Love Again

      В ванной играла музыка для релаксации, очень тихо, просто на фоне. Основной свет был выключен, горели только ароматические свечи. Феликс присмотрелся к ним, чтобы понять, сколько ещё они будут гореть. Хотя какая разница? Вода в ванне уже начала остывать, поэтому времени оставалось всё меньше. Он невольно вздохнул.       – Ну что ты вздыхаешь? – спросил Чанбин; Феликс не только услышал его голос, но ещё и почувствовал спиной приятную вибрацию.       – Не хочу никуда уходить. Хочу сидеть с тобой вот так всегда, – сказал он, и тон, против его воли, получился ноющим и капризным, будто бы избалованный ребёнок что-то выпрашивал. Но Чанбин просто обнял его обеими руками ещё крепче, заключая обнажённое тело Феликса в кольцо безопасности. Расслабляясь ещё больше, Феликс украдкой коснулся губами бугрящегося бицепса и прикрыл глаза.       – Я останусь на всю ночь – такой вариант тебя устроит?       – Но без секса же, – а вот теперь тон был ноющим и капризным совершенно намеренно. Чанбин усмехнулся.       – Сладкий мой, я бы с превеликим удовольствием, но у тебя завтра расписание. Единственное, что могу предложить, – это поласкать твоего дружка.       – Фуууу! – Феликс весь скукожился от парализующего кринжа. Чанбин засмеялся громче. Ну конечно, он специально выбрал слово попротивнее! А сейчас специально начал щекотать Феликса под водой.       – А, Бин-и, я сейчас описаюсь! – Феликс извивался, пытаясь увернуться от ловких пальцев Чанбина, постоянно находивших его бока и живот.       – Ты у хёна тот ещё поросёночек, оказывается, да? – и Чанбин хрюкнул Феликсу в самую шею, отчего стало ещё щекотнее. Каким-то чудом Феликсу удалось вырваться. Он развернулся, чтобы смотреть Чанбину в лицо, и сел на дно ванны на колени. Феликс знал, что Чанбина всегда пробирало желанием до самых костей, когда Феликс оказывался перед ним на коленях. Вот и сейчас Чанбин, несмотря на вольготную расслабленную позу, стремительно становился всё более и более напряжённым.       – Я могу быть для хёна кем угодно, кем ему только захочется меня видеть, – сказал Феликс низким голосом и зачесал волосы назад мокрой рукой.       Чанбин был записан в телефоне Феликса лаконично: «Мой мужчина ❤️‍🔥». До сих пор, когда с этого номера приходило сообщение или звонок, Феликс трепетал изнутри. «Мой, мой, мой! Только мой!» – повторял он про себя, смакуя и радуясь. Он не мог иначе. В Чанбине он нашёл всё, что он только воображал о своём будущем партнёре. Чанбин любил его смело, в полную силу. Чанбин никогда не играл его чувствами, не водил за нос. Даже когда они занимались сексом от случая к случаю, Чанбин всегда был внимательным, был, как ни парадоксально, джентльменом – настолько, насколько позволяла ситуация. Ещё никто не показывал Феликсу столько уважения, столько заботы. И при этом с Чанбином было очень спокойно. Феликс не улетал куда-то за облака; он был просто счастлив.       Мама говорила, что он слишком сильно зациклился на Чанбине. Он не понимал, о чём вообще шла речь. Чанбин был его мужчиной – ведь логично же, что он будет много думать о своём парне? При этом вся его семья, включая маму, относились к Чанбину исключительно положительно. Они отмечали, что рядом с Чанбином Феликс стал счастливее и увереннее в себе. Феликс обожал такие замечания: они убеждали его в том, что он и так прекрасно знал, но ему нравилось находить всё новые и новые подтверждения тому, что они с Чанбином подходят друг другу очень хорошо.             Было немного грустно и обидно из-за того, что их отношения нельзя было сделать публичными. Иногда Феликсу становилось порядком не по себе перед какими-то мероприятиями, и в такие моменты особенно хотелось, чтобы Чанбин мог взять за руку, погладить тыльную сторону ладони большим пальцем. Ещё хотелось выходить в рестораны свободно, не прячась ни от кого и не делая вид, что они ужинают вместе только потому, что их связывает работа.       В квартире Феликса всё было рассчитано на двоих: начиная от двух зубных щёток в ванной и заканчивая широкой кроватью в спальне. Чанбин никогда не оставался дольше, чем на пару ночей. И всё по той же причине: не хотел вызывать подозрения. Чанбин заверял, что со временем, если у них троих получится нарастить для Феликса броню непробиваемой репутации, то они смогут появляться в обществе вместе и не скрывать свои отношения – как минимум, в «своих кругах», потому что некоторые вещи в Корее всё-таки отличались от вещей в Австралии.       Феликс был готов ждать. Ради Чанбина он был готов пойти на очень многое.       – Оппа, не смотри на меня, я не одета! – запищал Феликс высоким, отдалённо похожим на женский голосом, когда Чанбин вошёл в спальню. Чанбин ухмыльнулся и сел на кровать. Как и на Феликсе, из одежды на нём было только полотенце вокруг бёдер. Феликс считал, что в таком виде Чанбин был the sexiest man alive. Наверное, поэтому захотелось немного его подразнить. Он переложил длинные искусственные пряди волос на грудь так, чтобы были закрыты соски, и пошёл в сторону Чанбина, раскачивая бёдрами. Во второй раз за вечер Чанбин напрягся в том самом смысле, в котором Феликсу нравилось больше всего.       – Ты бы хотел, чтобы я был девушкой? – спросил Феликс, накручивая на палец прядь волос. Чанбин положил руки ему на бёдра и вздохнул:       – И откуда только у тебя берутся такие идеи, я не понимаю?..       – Ты же би. Вот мне и стало интересно. Вдруг тебе больше нравятся девушки, – Чанбин на эти слова усмехнулся, а Феликс оскорбился в шутку: – Хён, серьёзно! Я ведь могу любить только тебя, а ты ещё и других людей тоже… В том числе девушек! Получается, мы с тобой в неравных условиях.       – Но при всём этом я люблю именно тебя, Ликс-и, – Чанбин оставил на животе лёгкий поцелуй, от которого по позвоночнику медленно сползло тепло. – Я люблю тебя не за то, что у тебя есть или чего у тебя нет между ножек, – Феликс наморщил нос от последних слов, но его всё равно бросило в жар. – Мне нравится, какой ты, что у тебя в голове, какой ты по характеру… Чёрт, это что, ещё одна версия вопроса «ты бы меня любил, если бы я был червяком»?       – Ты правда так думаешь? Правда не обращаешь ни на кого внимания? – спросил Феликс тихо. Он входил в опасную зону: он начал этот разговор в шутку, а потом как-то подобрался к вопросу, который беспокоил его всерьёз. Изначально ему хотелось поиграть и подразнить, а сейчас он ждал ответ Чанбина, чувствуя, как по плечам бежит ток.       – Меня интересует только одна милая мордашка и всё, что к ней прилагается, – Чанбин посмотрел снизу вверх настолько чувственно, что Феликс невольно выдохнул громче, чем рассчитывал. – Я люблю только тебя. И хочу тоже только тебя. Тебе не нужно ни кем прикидываться. Я и так весь твой, буквально у тебя на ладони.       И как будто желая подтвердить свои слова, Чанбин взял в руки руку Феликса и поцеловал сначала центр ладони, а потом каждый палец по отдельности. Феликс резко перестал дышать.       – Раз уж на то пошло и ты так переживаешь, что я могу посмотреть на какую-то девушку, то скажу вот что, – продолжил Чанбин. – Ты – это просто сбывшаяся наяву мечта бисексуала. У тебя женственное лицо, которое может быть также и мужественным, и мужественное тело. Два в одном, получается… Бр-р-р, звучит немного мерзко, но надеюсь, ты понял, что я имею в виду.       По венам Феликса побежала горячая уверенность. Он и раньше догадывался, что Чанбин, будучи бисексуалом, должен был оценить его сценический образ, игравший с мужским и женским (возможно, Феликсу даже несколько раз казалось, что взгляд Чанбина буквально чернел, стоило ему заметить очередной костюм для выступлений или фотосессии). Однако свои догадки и предположения – это одно, а слова Чанбина имели гораздо больше веса. Удивительно, почему за всё время, что они провели вместе, они об этом не заговорили ни разу?..       – Я не хотел тебе это говорить, потому что сейчас и так на каждом углу обсасывают, какой ты «женственный и мужественный одновременно». Не хотел, чтобы ты думал, будто мне важна только твоя внешность… Я начал на тебя западать ещё тогда, когда ты ходил в той клетчатой рубашке со старым рюкзаком и в вязанной шапочке, – пробормотал Чанбин, обнимая Феликса под ягодицами, прижимая к себе и касаясь губами кожи, по которой пошли мурашки. Феликс вплёл пальцы в его влажные волосы, уже пушившиеся кое-где. Его сердце наполнялось до предела. А ещё…       – У твоей девочки очень сильно тянет между ножками, – сказал Феликс своим самым низким голосом. – И очень пусто внутри. Понимаешь?..       Чанбин посмотрел на него настолько выразительно, что Феликс услышал его голос у себя в голове: “You’re driving me fucking insane with your antics, sugar”. Феликс улыбнулся в ответ широкой улыбкой, которая наверняка получилась пьяной.       – Какая же ты девочка, а? Ликс-и, кого ты хотел обмануть? Ты же самый настоящий мальчик.       Вместо ответа – протяжное мычание. Феликс закинул руки назад, чтобы обхватить Чанбина за шею и не рухнуть лицом в простыни. У Чанбина были просто нереальные ладони и пальцы: чуть крупнее, чем у самого Феликса, и жёсткие после тренировок в зале. Чанбин иногда стеснялся мозолей, а Феликсу они нравились, очень, – и нравились ещё больше, когда руки Чанбина прикасались к его возбуждённому члену или входили в него сзади. И сейчас происходило именно это: Чанбин лениво ласкал правой рукой член Феликса, а левой выводил круги возле затвердевшего соска. Перед тем, как они оказались в постели, Чанбин шепнул, что сегодняшняя ночь будет только для Феликса, в качестве «компенсации» за тяжёлый день. Феликсу же было всё равно, под каким предлогом он сможет наконец-то заняться с Чанбином сексом.       Они долго целовались на покрывале. Быстро выпутавшись из полотенца, Феликс незаметно раздел и Чанбина, чтобы они могли соприкасаться обнажёнными телами, за что получил звонкий шлепок по ягодице. Феликс вскрикнул, прогибаясь в пояснице, соприкасаясь пахом к паху ещё теснее. Воздух быстро нагревался запахом закипающего секса.       Чанбин зря переживал о том, что Феликс мог подумать, будто его слова об андрогинности могут как-то задеть. Ведь у Феликса был свой собственный грешок, очень похожий: он сходил с ума от тела Чанбина. Он всегда любил качков. Первый порно-ролик, который он посмотрел, был как раз с каким-то огромным мускулистым чехом, мастурбировавшим в одиночестве. Тогда Феликс не дошёл, а добежал до финиша за считанные секунды. Какое-то время его преследовало тяжёлое, почти мучительное желание если не встречаться, то хотя бы переспать разик с большим мускулистым парнем. Но в Сиднее ему совсем не везло, а после, в Сеуле, уже и рассчитывать было не на что: не те нравы. И к тому же, Феликсу довольно тяжело далась адаптация к новой жизни. Поэтому у него ушло очень много сил и времени только на то, чтобы учиться в институте и не отставать, а на личную жизнь ресурсов не оставалось вообще. Так, мелкие интрижки. Ну а потом тот самый роковой анонимный пост перечеркнул жирной чёрной линией все надежды на хоть какую-то романтику.       Феликс обратил внимание на Чанбина сразу же, как только Бан Чан их познакомил. Феликса будто прошило насквозь; даже уши покраснели от того, насколько сильно Чанбин был похож на мужчину из всех его влажных фантазий вместе взятых. Феликс, опасаясь показаться неотёсанным, старался не пялиться на фигуру Чанбина, которая манила его сильнейшим магнитом, но получалось совсем плохо. В какой-то момент Чанбин заметил, как Феликс цеплялся взглядом за его руки и грудь, и ухмыльнулся так, что Феликс понял: у них теперь есть общая тайна. The rest was history. Проблема начала колоть Феликса в бок тогда, когда он понял, что Чанбин не только безумно привлекательный мужчина и бог в постели (по авторитетному мнению самого Феликса), но ещё и очень приятный в общении человек. Когда Чанбин предложил встречаться по-настоящему и официально, Феликс был на седьмом небе от счастья. Он как будто сорвал джек-пот: в него влюбился мужчина его мечты, и это был даже не сон!       А сейчас мужчина его мечты сжимал рукой его член настолько хорошо, что глаза закатывались назад сами собой. Чанбин чувствовал Феликса в постели очень тонко, иногда даже опережая: Чанбин угадывал, где хотелось больше прикосновений, где – больше ласки, где – чуть-чуть боли. Часто, особенно, после дебюта, Феликс просто отдавался в руки Чанбина и получал удовольствие. И Чанбин всегда повторял, что ему хорошо тогда, когда хорошо Феликсу.       Прямо сейчас Феликсу было очень хорошо.       – Любимый, ну пожалуйста… – заскулил Феликс, снова почувствовав, что ему чего-то не хватает. Чанбин только выдохнул тяжело ему в шею и сделал вид, что намёка не понял. Тогда Феликс с усилием потёрся вспотевшими ягодицами о член Чанбина. Чанбин, конечно, слишком долго игнорировал тот факт, что он был возбуждён ничуть ни меньше Феликса. Однако Феликс хотел, чтобы всего было поровну – и в первую очередь, удовольствия.       – Перестань, прошу тебя, – голос Чанбина звучал ниже, напряжённее. Феликс не смог сдержать улыбку. Он повернулся к Чанбину, чтобы оставить на сгибе челюсти недвусмысленный поцелуй. – Мы же договорились… ты же знаешь, что нельзя, Ликс-и…       – Я знаю. А ещё я знаю один интересный приём… Дай мне смазку, пожалуйста.       – Только если пообещаешь оставаться таким же хорошим мальчиком, – Чанбин поцеловал его в щёку и сразу же потянулся за лубрикантом. Феликса омыло новой волной жара.       – Этого обещать не могу, – Феликс улыбнулся в самые губы Чанбина, чувствуя, как его член дёрнулся от одного только обещания.       Потребовалось совсем мало усилий, чтобы Чанбин сообразил, о чём именно говорил Феликс. Всего лишь открыть крышку, выдавить щедрую порцию геля на ладонь и смазать внутреннюю поверхность бёдер. После этого Чанбин снова обнял Феликса со спины. Феликс привалился к нему, прижимаясь виском к подбородку. Жестковатая рука на животе не давала ему упасть и лишь усиливала вибрировавший внутри жар. В ответ Феликс прихватил Чанбина за крепкие бёдра. Чужой вздох прошёл по касательной, задевая горячую кожу плеча.       – Я так сильно люблю тебя. Не отпускай меня, не отдавай никому. Я всегда был и буду только твоим.       – Я тоже тебя очень люблю. И я буду с тобой, чего бы мне это ни стоило. Даже если ты меня разлюбишь когда-нибудь, я всё равно не смогу перестать о тебе заботиться.       Слова, сказанные загнанным шёпотом, подтолкнули к грани, к которой Феликс пока не хотел подходить. Захлёбываясь в чувствах, в ошеломляющей любви, Феликс начал целовать Чанбина, чувствуя, как его напряжённый горячий член медленно скользит под его собственным, между покрытых смазкой бёдер. Контролировать себя становилось всё сложнее и сложнее. Он с трудом убеждал себя не торопиться, потянуть ещё немного. Ему так нравилось, когда на всём белом свете их оставалось только двое.       Иногда Бан Чан подтрунивал, что из-за усердных тренировок Чанбин стал неповоротливым. Феликсу в такие моменты приходилось прикусывать язык: он-то знал, что это полная чушь. В постели Чанбин всегда находил комфортный для них обоих ритм и двигался с грацией опытного танцора. Феликс не представлял, как в одном человеке могли умещаться настолько полярные качества. Но от этого Чанбин в его глазах становился лишь привлекательнее.       В какой-то момент Феликс перестал слышать что-либо, кроме шума гудящей в ушах крови. Тяжёлое дыхание Чанбина ощущалось кожей, а звук, лившийся на грудь и ниже тягучей патокой, доносился издалека, из облака алого пара, заполонившего сознание. Жар заполнил его тело до краёв, до самого предела. Он успел только судорожно вдохнуть – и жар вылился из него волной цунами.       – Ш-ш-ш, – мягкий поцелуй в ухо; с плеч скатилась дрожь, но захотелось обернуться в этот голос и уснуть. – Ты так сильно дрожишь… Хочешь лечь под одеяло?       – Я просто очень по тебе соскучился, – губы слушались плохо, горло пересохло, но Феликс не мог промолчать. У него сердце из груди выпрыгивало из-за того, сколько любви в нём было. И любви стало только больше из-за того, что Чанбин обнимал его по-прежнему крепко.       – Но явно не больше, чем я, – теперь – горячий шёпот в основание шеи; Феликса снова прошило желанием сквозь всё тело, нывшее от усталости, и Чанбин вдруг хохотнул: – Тут какая-то девочка сквиртанула прямо на наше покрывало… Придётся нам с тобой хорошенько извернуться, чтобы не испачкаться.       На секунду повисла пауза, а потом Феликс прыснул от смеха. Томная, дышащая близостью атмосфера в миг раскололась, но зато в груди разлилось тепло. Феликс всегда считал, что чувство юмора у Чанбина специфическое, порой по-мальчишески глупое, в чём-то даже нелепое. Но как бы там ни было, каждая его шутка, даже самая дурацкая, забиралась Феликсу под одежду юркими пальцами и щекотала его до искренних слёз. В такие моменты Феликс начинал любить Чанбина ещё больше, ещё сильнее.       – Давай спать, сладкий. Завтра у тебя большой день.       – Вы что, уже договорились? – если бы со спины не валил жар сильного тела, то Феликс точно забеспокоился бы; но Чанбин был рядом, а значит, всё было хорошо.       – Ага, хён сказал, что обо всём договорился. Завтра во второй половине дня у тебя смотрины.       Феликс вместо ответа только зевнул, прижался к Чанбину плотнее и закрыл глаза.       «Завтра» будет завтра, а пока...