Имя мне — Легион

Ацуши ненавидел опаздывать. И, конечно, он опоздал в первый же день. Он буквально вбежал на минусовой этаж в 10:34 и согнулся едва не пополам, уперся ладонями в колени и попытался отдышаться. — Я уже вижу, что дыхалка твоя ни к черту, — недовольно раздалось над головой, и Ацуши с трудом разогнулся. — Как и чувство времени. Виктор, одетый в свободную спортивную форму с открытыми руками и спадающими на глаза светлыми прядями смотрел раздраженно, но не зло. Кроме них у дальней стены кто-то незнакомый усиленно пытался выбить из подвешенной груши дух, так что они были почти одни. — Это все пробки, — вздохнул Ацуши, и принялся прямо там переодеваться, чтобы еще дольше не испытывать чужое ожидание. — Из-за аварии ночью перекрыли часть улиц, и… вот. — Тогда просто переезжай в пятую башню, — сказал мужчина как что-то само собой разумеющееся. — Большая часть сотрудников там живет. Стоимость аренды вычтем из твоей зарплаты. Ацуши как-то отстраненно подумал, что это за зарплата такая у него теперь, которая позволит ему снять квартиру в центре Йокогамы, в самом дорогом районе, и вообще — это было даже забавно: преступная организация, которая так заботилась о своих сотрудниках и их комфорте, что предоставляла жилье рядом с работой. Если ему еще предложат скидочную карту в ресторане на первом этаже и оплачиваемый отпуск два раза в год, он расплачется от счастья. И почему-то уже казалось, что больничные можно будет брать прямо-таки в неограниченном количестве. — О Боже, ты хоть что-то ел последние пару лет? — прозвучало недоуменно-тревожное рядом, и Ацуши почувствовал тычек в голые ребра, когда остался без толстовки. — Где твои мышцы? Как тебя еще ветром не сдувает? Ацуши сконфуженно терпел, пока чужие пальцы тыкали его в мягкие руки, натянутые лишь кожей ребра и впалый живот, слушал причитания о своей дистрофичности и чувствовал, как невольно начинал краснеть. — Все будет немного сложнее, чем я надеялся, — вздохнул в конце концов Виктор, и дал, наконец, возможность Ацуши натянуть спортивную форму с кроссовками. — Как тебя еще Акутагава не пришиб в тот вечер?.. Так, ладно. Тебя нельзя выпускать с кем-то в бой, пока твое тело настолько слабое. Так что ближайшее время у тебя будет только два основных задания: хорошо питаться и много заниматься. — Но ведь Тигру побоку на слабое человеческое тело, — недоуменно сказал Ацуши. — Так зачем столько внимания уделять ему? — Тигр реагирует на угрозу жизни, — терпеливо объяснял Виктор. — И им руководят чисто животные инстинкты. А в твоей новой работе ты не всегда будешь ходить по краю. И причинять себе намеренно травмы, чтобы вызвать Зверя тоже больше не жизнеспособный вариант, ты меня понял? Ацуши не выдержал и отвел взгляд. Как так получилось, что его действия и проблемы оказались настолько очевидны, что ему с ходу поставили условия? — Понял, — выдавил Ацуши, смотря на собственные кроссовки. И с трудом выдавил из себя: — Я не умею управлять Зверем. И ничего не помню, когда обращаюсь после. Умею только когти трансформировать. — Я знаю, — светло улыбнулся Виктор, и вокруг его глаз показались тонкие лучики морщинок. — Это одна из причин, почему ты здесь, разве нет? Так что твое третье дополнительное задание будет работа обоих Юриев с твоей головой. Ацуши передернуло. Воспоминания о вчерашнем дне еще были слишком свежими, и он в принципе не знал, как будет смотреть в глаза Юри ближайшее всегда. Да и отношения и способности этих троих казались столь странными и запутанными, что невольно хотелось держаться от них подальше, желательно в другой башне. Словно увидев в заломе бровей все мысли, что пронеслись в голове Ацуши, Виктор снисходительно усмехнулся и растрепал светлые пряди. — Тебе нечего бояться. Они просто помогут подружиться с твоим Зверем и завяжут на его шее поводок. — все начало казаться слишком хорошо, так что Виктор сказал: — А теперь давай попробуем найти твои мышцы и размять их. Примерно через часа три Ацуши просто растянулся на мате, куда его в очередной раз отправил Виктор, и не мог пошевелиться. Каждая клетка его тела пылала огнем, и, казалось, если он снова попробует встать на ноги, те просто откажутся его держать. Болело даже то, что в принципе болеть не могло. Но Виктор с ласковой улыбкой и маниакальным взглядом раз за разом заставлял его преодолевать собственный не такой уж и большой предел, и сейчас он казался сам себе растянутой резиновой куклой с выломанными суставами и абсолютным отсутствием желания шевелиться. — Завтра будет хуже, — слишком довольно протянул над головой Виктор, и Ацуши подавил в себе желание бессильно застонать. — Завтра ты будешь овощем, так что занимайся переездом, а во второй половине дня Юрий тебя найдет. А сейчас — в душ и на обед. Ацуши казалось, что Виктор ему мстил. Он не был уверен, за что именно, но ощущение было таким отчетливым, что подавать лишний раз голос он посчитал нецелесообразным. Да и сил не было, что уж. Виктор, этот безобразно бодрый и полный сил тип, буквально за шкирку его поднял, и повел в душевые. Когда Ацуши нагнулся, чтобы развязать шнурки, ему показалось, что вернуться в исходное состояние он не сможет уже никогда. Где-то рядом смеялся Виктор и беззлобно называл его «слабым новорожденным котенком», на что Ацуши смог только раздраженно махнуть рукой и уползти под душ. Одновременно было стыдно за свою никудышную физическую форму, и очень больно из-за ее фактического отсутствия. — Не-ет, ты не будешь есть один только рис с чаем, — протянул Виктор, когда Ацуши немного позже озвучил свое пожелание официанту. — Тебе нужно мясо. Много мяса. И чуть меньше — овощи. Тебе нужно набрать массу, а то похож на бледную тень Юрия. Ацуши скрипнул зубами, но подчинился. Было вообще неожиданно приятно переложить немного ответственности за собственную судьбу на кого-то другого и вздохнуть полной грудью. И вместе с тем до того непривычно, что Ацуши перманентно находился в ожидании подвоха. Но его все не было. Они снова заняли большой столик в интернациональном ресторане мафии, и Виктор сделал большой заказ еще на пять персон помимо них. — Расскажи мне про структуру Портовой Мафии, — попросил Ацуши, пытаясь отвлечься от сосущего чувства голода. — Огай Мори — главный, это тот, у которого мы вчера были, — легко начал Виктор, грызя грассини. — Он руководит и задает направление всей организацией, принимает самые важные решения. Осаму Дазай — его правая рука, приемник, когда-нибудь займет его место. Он этакий посредник между Мори и всеми подразделениями Мафии, принимает кадровые решения, вроде принятия тебя. Чуя больше занимается международными связями — их созданием и поддержанием или полным уничтожением. Он один как целая армия, и раньше они с Дазаем были прямо-таки основной боевой единицей Исполнительного комитета. И источником вечного шума. А сейчас — как есть. Оба Юрия, мм… они в основном работают как штатные психотерапевты. Еще участвуют в допросах. Ну, ты сам вчера видел. Да, Ацуши видел. Но видеть там было практически нечего: он больше слышал как громко вопила Роза, когда Юри просто коснулся ее. Как он сам пошатнулся и с трудом опустился на подставленный стул. Как Юрий хлопотал над обоими, а потом и над ним самим. Со стороны это выглядело все так непонятно, и это только добавляло волнения перед их новой встречей. Ацуши надеялся, что они умели работать не только через боль. Это вызывало слишком много плохих воспоминаний. — Я в основном занимаюсь новобранцами и слежу за основным костяком организации. Можешь воспринимать меня как HR-а мафии, — продолжал Виктор, озорно подмигнув. — Но лично занимаюсь не со всеми новобранцами, а только с некоторыми эсперами, которые представляют непосредственный интерес для Мори и Дазая. Так что, да, уже можешь чувствовать себя особенным. А вообще, я стою во главе отдела Адаптации. Через него проходят все новые лица. Еще есть Черные Ящерицы — отдел быстрого реагирования и зачисток. Там заправляет наш общий друг Акутагава. И одной ногой стоит в Исполнительном комитете — одной, потому что там только двойки и тройки, а он слишком... самостоятельный, чтобы с кем-то сработаться. Можешь воспринимать Исполнительный комитет как элитный отдел особого назначения внутри Черных Ящериц. Есть целый отдел Допросов во главе с убийственно милой Кое. Обязательно вас познакомлю, она обожает новеньких, часто берет их под собственную протекцию. Отдел Собирателей занимается разведкой и сбором нужной для того или иного отдела информации. Все дела мафии распределены между этими отделами, и часто кто-то может временно перейти в другой отдел, чтобы чем-то помочь. Есть отдел Снабжения и еще по мелочи. — И куда же отправят меня? — задал закономерный вопрос Ацуши, когда мужчина замолк после долгого монолога. Виктор молчал слишком долго, и это только добавляло нервозности. Было очевидно, что он точно знал, куда отправят Ацуши, но почему-то не хотел делиться этой информацией. — Пока ты настолько слабый, тебя не имеет смысла хоть куда-то отправлять, — все же сказал Виктор, доедая последнюю палочку грассини. — Так что пока просто набирай форму, а там посмотрим, потянешь ли ты то, что мы планируем тебе поручить. Это абсолютно не избавило от нервозности, вот вообще. Но принесли множество блюд, и, словно у них был какой-то внутренний таймер, в ресторан вошли уже знакомые лица. — О, Ацуши, ты до сих пор жив, — преувеличенно радостно заголосил Дазай. — По ощущениям — очень даже мертв, — бледно улыбнулся Ацуши. — Не волнуйся, завтра будет хуже, — очень сомнительно обнадежил Юри, опускаясь рядом с Виктором. Посмотрев в свою тарелку, лицо его скисло. — Серьезно? Брокколи? Опять? Иногда мне кажется, что Юрио ты любишь больше меня. Под взглядом ухмыляющегося Плисецкого, помахивающего наколотым на вилку пельменем, Виктор просто чмокнул бубнящего Юри в щеку и занялся своим обедом. — Я бы за такое получил новый синяк, — недовольно протянул Дазай, искоса поглядывая на невозмутимо жующего Чую. — Ты получишь синяк и за меньшее, — было ему ответом. — Где опять Рюноске? — спросил Виктор спустя пять минут тишины. — Он возвращался в допросную С3, когда я видел его в последний раз, — сказал Плисецкий, накалывая на вилку новый пельмень. — Не факт, что он успеет. — Отлично, обед снова за его счет, — слишком уж довольно сказал Дазай, но Юри подпортил ему настроение, сказав: — А вот и нет. Он уже здесь. Рядом с Ацуши, как на единственно свободное место, опустился Акутагава, не снимая плаща. Он взял стакан остывшего кофе и залпом выпил его. Ацуши как-то запоздало сообразил, что так откровенно пялиться на человека не лучший вариант, но взгляд отвести не успел — чужие темные глаза впились в него с неожиданной злостью и раздражением. — Почему с нами за одним столом облезлая кошка? — Ты градус гонора поубавь-то, — опередил остальных открывших рот Чуя. — И вообще, Рюноске, руки. Парень перевел взгляд на собственные руки, и увидел под ногтями чужую засохшую кровь, которую так и не удалось отмыть с первого раза. Он молча встал и ушел в уборную. — Ничего, ты привыкнешь, — фальшиво улыбнулся Дазай. А Ацуши в упор не понимал, с какой радости он должен был к подобному привыкнуть. Акутагава не ел со вчерашнего вечера, а после бессонной ночи в допросной С3, где единственной пищей были чужие кровавые слезы, рамен казался вкуснее всего, что он ел до этого. Только когда он за пару минут съел всю порцию и желудок отлип от позвоночника, Рюноске отодвинул пустую тарелку и тут же встретился с ожидающим взглядом Дазая. — Что узнал? — терпеливо спросил он, сложив руки домиком. — Только не говори, что это была пустышка. — Как раз-таки нет, — качнул головой Акутагава и уперся взглядом куда-то поверх плеча Осаму. — Она была крепким орешком. Почти. Сдалась как раз перед обедом. Вот уж спасибо. Так вот, ее отправил сюда отец следить за Тигром. Втереться в доверие, максимально слиться с обстановкой. Роза не знает, в чем заключался смысл ее задания. Просто отдали приказ следить и сообщать обо всем, что касается Тигра. Больше она ничего не сказала. Может быть, блок в ее голове охраняет какую-то информацию и от нее самой, а может она действительно настолько несущественная, что ее не посвящали в детали плана. — Чуя, подай запрос в отдел Собирателей, — отдал приказ Дазай. — Мы должны узнать, кто ее отец и из-под земли вытащить, если понадобится. Если мы имеем дело с иностранной группировкой, нужно подготовиться. Акутагава, держи Черных Ящериц ближе, не отпускай их на миссии в другой город. Ацуши, переезжай в пятую башню сегодня же, и не высовывайся. Дазай протянул ему через стол конверт. Вскрыв его, Ацуши на руку выпала карта-ключ и две банковские карты. — Рюноске, отвезешь его за вещами и привезешь обратно, — продолжил мужчина, и одним жестким взглядом на корню задавил все недовольство подчиненного. После снова перевел взгляд на Ацуши. — На одной карте аванс за, мм, первые дни работы, а вторая — кредитка. Поступай как считаешь нужным, но не высовывайся. Розу не могли отправить одну. Было немного странно наблюдать, как смешливый и показательно несерьезный Дазай на глазах преображался, становился как будто старше, выше — если не по факту, то в чужих глазах точно. Всякая шелуха слетела с него в серьезный момент, обнажая жесткое нутро заместителя Портовой Мафии, и никто не смел перечить ни словом, ни взглядом. Теперь Ацуши действительно видел в нем лидера, и это заставило непроизвольно вытянуться и расправить плечи. — Розу нужно восстанавливать? — спросил Юрий. — Там уже нечего восстанавливать, — пренебрежительно сказал Рюноске, и заказал еще один кофе. Когда все ушли после обеда, и Рюноске с Ацуши остались один на один, последнему стало слишком уж неуютно. Очень хотелось последовать за остальными — слишком уж неприятным казалось общество друг друга, и Ацуши не мог до конца определить, что же его так раздражало в навязанном компаньоне. Через пару минут тишины, когда Рюноске допил кофе, он также без слов поднялся и направился к выходу. Он привел Ацуши на подземную парковку и уселся за руль служебной машины. Ацуши уже хотел было сказать адрес, но Акутагава, конечно, его знал. Раздраженный вздох вырвался сам собой, и блондин отвернулся, упершись взглядом в окно. Можно было порасспрашивать Акутагаву про Розу, про то, что его ждет у Юриев, про то, не мешает ли ему чужая кровь под ногтями спать по ночам, но он выглядел настолько холодным и отстраненным, за всю дорогу не бросив ни единого взгляда на своего пассажира, что первым начинать разговор желание всякое пропадало. — Ну и дыра, — сказал Акутагава, когда вошел в чужую крошечную квартиру. И Ацуши зло подумал, что лучше бы он продолжал помалкивать. — Уж не хоромы пятой башни, — кисло отозвался Ацуши, потому что, по правде, это было слишком близко к истине. — Закрой рот, идиот, — резко и напряженно бросил Рюноске. Он куда-то пристально смотрел, но для Ацуши это было последней каплей. — А почему бы тебе не открыть рот, ублюдок? — гневно прорычал блондин и подошел вплотную, схватился за чужое плечо и попытался развернуть Акутагаву к себе лицом. — Мы виделись полтора раза, и все это время ты шипишь на меня не хуже змеи. Не хочешь объясниться? Работа в маф… Колкое раздражение, почти разочарование отразилось на лице Акутагавы, и он с силой прижал ладонь к чужому рту, затыкая на полуслове. Ацуши вцепился в его запястье, но на секунду замер, наблюдая, как за плечами Рюноске появились две черных ленты Расемона, как обломки сгоревших крыльев. Блондин напрягся, ожидая, что его сейчас разорвут на сотню кусочков, а он даже не сможет сознательно вызвать Тигра, но Расемон будто расслоился, превратился в десятки тонких жгутов, что заполонили все крошечное пространство квартиры. Не решаясь пошевелиться и все еще держа чужое запястье, Ацуши наблюдал, как они, подобно черным склизким змеям, шарили под ногами, в хлипком шкафу с парой вещей, залезли под одеяло и кровать, проникли в ванную, и ощущал неясное, смутное восхищение напополам с ужасом. — Ну почему ты такой упертый болван? — почти мирно спросил Акутагава, заметивший чужой взгляд. Ацуши поднял на него глаза и непроизвольно громко выдохнул, когда увидел в лентах Расемона пять черных точек, по форме напоминающих шайбы, что практически сливались со структурой способности. Акутагава наконец опустил руку, машинально вытер ее о плотную ткань штанов и отступил на шаг. Он вытянул другую ладонь, и на нее опустились неизвестные предметы. — Это прослушка, — пояснил Рюноске, с особым удовольствием ломая их пальцами. — Так что ты действительно находился под наблюдением круглые сутки. К горлу резко подступила тошнота. Ацуши сделал неуверенный шаг вперед, словно чтобы лучше увидеть уничтоженные устройства, но вместо того он просто пустым взглядом обвел крошечное пространство квартиры. Прослушка была даже в его ванной, боги. Чего еще ему следует ожидать от сегодняшнего дня, ближайшего будущего? Все как-то стремительно начало приобретать неприятный привкус ирреальности происходящего — будто все происходило не с ним и все было не про него. — Все еще хочешь брать какие-то вещи? — спросил Рюноске, наблюдая за чужими метаниями. Пожалуй, ему действительно нечего было забирать отсюда. Ацуши оставил ключ в почтовом ящике, как и договаривался с хозяйкой квартиры по пути, и снова уселся на пассажирское сиденье. Тишина, что снова окутала салон, уже не была такой раздраженно-нагнетающей, а скорее уныло-тоскливой, словно Ацуши только несколько минут назад осознал, что оставил в той квартире не просто свои вещи, а всю свою старую жизнь, и вверил свое будущее в руки Портовой Мафии, лишь наивно надеясь, что они поступят с ним немного лучше, чем с Розой. Стоило ли на это надеяться? Если там работали люди, которые с чужой кровью под ногтями брались за палочки и принимались за еду, люди, которые обсуждали пытки так легко, словно это привычный досуг. Неужели Ацуши может стать таким же? Неужели они именно этого и ожидали от него? — Слишком громко думаешь, Тигр, — ровно сказал Акутагава, отрывая блондина от мыслей. — Если будешь вести себя разумно, с тобой ничего не случится. А потом прозвучал громкий хлопок, и их машина взлетела на воздух. Словно в насмешку. Ацуши приготовился к боли, к звуку ломающихся в щепку костей, к виду своих внутренностях, размазанных по дороге. Но Рюноске в момент, когда машина взлетела в воздух, выпустил Расемон, за шкирку схватил парня и выкинул его на обочину. Ацуши содрал себе кожу на руках и ногах, но все его внимание было приковано к летящему по автостраде автомобилю, потому что Акутагава все еще был там. Только боль, слишком резкая и острая, заставила Ацуши отвлечься и зашипеть. В уши проникли звуки оружейных выстрелов, и парень спрятался за ближайшей стеной. Он с каким-то заторможенным удивлением посмотрел на свою руку и увидел сквозное отверстие от пули, что на глазах затянулась, не оставив и шрама. — Тебе не скрыться, животное, — вдруг заорали с улицы, и снова послышалась оружейная очередь. А затем звук столкновения трех машин, снова громкий хлопок, и их машина будто взорвалась изнутри. Огонь черными горьким дымом взметнулся вверх, переметнулся на соседние машины. Люди громко завопили, разбежались в стороны. Где-то вдалеке уже слышался звук пожарных сирен. Ацуши дернулся, когда ему в шею прилетел дротик. Он нащупал его и вырвал, на секунду перед глазами возникла белая пелена, а на тело напала страшная слабость — но лишь на секунду. Нежели они настолько наивны, что хотели провернуть с ним фокус с усыплением без кого-то вроде Юрия? Рычание завибрировало где-то под ребрами, ногти вытянулись в когти, и Ацуши вышел из-за стены. Их было трое — крупные мужчины в масках и с автоматами наперевес — они шли четко на него, продолжая отстреливаться. И прежде чем еще хоть одна пуля сумела попасть в Ацуши, он настиг их, сходу сбивая одного, раздирая его шею в лохмотья. Бок опалило острым лезвием, что вошло так легко, словно в талое масло. Ацуши оступился, зашипел, и его тут же приложили виском к стене. Мир утратил четкость, стал проваливаться куда-то вбок, или он сам начал заваливаться на бок. Но тут по асфальту скользнула лента Расемона, сбивая обоих противников с ног, и Ацуши успел ухватиться за стену, чтобы не свалиться к ногам подходящего Акутагавы. — Ну и где ты прохлаждался? — смаргивая туман перед глазами, недовольно спросил Ацуши, чтобы хоть как-то скрыть благодарность. — Очевидно, снова наблюдал за избиением младенцев. По виску Рюноске текла кровь, и на щеке был глубокий порез от стекла, но на этом ранения на первый взгляд и заканчивались. В ногу пониже колена блондина ввинтилось лезвие, и лежащий человек подтянулся за него, как за поручень. — Эй, животное! Старые друзья передают привет. Это все, что он успел сказать до того как Ацуши с грохочущим рыком откуда-то изнутри схватился за чужую голову и впечатал ее в асфальт — под рукой в обломках асфальта расплылась кроваво-розовая лужа. Ацуши перевел звериный взгляд на другого мужчину и занес когтистую руку над ним, собираясь покончить с нападавшими, но его предплечье обвил Расемон, и парень недоуменно обернулся. — Оставь одного для допроса, — категорично заявил Рюноске. Но было уже некого оставлять — неизвестный раскусил капсулу, спрятанную в зубе, и конвульсивно задергался на асфальте, затихнув спустя несколько мгновений. — Отлично, — выплюнул Рюноске и отвернулся. К месту аварии уже подъезжали машины полиции, скорой и пожарной. У них было всего пару секунд, чтобы скрыться сейчас и не обеспечивать Порт лишней головной болью. Так что Рюноске обвил Расемоном туловище вздрогнувшего Ацуши и поднял его на ближайшую крышу, сам поднялся туда же, используя способность, как многометровую опору. С высоты пятого этажа они пару минут наблюдали, как подоспевшие службы тушили пожар, пытались вытащить людей из-под обломков и транспортировали мертвых. И Ацуши все пытался понять, хочет ли он спуститься вниз и помочь им. Но когда Акутагава развернулся ко всему спиной и зашагал прочь, Ацуши последовал за ним. — И что это было, — ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал блондин. — Случилось то, что кто-то, твой старый друг, обладает такими ресурсами, что может без проблем отправить смертников взорвать машину посреди дня ради того, чтобы передать тебе привет, — безэмоционально произнес Акутагава, глядя точно вперед. — Не хочешь рассказать, что за друзья у тебя такие были? — Хотел бы я сам знать. Нет, серьезно, у него в жизни никогда не было ни одного человека, которого не то что другом, приятелем назвать было нельзя. Рядом послышался раздраженный вздох. — Ну конечно, разве ты можешь хоть чем-то помочь и сузить круг подозреваемых. Стоило бы отреагировать на такую откровенно колкую фразу чем-то не менее ядовитым, но Ацуши видел только кровь на чужом виске, что все не сворачивалась и заливала острое лицо, но тому будто было все равно. Но ведь Ацуши знал, что это из-за него, он не мог просто отвести взгляд. Развернуться спиной к погибшим в автокатастрофе из-за него мог, а от разбитого виска — нет. Может, своими сомнительными приоритетами он все же найдет себе место в Портовой Мафии. Ацуши дождался, пока Акутагава перекинет их Расемоном на следующую высотку, и вместо того чтобы продолжить молча идти рядом, ворошить свое прошлое в поисках друга, он вновь выступившими когтями распорол край футболки, оторвал лоскут, схватил Рюноске за руку и заставил его остановиться. Он недоуменно посмотрел на блондина, приоткрыл рот, собираясь сказать что-то явно мало приятное, но Ацуши приложил ткань к его виску, постарался стереть кровь с раны, и всякие слова так и остались на языке. — У нас нет на это времени, — все-таки дернулся Рюноске, но Ацуши вцепился в него мертвой хваткой. — Нужно доложить Дазаю. Блондин недовольно поджал губы, но продолжил стирать кровь, пока не нащупал у кромки волос глубокую рану. Стараясь поменьше думать, он приподнялся на носках и широко провел языком по чужому виску. И пока его не покромсал Расемон, отстраняясь, коротко лизнул царапину на щеке. Зрачки Акутагавы расширились и через секунду превратились в крошечные щелки, а Ацуши отлетел к краю плоской крыши и лишь чудом успел уцепиться за ее край и влезть обратно. — Ты в своем уме? — смешав злость, раздражение и едва заметное смущение, прорычал Акутагава, и Расемон за его спиной был похож на раскрытый капюшон взбешенной кобры, готовой к броску. — Это всего лишь поможет ранам затянуться, — оправдывался Ацуши, подняв руки вверх и делая крошечные шаги к разъяренному парню. Ничуть не веря в сказанное, Рюноске коснулся пальцами виска, и нашел там лишь остатки липкой крови, но не раны. Все еще глядя на блондина прищуренным подозрительным взглядом, он кончиками пальцев прошелся по собственной щеке, но та была без единого изъяна. — И часто ты так делаешь? — против воли вырвалось у Рюноске. — Если тебя это утешит, то раньше я облизывал только собственные коленки, — кривовато улыбнулся Ацуши, замечая, как разбушевавшийся Расемон прячется обратно в плащ. — Никогда больше так не делай, — возвращая былое спокойствие, твердо приказал Акутагава. — Конечно, в следующий раз обязательно оставлю тебя истекать кровью. Брюнет бросил на него хмурый взгляд и убрал руки в карманы плаща, но Ацуши все равно заметил, как вспыхнули кончики его ушей красным. Они прошлись еще по нескольким плоским крышам, после чего спустились вниз, и Акутагава без лишних раздумий взломал первую попавшуюся неприметную машину и заставил Ацуши сесть. Дорога была слишком неблизкая, и они бы потратили еще полдня, возвращаясь обратно пешком. Когда они вошли в кабинет Дазая, и Акутагава быстро и сухо изложил факты, тот лишь нахмурился. Осмотрел измазанных в своей и чужой крови пришедших, не нашел ранений, которые бы угрожали жизни, и нервно затарабанил пальцами по столу. Бежать было не за кем. Забирать трупы из морга чревато возможными осложнениями с организацией по надзору за эсперами, да и мало что это могло принести. Они гонялись за призраком, который ловко уходил из пальцев каждый раз, стоило им хоть на шаг приблизиться, и это здорово нервировало. Оставалось надеяться только на Собирателей. — Ацуши, ты помнишь, что я говорил? — спросил Дазай после минутной тишины. — Не высовывайся. Иди в квартиру, занимайся чем хочешь, но только в пределах башен. И бога ради, смойте эту кровь с себя, не пугайте клининг. Они уже подходили к лифту, когда Акутагава спросил: — Сможешь сам дойти до квартиры и не нарваться на новые неприятности? Или мне нужно снова сопроводить тебя? — Ну что ты, я не хочу, чтобы тебя опять попытались взорвать. Лучше я сам. Только вовремя закрывшиеся створки лифта спасли болтливый язык Ацуши от Расемона. На ключ-карте была нанесена необходимая информация, так что Ацуши без проблем нашел нужную квартиру. Пораженный выдох сорвался непроизвольно с его губ, когда он увидел площадь, что была отдана ему. Полностью меблированная, со стеклянной стеной в гостиной и спальне, она была залита солнечным светом, но совершенно безлика. Парень несколько раз обошел ее, прежде чем сел на кровать, присутствие которой немного удивило, и еще раз окинул взглядом квартиру-студию. Что ж, это не могло стоять даже рядом с его старой каморкой на окраине Йокогамы. Смывая с себя чужую кровь и закидывая порванную одежду в мусорку, Ацуши подумал, что это все было… слишком легко. А еще то, что кроме полотенца на бедрах у него не было никакой одежды. На кровати, рядом с ключ-картой, лежали две золотых карты, что были отданы ему за обедом. И экран настольного ПК с размером его аванса заставил его второй раз за полчаса присвистнуть. Ацуши сомневался целых две секунды, прежде чем открыл страницу онлайн-магазина и закинул первую шмотку в корзину. Спустя не меньше часа в его корзине собралось покупок на большую часть аванса, и последний штрих, который добавил парень, была крошечная медная турка и с десяток разных блендов кофе, потому что Ацуши до сих пор не знал, какой ему нравился. Но тонкий нюх позволял ему ощутить едва не в процентном соотношении арабику и робусту, и если бы он немного потренировался, то со временем смог бы, лишь приблизившись к зернам, сказать, из какой страны те приехали. У него никогда не было возможности пить хороший кофе. Работа в неплохом ресторане, откуда его едва не со слезами отпускали на днях, позволила прикоснуться к по-настоящему ароматному и вкусному напитку, так что сейчас это был чистой воды каприз, который Ацуши себе без колебаний позволил. Он не боялся, что деньги не карте так быстро исчезли, потому что если это был аванс — то какая же основная сумма? Да и, в случае чего, трупам все равно на отрицательный баланс по кредитке. По тройному тарифу курьер приехал через два часа, и Ацуши пришлось его встречать в своих порванных вещах, старательно пряча засохшие пятна крови. Коробок было так много, что они практически загородили проход в спальню. Раньше он никогда не подозревал в себе любовь к приодеванию, но, впрочем, раньше у него и возможности не было реализовать эту любовь. Ацуши знал, что на крыше башни было открытое пространство со свободным доступом, так что он сварил себе шикарный кофе, взял сигареты и пошел на поиски. Йокогама с высоты пятидесятого этажа была как на ладони, и парень на несколько мгновений застыл, разглядывая необъятное пространство. И это действительно город, в котором он жил? Город, который его приютил, с людьми в нем, которые оказались по уши во тьме, но улыбались так ярко, что заразили его самого. В тот момент, подставляя лицо легкому вечернему ветру, что трепал светлую челку мягко и ласково, делая глоток пряного кофе и закусывая сигаретным дымом, он влюбился в этот город. На душе было так спокойно, тихо, и это так не вязалось с событиями сегодняшнего дня, но странное ощущение умиротворения все равно захватило его целиком. Сзади послышался кашель, привлекая внимание Ацуши. Там, между железным столиком и бетонной плитой, на стуле сидел Рюноске, прикрывал рот ладонью и морщился от того, что ветер нес дым в его сторону. В другой руке он держал телефон, совершенно по-человечески втыкая в какую-то игрушку, на столике перед ним стоял пустой стакан из кофейни. И если бы не чертов ветер, он бы так незаметно и просидел, дождавшись пока Ацуши уйдет и снова оставит его в одиночестве. Но тот, кажется, даже не думал теперь уходить. — Моргай, Тигр, — недовольно буркнул брюнет, слишком странно чувствуя себя под пристальным взглядом. Но Ацуши просто не мог — все казалось таким мягким в свете уходящего солнца, бледное лицо напротив озарилось золотистым сиянием, и Рюноске выставил перед собой ладонь с раскрытыми пальцами, потому что солнце било ему прямо в глаза. На плечах не было привычного плаща, и белая рубашка с нелепым жабо практически просвечивалась. Рядом с бесконечно длинными ногами, вытянутыми под столом, стояла обувь, и блондин увидел чужие узкие ступни, и он просто… Может быть, свет падал как-то по особенному, может быть, внутри просыпалась весна после долгого зимнего сна, может быть, привычные сигареты слишком ударили в голову, но парень перед ним показался настолько живым, дышащим и живущим, что внутри что-то с силой сдавило, как от спазма. Рюноске в тот момент казался настолько ярким и выразительным — черно-белый, с золотистой пылью и тенями от пальцев на коже, с узкими ступнями и прищуренными темными глазами — что это что-то замкнуло в голове Ацуши. Он совершенно не отдавал себе отчет, что произошло, но смотреть на вещи как раньше уже не получалось, да и не получится никогда. — Как-нибудь я сварю для тебя настоящий кофе, — неожиданно улыбнулся Ацуши. Потому что был теплый мартовский вечер, и тепло было внутри, и сердце стучало слишком громко в ушах, и человек напротив оказался живым, и мир с пятидесятого этажа оказался большим, и в этом мире он казался себе больше не один.