Unspeakable

Ортега Китар, сумевший вновь завоевать расположение своего клана и стать его лидером, вернулся к Гайусу и, получив от него новое имя — Цзяо, похоже, и в самом деле был намерен верой и правдой служить королю Адж Ула, которого прежде пытался убить. Сказать, что Вингалу это не нравилось — значит ничего не сказать. Но это было не то решение короля, которое он был вправе оспаривать, учитывая, что в прошлом и сам жаждал расправы. Потому что теперь вот он здесь: в огонь и воду за его величество. И если Гайус увидел в этом человеке потенциал, если он знал, что Ортега поможет ему осуществить его планы, то так тому и быть. Вингал будет с ним работать. Поэтому на одной из совместных миссий он, пересилив себя, подошел к бывшему бандиту и протянул руку с серьезным: — Um waiomtimug im yaio, Jiao[20]. Ради его величества я готов смириться с таким положением дел. Цзяо, растерянно кивнув, неловко и осторожно пожал руку в ответ: первая часть фразы предсказуемо пролетела мимо его понимания, но Вингал не был намерен ее переводить. — Ты... в порядке? — внезапно спросил Ортега, и Вингал, моментально поняв, к чему относится вопрос, кинул в его сторону такой убийственный взгляд, что тот не решался разговаривать с ним до конца дня, так и ограничиваясь лишь кивками. Сражаться на одной стороне с этим здоровяком было непривычно, но Вингал больше не переживал за разницу в силе: и потому что они союзники, и потому что теперь в его арсенале был бустер. Переживать снова он начал позже, когда услышал, как Гайус ловко и почти без акцента читал какие-то документы на лондау, а затем так же легко все переводил. Рядом, внимательно все это слушая, стоял Цзяо. Он поблагодарил короля за пояснения, а затем поинтересовался: — Лорд Вингал часто использует этот язык? — Я бы сказал, что нет, — задумчиво ответил Гайус, и Вингал ушел от дверей восвояси, сочтя недостойным подслушивание чужого разговора, пусть и о себе, и, к сожалению, упустил последнюю фразу: — Но, не беря в расчет побочные эффекты бустера, если он говорит что-то на лондау, то он имеет это в виду. Высказал свое недовольство Вингал еще позднее: увидев, что словарь, взятый королем из библиотеки довольно давно, все еще не вернулся на свое законное место — корешок выглядывал из кучи документов. — Пожалуйста, хватить доводить Софи. — Софи? Вингал выкопал словарь из-под завалов и смерил короля укоризненным взглядом. — О, прости, — виновато отозвался Гайус. — Как тебе вообще удается незаметно утаскивать книги? — Не знаю. Захожу с другого входа, Софи там обычно нет. Слуги или стража разве что. Черт. Другой вход, конечно. Вингал устало вздохнул. — Я отнесу это, — он забрал книгу и, не удержавшись, язвительно добавил: — Кто-то горазд вешать мне лапшу на уши насчет того, что не помнит значений некоторых слов. Мог бы и сказать. Гайус посмотрел на него, теперь уже совершенно невинно. — И лишиться твоих уроков? — О, только не говори, что тебе нравилось. — А если правда нравилось? Вингал не знал, что и ответить. Просто молча стоял, со всей силы сжимая ни в чем не повинный словарь пальцами. — Ты мне не веришь? Вингал ненавидел этот вопрос. Король сдался: — Думай, что хочешь, Лин. Мне просто по-человечески приятно твое общество. В этом всем не было злого умысла. Прости, если обидел, — понуро сказал он. — И на самом деле даже сейчас было бы неплохо, если бы ты остался, а не... — У меня много работы, — отрезал Вингал. — У вас, между прочим, тоже, ваше величество. Он ушел быстро и не оборачиваясь, поскольку знал: иначе действительно захотелось бы остаться, он бы не выдержал и натворил глупостей, просто потому что Гайус сказал достаточно для того, чтобы их натворить. Вингал вернул книгу в библиотеку и поделился с Нильсом своим праведным негодованием насчет раскрытого королевского обмана. Но тот лишь рассмеялся, представив себе описанную сцену. — Что поделать... Может, пора выучить еще какой-нибудь язык? — с улыбкой предложил он и получил легкий, но заслуженный щелбан. — Поиздевайся мне тут, — беззлобно отозвался товарищ. — Кстати о языках, — Нильс что-то вспомнил, и Вингал приготовился его слушать. Тот все так же работал вместе с учеными исследовательского института, и, судя по всему, работа там вполне себе кипела, благодаря тем данным, что они получили с рискованного эксперимента на живом человеке. Новая серия бустеров не требовала вживления непосредственно в мозг, они могли работать и усиливать духовные техники извне. Единственное что, подопытными в тестировании этой новой серии были дети. Сироты, ранее найденные в разных уголках страны и ныне жившие в институте Лабари под надзором ученых и врачей. И если Вингала это ни капли не трогало, то у Нильса болела душа за каждого из этих детей. И особенно — за светловолосую тихую девочку по имени Элизе, отчего-то полюбившуюся ему больше других. — От Элизе все еще трудно чего-то добиться, — поделился он. — Я, честно говоря, уже было отчаялся, когда наткнулся в библиотеке на одну вещь. — Какую? — имя Элизе отбило у Вингала интерес к теме, но он поддерживал разговор из вежливости. — М-м, — неопределенно протянул Нильс, задумавшись и подбирая слова. — Понимаешь, есть люди, которым сложно говорить некоторые вещи на родном языке, но они спокойно говорят их на чужом. Сначала я подумал, может быть, попробовать обучить ее еще одному языку, но все же это процесс небыстрый, а информация нужна сейчас. Поэтому, сдается мне, Элизе просто нужно что-то, что избавит ее от необходимости говорить самой, будет выражать ее мысли вместо нее... Я все еще думаю, как это можно реализовать, но то, что я хотел сказать — вообще не об этом, — выпалил он скороговоркой, и Вингал удивленно хлопал глазами, выслушав этот сумбурный поток мыслей. — А что, в таком случае, ты хотел сказать? — Я хотел спросить конкретно тебя, Лин: как человека, которого с детства обучали лондау и только потом — ризе-максианскому. Тебе такое знакомо? Ты ведь свободно говоришь на них обоих, переключаешься и неосознанно, и по желанию. Но есть ли то, что ты... не можешь выразить на лондау? То, что ты с легкостью скажешь на любом другом языке, но не на том, с которым связаны твои эмоции. Вингал перебрал в голове все темы, на которые в принципе можно разговаривать, и, не найдя среди них ничего особенного, ответил: — Нет. Нильс уже когда-то задавал подобный вопрос. Вингал вновь целиком и полностью был уверен: он может донести что угодно до кого угодно и на каком угодно языке. Нильс согласно кивнул, но было ясно, что друг его не очень-то убедил.