Love Again

      – Хён, всё пропало! Мы сейчас к тебе приедем, это очень срочно!       Бан Чан даже не успел задать вопрос, как звонок оборвался. А вместе с тем оборвалось и его сердце: Чанбин никогда не был паникёром. Значит, случилось действительно что-то чрезвычайное. Пока Бан Чан ждал, когда снаружи его дома притормозит машина Чанбина, он ходил из стороны в сторону. Воскресный вечер резко перестал быть спокойным и расслабленным.       Минут через двадцать Бан Чан увидел, как к воротам подъезжает автомобиль Чанбина, и из салона сразу же выпрыгнул он сам и Феликс, всё ещё одетый в сценический костюм. Бан Чан не мог не заметить, что они оба выглядели очень потерянными и не держались за руки, хотя обычно их было невозможно оттащить друг от друга. Они были вместе уже два с хвостиком года, но казались всё такими же влюблёнными, как будто познакомились только вчера.       – Извини, что так внезапно и в твой единственный выходной, но вот, – сказал Чанбин, едва переступив порог дома Бан Чана, и пихнул ему свой телефон. Пока Чанбин и Феликс разувались, Бан Чан пробежал глазами онлайн-статью, от которой по спине пробежал холодок:

«LicksdiX: служебный роман или спонсорские отношения?»

      – О боже, начинается, – выдохнул Бан Чан. Карьера Феликса активно шла в рост, и прямо сейчас им не были нужны скандалы. Особенно, бросающие тень не только на репутацию Феликса, но также на репутацию их продюсерского дуэта: на зернистой фотографии, приложенной к статье, были изображены Феликс и Чанбин; пусть и со спины, но было видно, что рука Феликса лежит на заднице Чанбина.       – Хён, я не специально, я не хотел! – взмолился Феликс. В последнее время работы было много, и из-за стресса Феликс стал эмоциональнее. Откуда-то начало вылезать чувство вины, справляться с которым становилось всё сложнее и сложнее.       – Никто тебя не винит, Ликс, всё в порядке, – Бан Чан набрал в лёгкие побольше воздуха и даже попытался улыбнуться, хотя улыбаться было совсем нечему. Теперь Чанбин тоже ходил по гостиной из стороны в сторону, уперев руки в бока. Он был бледный, напряжённый, постоянно проводил ладонью по лицу. Глядя на него, Бан Чан начинал нервничать ещё больше.       – Ты им написал? – спросил Бан Чан у Чанбина. Чанбин покивал коротко.       – Сразу же.       – Что ответили?       – Ничего. Отмалчиваются, сволочи…       – Пусть только попробуют проигнорировать! – Бан Чан почувствовал, как к груди подкатывает злость. – Завтра прямо с утра звоню знакомому юристу. Он к ним так привяжется, что им на стенку залезть захочется!       При этих словах Феликс улыбнулся слабо. Его взгляд был накрепко прикован к Чанбину. Бан Чану показалось, что во всей этой ситуации Феликс больше всего переживает не за сохранность своего публичного имиджа, а за то, разозлился ли на него Чанбин или всё-таки нет.       – Бин, всё будет нормально. Я тебе обещаю, – Бан Чан переключился со своих переживаний на переживания Чанбина, которых, по очевидным причинам, должно было быть гораздо больше; он чувствовал, что прямо сейчас Чанбину нужно подставить плечо. – Мы с тобой юркие, как два угря, так что выкрутимся, обязательно. Позаботься лучше вон о том мальчике. У него, походу, глаза на мокром месте.       Чанбин резко обернулся: Феликс и правда весь пошёл пятнами, а нижняя губа начала дрожать.       – Бин-и, ты на меня злишься? Только скажи правду, я тебя очень прошу, – сказал Феликс; в его голосе отчётливо послышались подступающие слёзы. Чанбин переключился моментально. Словно напрочь забыв о своих мыслях, наверняка мрачных, он сразу же опустился на диван рядом с Феликсом, обнял его и стал целовать в уложенные волосы.       – Ну что ты, птенчик, разве я стал бы злиться на тебя за то, в чём ты совсем не виноват? – заворковал Чанбин. Бан Чана до сих пор поражал уровень мягкости, проявившийся в характере Чанбина только с появлением в его жизни Феликса.       – Ты же сто миллионов раз просил меня держать руки при себе, когда мы на публике, – и тут Феликс расплакался. Чанбин прижал его к себе, и Феликс уткнулся ему в шею, содрогаясь плечами.       – Нервишки шалят, да? – спросил Бан Чан вроде как у Феликса, но Феликс явно был не доступен, поэтому за него ответил Чанбин:       – Видимо, это из-за того, что университет закончил экстерном… Напряжение накопилось, плюс, работа, а теперь ещё и это… Ну-ну, сладкий, всё же хорошо, чего ты так расплакался?       – Ты меня не ненавидишь? – Феликс посмотрел Чанбину в лицо и икнул. У Бан Чана по спине пробежал холодок: давненько он не слышал что-либо подобное. На секунду его охватило ощущение нереальности, будто бы он попал в дежавю.       – Я люблю тебя очень сильно, Ликс-и. Такая мелочь ни за что не сможет вбить между нами клин. Я всего лишь переживаю за то, как нам теперь выкручиваться. Но ты тут ни при чём, не нервничай и даже не думай об этом, – успокаивал Чанбин, гладя Феликса свободной рукой по лицу.       – Всё будет хорошо, Феликс. Хёны и не из такого дерьма выкручивались, – Бан Чан ему подмигнул. Кажется, Феликса всё-таки удалось убедить.       – Это нам карма за Хана, хён, я тебе отвечаю, – вздохнул Чанбин, когда они с Феликсом уже собирались уходить; Бан Чан посмеялся. – Я серьёзно! Ну вот как ещё объяснить эту ерунду, а?       – Просто совпадение. В жизни много случайных совпадений, понимаешь? К тому же, Джисон нас давно простил.       – А вдруг он простил не искренне? Вот теперь и приходится отдуваться… – Чанбин покачал головой, набрасывая Феликсу на плечи плащ.       – Успокойся, Чанбин-а, – Бан Чан похлопал его по плечу с усилием, чтобы Чанбин его наконец-то услышал. – Завтра первым же делом сяду на телефон. Не успокоюсь, пока в этой конторе мне не дадут внятного ответа… На худой конец, можно спросить у Хана, как поступать в подобных ситуациях.       – Не смешно, хён. Но спасибо за поддержку… Ладно, мы поехали. Спокойной ночи, – и Чанбин, прихватив Феликса за талию, пошёл вместе с ним к своей машине. Бан Чан проводил их взглядом до самого поворота.       Буквально через несколько минут позвонила Сара.       – Оппа, прости, что так поздно, – затараторила она по-корейски. – Я сейчас в той студии, куда хожу на стретчинг. Ну в той, новой, ты помнишь, я тебе говорила? В общем, я подвернула ногу, а дома никого нет… Ты можешь меня забрать, пожалуйста?       В голове щёлкнуло воспоминание: пару дней назад Сара говорила, что её муж уехал в командировку в другой город, а она осталась дома совсем одна в окружении цветов в горшках.       – Сейчас приеду, не волнуйся, – сказал Бан Чан, снял с вешалки первую попавшуюся куртку и прихватил с собой ключи от машины. – Не спускайся никуда, я поднимусь за тобой на этаж, хорошо?       – Хорошо, оппа. И спасибо тебе, – он слышал, что она улыбнулась, и на душе стало чуть легче. Почему-то Бан Чан всегда переживал за Сару так, как за родную сестру. Хотя это было закономерно: они столько всего прошли вместе, столько всего сделали друг для друга.       Машина домчалась до места очень быстро. К своему облегчению, Бан Чан не увидел в нижнем вестибюле спортивного комплекса никого: значит, Сара не стала геройствовать и не решилась спускаться самостоятельно. Сориентировавшись, Бан Чан поднялся на нужный этаж и увидел в начале коридора две фигуры. Одна сидела на диванчике с недвусмысленно отставленной в сторону ногой, а другая сидела рядом на корточках.       – Ты так быстро приехал, оппа, – удивилась Сара. – А мне тут оказали первую помощь.       – Ага, я вижу…       Сидевший рядом с Сарой мужчина, прикладывавший к её лодыжке холодную бутылку с водой, поднял взгляд наверх. Бан Чан не поверил своим глазам.       – Что ты тут делаешь?..       Прозвучало настолько глупо, что Бан Чан в следующий миг почувствовал жжение во всём лице. Но что ещё можно было спросить в такой ситуации?       – Я здесь работаю. Я тебе говорил. И привет, кстати.       Хёнджин улыбнулся. Улыбка была смущённой и неловкой, словно он тоже сказал что-то невпопад. Бан Чан ничего не соображал. Он, наверное, всё ещё продолжал глазеть на Хёнджина, уже выпрямившегося во весь рост. А как на него можно было не глазеть? Во-первых, столкнуться с человеком, с которым не общался больше полутора лет в городе-миллионнике при настолько случайных обстоятельствах, просто удивительно. Во-вторых, Хёнджин был всё такой же невероятно привлекательный, как и раньше. Что-то в нём явно поменялось. Тем не менее, Бан Чан попался в старый капкан: он не мог оторвать от него взгляд.       – Привет, – выдохнул Бан Чан; Хёнджин, глядя исключительно на бутылку, улыбнулся чуть шире и откинул длинную чёлку назад. Взгляд Бан Чана зацепился за этот быстротечный жест. Возможно, по старой памяти. А возможно, потому что Хван Хёнджин до сих пор был поразительно грациозен в мелочах. Его привлекательность была настолько велика, что порой казалась сравнимой с произведением искусства из музея.       Время замерло. А потом в голове резко щёлкнуло: Сара.       – Прости, пожалуйста, – пробормотал Бан Чан, обращаясь к Саре. Она ничего ему не сказала –может, и правда не произошло ничего такого? Однако на Бан Чана уже начала наваливаться неизвестная неловкость, и он стал торопиться. Закинул сумку с вещами Сары на плечо, а потом подхватил на руки и саму Сару. Она захихикала – лёгкий, задорный звук, как маленький колокольчик в детской руке. В тяжело колотящемся сердце распустилось нежное тепло.       – Спасибо большое. И хорошего вечера! – кинул Бан Чан через плечо, даже не пытаясь оглядываться. В ответ совершенно точно что-то прозвучало. Но подробностей Бан Чан не узнал и никогда не узнает: кровь в ушах шумела слишком громко.       – Ты чего сам не свой? – спросила Сара, как только Бан Чан усадил её на сиденье машины. Бан Чан задумался на секунду, а потом ответил:       – Это был мой бывший. Тот самый, помнишь?       Брови Сары взлетели под самую чёлку.       – Боже мой, Крис, я не знала! Прости меня, пожалуйста! Я подвернула ногу, в моей студии преподаватель – девушка, ростом метр сорок в лучшем случае… А он работает в студии напротив, видимо. Услышал, что у нас возня, пришёл и предложил помочь дойти до вестибюля, даже бутылку из автомата принёс… Прости, Крис! Тебе, наверное, жутко неприятно?       Было ли неприятно встретить Хван Хёнджина после всего, что было? Нисколько. Бан Чан не бравировал, когда сказал, что прошлое остаётся в прошлом. Ему действительно удалось всё отпустить. Ну и по совету Чанбина он всё-таки сходил на несколько сессий к психологу. В сухом остатке он не испытывал к Хёнджину как будто бы ничего?.. По крайней мере, ничего негативного – это было абсолютно точно.       – Всё нормально, Сара. Мы взрослые люди, а это было просто совпадение, – отмахнулся он с улыбкой и завёл мотор.       Однако в голове засела мысль: он говорил о «простом совпадении» уже второй раз за вечер. Можно ли считать два совпадения за вечер случайными? Или же два совпадения за короткий промежуток времени создают какую-то пространственно-временную дыру, через которую в жизнь проскальзывает что-то новое? Если да, то это «что-то» плохое или всё же можно рассчитывать и на хорошее тоже?..       Бан Чан шутил, что устроил себе целибат и намеренно ни с кем не встречался и даже не перебивался случайным сексом. Однако в действительности, дела обстояли совсем не так.       В нём будто что-то сломалось. Не в плохом, не в драматичном смысле. Он просто больше не испытывал потребности в романтических отношениях. А также не встретил никого, кто вызвал бы у него хоть маломальский интерес, – это за два с чем-то года! Какое-то время Бан Чан переживал, грешил на внезапно проявившиеся проблемы со здоровьем. Втайне обошёл несколько врачей, но все его заверили, что он полностью здоров. В итоге Бан Чан выдохнул с облегчением и просто принял ситуацию такой, какой она была. Один – значит один. Значит, это для чего-то нужно.       Он сосредоточился на себе. В какой-то момент даже занялся йогой и медитацией, решив, что этот период ему дан для того, чтобы «очиститься». В каком смысле нужно было «очищаться», Бан Чан так и не понял. Но медитации и йогу в итоге забросил, потому времени в сутках было не бесконечное количество, а из зала он не ушёл бы ни за что на свете. Поэтому он на год с чем-то бросил пить алкоголь в любых количествах и даже исправил режим сна, несмотря на большую занятость. В теле появились силы, но почему-то никак не появлялось желание.       Сколько он себя ни помнил, Бан Чан всегда был влюбчивым. Он объяснял это тем, что любит людей, что ему нравится находится рядом с кем-то. И эта новообретённая свобода со слишком сильным привкусом независимости немного пугала, если честно. Бан Чан себя не узнавал. И потому для надёжности старался держаться поближе к семье, друзьям, Чанбину и Феликсу, наконец. Последние, правда, порой вызывали у него совершенно противоречивую тоску: глядя на них, на их взаимную заботу, нежность и внимательность друг к другу, Бан Чан не мог не завидовать. Он, конечно, отдавал себе отчёт в том, что ему никогда и ни за что не стать такими, как Чанбин и Феликс, потому что это был самый настоящий match made in heaven. То, что было у Чанбина и Феликса, – один шанс на миллион, тот самый счастливый билет, о котором мечтает каждый, а в итоге идёт забирать свою несчастную сотку в качестве выигрыша. Бан Чан знал, что настолько крупно ему не повезёт. Но ему было комфортно от мысли, что в лотерее ему подфартит где-нибудь на несколько сот тысяч. Его такой расклад вполне устроит.       Однако время шло, а счастливые номера всё не выпадали и не выпадали. Бан Чан продолжал жить своей удобной холостяцкой жизнью. Вроде бы жаловаться не на что. Одни плюсы, как ни крути. Может быть, стоило сосредоточиться на духовности ещё давным-давно…       – Какая духовность, какой целибат, хён, ну ты что? – фыркал Чанбин, когда Бан Чан повторял полюбившуюся мантру. – Ты же сам говорил, что чуть не кончил прямо в шорты, когда Глен-хён шлёпнул тебя по заднице?       Что правда, то правда. На Рождество у Бан Чана получилось вырваться в Австралию. В какой-то момент он вспомнил о приглашении Глена покататься на досках – Глен, к его удивлению, всё помнил и пошёл на встречу с большой охотой. Бан Чан просчитался только в одном: он не ожидал, что Глен будет выглядеть в пляжных шортах настолько хорошо. Несколько раз Бан Чан чуть не упал с доски, пока провожал Глена взглядом. И вот, переполненный радостью и перегретый на солнце Глен ударил его по ягодице тяжёлой, до дрожи сильной ладонью. Жест был вполне себе дружеский, однако тело Бан Чана восприняло его совсем иначе. Бан Чан позже оправдывался перед собой тем, что ему просто вспомнилась юность и долгие бдсм-сессии с Гленом. Чанбин же считал, что так проявляется спермотоксикоз. Бан Чан на настолько нелепые выводы только закатывал глаза.       Хотя в душе, где-то там совсем глубоко, он думал, что в чём-то Чанбин может оказаться прав. Не полностью, конечно, но отчасти. Возможно, Бан Чану стоило бы направлять свою энергию не только в рабочее русло. Но разве можно заставить себя в кого-то влюбиться? И уж тем более, кого-то полюбить?       Неужели он виноват в том, что единственный человек, способный вызвать у него полузабытый трепет в груди, – это тот самый, который когда-то разбил ему сердце?       But actually, they say everyone deserves a second chance, isn’t that true?..