Путь Варвара: Расколем Лед и Сдуем Пламя

От лица Роберта Баратеона Мы с Джоном Арреном и Недом Старком прибыли в Чаячий город уже после того, как молодой Эйрон Грейджой нанёс свой жестокий визит. Когда мы въехали в разрушенные ворота, нас встретил угрюмый гул хаоса, стоны и крики потерпевших. Город лежал в руинах, и трудно было представить, что ещё недавно здесь кипела размеренная жизнь: торговцы зазывали на рыночной площади, люди радовались мирному дню. Теперь же от части Чаячьего остались лишь обугленные каркасы домов и разбросанные обломки. Мы ехали по разграбленным улицам, всматриваясь в пепелище и пытаясь понять, насколько тяжёлыми оказались последствия набега. Нед Старк, сжав челюсти, хранил молчание, но по жёстким складкам у рта я видел, что внутри него бушует злость. Джон Аррен тоже выглядел мрачно: оглядывая родные места, он словно каменел, глядя на спалённые строения. Пока мы сражались с Таргариенами, эти крысы с Железных Островов, преданные утопленному богу, ударили нам в спину — без объявления и чести. Когда лошади осторожно ступали по залитым пеплом мостовым, мне никак не давала покоя мысль: «Как всё могло обернуться именно так?» Несколько недель назад Чаячий процветал: шумные праздники, оживлённые рынки, улыбки на лицах прохожих. Теперь же перед нами — обугленные стены и пропитанные копотью улицы, где бродят люди с безумными от страха глазами. Многие ищут выживших родных, кто-то пытается спасти уцелевшие пожитки. Повсюду — плач, крики, стонущие раненые. Стоило мне представить, что это лишь начало нашей огромной войны, как в груди все сжалось от беспомощно ярости. — Это же безумие… — выдохнул я, оглядывая разрушенные дома. — Как такое могло случиться? Джон Аррен, не сводя глаз с руин, сказал хрипловатым голосом: — Моя вина. Я снял большую часть гарнизона, чтобы усилить наше войско. Оставил здесь лишь горстку стражников. Грейджои узнали об этом и воспользовались. Они разграбили гавань, как только поняли, что город плохо защищён. Мне следовало это предвидеть, но я не ожидал удара от Пайка: раньше они никогда не заходили в наши воды. И всё же я должен был быть осмотрительнее. Я кивнул, соглашаясь, хотя чувства мои были ещё более тревожными. Гнев поднимался во мне, но я понимал, что сейчас злость не вернёт утерянного. Нед, казалось, погрузился в свои мысли. Вдруг он произнёс: — Я хочу проверить семью Деймона, — бросил он негромко, не глядя на меня. — Узнать, всё ли с ними в порядке. Голос его звучал чересчур тихо, и в нём я уловил беспокойство. Сердце у меня сжалось, вспомнив, что этот мальчишка — мой… сын. Пусть бастард, но мой. И вдруг я понял, что не могу позволить Неду поехать одному. — Я поеду с тобой, Нед. — Внутри меня росло нечто, похожее на страх, но я заставил себя говорить ровно. Мы углубились в лабиринт почерневших улочек, и с каждым нашим шагом атмосфера вокруг казалась ещё более гнетущей. Когда мы подъехали к тому месту, где раньше стоял дом семьи моего сына, я ощутил тяжёлую тревогу. Дом был сожжён дотла. У развалин стояла девушка, её лицо заливали слёзы. Неподалёку, на коленях, пожилой мужчина разбирал завалы. По бледным лицам и тихим всхлипам я сразу понял, что они близки к отчаянию. Нед мигом спрыгнул с коня и кинулся помогать старику разгребать обломки. Я же, не в силах сдержать охватившую меня ярость, с рёвом бросился в пепелище, разбрасывая обгоревшие брёвна. Каждый раз, откидывая обломок, я чувствовал, как тоска и гнев сплетаются во мне в единую волну. Мне вдруг стало страшно за судьбу мальчика — сущего незнакомца, которого я никогда не видел, но который был моей плотью и кровью. — Нет! — выкрикнул я, отшвыривая обугленное полено. — Только не это! С каждой секундой отчаяние росло, а перед глазами всё чаще вставали образы сожжённых тел. Я вынуждал себя продолжать, хотя внутри стыла мысль: «Неужели всё кончилось прежде, чем толком началось?» Спустя какое-то время мы обнаружили тело женщины. Пожилой мужчина, найдя её, упал на колени и завыл так, что волосы на затылке у меня встали дыбом. Слёзы смешивались с пеплом на его лице, а голос разносился над развалинами словно стон души. Это был берущий за душу плач, который я вряд ли когда-нибудь забуду. — Как же так, господи… почему?! — кричал мужчина, то ли обращаясь к богам, то ли к самому себе. Нед и я старались найти хотя бы следы Деймона. Обшарили весь двор, перевернули остатки крыши и стен, но всё напрасно. Мое сердце гулко стучало, а по лицу катился пот. Внутри клокотал страх, но я стиснул зубы и не показывал виду. Наконец мы наткнулись на труп одного из пиратов. Его лицо было зверски изуродовано — будто бы кто-то проколол его десятком железных шил. Ни дым, ни пепел не могли скрыть эти страшные раны. — Кажется, это работа Деймона, — негромко произнёс Нед, в его голосе звучала и гордость, и тревога. — Парень сражался до конца… даже в столь юном возрасте. Мы обязаны найти его — живым или мёртвым. Я почувствовал вспышку облегчения, смешанного с ужасом. «Сын мой, сражался как воин… Но где ты теперь?» Тревога лишь окрепла. — Нельзя бросать их вот так, — добавил Нед твёрдо, имея в виду и семью, и всё это разорение. — Нужно помочь хотя бы тем, кто остался жив. Подойдя к Джане, я увидел, что она словно окаменела: взгляд пустой, лицо мокрое от слёз, губы дрожали, но ни звука не вырывалось из ее уст. В её глазах отражались лишь боль и отчаяние. — Мы не нашли Деймона, — тихо произнёс Нед. — Здесь его нет. Возможно, он уцелел… или его забрали пираты. Мы сделаем всё, чтобы его отыскать. Мне жаль насчёт твоей матери… Уверяю, что постараюсь помочь вам и восстановить дом. Но в тот же миг Джана встрепенулась, глаза её вспыхнули ненавистью, и прежде, чем я успел что-то сказать, она бросилась на меня с криком: — Это всё твоя вина, Роберт! — Она била меня кулаками, но в голосе её звучала лишь бессилие и ужас. — Ты принёс нам горе, убирайся! Убирайся и не смей возвращаться! Её слова жгли меня словно раскалённое железо. Я лишь стоял, растерянный и убитый, не зная, что ответить. Мне нечем было оправдать себя. Я знал, что она права в том, что я не сделал ровным счётом ничего, чтобы защитить мальчика. Нед, стараясь её успокоить, сказал: — Джана, я понимаю твою боль, но, прошу, успокойся. Если тела Деймона нет, значит, он может быть жив. Возможно, его похитили пираты, и мы обязаны его найти… Поверь, мы сделаем всё, чтобы помочь. Эти слова прозвучали пустым утешением на фоне такого горя. Я видел, как Джана и Бернард (старик, который, видимо, был дедушкой Деймона) погружены в бездонную тоску. И я, Роберт Баратеон, король мятежа и воин, неожиданно ощутил себя ничтожным и бессильным. Всё, что я мог, — пообещать себе, что найду Деймона, во что бы то ни стало. Пока Нед и Бернард продолжали разгребать завалы, я подошёл к Джане, стараясь подобрать слова. Но она только метнула в меня ледяной взгляд и горько прошептала: — Убирайся, Роберт. — И голос её был полон такой мертвой холодности, что мне стало страшно. — Больше я тебя видеть не хочу. Я застыл, словно пригвождённый. Все мои титулы и сила не могли помочь мне вернуть доверие этой женщины. Нед увидел моё состояние и тронул меня за руку: — Роберт, пора уезжать. — Он говорил тихо, сочувственно. — У нас война, и нельзя задерживаться надолго, как бы ни было горько. Но я клянусь, что мы не оставим поиски Деймона. Я кивнул, в душе царила пустота. Не прощаясь, мы отправились к лошадям и поехали дальше по залитым кровью улицам, стараясь отыскать Джона Аррена. Сердце у меня ныло от потери и вины, а мысли были заняты образом мальчика, которого я так и не увидел, но уже боялся потерять навеки. Мы с Недом проезжали мимо развалин и окровавленных тел, и тут во мне пронеслась ещё одна вспышка воспоминания: в этом городе у меня есть и другой бастард — девочка, о которой я узнал лишь недавно. На душе стало тяжелее вдвойне, но я понял, что должен об этом сказать Нэду. Как-никак он мой друг и десница в будущей борьбе. — Нед, мне нужно сказать тебе кое-что. — Я избегал смотреть ему в глаза, осознавая, что сейчас последует очередная порция упрёков. — Здесь у меня есть ещё ребёнок… Девочка. Я узнал о ней совсем недавно. Нед вскинул бровь, лицо его сделалось жёстким: — Сколько же бастардов ты разбросал по королевствам, Роберт? — выплюнул он, и я почувствовал, как внутри меня поднимается злость, хотя знал, что он прав. — Ты хоть отдаёшь себе отчёт в том, что происходит? Я с трудом сглотнул, борясь со стыдом: — Нед, я знаю, что совершил много ошибок. Но хотя бы одну из них я постараюсь исправить. Он тяжело вздохнул: — Ладно. Показывай, где живёт эта девочка, раз уж мы всё равно здесь. Надеюсь только, что в ту часть города пираты не нагрянули. Мы направились в западный квартал — там было относительно спокойно. Похоже, пираты не успели прорваться так далеко от гавани. Здесь уцелели дома, и люди с любопытством оглядывались на нас, но ужаса, как в порту, не было. Подъехав к нужному адресу, я чуть не задохнулся от нервного напряжения. Я спешился первым и громко постучал в дверь, Нед стоял рядом, хмуро озираясь. Дверь приоткрылась, и на пороге появилась женщина с настороженным взглядом. На руках она держала маленькую девочку. Но, увидев меня, она сразу узнала: глаза расширились от волнения, и она чуть поклонилась. — Милорд… — произнесла она тихо и добавила, взглянув на девочку: — Это Майя. Ваша дочь. Слава богам, что вы смогли нас навестить… Сердце у меня дрогнуло. Я осторожно протянул руки, и женщина передала мне крошечное тельце. Девочка смотрела на меня с любопытством, потом улыбнулась, и я ощутил, как в груди всё потеплело. Как же я мог раньше не думать о том, что у меня растут дети, которым я нужен? — Привет, Майя, — пробормотал я, нежно прижимая малышку, сам не ожидая от себя такой мягкости. — Это я… твой отец. Женщина, чьё имя было Марина, взглянула на нас с тёплой улыбкой: — Она всё время спрашивает о своём папе. Я рада, что вы пришли. Я понянчил девочку, послушал её звонкий смех — звучащий почти нереально в этом городе бедствий. Потом глубоко вздохнул и достал увесистый мешочек с золотом: — Марина, возьми. — Я протянул ей деньги с твёрдой решимостью. — Это поможет вам в трудные времена. Сейчас весь город в упадке, а я не могу всегда быть рядом. Но клянусь, я постараюсь сделать так, чтобы у вас была защита и поддержка. Марина, побелев от волнения, взяла кошель: — Спасибо, милорд… я не надеялась на столько… Я аккуратно вернул Майю в её руки, чувствуя непонятное волнение. Повернувшись к Нэду, увидел, что он наблюдает за мной, явно подавляя критику. Его лицо оставалось мрачным, но, кажется, где-то внутри он смягчился, видя, как я держу дочь. — Пора ехать, — сказал я, опустив глаза. — И… Нед, знаешь, много мыслей пронеслось у меня за сегодняшний день. Я сам не понимаю, почему раньше вёл себя подобным образом. Эддард покачал головой, и в его взгляде появилась горькая усмешка: — Ты просто Олень, Роберт. — Он произнёс это словно с сожалением и лёгкой насмешкой. Я хотел возразить, но не стал: он прав, и мне придётся долго исправлять то, что я уже успел натворить. Сердце у меня болело за пропавшего сына и за Джану, которая возненавидела меня за все эти годы бездействия. Но, по крайней мере, Майя и её мать были в безопасности, а я мог обещать им будущее. Пускай всё остальное сейчас рушится в пламени войны, но ради этих детей я должен стать лучше, сильнее и ответственнее, чем когда-либо прежде. Мы покинули дом в тягостном молчании. Я чувствовал, что всё вокруг меняется, и я сам больше не мог оставаться прежним — беспечным и самоуверенным юнцом, которым был ещё вчера. Война захлестнёт королевства, и нам предстоит пережить множество потерь. Но я поклялся себе, что найду Деймона и дам Майе то, чего она достойна: заботу и защиту настоящего отца. ***** От лица Деймона Я очнулся от резкой, тянущей боли, будто внутри моего черепа колотились тысячи маленьких молоточков. Голова казалась налитой свинцом, к горлу подкатывала жгучая тошнота. На мгновение мне даже показалось, что я вылакал весь самогон из дедушкиной кладовой и теперь расплачиваюсь за это беспощадным похмельем. Но когда я открыл глаза, понял, что тут всё гораздо хуже: я находился в полутёмном трюме корабля. Вокруг царил полумрак, лишь бледные лучи пробивались сквозь щели между досками, освещая пыльные частицы в воздухе. Попробовав приподняться, я услышал лязг железа: на руках и ногах звякнули тяжёлые цепи. Сердце ухнуло в пятки. Я огляделся и увидел десятки пленников, сидящих на холодных досках. Их лица выражали страх и отчаяние, многие тихо плакали, а некоторые, казалось, были слишком истощены даже для слёз. Несмотря на тошноту и раскалывающуюся голову, я заставил себя приподняться и сесть. Запах в трюме был горько-солоноватым: смесь плесени, затхлой сырости, пота и морской воды. В дальнем углу кто-то монотонно бормотал молитву, и этот почти неразличимый шёпот перемешивался с приглушёнными стонами и всхлипами. — Эй, ты как? — услышал я тихий голос рядом. Парень лет на пять старше меня смотрел на меня с сочувствием и обречённой усталостью. Я открыл рот, чтобы ответить, но смог лишь хрипло выдавить невнятный звук. Пришлось откашляться несколько раз. — Голова... раскалывается, — прохрипел я. — Скажи, что случилось? Где мы? Кто нас похитил? И зачем им мы нужны? Парень вздохнул, и в его взгляде мелькнула грустная решимость. — Нас похитили пираты с Железных островов, — ответил он. — Меня зовут Рикард и постараюсь рассказать тебе все, что знаю сам. С пленниками они поступают несколькими способами. Или отвозят к себе на острова и из парней делают рабов на шахты, а девушек — солеными жёнами. Второй вариант, нас распродадут по всем частям Эссоса.Эти слова обрушились на меня, словно удар в солнечное сплетение. Спина похолодела от ужаса и ярости, но я знал, что сейчас нельзя давать волю эмоциям. Нужно разобраться в обстановке. — Значит, мы в трюме Железнорождённых, — провёл я рукой по лбу, сглатывая тошноту. — Выходит, нас ждёт либо рабство у пиратов, либо перепродажа куда-нибудь… — Верно. — Рикард посмотрел в сторону, словно не в силах удержать мой взгляд. — Я пробыл тут несколько дней, слышал, что мы направляемся на Железные Островова. Глубоко вздохнув, я заставил себя мыслить чётко. Ситуация была отчаянная, но я не собирался так просто сдаваться. — В нашем положении, — тихо произнёс я, —если представится шанс сбежать, мы должны его использовать. В глазах Рикарда вспыхнула искорка надежды. — Ты прав, — кивнул он. — Только так. Нас тут немало. Может, вместе у нас получится… — Деймон, — представился я в ответ. — Я тоже не сдамся. Мы слегка наклонили головы, словно заключая молчаливый союз, и я вновь осмотрелся. Пленники вокруг нас казались совершенно выбитыми из колеи: кто-то плакал беззвучно, уткнувшись лицом в колени; кто-то, наоборот, сидел неподвижно, смотря в одну точку. Их глаза были полностью пусты. Но для себя я решил: не позволю этим тварям сделать из меня раба. Постепенно зрение прояснялось: я видел насквозь мокрые дощатые стены, почерневшие от плесени. Над головой доносились приглушённые голоса пиратов и громыхание их шагов. Море раскачивало судно, отчего трюм тихо скрипел, усиливая ощущение заточения. — Как долго мы плывём? — спросил я Рикарда, преодолевая приступ тошноты. — Дня три—четыре, — вздохнул он. — Кормят нас скудно — чуть воды и кусок чёрствого хлеба. Многим уже становится всё равно… Я сжал кулаки так, что холодная цепь больно впилась в запястья. «Я не раб,» напомнил я себе. «Я воин. И буду сражаться, пока дышу.» — Не позволим себе сгинуть здесь, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Мы будем наблюдать за ними: их привычками, маршрутами, кто и как носит оружие. Потом представится шанс — и мы ударим. Рикард кивнул, и в его глазах мелькнуло согласие. — Ты говоришь, как настоящий лидер, Деймон. Я готов попытаться… хоть шансы невелики. Сжав зубы, я почувствовал проблеск решимости. Стоило даже вообразить, как убиваю первого же пирата, как сердце наполнилось волной темной ярости. Но нельзя торопиться: нужны наблюдения, время, силы. И надо же ещё как-то избавиться от цепей. ***** Тягучие дни сменялись ночами в этом зловонном чреве корабля. Подавляющая часть пленников погрузилась в безмолвие, словно упав в бездну отчаяния. Но я с Рикардом не прекращали следить за каждым визитом пиратов. Когда один из них спускался, чтобы раздать хлеб и воду, я замечал мельчайшие детали: какой у него был рост, прихрамывал ли он, есть ли на теле видимые шрамы. Возможно, именно эти сведения и помогут нам. Как-то раз тот самый пират с лёгкой хромотой подошёл ко мне, бросил горбушку и флягу мутной воды. Наши взгляды пересеклись на миг: в его глазах сверкнуло презрение, смешанное с безразличием. — Ешь, щенок, — прорычал он, переходя к следующему пленнику. Я сомкнул челюсть, удерживая язык за зубами, хотя внутри всё закипало. Нужно было копить силы, чтобы в нужный момент вырваться, а не бросаться на врага сломя голову. Рикард тоже следовал этому принципу: ел молча, но в глазах виделось то же, что и во мне, — настрой биться до последнего. Прошли ещё несколько мучительных дней. Тошнота и боль в затылке еще не отпустила меня, но я научился терпеть, сжимая кулаки, когда очередная волна накатывала. Я тренировал своё тело даже в цепях: старался шевелить кистями, искать слабину в звеньях. Вскоре мне удалось чуть расшатать одно из креплений на левом наручнике — небольшой прогресс, но уже кое-что. Среди пленников постепенно поползли слухи, что мы вот-вот причалим к берегам Железных Островов. Иногда сверху доносились победные крики пиратов, радовавшихся «удачному улову». В такие моменты я чувствовал, как кровь стынет в жилах — значит, высадка близко, и времени на побег почти не остаётся. — Будь наготове, — сказал я тихо Рикарду. — Если мы увидим хоть малейший шанс, воспользуемся им. Он кивнул, и хотя я видел в его взгляде волнение, решимость там тоже была. ***** Однажды дверь трюма распахнулась с сильным грохотом, и вниз спустился пират с суровым лицом. Он начал выводить пленников партиями. Сначала выволок девушек. Их вид наполнил меня грустью и жалостью: они были обессилены, измождённые, на коже виднелись синяки. Пираты обращались с ними как с вещами: окрикивали, толкали, не давая опомниться. Каждая девушка в этом строю выглядела призраком самой себя. Затем настала очередь юношей. Пират с ключами подходил к каждому, снимал кандалы прямо у выхода из трюма. Я понял, что вот-вот и нас с Рикардом выведут. Внутри меня всё дрожало от напряжения: это мог быть тот самый шанс — или последний акт нашего сопротивления. Наконец ключ щёлкнул и на моих цепях, тяжёлые кольца соскользнули. Я задержал дыхание, призывая на помощь всю свою решимость и ярость, унаследованную от прошлой жизни. Когда пират потянулся ко мне, я резко освободил левую руку из чуть расшатанного наручника и всадил металлическую дугу кандала ему в больную ногу. Он завопил и рухнул на колени. Я моментально выдернул у него из пояса кинжал и одним стремительным движением вогнал его тому под челюсть. Горячая кровь брызнула мне на руки, тело пирата конвульсивно дёрнулось и затихло. — Ищите ключ! — крикнул я, отпихивая остывающее тело. Рикард тут же выхватил у мёртвого связку ключей, начал расстёгивать собственные кандалы. — Вот, держите, освобождайтесь! — обратился он к остальным пленникам, протягивая им ключ. Но те лишь смотрели на нас, как на помешанных. Никто не сделал ни шага, не сказал ни слова: страх сковал их сердца, они уже были сломлены. — Неужели вы не хотите освободится?! — воскликнул я отчаянно. Но, увидев безучастность, махнул рукой и со стоном проклятия обернулся к Рикарду: — Ну и чёрт с ними. Времени нет. Пошли! Мы рванулись к выходу, стараясь двигаться быстро, но бесшумно. В верхней части трюма мы услышали голоса двух пиратов, они подгоняли пленников, грубо ругаясь и приказывая им подниматься на палубу. Я велел Рикарду не выделяться: мы слились с толпой, опустив головы, как будто мы те же несчастные рабы. Прижав кинжал к телу, я медленно приближался к пиратам. На счёт «раз» — я метнулся вперёд: первым же ударом вонзил кинжал в пах ближайшему пирату, брызнула алая кровь. Второй попытался выхватить меч, но я ударил его кинжалом снизу в грудь, прокручивая лезвие. Он захрипел и осел, сжимая рану. Мы прорвались к лесенке, которая вела на верхнюю палубу. Сзади послышался перепуганный крик оставшихся пленников: некоторые вопили и указывали пиратам на нас, кто-то закрыл лицо руками от ужаса. Послышался рев тревоги, и я понял, что нужно действовать ещё быстрее. Поднявшись на палубу, я на миг зажмурился от яркого солнца. Оно больно слепило глаза, привыкшие к полумраку трюма. Вокруг царила суета: часть пиратов уже выгружала других пленников на пристань, а несколько человек стояли на корабле, координируя процесс. Почувствовав странность, многие тут же повернули головы к нам и бросились в нашу сторону. Тотчас завязалась короткая, но яростная схватка. Я увернулся от широкого взмаха сабли и вонзил кинжал в бок противнику, толкая его на палубу. Рикард рядом старался отбиваться, но пираты наседали — нас было двое, а их десяток. Внезапно я увидел, как к Рикарду подбегают сразу трое. Он не успел увернуться: один ударил рукоятью, другой выбил оружие у него из руки. Рикард упал на колени, а к нему тут же подскочили двое, схватили за плечи и прижали к палубе. Я ринулся к нему, но и меня окружили. Парировать и уклоняться от нескольких клинков сразу было нелегко. Я знал, что нам остаются считанные мгновения. А потом я услышал торжествующий голос, прозвучавший прямо над палубой:— Хватит, — бросил он. Я услышал надменный тон: Эйрон Грейджой. Судя по богатой одежде и злобной усмешке, это точно был капитан, про которого часто говорили пираты. Главарь этого набега, молодой лорд с безжалостным лицом. — Аккуратнее с этим пленником, — приказал Грейджой, глядя на Рикарда. — Мне он пригодится. Рикарда держали, заломив ему руки. Эйрон приблизился к моему товарищу, блеснув кинжалом у его горла, в глазах читались любопытство и садизм. — Кто ты такой, щенок? — спросил он, и в голосе сквозила холодная жажда крови. Рикард сжал зубы, не отвечая. Я почувствовал, как адреналин захлёстывает меня: я не мог дать им убить Рикарда. Но сил у меня уже почти не оставалось, а со всех сторон нас окружали пираты. — Эй, мордовороты! — закричал я, пытаясь отвлечь их внимание. — Оставьте его. Если нужна кровь — возьмите мою. Эйрон обернулся, осмотрел меня с насмешкой. Он махнул рукой, и пираты, державшие Рикарда, немного ослабили хватку, однако клинок по-прежнему был у его шеи. — Ты хочешь обмена? — Грейджой поморщился презрительно. — Как трогательно. Но простая драка меня не интересует. Его люди заходили ко мне в спину, и я понял, что пути назад нет. Я попытался ускориться, но тут Эйрон, улыбаясь, слегка придавил кинжалом шею Рикарда: — Шаг — и я перережу ему глотку. Подумай, герой. Я замер. По шеи Рикарда стекала струйка крови: лезвие уже царапнуло его кожу. Проклятие! Мне оставалось только одно. — Хорошо, я сдаюсь, — прошипел я, швырнув кинжал на палубу. Эйрон усмехнулся: — Молодец, спасешь друга — и сам жизнь себе бережёшь. — Он кивнул пиратам: — Свяжите их. Потом решим, что с ними делать. Нас грубо схватили, выкрутили руки за спину и стянули верёвкой так, что у меня перед глазами вспыхнули искры от боли. Выволокли через сходни на берег, где была подготовлена какая-то глубокая яма или ров. Окружавшая нас толпа пиратов злобно щерилась, они орали: «Убейте их, капитан! За попытку побега, нужно казнить» Но Эйрон твердил своё: — Бросьте этих двоих, пусть посидят. Может, потом повеселимся с ними. Один из пиратов — здоровяк с жутким шрамом на лице — выпятил грудь, глядя на Эйрона: — Милорд, позволь убить их прямо сейчас. Этот щенок зарезал наших! Но Грейджой вдруг нахмурился и рявкнул: — Ты оглох? Я сказал, бросьте их живыми! Или, может, ты хочешь стать следующим? Пираты струхнули и быстро выполнили приказ. Меня и Рикарда стащили к отвесному краю ямы и сбросили внутрь. Мы грохнулись на каменную землю, и я ощутил, как жёстко врезались верёвки в мою кожу, лишая меня возможности шевелиться. Послышались шаги наверху, голоса отдалялись, и вскоре всё стихло. Вокруг стоял полумрак, дно ямы окутывала влага и запах сырости. — Прости, Рикард… — прошептал я, пытаясь приблизиться к нему. — Я не смог… — Не вини себя, — прохрипел он. В темноте я видел только очертания его лица. — Мы ещё живы. А значит, еще не все кончено. Я сжал зубы и прикрыл глаза. «Ничего не кончено…» Я поклялся, что сделаю всё, чтобы выбраться отсюда — ради себя, ради Рикарда, ради тех, кого они заточили в рабство. В этом беспощадном мире мы могли надеяться лишь на собственную силу и случай. И я был решительно настроен выжить и отомстить.