Имя мне — Легион

Дазай клацал ручкой, стоя у огромного окна своего кабинета. Коллекционер уже два часа как ступил на землю Японии. Мужчина смотрел прямо — туда, где под ногами Йокогаму поглощала тьма подступающей ночи. Клац, клац. Отвратительный звук. В дверь постучали, и после повелительного разрешения в кабинет вошли двое — Шибусава в сопровождении Акутагавы. Дазай коротко кивнул, и последний закрыл дверь с той стороны, уходя. Шибусава, успевший заселиться в отель неподалеку от Порта и сменить одежду, окинул скучающим взглядом помещение и чуть приподнял уголки губ. Сказал: — Как же долго поднимался лифт на пятидесятый этаж. И этот хмурый мальчишка — не лучший собеседник. Оглушительное «клац», и Дазай опустил ручку на стол, сложил ладони в карманы брюк и незаинтересованно пожал плечами. — Нужен достаточно веский повод, чтобы втянуть его в светскую беседу. Шибусава сделал несколько шагов к ближайшей стене, вдруг резко потеряв всякий интерес к разговору. С каким-то преувеличенным интересом принялся рассматривать картины классического минимализма. — Очаровательные линии горизонта, — обернувшись спиной к Дазаю, сказал Коллекционер. — Уже заглянул, что же за ним? Дазай обошел собственный кабинет по широкой дуге, встал плечом к плечу с мужчиной и взглянул на профиль того краем глаз. — Слишком далеко, чтобы что-то увидеть. Шибусава хмыкнул, сделал еще пару шагов вправо, прослеживая взглядом вереницу холстов и линий, дошел до рабочего стола и остановился за креслом, за которым — стекло и живая, дышащая тьмой и мнимой свободой Йокогама. Дазай любил этот город. Шибусава взирал на него так, словно хотел по памяти нарисовать после — когда от него ничего не останется. Светловолосый мужчина обернулся, положил руку на спинку кресла, улыбнулся легко, снисходительно. Дазай вдруг со всей ясностью осознал, что Шибусава поменял их местами и ролями, где именно он, Дазай, руководил Портом и подпольем Японии, а тот был простым наемником для специфических услуг. И вдруг так просто — Шибусава всего лишь положил руку на спинку его кресла, но словно на шею, сдавливая трахею. Лицо Коллекционера продолжало хранить тень улыбки, алые глаза блестели, будто он жил ради этого момента — когда люди, что забрались так высоко по иллюзорной лестнице власти, в его присутствии вдруг осознавали, что больше не являлись королями положения. Лишь — очередным средством в его собственных руках, что он оставлял далеко позади себя по завершению. И Дазай ничего не мог с этим сделать, если и правда нуждался в услугах Коллекционера. Шибусава на миг сжал узловатыми пальцами спинку и отпустил, позволяя боссу Портовой Мафии осознать свое положение. Затем спросил: — Что Порту нужно от меня? Дазай собирался ответить, но дверь вдруг открылась и в кабинет с совершенно независимым видом вошел Чуя, говоря на ходу: — Дазай, что за странные слухи ходят по башне? Говорят, что… И замолк, вдруг увидев Коллекционера на месте Дазая, и самого мужчину посреди кабинета с мрачным, сосредоточенным выражением лица. Чуе понадобилось несколько секунд, чтобы сложить два и два, и получить неприглядную картину, где его выбросили за борт, не посвятив в новую цель Порта. Шибусава расплылся в приветливой улыбке, сделал пару шагов на встречу новому человеку и протянул руку на европейский манер. — Ты Накахара Чуя, верно? Рад познакомиться с тобой лично. Чуя выразительно взглянул на протянутую кисть и усилиями воли заставил себя не скривиться. — Откуда ты знаешь мое имя? — Эта планета удивительно огромна и в то же время мала, чтобы я не знал имена всех выдающихся эсперов на ней. На это Чуя все же не удержался и фыркнул — то ли польщено, то ли насмешливо, но, не пожав руки и не взглянув на замершего Дазая, вышел из кабинета, оглушительно хлопнув дверью. Дазай встретился с изучающим его взглядом и предложил: — Давай прогуляемся. Шибусава на то лишь благосклонно улыбнулся и направился к выходу. Прохлада и наэлектризованная темень пыльного города поглотила их, как только они покинули здание. Дазай повел плечами, заново расправляя те, ощущая черный плащ, как вес всего Порта на своих тонких костях. Чувство ускользающей почвы из-под ног исчезло, он снова владел ситуацией, и ему было то чертовски по душе. Периферийным зрением он заметил несколько человек из Порта, что незаметно для обывателей передвигались за ними, контролируя ситуацию. Дазай знал, что Коллекционер их тоже заметил, и был доволен тем. Шибусава как призрак и яркий контраст в своих белых одеждах шел рядом, с легким любопытством осматривал улицы, сотни идущих на встречу и мимо людей, на яркие краски ночного города и казался чем-то взбудоражен, подергивая пуговицу на кармане плаща. — Я не был в Японии двадцать лет, — вдруг доверительно сообщил он, придвигаясь вплотную, и при каждом их синхронном шаге манжетами плаща касался ладони Дазая. — Последний раз я был как раз здесь, с прелестной девушкой. У нее была очаровательная способность к трансформации. Видишь шрам? Она оставила. Больше не сможет. Дазай бросил небрежный взгляд на три глубоких царапины на правой части лица мужчины, что чудом не задели глаз и не лишили его зрения. Спросил: — Ты убил ее? — Нет, просто лишил способности. Вот она. — Шибусава вытянул из-за ворота рубашки цепочку с желтым камнем в искусной огранке, нежно улыбаясь, и когда он выпустил тот из пальцев, камень прилип к его грудине, словно хотел просочиться внутрь, но ткань рубашки и платина цепочки мешали. Мужчина вдруг пытливо взглянул на Дазая. — Ты тоже хочешь повесить на цепочку чью-то способность? — Это не все, что я хочу получить от тебя. Шибусава поднял вверх палец и метнулся куда-то вбок, вставая в крошечную очередь из двух человек к автомату с напитками. Вытянул холодный кофе и вернулся к раздраженно отбивающему ритм ногой Дазаю. Открыл баночку и сделал большой глоток, скривился и выкинул в ближайшую урну. Сказал, будто с ностальгией: — Все такой же отвратительный. Казалось, у Шибусавы была аллергия на спокойствие и контроль всего потенциального работодателя. Вот и Дазай, разозлить которого было сложной задачей, был уже в шаге от того, что увести заговаривающего зубы Коллекционера на нижние этажи — в допросную. Там-то Кое быстро заставит его услышать и принять. — Почему Фицджеральд согласился помогать Достоевскому? — спросил в лоб Дазай, когда ему надоели рассуждения о кофе и «маленьком городишке на юге Италии с лучшим эспрессо на этой чудесной планете». Шибусава споткнулся на полуслове, и Дазай на миг увидел его заминку. Но уже через секунду изувеченное лицо украсила легкая, ни к чему не обязывающая улыбка, но взгляд изменился — стал цепким, дотошно внимательным, словно мужчина перешел в рабочий модус. — Какую цену ты готов заплатить за ответ на этот вопрос? — с кратким смешком спросил Коллекционер, и шаг обоих замедлился. Дазай прекрасно знал, что мужчина владел этими знаниями, вот только явно не спешил с ответами, предпочитая набивать цену себе и своим услугам. Как будто Дазай еще не убедился, что в этом диалоге он ведомый, что последует в любые дебри за Шибусавой. Ведь это ему необходима информация и способности Шибусавы, а не совсем наоборот. — Какая сумма тебе нужна? Коллекционер пренебрежительно отмахнулся. — Деньги давно перестали быть самоцелью. Информация намного ценней. Деньги были безличны, они не пахли и ни к чему не обзывали — они были безопасны, но, по правде, Дазай не слишком рассчитывал, что Шибусава может потребовать деньги за подобную информацию. — Что ты хочешь узнать? — На простой вопрос смешная цена. Расскажи мне про Ацуши. Просто факты его биографии, чтобы я не тратил время на ее самостоятельные поиски. Мимо прошла громко галдящая парочка, чуть не врезавшись в них. Шибусава поморщился, проводил их брезгливым взглядом и снова вернул все свое внимание дороге впереди и Дазаю справа от себя. А Дазай подумал, что Коллекционер все равно получит эту информацию, но в его силах было сейчас преподнести ее так, чтобы Шибусава не захотел совать свой излишне любопытный нос в дела Накаджимы. Сказал сухо: — Рос в приюте с рождения, сбежал оттуда, когда убил напавшего на него человека. Скитался по Японии, пока Достоевский не загнал его в Порт. Ему девятнадцать, но он чертовски хорош в нашем деле. Шибусава задумчиво хмыкнул, на лице застыло странное отрешенное выражение, но затем он просто моргнул и наваждение пропало. — Ответ на твой вопрос довольно банальный и скучный: обычный территориальный интерес. Гильдии уже тесно на своем континенте, так что Достоевский по возвращению в Питер всего-навсего пообещал вытянуть свои щупальца из Европы и отдать ее на откуп Гильдии. Пока сам будет заниматься Азией. — И что же взамен Гильдия должна Достоевскому? — Расскажи мне, как работает способность Виктора Никифорова на Ацуши и Рюноске, — вернул вопрос Коллекционер. Мозг Дазая с лихорадочной скоростью пустился в дебри рассуждений: откуда он мог узнать о самом факте их объединения и кто еще был в курсе; как и зачем он собирался использовать эту информацию. Впрочем, отступать было некуда. — Слабо, — заставил себя произнести Дазай ровно. — Виктор начинает подозревать, что их способности слишком полярны, чтобы их можно было объединить. И они больше времени уделяют сварам, чем совместной работе, так что особого прогресса нет. Они сильны сами по себе, но их способности отказываются накладываться друг на друга. Дазай бросил быстрый взгляд на своего собеседника, желая увидеть, какое впечатление произвели произнесенные слова, но тот просто чуть прищуренным взглядом смотрел куда-то вперед, словно что-то высматривал или решал в уме сложную задачу. На миг с силой зажал нижнюю губу зубами, но затем снова умиротворение легло на его лица подобно тонкой вуали. — Ответ на твой вопрос: штаб Гильдии стал для Достоевского привалочным пунктом. Пунктом восстановления, если угодно. Ваш человек, знаешь ли, чуть не отправил на тот свет нашего общего друга. Фицджеральд не собирается лично ввязываться в ваш конфликт, но позволит стать Гильдии неиссякаемый источник ресурсов для Достоевского, и он возьмет от нее все и даже чуть больше, чтобы добраться до Порта, а после — домой наместником Азии. Настала очередь Шибусавы исподтишка разглядывать реакцию мужчины на свои слова, но лицо того — чистое полотно, что не отражало, как судорожно дернулось сердце в грудине, подскочило куда-то в горло и застряло там склизким бесполезным комом. Выходило, Криспино был лишь первым шагом, и Европу для них собираются перекрыть основательно. И если Достоевский действительно планирует использовать ресурсы Гильдии — самой богатой из ныне известных преступных группировок — то у Порта мало шансов устоять на ногах. Ни в воде, ни в воздухе, и не факт, что на земле. И даже если удастся остаться хотя бы на коленях и едва живыми, Достоевский доберется в Питер, развернет свою Организацию в полную мощь и перекроет им выходы в континентальную Азию, попросту задушив их на своих же припасах. Не дождавшись никакой выдающейся реакции, Коллекционер спросил: — Так что стало истинной причиной, по которой меня выдернули от Окленда? Дазай сомневался. По правде, открывать такую важную карту, что Чуя больше не был в состоянии нести статус самой мощной боевой единицы Порта, было рискованно. Особенно в свете последней информации. Дазай минутой ранее убедился, что Шибусава легко разменивался информацией, и ему ничего не стоило просто выполнить свою работу, а затем разнести в узких кругах весть, что Порт уже не так силен. Шибусава всегда соблюдал нейтралитет в конфликтах группировок, в равной степени торгуя со всеми и в самый напряженный момент исчезая, как предрассветная дымка, но никто не мог знать, когда в нем взыграет меркантилизм при виде выдающихся цифр на чеке Фицджеральда. Или личная заинтересованность в чьей-то стороне. Но Дазаю придется рискнуть и поставить на кон все, если он хотел добиться своей цели. — В кабинете ты встретил Чую, — начал Дазай, сохраняя голос прохладно-нейтральным, боковым зрением наблюдая, как Шибусава подался ближе, едва не ужимаясь в его бок, чтобы услышать каждое неспешно выведенное слово. — Его способность — Смутная печаль, управление гравитацией. Истинная форма Порча, и ее источник — Арахабаки, что был насильно подсажен, когда тот был ребенком. Недавно Арахабаки впервые обратился лично, сказал, что этот сосуд слишком слаб и он требует другой, иначе разрушит этот и займется поисками сам. Он уже это делает. Шибусава встал на месте так резко, что Дазаю пришлось идти обратно, чтобы поравняться с ним и встать напротив. Люди обступали их, словно вода непреодолимое препятствие, лишь изредка кидая недовольные взгляды. Светловолосый мужчина смотрел на Дазая широко раскрыв в изумлении глаза, словно ему никак не удавалось до конца осознать все сказанное. Пальцы наконец перестали теребить пуговицу, и все внимание было безраздельно отдано Дазаю, что с хмурым видом взирал на того, уйдя ладонями глубоко в карманы плаща. — А хочешь ты этого, потому что?.. Дазай кривовато усмехнулся, и Шибусава склонил голову вбок, будто мужчина напротив вдруг стал очень интересным сам по себе, а не как приложение к Порту. — Я не умею перемещать способности между эсперами, — сказал Коллекционер, и в голосе его отчетливо слышалось сожаление. — Да даже если бы мог — это Арахабаки, а не безобидная зверушка. Он обладает собственным разумом, если обращался к тебе напрямую. Не факт, что Чуя сможет выжить после изъятия, если его тело уже разрушается. Ты просишь невозможного. Но Шибусава не выглядел категоричным — скорее, взбудораженным, словно ему в руки дали сложную головоломку, которую ему не терпелось решить. Дазаю стало тошно от чужого фанатизма. Они все еще обсуждали Чую, а не раскладку Го. Спросил, тщательно скрывая презрение: — Но у тебя ведь есть какие-то идеи, верно? — Есть кое-что. Мне нужно встретиться с Виктором. Дазай смерил странно оживившегося мужчину взглядом, достал телефон и уже через минуту перед ними остановился автомобиль, что патрульным следовал за ними. Во время краткой молчаливой поездки обратно к башням, Дазай связался с Виктором и приказал ему быть в своем кабинете как можно скорее. Дазай ходил кругами по кабинету, уже даже не скрывая своей нервозности, то и дело бросая быстрые взгляды на замершего на гостевом кресле Коллекционера, что странно притих, не издав и слова с тех пор как они сели в машину. Это тоже не добавляло Дазаю хоть сколько-нибудь душевного равновесия. Когда Виктор явился, Дазай сразу понял, что отвлек его от чего-то более интересного, чем его собственное дело — волосы все еще были в легком беспорядке, со скул уже сходили яркие пятна, а в вороте рубашке, на ключице проглядывался свежий укус. Дазай не собирался об этом задумываться прямо сейчас, так что просто махнул рукой на второе кресло, велев устраиваться. Шибусава снова приветливо протянул руку, и Виктор принял ее, пожимая, ни единым мускулом не выдав своего истинного отношения к эсперу. Дазай занял свое место за столом, смерил обоих нечитаемым взглядом и кратко обрисовал ситуацию для Виктора. — Если ты не можешь переместить Арахабаки в другой сосуд, то что ты собираешься сделать? — выслушав Дазая, спросил Никифоров. Шибусава сказал: — Когда я заставляю способность отделиться от эспера, та на короткое мгновение кристаллизуется, и если с кристаллом ничего не сделать, он превращается в физическое воплощение способности. И только если его победить в бою и разрушить кристалл, можно вернуть способность. В обратном случае — он переходит ко мне, и я поглощаю его. Но я не стану поглощать Арахабаки, потому что не собираюсь становиться его следующим сосудом. Так что нам нужно уничтожить кристалл в момент его отделения — самый уязвимый момент, когда способность не может ни вернуться, ни воплотиться. Дазай нетерпеливо кивнул, поощряя Шибусаву продолжить свою мысль, но тот почему-то замолчал, и Дазай мог официально заявиться, что миссия вывести его из себя успешно пройдена — хоть сам Шибусава про то уже и забыл, получив в руки более интересную игрушку. — Как можно разрушить кристалл, чтобы он не вернулся обратно? — надавил Дазай, в упор глядя на медлящего мужчину, сжимая под столом кулаки до боли в костяшках. Тот наконец заговорил, обратив задумчивый взгляд на Дазая: — Его невозможно уничтожить ни одним известным мне способом. Но мы можем использовать расщепление, чтобы никто не смог завладеть Арахабаки — это должно сработать. И я знаю только одного эспера с этой способностью. Дазай открыл рот, но слова застряли у него где-то в глотке и отказались выходить. Такого бреда он не ожидал услышать. — Я очень сомневаюсь, что Достоевский поможет решить нашу проблему, — с явным сомнением проговорил Виктор, едва удерживаясь от того, чтобы закатить глаза на эту глупую идею. — Он скорее попрыгает на наших могилах, когда Арахабаки надоест ждать. — Я и не предлагал приглашать Федора на наши очаровательные поседелки, — снисходительно глянув на Никифорова, ответил Коллекционер. — Я предлагаю изъять его способность и поглотить ее. — Ты не можешь использовать способности, которые забрал, — категорично заявил Дазай, потому что хорошо изучил Драконию и механизм ее работы, собрав абсолютно всю доступную информацию. — Верно, — чуть улыбнулся мужчина и обратил мягко заблестевшие глаза к мгновенно напрягшемуся Виктору. Сказал: — Резонанс позволяет расширять способности, так? Тогда почему бы мне не попробовать активировать те, что спрятаны во мне? Дазай вдруг разжал кулаки, ощущая тупую боль в ладонях и фалангах. Из него будто медленно выпускали воздух и с каждой следующей репликой он сдувался все больше, и внутренний железный стержень вдруг оказался слишком пластичным. — Это безумие. Это не сработает, — едва не выкрикнул Никифоров, во все глаза уставившись в мягко улыбающееся лицо Шибусавы, как на умалишенного. — Ты хоть представляешь сколько времени нужно, чтобы заставить Резонанс работать на тебя? У нас нет столько времени! У Чуи нет столько времени. — Мы должны попробовать, — странно севшим голосом произнес Дазай, обращая на себя ошеломленный взгляд Виктора и довольный — Коллекционера. — Если это может сработать — мы должны попробовать. Никифоров покачал головой. Это было уже слишком, даже для них, для него. — И с кем же я должен тебя обьединить? — едва не выплюнул Виктор. — Мне все равно с кем. Главное, чтобы наши способности не вызывали конфликта, — безмятежно пожал плечами Шибусава, но непонятный блеск не исчезал из его глаз ни на минуту с тех пор, как они вернулись в башню. Никифоров снова покачал головой — неверяще, потеряв веру в адекватность Дазая и собственную. Ровную спину вдруг стало совершенно невыносимо держать — и спина Дазая округлилась, он уткнулся лбом в сложенные на столе ладони, потеряв всякое лицо. Он проиграл, только вступив в эту игру. Они собирались позволить Коллекционеру вытянуть способность из Достоевского, поглотить ее, чтобы потом Виктор активировал Замкнутую систему и Резонанс. Попытаться в кратчайшие сроки научить использовать именно способность Достоевского из сотен и сотен других, которые уже поглотил, чтобы Шибусава расщепил кристалл с Арахабаки и уничтожил его навсегда. «Интересно, что может пойти не так?» — с непередаваемым внутренним сарказмом спросил сам себя Дазай. В голове, вместе с пульсом больно отдавалась и другая мысль: на что он в действительности готов пойти, чтобы сохранить жизнь Чуи? Он подталкивает Порт к петле, создавая чудовище Франкенштейна. Не иначе. Дазай вдруг вспомнил. Заставил себя выпрямиться, ощущая слабость во всем теле, сказал: — Ты все еще не назвал свою цену. На лице Шибусавы появилась странно нежная улыбка.