В тёмном, тёмном лесу...

      Гермионе давно ясно, что самые приятные и возбуждающие вещи ей говорят только затем, чтобы обмануть и использовать. События последних месяцев планомерно выжигали и вытесняли любые проявления радости — она больше не верила ни словам, ни делам. Дом, который казался воплощением юношеской мечты, стал тюрьмой, местом, которое она ненавидит.       Всё-таки смерть. Как прозаично.       Один хочет трахнуть, другой обмануть или то и другое одновременно.       Пусть это станет ледяной водой, окатывающей его с ног до головы. Плевком в лицо, ядовитым укусом. Но она ответит. Терпеть больше нельзя! — Пошёл вон! — руки Гермионы опередили инстинкт самосохранения и с взявшейся неизвестно откуда силой оттолкнули Лорда, а он, не ожидая от хрупкой на вид девушки такой активности, потерял равновесие и упал на пол.       Она не дала себе расслабиться, напирая на него с максимальной яростью, подобно берсерку, готовому убить, прошипела ему в лицо: — Сука! Это мой дом, это моя жизнь! Я не дам никому из вас брать то, что принадлежит мне одной. Только попробуй ещё раз сунуться сюда, я проломлю тебе башку, изуродую твоё наглое лицо — ты ведь так гордишься своей внешностью! Ни один пластический хирург не исправит это. Тварь! — Тварь… — раздался тихий смешок, а затем Том захохотал, запрокинув голову и вытирая выступившие слёзы. — Не могу вспомнить, говорил ли со мной хоть кто-нибудь подобным тоном? А ведь когда-то я умел правильно падать… В прошлой жизни, где каждый был потенциальным врагом. Спасибо, напомнила, что самую большую опасность несёт красота. Природа честно предупреждает об этом ярким цветом растений и окрасом животных. С людьми немного сложнее. То, что является идеалом для одного, никогда не затронет другого, вкусы бывают так специфичны.       Гермиона не разделила его веселье: — Я загнанный зверь, осторожней! Слова — это моё предупреждение о возможных негативных последствиях.       Она протянула ему руку, чтобы помочь встать — правильные девочки неисправимы — но выражение его лица стало надменным, и Реддл легко вскочил на ноги сам.       — А я не зверь… гораздо страшнее — человек. Со всеми страстями и слабостями, готовый на многое во имя идеи, своих взглядов и понятий. Девочка, ты очень везучая — всё ещё жива. У тебя сильный Ангел-хранитель, но даже у него бывают выходные.       Он снова улыбнулся, но уже зло. Гермиона в первый раз заметила, что клыки у него заострённые и более длинные, чем положено. Лорда позабавила смесь страха и недоумения на её лице. — Бояться не стоит — это всего лишь дань моде и мои личные предпочтения, хорошо оплаченные дантисту. Люблю воплощать ночные кошмары в реал. Когда живёшь долго, надо хоть как-то себя развлекать.       Он может позволить себе многое, но тратит время на неё. Значит, она необходима. Надо понять степень собственной ценности и попробовать поторговаться: когда на кону жизнь, принципы идут ко всем чертям.       Том напряжённо всматривался, пытаясь найти признаки согласия и повиновения, а если не их, то смирения со своей судьбой.       Реддл думает, что победил, не начав сражения. Кто она? Хрупкий цветок, который надвигающееся торнадо легко вырвет из земли, сомнёт и уничтожит. Никто даже не заметит её гибели. Но сдаваться нельзя. Интуиция подсказывает, что Лорду нравятся непокорные. — Я помню выпавшие карты. Там не было моей смерти, — Грейнджер блефует, нащупывая в темноте тонкую нить, которая может вывести её из мрака. — Это начало ритуала. Таро лишь указывает правильность выбора. Ты чувствуешь себя жертвой? — он почти ласково проводит пальцами по её непослушным волосам, не пригладив, а лишь ещё больше растрепав их.       Она смотрит исподлобья, но не отталкивает руку. — Нет. Кто я сейчас — не могу сказать точно. И если ты думаешь, что мне страшно — не ошибёшься. Глупо не бояться, когда кругом те, кто сильнее. — Да, ты права. Любой из моих… сотрудников, назовём их так, может доставить тебе некоторые неудобства. Хочу, чтобы ты понимала: правил игры почти нет. Есть мои возможности — их надо учитывать, и желания — их надо исполнять. Ну, конечно же, только в том случае, если хочешь пройти на следующий уровень. Некая свобода воли есть у всех. И не надейся на сэра Малфоя. Он готов отстаивать свою собственность, но у него есть принципы. Не сомневаюсь, что они гораздо ценнее любой девушки, даже такой привлекательной, как ты. — Реддл посмотрел снисходительно. — Так что? Поиграем? — Давай, — просто ответила Гермиона.       Мозг стал работать гораздо чётче, просчитывая ходы и продумывая план спасения. — Помню, как ты танцевала — для всех и для себя самой. А теперь я хочу, чтобы ты сделала это только для меня. Если будешь двигаться так же чувственно, как в ту незабываемую ночь, сможешь прожить дольше. Это будет мой скромный подарок. Приятно менять своё возбуждение на чужие дни, часы, минуты. — Танец… — Гермиона невесело усмехнулась. — Танцевать можно только тогда, когда на душе радостно и светло, иначе не выйдет. — Но ты же умная девочка и постараешься, правда? — он подал ей руку, она нерешительно дотронулась до его ладони. Это оказалось не так уж и страшно — он обычный человек.       Свободной рукой Лорд придвинул стул и жестом предложил встать на него, а затем переместиться на крепкий деревянный стол, покрытый тёмно-синей скатертью.       Оказавшись ровно по центру, на возвышении, Гермиона снова почувствовала стеснение и дискомфорт. Она стояла, обняв себя руками и не понимала, чего он добивается.       А Реддл, как оказалось, был вполне доволен происходящим. Усевшись в мягкое кресло напротив, положил ногу на ногу, щёлкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся сигаретой. Выпустив в потолок дым, велел: — Раздевайся… — Что? — у Гермионы пересохло во рту. — Со слухом у тебя всё в порядке. Сними эти уродливые шмотки. Лучшее украшение девушки — нагота.       Наглость, с которой он смотрел, походила на вызов.       Ок, чёртов Реддл, я постараюсь выжить! — Если ты хочешь посмотреть хороший стриптиз, включи музыку. Глупо топтаться на одном месте, опасаясь упасть, в полной тишине.       Лорд ухмыльнулся, достал из кармана мобильник, и через несколько секунд в комнате зазвучала мелодия. Совсем не похожая на те, под которые извиваются шлюхи для увеселения богатых мужчин и женщин.       Гермиона медленно расстегнула пуговицу, затем вторую, обнажая полоску кожи на горле. Пуговиц было достаточно, чтобы пробудить нетерпеливость Тома. Дыхание его участилось, и Грейнджер физически ощутила исходящую от него похоть.       Она, покачивая в такт мелодии бёдрами, сняла кофту, решив не делать пошлых движений. Этот предмет одежды упал на пол. Плавно перемещаясь, словно в задумчивости, она стянула с бёдер юбку, оставшись в белье цвета тиффани. Мужчина удивлённо приподнял бровь, оценивающе осматривая фигуру девушки. Музыка заиграла громче, а лифчик, изящно пойманный мыском её туфельки, прилетел прямо в руки Реддла.       Грейнджер увидела, что сигарета чуть не выпала из его рта от такого поворота событий. — Ты самое совершенное создание в Англии, малышка. Знай это, — его голос прозвучал неожиданно хрипло.       Разве так танцуют? Она просто показывает товар. Раз он назначил цену, пусть поглядит, за что платит.       Гермиона повернулась к нему спиной, демонстрируя упругие ягодицы. Если Лорду понравилась её грудь, которую она считала недостаточно большой, то задница должна привести его в восхищение. Девушка не ошиблась. В наступившей тишине послышался звук расстёгивающейся молнии. — Поласкай себя…       Решив не спорить, она снова развернулась лицом, демонстративно встряхнула волосами и гордо подняла подбородок. Лучше следить за врагом, чем тревожно ожидать неизбежного, не имея возможности оценить все риски. Хорошо, что их обоих скрыла тьма — он не заметит её горящих щёк, а она не сможет рассмотреть член. Лучше бы не видеть и движений его руки — вверх-вниз, завораживающе плавных, приковывающих внимание. В такт им она гладит себя, сжимает соски, ощущая их твёрдость.       Это всё ночная прохлада…       Но как объяснить выделение влаги в том месте, куда устремлён его взгляд?       Когда указательный и средний пальцы намокают от смазки, мужчина перестаёт дрочить и с трудом прячет возбуждённый орган в брюки. — Хватит, — властность тона заставила Гермиону до боли прикусить губу, чтобы подавить разочарованный вздох.       Он вальяжно подошёл к ней, помог спуститься вниз и подал одежду. Гермиона, оделась, нарочито не отворачиваясь от прожигающих её глаз. Дождавшись, когда она закончила, он неожиданно крепко сжал её в объятиях. — Тебе не понравились мои клыки, но почему ты ничего не сказала о сплите? — Словно дразня, показал раздвоенный язык.       Как она могла такое не заметить? Совсем не наблюдательная девочка. Гермиона отшатнулась, пытаясь вырваться. — Блять! Это мерзко! — Зачем ты материшься? Это так не идёт к твоему беби фейсу. — А мне кажется, что мат очень органичен и удивительно точно описывает то, что со мной происходит. — В чём-то ты права. — Его хватка почти не даёт дышать. — Если ты будешь материться, когда я войду в тебя — прощу твои грязные слова. И добавлю немного своих.       Сама этого не желая, она представила, как его язык проникает в неё, двигаясь и извиваясь. Этот опыт — совсем не то, о чём она думала, сбегая от цивилизации и посторонних любопытных глаз в деревню, окружённую лесом. Том Реддл — настоящий дьявол. Окутал жертву волнами возбуждения. Ещё немного, и он сможет заставить её сделать всё, что пожелает.       Гермиона! Очнись! Сеть, которую он накидывает, смертельно опасна. Итог: мимолётное удовольствие и вечное забвение. — Подожди… не надо… Том!       Сопротивление, похоже, только раззадорило, и её тело покрывают горячие, лихорадочные поцелуи. От них сложно увернуться — силы не равны. — Я хотела спросить! — Позже, всё позже… — он действует, как хозяин, уверенно и грубо, наслаждаясь смятением, ломая волю.       Она почти ответила на его последний, особенно страстный и долгий поцелуй, но ему не нужна взаимность. Её тело принадлежит ему с этого момента или даже раньше. Гермиона расслабилась, и тиски разжались, его руки стали нежнее, а места, которых касаются губы, перестало саднить от боли. Гермиона сама прижалась к нему, обняла, прошептала на ухо: — Ответь мне… Ты любил кого-нибудь, Реддл? Я хочу это знать.