Калейдоскоп Зимнего Блэка

Первые три месяца в лагере Маккой пролетели быстро. Сначала Джеймсу всё было ... странно. Да, он был одним из немногих, кто уже представлял, что такое армейская дисциплина. Только те, кто знакомил его с высоким искусством устранения с дальней дистанции, готовили из него, если так можно выразиться, «гражданского снайпера». Да, его наставники пусть и были в гражданке и званий своих не называли, но погоны точно имели. Однако натаскивали его именно на гражданские цели: политиков, преступников, банкиров.  Да, точно он не знал, кому из законников приглянулся, мог только догадываться. Первые же цели ему выдавал именно криминал Нью-Йорка, а не большие люди в высоких кабинетах. Спустя годы было забавно узнать в одном архиве Гидры, что догадки имели под собой основание, ибо удачливого чемпиона по боксу застолбила за собой структура, которую через десяток лет пафосно обзовут АНБ. И отбирали они себе оперативников так же, как и ФБР, то есть замарывая кровью. Посадить на поводок шантажа будущего пса проще, чем подманивать благами и уговорами.  Именно это досье с первыми характеристиками и стало решающим для выбора подопытного. Даже с их текучкой подопытного материала гидровцы абы с кем опыты не проводили, как и щитовцы, как и Советы, как и МИ-6. Все умные люди хоть и хотели карманные армии суперсолдат, но так же и думали, кому сыворотку дают. Зола имел доступ к чужим наработкам, как и любой реальный ученый, а не ворье породы Эрскина. Он своих мышей отбирал, как опытная хозяйка овощи на рынке. Поэтому чужое мнение учел, потенциальный ликвидатор госслужбы США его устроил. Уж больно хвалебно его обрисовывали на страницах желтоватой бумаги, а фамилия генерала в качестве подписи на вербовку только окончательно убедила маньяка от науки, что Барнс достоин сгинуть от очередной вариации сыворотки раньше прочих, и пойдет в первой сотне будущих трупов. В любом случае его опыт был другим, и первый месяц Джеймс присматривался, запоминал негласный язык и никем не озвученные правила игры «в армию». Да, он побывает на множестве баз во множестве стран в будущем. Его опыт будет однозначно утверждать, что разница между правилами игры, конечно, будет, но относится скорее к культурному коду и географии, чем к чему-то еще. А в целом все армии (если армии настоящие, а не местечковые) в чем-то очень похожи.  И первые правила едины для всех. Толпу молодых и не очень кретинов требовалось поломать через колено, приучить к выполнению приказов и спаять из аморфной массы самоуверенных ублюдков то, что может, и будет исполнять поставленные задачи. Для этого еще гражданских требовалось вымотать для начала. Хотя бы для того, чтобы не допустить большого побоища или бунта. На мелкие конфликты старались не обращать внимания. Если только это не показательные порки. Показательно же пороли, если обычные кретины трогали кого-то из золотой элиты, вроде отпрысков клана Кеннеди.  В этом Джеймсу повезло, в сто седьмом не было такой золотой элиты, которых трогать можно было только через собственный труп.  Их гоняли, приучали к уставам и морально накачивали, расписывая все ужасы чужой войны. И это работало. Особенно на тех, кто и первые классы школ не закончил. А впрочем, верно и обратное, работало и на тех, кто имел дипломы. Много позже Джеймсу придется сделать неутешительный вывод: его родина очень наивна. Американцы, если сравнивать их с лаймами или азиатами, что уж про Советы упоминать, были слишком доверчивы и слишком наивны. Такими и остались, несмотря на сверхов, инопланетян, богов и прочую дичь. Возможно, благообразные старички из «Левиафана»*, что в пятидесятые читали ему лекции по социологии и управлению массами, а позже и психологии масс, были правы, утверждая, что для культурно-социального кода необходимы века формирования, чего в Америке не было. И место культуры заняли социальные мифы, вроде свободы выбора и равноправия. А возможно, дело было в доверии к властям, что у простого обывателя (хоть и термина тогда такого будущий Актив не знал) норма. Джеймс выматывался на тренировках, слушал лекции, изучал оружие.  И сам не понял, как оказался... как бы отдельно от основного состава новобранцев сто седьмого. Это происходило постепенно и незаметно. Просто в какой-то момент его и еще троих перевезли уже в другой лагерь, хотя формально он все еще был в составе сто седьмого, как и его сослуживцы, которых ранее он видел раз десять, не более.    И начались новые тренировки. Более интенсивные. И более разнообразные. Барнс сомневался, что ему, как рядовому бойцу, нужны знания о галлюциногенных веществах... или способах полутрансового прохождения первых степеней допроса. Снайперское дело никто не отменял. По нему подготовка шла все так же активно. Поиск точек обстрела, поиск оптимального пути отхода на разной местности, разные уловки работы при разных погодных условиях.  Были и совсем странные лекции. Например: способы диагностики адекватности вверенного состава (если те попали под воздействие веществ или в стрессовой ситуации). Как и чем это должно помочь снайперу, то есть по определению не командиру подразделения, а одиночке, Барнс не понимал.  Складывалось неприятное во всех смыслах подозрение, что готовят его ни разу не против рядового противника. И работать ему предстоит ни разу не в обычном поле или на дороге против колонны техники, например, при засадах. А это, уже в свою очередь, подводило к мысли, что риски в его жизни резко возросли. Среди новобранцев, которые вроде бы тоже проходили подготовку, постоянно шла ротация. Одни приходили, другие уходили. К концу третьего месяца, когда их набралось двадцать человек, по именам он мог назвать не более пяти. Да и сам не стремился представиться. С ним иногда, как и с другими солдатами, беседовали. Сейчас, когда в его жизни мозголазов больше, чем волос на голове «Баки» Барнс, уже знает, что тогда его тестировали на профпригодность, устойчивость к стрессам и стабильность сознания, но тогда, впервые, эти странные разговоры смешили Джеймса Барнса, внося в тяжелые тренировки нотку юмора. Пока их не привезли на очередную базу. Лично Джеймс уже даже не интересовался, в каком они сейчас штате. Будущий Зимний мог только головой качать, вспоминая собственную беспечность и какую-то наивную веру в собственную страну. Как же, ведь он - солдат армии. Он - гражданин. И собственное государство его не может использовать «втемную» в чем-то аморальном, бесчестном и незаконном. Ту свою наивность нынешний Зимний мог списать только на собственную молодость. Ну еще на культ «гражданских свобод», что так любили и любят на его исторической родине, зато стабильно нарушают все кому ни лень, но никого этот парадокс не смущает, что сейчас, уже в новом тысячелетии, что тогда, когда «свобода» прекрасно соседствовала с лютым расизмом и мифологией исключительности "настоящего американца". - Я сержант Эндрю Мертон, - сообщил после четырех месяцев отбора подтянутый брюнет с мертвыми глазами элитного убийцы. Его британский английский, как и интонации истинного принца в изгнании, заставляли ощутить всю свою никчемность всех в короткой шеренге отобранных «счастливчиков». - Вы - безымянные. У вас нет имен. И не будет, потому что официально вы сейчас проходите подготовку вместе с остальными гражданскими. Моя задача сделать из вас что-то похожее на... А впрочем, неважно. Главное, что у меня приказ превратить вас во что-то удобоваримое.  Мертон, если это было настоящее имя, стал вторым мистическим явлением в жизни Барнса. И первым настоящим Альфой. Барнсу было двадцать четыре, когда он четко осознал, что именно этот человек достоин его верности. Он учил всему: от выживания в самых разных условиях, от способов наблюдения до того, как на коленке с помощью того, что под рукой, сделать большой «БУМ» и тихо утечь туда, где никто не найдет. Именно Мертон научил отслеживать свое состояние. Лишь потом это умение органично вписалось в маску Зимнего, подчеркивая механичность личности «киборга». Стиль боя, которому он учил, нельзя было однозначно отнести к какому-то конкретному. Его приемы были короткими и простыми, рассчитанными на скорость и неожиданность. - Подпусти врага на расстояние удара, - учил он. - Позволь ему поверить в скорую победу. Большинство людей любят упиваться победой и любят глумиться. Играй на этом. Барнс стоял напротив Альфы, кончик ножа упирался тому в живот. Молниеносный рывок, будто он хочет сам насадиться на его, «Баки», нож. Какая-то десятая доля мига — вот Барнс лежит, а у его глаза его же нож. Боль в руке, по которой командир успел ударить, пришла позже. Все случилось настолько быстро, что даже подготовленный мозг не успел осознать нападения. - Как? - только и смог выдохнуть Барнс. - Инстинкт, - просто отозвался Альфа. - В людях прописано непринятие самоубийства. Толкнувшись на нож, я спровоцировал у тебя реакцию «не хочу убивать». Это первая реакция - отступить. У христиан хорошо вбито в подкорку, что убивать лицом к лицу, тем более безоружного — плохо. Ты удивился, ослабил захват. И вот, ты - уже труп. Да, работает не со всеми, но если противник неопытный или слишком самоуверенный... - Альфа поднялся с Барнса и вернул ему нож, а затем продолжил, чтобы все в зале его слышали: — И дьявол с вами, если вы умрете. Жизнь несправедлива и никогда и никому не обещала быть сладкой и комфортной. А вот если вы сдохнете и не выполните приказ. Вот это трагедия. И вдвойне она печальна будет, если вы еще и своих подчиненных за собой на тот свет унесете. Запомните, свора: потеря бойца — ваша самая большая ошибка! Мертон иногда говорил, как самый настоящий британец, причем из тех лимонников, которые «потомственные пэры». А иногда и с французким акцентом, да таким, будто у него все зубы свело. Мертон не был лучшим Альфой Зимнего Солдата, но уж точно уникальным. Лишь позже, много позже, уже в архивах Гидры Барнс найдет отчеты и узнает, что их искали, тех, кто имеет хотя бы намек на способности. И тренировали его именно с таким расчетом.  Тот дядюшка банкира был все-таки неправ. Правительству были нужны все сверхи, даже те, чьи способности незначительны. И он уже попал не только «на карандаш».  Все они в том безымянном отряде, что вел Мертон, были непростыми людьми. И у каждого была своя специальность. - Никогда не смотри прямо на цель, - учил Альфа, лежа рядом с ним, пока Барнс целился. - Ощущение опасности - не миф, а факт. Остаток в крови, как подарок с первобытных времен, как и ощущение взгляда. И никакие футы, кусты и укрытия не маскируют внимание. А если все-таки надо смотреть прямо, то никогда не злись. Лучшая маскировка твоего внимания - безмятежность. Тебе должно быть плевать на цель чуть более, чем полностью. На такое внимание интуиция большинства людей не реагирует. Цель - это просто цель. Она может ходить, говорить, но остается просто целью. Мертон не оставлял их без внимания никогда более чем на час. Он тренировал их, говорил с ними, спал с ними в одной казарме, тренировался с ними, ел с ними.  - ... Так, признаки нестабильности психики записали? - спрашивал Мертон в маленькой комнате, где читал лекции по медицине и не только. - Отлично, а теперь записываем самые простые способы чужой стабилизации. Самый простой: приказ. Абсолютное большинство инстинктивно тянется исполнять приказы, потому что ничего не знает и не понимает, поэтому возможность переложить ответственность на другого желанна для любого.  Кто-то из своры насмешливо фыркнул. - Не веришь, третий? Самый яркий пример: подчинение пациента врачу. Боль, болезнь - измененное состояние сознания, то есть нестабильность психики. Мозг не знает, что делать, и тут приходит тот, кто знает. Объективно, это не так. Врач может быть неумехой, просто тупым или специально лгать, но пациент не сомневается в его праве отдавать приказы. Более того, окружение пациента тоже не сомневается.  Ответом была тишина. - Второй вариант: дело. Лучше физическое. Уставший от нагрузок организм не может морально страдать. Третий вариант: переключение на того, кто без нестабильного не сможет. Ярким примером тут может быть вдова, которая из-за детей не будет страдать по умершему супругу, но этот вариант работает только с ответственными людьми, которые при душевной травме способны воспринимать реальность, а не концентрироваться на своем горе. Был в моей жизни эпизод: старик один выжил при пожаре. Казалось бы, он лишился всего, но в ответственный момент на пепелище откопалась кошка с котятами. Думаете, у старика случился сердечный приступ от потери дома? Нет, кошкам он оказался нужнее, чем собственным переживаниям. Мертон незаметно для самого будущего Зимнего формировал образ Альфы. Его темные глаза никогда не выражали отвращения, брезгливости или чего-то негативного. Казалось, что он всегда спокоен... или ненавидит всё в этом мире совершенно одинаково. - Спокойная уверенность, свора, - учил он, - это не просто спесивая самовлюбленность. Это, в первую очередь, главный залог вашего выживания. Всегда и при любых обстоятельствах. Вы можете истекать кровью, блевать, но уверенность важно сохранять при любой ситуации. И хладнокровие. Иначе - смерть. Действия на эмоциях сгубили больше жизней, чем просто незнание. - Уверенность в чем, командир? - Решил уточнить Барнс, наблюдая по лицам «своры», что они явно не понимают, что хочет донести до них лайм. Мертвые глаза палача осмотрели Барнса всё так же бесстрастно, как и всегда.  - В том, что вы достойны жить. Вы заслужили это больше, чем враги, цели, болезни и прочая мерзость, что подкинет вам жизнь. Вы заслужили жить — выбейте это себе, как девиз, на подкорке черепа изнутри. И тогда, возможно, капля уверенности вытащит вас из задницы. Все почтительно молчали от пафоса командира. Только вот Джеймс видел, что это был не пафос, а реальные, максимально практичные советы. Как та же дыхательная гимнастика, чтобы быстро уснуть или быстро согнать сонную одурь. - А еще, — после паузы продолжил Альфа, — не стоит забывать, что люди — животные. И основной орган восприятия у людей — зрение. Люди считывают глазами множество знаков, и язык вашего тела в том числе. Ваш противник будет анализировать вас, пусть и сам этого осознавать не будет. Спокойная уверенность создает у наблюдателя ощущение, что вы либо безопасность, либо что-то такое знаете, либо опасны. Все три вариации чужого мнения о вас вам же на руку. Не работает это только с маньяками. Уверенность у маньяков может вызвать как доверие к вам, ведь вы не осуждаете, не боитесь и не лебезите перед ними; либо, наоборот, вызовет желание вас сломать, чтобы утвердить свое главенство над вами. Однако маньяков мало, поэтому учитесь мыслить с позиции достойнейшего жить на этой земле. Без привязок к чужому мнению, статусам, благам. Барнс видел, что эти слова что-то сдвинули в головах бойцов, но далеко не всех и далеко не всё, что стоило бы сдвинуть. На самого будущего Зимнего эти слова, как и другие наставления Альфы, оказали ошеломительный эффект. Возможно, потому что Мертон облек в слова то, что Актив и так знал, но не мог сформулировать. А возможно, потому что это были слова Альфы, который действительно желал научить свору мыслить иначе. А возможно, и из-за того, что Барнс ощущал интуитивно: лайми не лгал, он верил в то, что говорил, и знал, что это необходимо бойцам. Он учил бить так, чтобы не оставлять следов или не наносить сильных повреждений. Показывал, на какие точки на теле нужно нажать, чтобы снять усталость, головную боль или тошноту.  Учил. Учил. И снова учил. И они менялись. Каждый по-своему, но неотвратимо. И они стали сворой. Его сворой. А затем стали приходить приказы. Их свору раздергивали по одному. Барнс остался один на базе и проходил индивидуальные тренировки с Альфой, когда ему пришел приказ о возвращении в сто седьмой, а заодно и разрешение на отпуск.  - Прощай, сержант Джеймс Барнс, — сказал Мертон перед его отъездом. — И молись, чтобы мы с тобой больше не встретились. Барнс молча кивнул. И наклонился за мешком с пожитками, а когда выпрямился, то столкнулся с яркими, медово-карими глазами Альфы, слишком необычными, будто сверкающими, как солнечные лучи свозь янтарь и клиновый лист сразу. Нечеловеческими. Миг — и Джеймс рассмотрел, как слишком необычный, для "ореховых" зрачков, оттенок заволакивает почти черная, а точнее темно-каряя «человеческая» радужка.  Перед ним был мутант. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Альфа его перебил. — Не ищи меня, последний из своры.  ____ *Левиафан или Левиафанская Орда —  вымышленная советская террористическая организация (или секретная государственная, созданная Сталиным) в комиксах Марвел. Инфы про нее мало, и она противоречит сама себе, как и вся вселенная Марвел, так что авторским произволом решаю, что у меня так же, то есть может и сотрудничает она с Гидрой, а может секретная-секретная контора Самого по принципу "Мертвая Рука", секретная на уровне Гидры в Гидре или ЩИТа в ЩИТе))