Love Again

      Ещё по телефону с утра Чанбин намёками дал понять, что ответы на вчерашние вопросы не получены, а значит, ничего ещё не кончено. Бан Чан, собственно, и не собирался расслабляться. До того, как выехать в офис, он уже успел разослать несколько важных электронных писем. Сара уговорила его взять её с собой, потому что она тоже хотела помочь.       — Это ты из-за работы на хёна так надорвалась? — охнул Чанбин, когда Бан Чан внёс Сару в офис на руках.       — Я, вообще-то, за ней ухаживаю, — пробормотал Бан Чан; Чанбин цыкнул языком:       — А её муж в курсе? — и заржал. Сара наморщила нос.       — Оппа, у тебя все шутки всегда про одно и то же.       — Может, тебя к врачу свозить в рабочий перерыв? У меня есть знакомый травматолог, — предложил Чанбин уже серьёзным голосом и помог Саре устроиться на кресле удобнее.       — Буду тебе очень признательна, но лучше после работы, — Сара улыбнулась мило.       — А где Феликс? — спохватился Бан Чан. — Почему ты его не привёз, Чанбин-а?       — Он ночевал у родителей. Скоро должен приехать, — сказал Чанбин, складывая руки на груди. — Он вчера наотрез отказался возвращаться к себе в квартиру. Сказал, что ему будет спокойнее с родными.       — Да, разумеется, — Бан Чан кивнул. А про себя понял, что дело плохо: Феликс уезжал к родителям только в том случае, когда ему становилось совсем тяжело.       Опасения подтвердились. Через двадцать минут в офис вошёл Феликс, в старом спортивном костюме, плохо причёсанный и в огромных чёрных очках. Чанбин глубоко вздохнул и обнял его, как только они поравнялись. Феликс припал к его плечу, утыкаясь носом ему в шею. Бан Чан убедился ещё больше в том, что Феликс оказался совсем не готов к негативному вниманию.       Каким-то чудом за время карьеры Феликса не всплыло никаких грязных слухов. Конечно, Чанбин прилагал много усилий, чтобы ничто «лишнее» из прошлого Феликса не попало в новостные издания, даже самые незначительные. В душе Бан Чан понимал, что они не смогут уворачиваться бесконечно. Рано или поздно должен был наступить день, когда кто-то — из жадности, от ненависти или из зависти, — достал бы из тёмных закромов что-то такое, что смогло бы оставить пятна даже на такой кристально чистой репутации, как у Феликса. А возможно, Бан Чану и Чанбину нужно было быть осторожнее с самого начала, ведь они понимали, что Феликс и его смелый, провокационный сценический образ — это уже сам по себе большой риск. К тому же, Феликсу очень нравилось разыгрывать перед свой фанбазой немой спектакль: посты с довольно интимными фотографиями и подписями, говорившими уже нисколько не двусмысленно о том, что он спит с каким-то влиятельным мужчиной, роль которого играл Чанбин. На последнем таком снимке Феликс смотрел прямо в камеру из-под чёлки и тяжёлых век, прижавшись щекой к колену Чанбина; Феликс долго упрашивал Чанбина положить руку ему на голову, но Чанбин отказывался наотрез, говоря, что особо прозорливые фанаты могут докопаться и рассекретить-таки их конспирацию. И подобных постов было немало. Иногда, ради заметания следов, Бан Чан разрешал сделать фотографию в салоне своего автомобиля или в гостевой спальне у себя дома. Однако он чувствовал, буквально на уровне интуиции, что такие игры с огнём могут, вообще-то, нехило так backfire.       — Всё будет хорошо, сладкий. Я всё улажу, слышишь меня? — негромкий голос Чанбина вырвал Бан Чана из рассуждений. Феликс снял очки, — лицо было припухшим, глаза — красные, — и посмотрел на Чанбина с такой нечеловеческой тоской, что аж сердце в груди сжималось.       — Я тебя не заслуживаю, — просипел Феликс не своим голосом и повис на Чанбине ещё сильнее. Но Чанбин удерживал весь его вес одной рукой, легко и уверенно. Когда Бан Чан уже хотел было прокашляться, чтобы привлечь их внимание к своей скромной персоне и к задачам на день, входная дверь резко открылась.       — Это ужас, это просто настоящий ужас, Ёнбок-и! Я до сих пор не могу в это поверить! Как же это несправедливо!       Чонин ворвался в офис как самый настоящий ураган, сразу же набросился на Феликса с объятиями и продолжил что-то бормотать. Феликс, видимо, не выдержав такого напора от близкого друга, расплакался, и тогда у Бан Чана в голове чуть ли не загудело. Он был настолько сбит с толка, что не заметил Хана, неприметно стоявшего в своём оверсайзовом деловом костюме с галстуком у самых дверей.       — Привет, Джисон-а, — Бан Чан пожал протянутую руку. Чанбин тоже подошёл поздороваться.       — Сочувствую, хёны, — сказал Джисон негромко. Эти слова в устах Джисона звучали весомо: он-то знал, что это такое. Бан Чан изо всех сил гнал от себя мысли о карме за то, что в своё время они с Чанбином не поддержали Джисона во время спонсорского скандала и в итоге оказались по разные стороны баррикад.       — Вы уже разговаривали с адвокатами? — спросил Джисон, пока Феликс и Чонин, обнявшись, разговаривали сквозь слёзы на диване.       — Сара сейчас этим занимается, — Чанбин кивнул в сторону кабинета Бан Чана, куда Сара отъехала на офисном кресле, чтобы сделать несколько звонков. — Что посоветуешь в этой ситуации, Джисон-а?       — Запастись терпением, — Хан улыбнулся безрадостно. — Ну и продавливать их со стороны закона. Обвинения офигеть какие серьёзные… Не делайте официальных заявлений, кстати. Пока о новости не заговорят большие издания, у вас есть время урегулировать всё тихо, без лишнего внимания. Вам оно сейчас не нужно.       — Ты прав, — сказал Бан Чан. Добавить тут было нечего: конечно же, Хан, прошедший все круги этого ада, знал ситуацию изнутри гораздо лучше, чем Бан Чан и Чанбин, два новичка, которым ещё предстояло изведать все «прелести» их нового положения.       — Или у вас есть вариант запустить для Феликса пиар-роман. Я как раз знаю людей из одного агентства, они ищут партнёра для своей артистки, — Джисон посмотрел сначала на Чанбина, а потом на Бан Чана. — Отвлечёте внимание от этого слуха, пока идут судебные разбирательства. Заодно пропиаритесь. Вроде бы давно уже не было слухов про отношения знаменитостей.       Идея была неплохой. Бан Чан, однако, задумался, насколько логично было бы продвигать тему с гетеросексуальными отношениями Феликса, ведь вся его карьера строилась на женственности, на балансировании на грани между мужским и женским, между общественно приемлемым и общественно порицаемым. К тому же, его заигрывание с публикой через boyfriend content тоже намекало, что песни Феликса про оральный секс рассказывают далеко не бисексуальную историю. Не будет ли слишком подозрительно, если артист, всячески намекавший на одно, выйдет на публику с совершенно иным заявлением? Феликс и девушка — даже от одной мысли хотелось усмехаться, потому что Бан Чан слишком часто становился вынужденным свидетелем того, насколько сильно Феликс влюблён в Чанбина и просто не замечает вокруг никого, ни души.       — Dispatch давно охотится за Феликсом. Они съедят такую новость с потрохами, даже ни о чём не спросят, — заговорил Чанбин. Его голос звучал серьёзно, значит, идею он оценил.       — А как же ты, Бин? Ведь Феликсу придётся постоянно играть в любовь с этой девушкой. Если, конечно же, её команда на это согласится, — сказал Бан Чан. Чанбин пожал плечами — жест такой, будто бы Чанбина не пошатнуть, никем и ничем, будто бы он уверен в себе и в Феликсе на все сто процентов.       Если бы Бан Чан не знал Чанбина настолько долго и настолько близко, он бы ему поверил.       — В любом случае, — напомнил о себе Хан. — хёны, решать только вам. Контактами я поделюсь в любой момент, только дайте знать. Это, кстати, артистка. Мне кажется, с Феликсом они стали бы просто нереальной парой.       Едва взглянув на изображение на телефоне Хана, Бан Чан понял, что имелось в виду. Девушка на снимке была неземной красоты, больше походила на сгенерированный искусственным интеллектом образ идеальной красавицы. У неё были поразительные глаза: большие и круглые, как у куклы, с затягивающей глубиной. Волосы чудесным образом не были сожжены, выглядели здоровыми, блестящими, и спускались ниже плеч. Насчёт остальных черт лица Бан Чан не был уверен, потому что догадывался, что умело сделанный макияж творит чудеса. Но впечатление девушка производила действительно неизгладимое.       — Симпатичная, — сказал Чанбин негромко. Бан Чан усмехнулся: это всё, что может выдать единственный среди них бисексуал?!       — Думайте тогда. И держите в курсе, хёны, я за вас. Файтинг! — Хан поднял вверх кулак и сразу же переключился на Чонина: — Лисёнок, время! Нам пора, хёны, у меня через полчаса будет встреча, а Чонину нужно ехать на занятия… Держитесь, мы с вами!       И, прихватив Чонина за руку, Хан быстрым шагом пошёл прочь.       Предложение о пиар-романе с девушкой повергло Феликса в шок — это мягко говоря. Он, всё ещё на нервах, снова расплакался, и Чанбину пришлось увезти его на обед. По возвращении Феликс выглядел гораздо спокойнее и уже был в состоянии обсуждать этот вариант как один из потенциальных выходов из ситуации. Феликс сказал, что он готов сделать всё, что только потребуется, даже если ради этого ему придётся притворятся на публике. Он имел очень поверхностное представление о том, что собой представляют пиар-романы, поэтому Чанбин немного ввёл его в курс дела. У себя на лейбле подобных «акций» им проводить не доводилось, однако они оба были наслышаны об опыте коллег.       — Но ведь это не значит, что я не смогу проводить свободное время с Бином? — спросил Феликс с детским страхом в голосе. Чанбин улыбнулся так, что у него чуть не треснуло лицо.       — Ты сможешь делать всё то же самое, что делаешь обычно. Просто с пиар-романом у тебя появится больше обязательств. И нужно будет ходить вместе на «свидания» и появляться на некоторых мероприятиях… Её лейбл, возможно, будет за это доплачивать, если они действительно настолько заинтересованы в таком пиаре, — сказал Бан Чан, стараясь игнорировать, насколько влюблёнными глазами Чанбин смотрел на Феликса и буквально не дышал.       — А что ты думаешь?.. — спросил Феликс шёпотом, обернувшись к Чанбину. Чанбин чуть вздрогнул, как будто очнулся от своих фантазий, и погладил Феликса по спине:       — Если ты готов, сладкий, то я возражать не буду.       — Давайте дождёмся, что там Сара узнает от адвокатов, и тогда будем решать, ладно? — предложил Бан Чан; Феликс покивал и улыбнулся впервые за весь день. — А пока можете быть самой тошнотворной парочкой Сеула и заниматься своими гадкими делишками, но только у себя дома!       Чанбин на это только фыркнул, а Феликс раскраснелся во всё лицо.       — Оппы, — Сара заглянула в кабинет Бан Чана, подъехав на своём кресле, которое она использовала весь день. — адвокат сказал, что связался с изданием. Они общаются, но неохотно. Он говорит, что шансы на удачные переговоры всё-таки есть.       — Отличненько! — выдохнул Чанбин и потрепал Феликса по колену. — Значит, хотя бы сегодня можно спать спокойно! Сара, поехали к врачу. Хён отпустит тебя на часик пораньше за хорошо проделанную работу, правда, хён?       — Ну конечно, — спохватился Бан Чан. Сара так ловко маневрировала по офису в кресле на колёсиках, что он совсем забыл, что она так и не была у врача и вообще-то не могла полноценно передвигаться без чужой помощи.       — Давай сначала к врачу, а потом поужинаем вместе? Заодно отведу подозрения от своей персоны, — сказал Чанбин, подхватывая Сару на руки вместе с её объёмной сумкой.       — Оппа, быть «прикрытием» — это работа, вообще-то! — отшутилась Сара.       — Плачу за ужин!       — Идёт!       Краем глаза Бан Чан заметил, что всё это время Феликс неотрывно следил за ними и как-то очень напряжённо мял в кулаке край своей спортивной куртки, закусывая щёку изнутри.       — Сладкий, потом я к тебе, да? — спросил Чанбин, уже почти выйдя из офиса. Феликс оживился, расцвёл в нежную улыбку и румянец, даже привстал на носки.       — Буду тебя ждать!       Чанбин ему подмигнул, и Феликс раскраснелся ещё гуще.       — Ой, я же забыла в студии куртку! — Сара ударила себя ладонью по лбу.       И тогда оживился Бан Чан.       В воображении моментально сам собой нарисовался образ: привлекательное лицо с мягкой смущённой улыбкой; блеск серёг в черноте волос; чувство чего-то родного, теплеющее в груди и растущее с каждой секундой.       — Могу подвезти Феликса до дома и съездить за твоей курткой, без проблем! — сказал он, даже со слишком очевидным энтузиазмом. Чанбин смерил его подозрительным взглядом. Бан Чан, наверное, покраснел ничуть не меньше, чем Феликс несколько минут назад.       Сердце заходилось настолько сильно, что было трудно дышать. Несколько раз он прикладывал ладонь к левой половине груди, грозившейся разорваться, и не понимал, с чего он вдруг так завёлся. Внутри отчаянно боролись детская наивность и рациональный страх. Откуда вообще взялись эти эмоции? Бан Чан не понимал. Он совсем ничего не понимал. Он ехал в машине, уже один, по направлению к студии Сары, чтобы забрать её куртку. Однако о куртке он думал меньше всего. У него перед глазами по-прежнему стоял образ того самого мужчины. Даже про себя, в уединении собственных мыслей почему-то было страшно называть его по имени. Было страшно надеяться на случайную встречу: ведь по той же случайности может оказаться, что он вообще в этот день не работает. Или заболел. Или уволился. Или что угодно! Надеяться было ещё потому так страшно, что надеяться хотелось очень, очень сильно. Ещё один взгляд. Ещё одно «привет». Хотя бы увидеть его через стекло в соседней студии…       The hell is wrong with me?..       Плана не было никакого. Было ли это плохо или хорошо? Он не имел ни малейшего понятия. В нём начало что-то пробуждаться, что-то забытое, уже почти что чуждое. И ему очень хотелось пойти за своим колотящимся сердцем, требующим тепла и жизни после двухлетней зимней спячки.       Он сделал глубокий вдох и остановился на красном свете.       А что, если это ловушка? Не злобная ловушка, построенная с целью заманить и растоптать, а просто такое место, рядом с которым надо ставить знак «не влезай, убьёт»? Кто-то ему когда-то сказал, что на некоторые грабли надо наступать как минимум два раза, чтобы усвоить свой урок. Что ж, если нужно будет обжечься ещё раз, он готов. Теперь он ощущал себя другим. Он был закалённой сталью. Он был готов к удару. Он больше не будет дисквалифицирован после первого же нокдауна. Теперь он умеет держать удар, он умеет проигрывать. И если он проиграет, то точно проиграет достойно.       Он успел как раз вовремя: совсем забыв про время закрытия, он проскочил буквально за пятнадцать минут до окончания рабочего дня. Куртку Сары действительно нашли и ждали, когда она её заберёт со стойки администратора.       — Какой у госпожи заботливый и внимательный муж, — улыбнулась женщина из-за стойки и передала ему куртку Сары в каком-то бумажном пакете. Бан Чан чуть не рассмеялся:       — Я, скорее, её старший брат. Её муж уехал из города по рабочим делам, поэтому я временно за ней присматриваю.       Такой ответ впечатлил администратора ещё больше. Её лицо растаяло в умилённом выражении. Она явно хотела сказать ещё что-то, как со спины послышался голос:       — Нуна, я закончил. Ключ оставил в замке. До завтра, хорошего тебе вечера!       Сердце подскочило к самому горлу. Быстрее, чем в голове могла родиться хоть какая-то разумная мысль, Бан Чан круто развернулся на одном месте и выдохнул фразу, которую репетировал по дороге в студию:       — Приветтыужинал?       Хёнджин замер. Судя по его вытянувшемуся лицу, он совсем не ожидал увидеть Бан Чана во второй раз.       — Что?.. — спросил он глухо, как будто не веря самому себе; но его губы, прекрасные губы, вкус которых Бан Чан, оказывается, нисколько не забыл, изогнулись в мягкую улыбку. Бан Чан за неё ухватился, как за спасительную соломинку.       — Ты ужинал? Привет, — глупо, конечно, но теперь хотя бы членораздельно. Светлые щёки Хёнджина подёрнулись прозрачно-розовым.       — Привет. Не ужинал. Я только что закончил работу…       — Хочешь поужинать? Просто поужинать, — уточнил Бан Чан, сразу же испытав жуткий стыд за самого себя. О боже, он, наверное, сказал что-то неуместное! Зачем добавил это дурацкое «просто» — прозвучало так, как будто бы он имел в виду как раз «не просто»! А он хотел именно «просто», без подвоха, без скрытого смысла…       — В этом районе нет приличных ресторанов, только закусочные… И я не одет, — сказал Хёнджин негромко, словно виновато.       — Если ты не хочешь, то всё в порядке…       — Я в любом случае хотел где-то поужинать… Просто… не в ресторане…       — Я тоже не особо при параде, раз на то пошло, — Бан Чан заулыбался от облегчения, омывшего его быстро бьющееся сердце. — Но на закусочную, наверное, потянет?       Хёнджин улыбнулся в ответ. Бан Чан узнавал и одновременно не узнавал ни эту улыбку, ни этого Хёнджина. Улыбка казалась открытой, трогательной, скромной, почему-то даже уязвимой. Хёнджин снова был одет невероятно просто: светло-серые спортивные штаны, тонкий белый свитер, из-под которого просвечивала обыкновенная майка. Даже положение его тела было не таким, каким Бан Чан его помнил: всегда с вызовом, с чуть приподнятым подбородком или поджатыми в раздражении губами. Он стоял просто, немного ссутулив широкие плечи. Этот Хёнджин и та сексуальная фурия, танцевавшая на сцене стрип-бара в самых откровенных экзотических костюмах, выглядели совершенно разными людьми. Казалось, кто-то придумал Хёнджина заново, переписал его с самой первой страницы, с самой первой строчки.       И как можно не хотеть хотя бы одним глазком увидеть этого нового Хёнджина?..       Закусочная, которую порекомендовал Хёнджин, действительно оказалась очень простой. Никакой изящной фарфоровой посуды, никаких замысловатых блюд — всё самое базовое, но сытное и вкусное. Сев на пластиковый стул, Бан Чан невольно задумался о том, что они с Чанбином совсем оторвались от реальной жизни: они-то считали, что те закусочные, в которые ходили они, и есть простые, но где там! Их закусочные были простыми относительно мишленовских ресторанов, и только. Всё-таки, иногда нужно спускаться с небес на землю, подумал Бан Чан.       — Как у тебя дела, хён? — спросил Хёнджин, поставив перед Бан Чаном тарелку. У Бан Чана челюсть чуть не упала на пол:       — «Хён»? Ты серьёзно?       — Тут есть другие люди, — ответил Хёнджин очень тихо, так, чтобы его услышал только Бан Чан; Бан Чану хотелось закутаться в этот голос, как в тонкий шёлковый шарф. — Разве не так должно быть? Ты всё-таки старше.       — Ну не настолько же… — хотя Хёнджин, несомненно, был полностью прав; Бан Чан быстро собрался. — Всё хорошо. Мы работаем над новыми проектами, сотрудничаем с другими лейблами… Дел хватает. Ещё, наверное, придётся расширяться, нанимать новых людей. Ну, ты понимаешь, вся эта обыкновенная ерунда.       — Могу представить, — покивал Хёнджин, подцепляя лапшу. — У Феликса дела идут настолько хорошо, насколько говорят?       Бан Чан невольно вздрогнул, когда губы Хёнджина произнесли имя Феликса — видимо, старый рефлекс ещё не отжил своё.       — В принципе, не врут, — сказал Бан Чан, специально уклончиво: он не имел права разглашать такого рода подробности, хотя понимал, что Хёнджин спрашивает только ради поддержания разговора. — Как у тебя дела? Ты хотел поступать в университет, если правильно помню?       — Ага. Вот только… — Хёнджин с трудом проглотил кусок паровой булочки, отчего его брови изломились знакомой линией; Бан Чан не мог не улавливать эти мелкие детали. — я понял, что не успеваю… В прошлом году было слишком рано, а в этом я не успел подготовиться как следует. Надеюсь, что в следующем получится.       — Обязательно. Если у тебя есть мотивация, ты уже наполовину принят, — сказал Бан Чан; Хёнджин поднял на него взгляд, сразу же уронил его обратно в тарелку и улыбнулся.       — Боюсь, что буду жутко старым, — сказал Хёнджин в полголоса, и его щёки снова порозовели самым очаровательным оттенком, похожим на сладкий персик.       — Ты? Старым? Брось, Хёнджин-а. Какой же ты старый? Уверен, что никто не догадается, что ты немножечко старше остальных студентов. Сойдёшь за своего, сто процентов.       — Спасибо за поддержку, Чан-хён, — в уголке губ Хёнджина притаилась ещё одна новая улыбка, которую Бан Чан рассматривал, рассматривал и никак не мог понять. — Как себя чувствует нуна, кстати?       — Сара? С Сарой всё нормально. Пришлось принять обезболивающее, но сегодня она сама вызвалась пойти на работу.       — Надеюсь, ты о ней хорошо заботишься.       — Стараюсь, — Бан Чан замолчал, чтобы поесть и ещё раз прокрутить в голове слова Хёнджина; показалось, что Хёнджин понял что-то не совсем так. — Сара — мой секретарь и моя подруга, Хёнджин-а. Она замужем.       — Правда?.. А вчера показалось…       Голос Хёнджина стих, и Хёнджин начал прихлёбывать лапшу, как будто специально набивая рот до отказа. Бан Чан не стал задавать вопросы.       Он не заметил, как пролетело время. Они просто ели и болтали. Удивительно, но прошлое не замаячило на горизонте чёрным пятном ни разу. Сначала Бан Чан опасался, что ввязывается в опаснейшую авантюру: пойти на ужин с бывшим, с которым расстался при не самых приятных обстоятельствах — это ли не безумие? Однако в итоге между ними не вставало неловкое напряжение; они не оговаривались, случайно вспоминая то, что вспоминать не стоило. Они болтали так, как болтают хорошие приятели, которым есть, что обсудить — легко, непринуждённо, с ни к чему не обязывающими паузами. И если бы не звонок Чанбина, говоривший о том, что они с Сарой съездили к врачу и поужинали, то Бан Чан не вспомнил бы про время вообще. Пока Бан Чан разговаривал, Хёнджин, сообразив, что пора заканчивать, быстро собрал их тарелки со стола, взял свои вещи и как будто ждал, чтобы сказать что-то ещё.       — Пора идти, да? — спросил он мягко, снова улыбаясь чуть смущённо; Бан Чан убрал телефон в карман и кивнул в ответ. — Мне тоже. Спасибо за компанию, хён! Был рад повидаться.       — Я тоже, Хёнджин-а, — Бан Чан уже терялся. Терялся в этой улыбке, в нежной розовости щёк. В следующую секунду Хёнджин поразил до глубины души: он протянул руку для пожатия.       — Я понимаю, хён, что у тебя много работы и ты часто занят. Но если вдруг выдастся свободный вечер, с радостью покажу тебе ещё пару закусочных. И ещё одно место, где продают мороженое. Уверен, ты там никогда не был! — и Хёнджин рассмеялся коротко. Свободно, без напряга, искренне — и этот смех тоже был новым.       — Да я тоже… с радостью, Хёнджин-а, — спохватился Бан Чан и взял Хёнджина за руку. Ладонь Хёнджина всегда была крупнее ладони Бан Чана, пусть и ненамного. Но сейчас ладонь Хёнджина казалась тоньше, миниатюрней, какой-то хрупкой. Длинные пальцы, на одном — кольцо, явно из обыкновенного металла, просто безделушка. Когда-то пальцы Хёнджина были унизаны почти что десятком колец, все — настоящие, из дорогих металлов, с драгоценными камнями.       Бан Чан не сразу понял, что вместо того, чтобы коротко пожать друг другу руки, он просто держал руку Хёнджина в своей и пялился.       — Oopsie daisy, — ляпнул он первое, что пришло в голову, и сразу прикусил язык: ну и глупость же он сморозил! Хёнджин рассмеялся мягко и положил руку в карман. — Извини, я не хотел.       — Всё нормально, хён. И пока, — Хёнджин поклонился.       — Пока, Хёнджин-а. Спасибо, что согласился поужинать!       Хёнджин, уже стоя у входной двери, улыбнулся через плечо, кивнул, прощаясь ещё раз, и пошёл по тёмной улице. Бан Чан глубоко выдохнул, едва не осев на стуле. Сердце в груди всё ещё колотилось, как ненормальное.