Иллюзии

Ледяной дождь с завидным упорством поливал улицы и явно не собирался прекращаться. Харт, чертыхаясь, ускорил шаг, до спасительной двери подъезда оставалось рукой подать. Как всегда домофон сначала заупрямился, а потом дверь слишком быстро захлопнулась, зажав полу плаща. Хорошего настроения это не прибавляло, Харт вырвал плащ из железных дверных челюстей и прошёл к почтовым ящикам. Хоть это бывало нечасто, но сегодня там явно что-то оказалось: белый краешек выглядывал, едва придерживаемый давно разболтавшейся дверцей. Замка там не существовало с незапамятных времён. Харт потянул за выступающий кончик и извлёк под свет тусклой лампы конверт, в каких обычно держат компакт-диски. Не раздумывая, он сунул диск в карман и двинулся к лифту. Тот словно ждал его, приветливо распахнув двери по первому требованию. «Ну, хоть с этим повезло», — лениво подумалось ему. Он изрядно промок и замёрз, пока возвращался домой. Кабина медленно поплыла на седьмой этаж, и тут Харт услышал едва заметную мелодию. Скорее, она даже не слышалась, а угадывалась, чудилась. Ни слова в песне различить оказалось невозможно, однако звуки настораживали и завораживали одновременно, даже сердце словно забилось быстрее. Едва же лифт выпустил Харта на площадку, как музыка на мгновение прозвучала более отчётливо, позволив уловить два слова: «Зеркало иллюзий». *** Только спустя полчаса Харт вспомнил про диск в кармане. Тот казался совершенно обычным, каких повсюду полно. Болванка с записью, как давно он уже ничего не записывал на таких, предпочитая использовать флешки? Задумчиво покрутив диск в руках, Харт вставил его в дисковод. Компьютер подумал с минуту, и когда уже начало казаться, что ничего путного не выйдет, соизволил прояснить ситуацию: диск с аудиозаписью, которую программа послушно согласилась прочитать. Харт отправился за кофе, включив звук погромче, и ещё через минуту мурашками по позвоночнику пронеслось узнавание. Та самая мелодия из лифта! И теперь тот же мужской голос рассказывал о зеркале иллюзий. Казалось, из-за этого низкого баритона Харт весь мир увидел в иных красках, ярче и чётче. Он позабыл про кофе и вернулся к компьютеру, чтобы слышать лучше. Почти не осознавая, что делает, Харт добавил громкость, но долго усидеть в кресле у стола не смог. Его потянуло вглядеться в зеркало, как уговаривал голос вокалиста. Харт вышел из комнаты в прихожую и посмотрел в глаза отражению. Глубины зеркала. Харт сделал шаг, положил на стекло ладонь, ощущая прохладу. Сначала он заметил, что у него чуть дрожат пальцы, но затем нахлынуло ощущение, что вибрирует само зеркало, хотя под его рукой оно и казалось совершенно спокойным. Однако отражение, его облик, привычный до мелочей, затрепетал. Волосы словно развевались от ветра, только от какого? Харт даже заглянул в комнату, но нет, окна оставались закрытыми, как и дверь на площадку, не ощущалось ни малейшего сквозняка. Только музыка. Харт снова посмотрел в зеркало и вздрогнул от внезапного ужаса. На него смотрел другой человек. Длинные белые волосы, глаза, каких не бывает у людей — радужка синевато-фиолетовая, а взгляд внимательный и серьёзный. Губы же чуть изгибались в полуулыбке. Харт сглотнул, не в силах отвернуться от зазеркального незнакомца. — Здравствуй. Харт с трудом убедил себя, что действительно услышал голос из глубин зеркала. Но это не могло быть чем-то ещё, даже музыка как раз замолчала. — Тебе нравится? — продолжал незнакомец, не дождавшись ответа на приветствие. Тут же началась вторая композиция, и Харт едва заметно кивнул. «Чудится?» — подумал он в отчаянии. — Вовсе не чудится, — незнакомец улыбнулся чуть шире и вдруг протянул руку, коснувшись пальцами стекла с другой стороны. Харт из чистого любопытства тоже дотронулся до зеркала в тех же местах и почувствовал, что грань стекла между ними исчезла. Ладонь незнакомца была горячей и удивительно настоящей. — Читаешь мои мысли? — Харт услышал, что голос его совершенно осип от волнения и теперь звучал как чужой. Незнакомец посмотрел на него, чуть наклонив голову. — Нет, — сказал он немного погодя. — По твоему лицу и так всё ясно. И я слишком хорошо знаю тебя. Харт выдохнул, не понимая, насколько его устраивает такой ответ, и сплёл свои пальцы с чужими. Удивление опоздало на несколько секунд. Незнакомец смотрел прямо ему в глаза. — Хочешь, я исполню твою мечту? — Какую ещё мечту? — Харт разозлился, сам не понимая отчего. Вопрос прозвучал как насмешка. Незнакомец кивнул на что-то позади, и Харт только тогда понял, что за его спиной уже не зеркальное отображение прихожей. Там раскрывался другой мир, яркий, настоящий! Харта одолели любопытство, и, возможно, желание побывать там, оказаться хотя бы на мгновение, и можно было бы принять за мечту, но он не успел определиться с этим. Незнакомец всё решил за него — потянул на себя, заставляя Харта сделать шаг вперёд, сквозь зеркало. Харт едва сумел устоять на ногах, да и то потому, что втащивший удержал его за талию. — Что ты сделал? — Харт рванулся из его рук и обернулся. Но, конечно, никакого зеркала позади не обнаружил. Они стояли посреди большого и мрачного зала. — Ничего. Это ты меня позвал, — незнакомец пожал плечами, взгляд его был настороженным. — Я никого не звал! — возразил Харт, ему было трудно сдержаться и не закричать от внезапной ярости. Он не понимал, что произошло, и оттого в нём пробуждался гнев — и глубинный страх. — А как же музыка? — а вот голос незнакомца звучал спокойно. Харт нервно прошёлся по залу, остановился у одного из больших окон. В этой реальности тоже шёл дождь, потому и было так мрачно, вот только больше ничего схожего с миром, к которому он привык, не было. — Я никого не звал, — упрямо повторил он, и теперь в нотках его голоса прозвучала обречённая усталость. — Пойдём! — незнакомец протянул ему руку. Харт вздохнул и направился за ним, проигнорировав протянутую ладонь. — Моё имя Маркус, — вскользь бросил тот и добавил: — А ты — Харт. — Откуда ты знаешь? — Знаю, — Маркус снова улыбнулся, только теперь в улыбке сквозили горечь и печаль. — Я ждал тебя. Долго ждал. — Ждал? — Харт был сбит с толку. — Да. «Уж лучше не спрашивать совсем ничего», — решил Харт и надолго замолчал. Маркус, впрочем, тоже будто бы не горел желанием разговаривать, только уверенно вёл по коридорам, которых оказалось великое множество. Лишённые окон, они только сильнее путали. Харт порядком устал, и даже его непонятная злость совершенно прошла. В конечном итоге, проводить вечер в квартире, где только компьютер изображал из себя живое существо, не так уж весело, а вот оказаться в зазеркалье... Даже если это всего лишь странный сон, всё равно немного напоминает приключение. Не сразу Харт заметил, что коридоры никак не освещаются, а мягкое сияние исходит от Маркуса, от всей его фигуры, от слишком белых волос. От этого стало не по себе, и Харт рискнул прервать тишину: — Где мы? — Здесь, — издёвки в голосе Маркуса не было, но и ответ ничего не означал. — Зачем? — Потому что я тебя ждал, — Маркус остановился и обернулся к нему. — Ты разве не можешь меня вспомнить, Харт? — Чего? — Харт отшатнулся к стене. Может, это сумасшествие? Может, погружение в искажённый мир собственной больной психики выглядит именно так? — Что тебе нужно от меня? — голос отказывался служить, и получился лишь невнятный шёпот, но Маркус, очевидно, услышал и без этого. Да и могла ли галлюцинация не услышать, она же — порождение его собственного разума? Одно движение — и ладони Маркуса оказались по обе стороны лица Харта, его губы возникли так близко, что тепло дыхания опалило скулу. Харт почувствовал жар тела и осознал, что галлюцинации так точно не умеют. — Неужели не помнишь? — а в глазах, в этих нечеловеческих глазах — отчаяние, безумие! Этот цвет! Харт с удивлением осознал, что помнит такие глаза, но не знает откуда. В его скучной жизни не было места людям с подобными глазами. — Кто же ты?! Маркус легонько, едва прикоснувшись, поцеловал его в губы. — Пожалуйста, ты должен вспомнить, — прошептал он. Харт отчего-то не мог оттолкнуть его, только отвернул голову. Снова взвилась ярость, но его словно парализовало, и он ничего не сделал, даже не пошевелился. А когда нашёл в себе силы посмотреть на Маркуса снова, вокруг осталась только тишина. Моргнув, Харт понял, что стоит рядом с креслом в собственной квартире. — Чёрт! Губы всё ещё горели от поцелуя. Харт вышел из комнаты и вернулся к зеркалу. За стеклом стоял Маркус, прислонившись плечом к стене чужого тёмного коридора. — Позови меня, — сказал он, не поднимая взгляда. И тут же в зеркале осталось только испуганное и злое отражение Харта. — Позвать тебя?! Чёрт тебя дери! — Харт повернулся к зеркалу спиной. Он едва не дрожал от чистейшей ярости, опять охватившей всё его существо. Но где-то в глубине души играла та же музыка.