шофёр, хён. Это было… дружеское приглашение.       «Дружеское». Хорошо. Ладно.I can work with that, no problem!»       – Не личный шофёр, но домчу туда, где вкусно накормят. Так что, куда ехать? Я сегодня без обеда, так что не мучай меня, пожалуйста, Хёнджин-а.       – Тогда… поехали вот сюда, – Хёнджин показал точку на карте на экране телефона. Бан Чан кивнул и завёл мотор.       – Хён.       – М-м?       – Почему ты приехал сегодня? Принимаются только честные ответы.       Бан Чан набрал воздуха в грудь, чтобы выиграть немного времени. Чтобы успеть прикинуть, чтобы не сделать опрометчивый шаг. Хотя он его уже сделал, когда поддался импульсу и поехал именно к Хёнджину, а не к кому-либо ещё.       – Что-то случилось, хён? – теперь Хёнджин заглядывал в лицо с серьёзностью. Ах вот какой честности он хотел! Бан Чан чуть не вспотел от облегчения. Он подлил им обоим воды в стаканы и сказал:       – Сегодня был тяжёлый день. И я вдруг подумал... Подумал, что хочется поужинать с кем-то, кто не касается моей работы. Понимаешь?       – Наверное, – Хёнджин сделал глоток из стакана. – Что-то не так на работе?       Бан Чан пожал плечами:       – Привычное дело, в принципе. Просто сегодня всё как-то… как будто навалилось. Захотелось компании. И я вспомнил, что ты меня совсем недавно приглашал поесть вместе ещё раз.       – Мне приятно, что ты вспомнил, – Хёнджин улыбнулся. – И все разговоры про работу на этот вечер тогда под запретом!       – Слушаюсь! – Бан Чан отсалютовал в шутку, и Хёнджин хихикнул.       Несмотря на то, что это был их уже второй совместный ужин за последние полторы недели (да, у Бан Чана была отличная память на цифры и даты), Бан Чан не переставал удивляться. Он всё ещё пытался уместить у себя в голове тот факт, что Хёнджин, оказывается, может вполне искренне интересоваться его делами и жизнью, быть приятным собеседником. Вообще с Хёнджином было на удивление легко – это после всего, что было (и что теперь вспоминать совсем не хотелось). Хёнджин охотно делился новостями о себе, рассказывал о своей новой работе. Они поговорили о музыкальных новинках (оказывается, Хёнджин интересуется музыкой даже полярно разных жанров), о фильмах и сериалах. Несколько раз Хёнджин, словно преодолевая смущение, шутил, и Бан Чану хотелось впиться в его шутки зубами, настолько они были хороши и неожиданны.       – Скажешь, когда тебе будет пора идти, Чан-хён, – сказал Хёнджин. Бан Чан и не думал смотреть на часы. Ему было неинтересно. Он сидел в простой закусочной, за очередным пластиковым столом, но в дорогом костюме, а напротив него мягко светила трогательная улыбка. Ему не хотелось домой. Ему не хотелось «завтра». Ему хотелось только «сейчас».       – Я не тороплюсь, Хёнджин-а, – и в этот же момент за окном резко обрушился проливной дождь. Бан Чан никогда не смотрел прогнозы погоды, поэтому любая перемена была для него сюрпризом. Тем не менее, он не маркировал эти сюрпризы как «приятные» или «неприятные»; он воспринимал их как данность и просто пытался выкрутиться, если возникала такая необходимость.       Сейчас у него был очень простой выход:       – Получается, мы ещё посидим?       Хёнджин пожал плечами неопределённо. Но против он как будто бы тоже не был.       – Давай ещё посидим, почему нет, хён. Мне некуда торопиться.       Дождь, однако, и не думал заканчиваться. Они просидели в закусочной ещё час, но лучше погода не стала. Темы для разговора себя не исчерпывали, однако Бан Чан понимал, что нужно двигаться куда-то в сторону дома. Словно услышав его мысль, Хёнджин сказал негромко:       – Я не настаиваю, хён, просто предлагаю: если хочешь, можешь переночевать у меня. Я живу совсем рядом, буквально на соседней улице. Только предупреждаю сразу, квартира у меня очень скромная и я не успел прибраться. Так что…       Его щёки, кажется, чуть порозовели. Сердце забилось быстрее. Бан Чан никогда, ни разу в жизни не бывал дома у Хёнджина; более того, он даже не представлял, где Хёнджин живёт. А теперь его приглашают переночевать? Такое вообще бывает?       – Не хочу тебя стеснять, Хёнджин-а. Могу подбросить тебя до дома, а потом поеду к себе, всё нормально, – выжал из себя Бан Чан исключительно из вежливости. Хотя желание согласиться буквально выламывало ему руки.       – Если тебе комфортнее у себя дома, я пойму! Но ты меня не стеснишь, ни в коем случае, – заверил его Хёнджин, да так горячо, что на секунду Бан Чану подумалось, что Хёнджин и вправду очень хочет пригласить его к себе домой.       Несмотря на напор желания просто согласиться и поехать в неизвестность, что-то внутри Бан Чана колебалось. Возможно, это были отголоски тревожности, разросшейся до неприличных размеров после встречи с потенциальными партнёрами. Возможно, причина крылась совсем в другом. Возможно, Бан Чану стоило бы прислушиваться к себе и своему благоразумию. Он вдохнул; в голове воцарился вакуум.       – Ты пьёшь пиво, Хёнджин-а? Может, я куплю нам по бутылочке, чтобы не заявляться в гости с пустыми руками?       Хёнджин не преувеличивал, когда сказал, что жильё у него скромное. Ещё подъезжая к ряду высоток, построенных явно в прошлом веке, Бан Чан смутно припомнил университетские годы, когда делил крошечную жилплощадь с Чанбином. Ему было немного странно осознавать, что Хёнджин, имевший в своё время немало богатых поклонников, теперь живёт в районе старой застройки, в очевидно не самых шикарных условиях.       Квартира оказалась ещё скромнее. Едва переступив порог, Бан Чан наткнулся на Хёнджина, пытавшегося снять с себя мокрую куртку. Коридор был настолько мал и узок, что даже вдвоём было очень тесно. Окинув окружение быстрым взглядом, Бан Чан понял, что квартира состоит из одной комнаты и кухни с ванной. Значит, ночевать придётся вместе… Мысль обожгла. И сразу же откликнулась стыдом: Хёнджин позвал его к себе по доброте душевной, а он тут пытается не погрязнуть в корыстных помыслах?!       Они сели пить пиво на тонкий пёстрый коврик, постеленный посередине комнаты. Хёнджин включил гирлянду, натянутую вокруг окна, и окружение приобрело уютно-тёплый оттенок, особенно на контрасте с бушующим за окном дождём. Они оба промокли, пока бежали от машины до подъезда, поэтому Хёнджин сразу же предложил Бан Чану полотенце. От влажности волосы Хёнджина немного подвились, отчего он стал казаться ещё более… Бан Чан уже не знал, каким именно. Но совершенно точно чувствовал, что тот сгусток любви, который он нашёл у себя в груди в день их прощания, от такого Хёнджина расцветал заново.       Пили молча. Молчание не вызывало дискомфорта. Отчасти потому, что время от времени они обменивались короткими улыбками. Из-за напряжения, которое сковывало его ранее, Бан Чан пьянел буквально на глазах. По телу разливалось ватное, отупляющее спокойствие. В какой-то момент пришлось припасть спиной к дивану, стоявшему позади, потому что спина очень хотела согнуться и никак не держала его вес. Хёнджин тоже хмелел: на его щеках играл яркий, как после мороза, румянец, разливавшийся на нос и спускавшийся розовой дымкой по шее и ниже. Гирлянда пускала в его тёмные глаза таинственную искру, которой Бан Чан никак не мог налюбоваться. «Ты красивый,» – хотелось сказать вслух, но Бан Чан ещё мог себя контролировать – точнее, должен был себя контролировать. Ему не хотелось лезть к Хёнджину с непрошенными комплиментами. Не хотелось вести себя неуместно. В конце концов, их встреча была дружеской, пили пиво они тоже по-дружески, и приглашение переночевать он тоже принял исключительно по-дружески. Чтобы занять свой дурацкий рот хоть как-то, он спросил:       – Как ты пришёл работать в ту студию?       – Хм, – промычал Хёнджин, устраиваясь щекой на собственном плече; он выглядел комфортно и при этом всё равно хотелось его обнять, дать ему тепло, которое он искал в контакте с самим собой. – Я ведь больше ничего не умею, хён.       – «Крис».       – Крис, – произнесли губы Хёнджина. Английское имя на корейский манер, обрамлённое мягкой, устало-хмельной улыбкой, с едва слышным придыханием – что-то внутри Бан Чана начинало пробуждаться от долгой, слишком долгой зимней спячки.       – Мне правда было некуда пойти. Работать по ночам мне было нельзя, потому что врач говорил, что соблюдать режим необходимо. Образования у меня нет, но зато есть навыки стрип-пластики.       – Ещё какие, – сказал Бан Чан. И сделал вид, что не видел перед глазами нарезку из воспоминаний о Хёнджине в экзотических откровенных нарядах, в блёстках и масле, где он был такой прекрасный и такой… обнажённый.       – Вакансия нашлась быстро, потому что предыдущий тренер была вынуждена уйти в декрет раньше, по состоянию здоровья, – продолжил Хёнджин. – И ещё я очень хотел порвать с прошлой жизнью. А тут везде женщины. Директор – женщина, коллеги – женщины, на тренировку тоже приходят женщины. Понимаешь?       – Наверное.       – Это как есть всё подряд, а потом перейти на постное питание. Сначала у организма шок, очень хочется обратно, но потом привыкаешь и чувствуешь, что это всё было не напрасно.       Бан Чан задумался. «Очень хочется обратно» – про что это? Про возвращение к старой жизни, где было больше денег, подарков, «неправильности»? Или же Хёнджин имел в виду мужское внимание, которого сейчас он был лишён?       – Но я рад, что всё-таки нормально зарабатываю. Не шикую, но на скромную жизнь хватает. Хотя мне сейчас много и не надо… Ну и плюс в том, что я не теряю квалификацию.       – Думаю, гибкость и грация у тебя в крови.       Ой-ой, Кристофер Бан, ты всё-таки не уследил за языком!       – Спасибо, Крис, – Хёнджин игриво склонил голову на другое плечо. – Ты не против, если мы ляжем спать? Ты ложись на диване, а я лягу на пол.       Бан Чан даже немного протрезвел.       – Ну нет, Хёнджин-а. Твой диван, так что ложись ты. Мне и на полу будет комфортно.       – Не спорь со мной, Крис! – Хёнджин поднял вверх изящную ладонь. – Ты – гость, поэтому на диване будешь спать ты.       Бан Чан вместо ответа только вздохнул и пересел на диван. Хёнджин открыл дверь шкафа и скрылся за ней. Бан Чан проследил за ним взглядом чисто механически, как за единственным двигающимся в помещении объектом – и в следующий миг его омыло жаром. Дверь скрывала чуть больше половины тела Хёнджина, поэтому Бан Чан случайно увидел то, что он явно не должен был видеть. Хёнджин снял с себя толстовку, показав более развитые мышцы рук и спины; затем снял джинсы, обнажая стройные светлые ноги, заштрихованные тёмными волосами. Желание ударило Бан Чана горячим пьяным кулаком прямо в пах. Прежде, в Хёнджине его привлекала его женственность, его ловкая акробатика на стыке мужского и женского; теперь же Хёнджин значительно возмужал, но отчего-то нисколько не растерял своей привлекательности, а наоборот её приумножил.       Бан Чану стало за себя стыдно, и он поспешил отвернуться.       – Извини, не могу предложить футболку. Хён слишком большой, – сказал Хёнджин через плечо, и в полумраке сверкнула его улыбка. – Могу предложить только расправить диван и застелить его чистым бельём.       Конечно, Бан Чан не мог позволить Хёнджину делать всё самому. Он быстро разложил диван, пока Хёнджин переодевался. Когда Хёнджин вышел из-за двери в просторной тонкой футболке и как будто бы боксерах, Бан Чан чуть не чертыхнулся вслух. Бан Чану так хотелось обмануть самого себя, закрыть глаза и прикинуться, что Хёнджин обнажился не потому, что шёл спать, а потому, что хотел соблазнить Бан Чана. Его прихватила воющая тоска: когда Хёнджин пускал в ход свои чары, Бан Чан каждый раз сходил с ума, и он по этому сумасшествию очень скучал. Видимо, не надо было пить пиво. Тот сгусток тепла стремительно разрастался во всёпожирающее пламя, и контролировать его уже не получается. В полутьме с золотистым отливом Хёнджин ползал на коленях по дивану, расправляя простынь. Его спина прогибалась, бёдра приподнимались, а руки тянулись вперёд, опуская корпус ещё ниже. Мерещилось, что на боксерах спереди появилась выпуклость, – та самая, вкус, текстуру и запах которой Бан Чан помнил слишком хорошо.       Чёрт бы тебя побрал, Крис! Ну какого хрена ты заводишься?!       – Если не передумал мне помогать, можешь поменять наволочку, – и Хёнджин кинул в Бан Чана подушкой. Бан Чан очнулся, вернулся в действительность. Кивнул самому себе и пошёл к дивану, чтобы взять наволочку. Руки слушались плохо, поэтому пришлось перенаправить часть крови от паха обратно к голове, и Бан Чана немного отпустило. Тем временем Хёнджин быстро расправился с одеялом и пододеяльником и, весело улыбаясь, похлопал диван, как будто приглашая Бан Чана прилечь. В этот момент Бан Чану очень, очень хотелось бы, чтобы у него на душе играла дружеская радость, а не скребла смесь тоски с желанием.       Он плюхнулся на диван и посмотрел на Хёнджина снизу вверх. Силы утекали, оставляя Бан Чана наедине с горящим желанием. Он не представлял, было ли по его лицу заметно, что внутри него идёт тяжёлая борьба. Но Хёнджин вдруг посмотрел на него иначе. Он стоял напротив, достаточно и при этом недостаточно близко.       Бан Чан опёрся на руки, чуть отклонился назад. И Хёнджина будто бы потянула вслед за ним мощная волна инерции. Бан Чан потерялся, буквально моргнул, а когда открыл глаза, Хёнджин возвышался над ним, придавливая его своим весом – и это была не фантазия. Руки Бан Чана заскользили вверх по покрытым волосами бёдрам, выше и выше; он прижался носом к тонкой футболке, чувствуя твёрдость груди и быстрое биение сердца. Пальцы Хёнджина оказались в его волосах. Осознание того, что именно этого ему и не хватало все два года, кружило голову так, что он больше вокруг себя не видел вообще ничего.       В тишине они начали двигаться. Прямо так, не раздеваясь, они прижались друг к другу и вдруг попали в ритм. Бан Чан, запустив пальцы под эластичную ткань, сжимал ягодицы Хёнджина. Хёнджин обхватил голову Бан Чана обеими руками и упруго подпрыгивал у него на коленях. Даже если они не хотели ворошить прошлое, телесная память не денется никуда. Им было хорошо в постели, и сейчас Бан Чан вспоминал этот обыденный факт с новой остротой. Его вело от того, как Хёнджин двигался, как учащалось его дыхание; как его горячий влажный член тёрся о напряжённый пресс. Хёнджин не издавал ни звука, и это было единственной новой деталью, но его быстрое поверхностное дыхание давало понять, что они хотят того, что происходило, в равной степени.       Плотная костюмная ткань давила на член почти до боли. Однако дискомфорт не имел значения: сверху на него ритмично опускалось прекрасное тело, которое он желал сейчас ничуть ни меньше, чем тогда, целую вечность назад, когда они были вместе. Бан Чан впивался в мокрую грудь Хёнджина открытыми губами и сквозь шум крови в ушах пытался понять, почему его так отчаянно тянет к Хёнджину, почему Хёнджин ощущается ближе, чем когда-либо, почему от Хёнджина веет чем-то родным.       – Чёрт, ты потрясающий…       Голос прозвучал в глубине уха; он не понял, кто именно это сказал, но этих слов было достаточно, чтобы руки прижали к себе Хёнджина ещё плотнее, а бёдра толкнулись вверх в последний раз. Хёнджин над ним судорожно вздохнул; Бан Чан ощутил животом горячую мокрую пульсацию.       – Извини, – прошептал Хёнджин.       – Ничего, это всё отстирывается.       Хёнджин зашевелился в его руках, и пришлось разжать объятие. Всё ещё плавая в нежно-розовых, с золотым отблеском, облаках, Бан Чан не мог не улыбнуться тому, как Хёнджин пытался сделать вид, что крепко стоит на пошатывающихся ногах.       – Я… – начал было он, но дыхания у него тоже явно не хватало, отчего он заулыбался. – Я могу постирать хотя бы футболку? Могу и брюки тоже, если их можно стирать в машинке… Сейчас дам тебе что-нибудь, погоди одну минуту…       Через несколько минут Бан Чан лежал на диване и смотрел в тёмный потолок. В коридоре приглушённо жужжала стиральная машина. Ему в задницу впивался шов слишком узких для его фигуры спортивных штанов. Совсем рядом, на полу, спал Хёнджин. Бан Чану так и не удалось убедить его лечь на диван.       В какой-то момент его уколол страх: а вдруг он заснёт здесь, а проснётся в реальности, где он на самом деле ночевал один у себя дома? Вдруг это всё сон? Судя по тому, насколько стремительно и непредсказуемо всё произошло, это и правда был сон.       Но если это всё-таки не сон, что тогда делать дальше?..