Стратегия выживания

***

Стоит только натянуть трусы на мокрое тело, одёрнуть майку и шагнуть в дверной проём, как безопасная обстановка внезапно становится опасной. — Блять, да ты совсем сдурел! Идиот! Болван! Ублюдок! Кайзер, несмотря на дрожь, пробирающую его до костей, ловко уворачивается от футболки, ремня, и даже от ботинка — шнурки последнего всего лишь вспарывают воздух у уха. Секунда — и по всей комнате разносится глухой стук. Следом — треск осыпающейся земли. Кайзер оборачивается, придурковато хлопает глазами, оглядывая комья засохшей грязи, разлетевшейся по полу. — Damen und Herren, — торжественно восклицает Михаэль. — Хотите ли вы знать, что такое умный дом по-японски? Ответа не следует — приходится обсасывать свой гениальный стенд-ап в беззвучном режиме. Умный дом по-японски — думает он, — это когда стена не только принимает урон по немцам на себя, но и чистит за самураями обувь. Образ немца и самурая в характерных одеждах застревает откровенной аморальщиной в мыслях, в глотке нестерпимо щекочет, и Кайзер немедленно даёт себе волю, заливаясь громким смехом. — Как же ты меня достал! — вновь взрывается Йоичи, пока Михаэль зажимает рот руками в безуспешной попытке оборвать свой хохот. Пронзительный синий в раскосых глазах метает шаровые молнии, Йоичи нахохливается, сгребая простыни вокруг себя в охапку, натягивает одну на мокрые волосы и хватается за подушку. — Нет, ты реально потащил нас туда ради презиков и смазки?! Скажи ещё, что дилдак из самолюбия брать не захотел! — бесится он, методично вытирая виски. Вообще-то да, дилдак хуже живого члена, но Кайзер продолжает надрывать живот. Йоичи взвивается на футоне с возмущенным вскриком, который робко тонет в пышных перьях — понимает же, что шуметь нельзя, — и резко отводит взгляд. — Хоть бы предупредил, мать твою. Михаэль всё же подавляет смех, присаживается на корточки и гуськом подкрадывается к футону. — Я и предупредил, — хитро шепчет он, рассматривая чужое лицо. Йоичи дёргает щекой. Сдвигает простынь на лоб. — Когда мы уже забились туда от бегунов? Губы Кайзера, посиневшие от холода, растягиваются в довольной улыбке. — А что такого? Йоичи ядовито скалится. Скашивает глаза к источнику голоса. — Ничего особенного, — очевидный сарказм. — Просто ты говнюк. — и не менее очевидный факт. — Da-a-anke, — насмешливо тянет Михаэль, рассматривая хмурые морщинки на любимом лице. Нет, серьёзно, с этой курвой даже отбиваться от заражённых на пороге секс-шопа весело. Вьюга под светлыми ресницами вырывается из своих привычных границ и обвивает жилистые лодыжки, выглядывающие из-под скомканных тканей. Угашенные зрачки обводят капли воды, стекающие вдоль трепетных мурашек на песочной коже, и яйца тут же скручивает сладкая истома. Кайзер сжимает бёдра, Йоичи перехватывает направление его взгляда, рвано выдыхает, а затем поджимает ноги к груди. — Хули смотришь? — озлобленно шипит он, елозя носом по углу подушки. — Возбуждаюсь, невмоготу мне терпеть, — уперев костлявые локти в ляжки, бесстыдно пожимает плечами Кайзер. — А что, есть проблемы? Темные брови раздражённо жмутся к переносице, Йоичи цокает языком и заливается краской, опуская глаза вправо и вниз, прямо туда, где покоится несколько пачек презервативов и горка лубрикантов. Сквозь закрытое окно пробивается раскат грома, пухлые щеки рдеют ещё сильнее. — Ты и есть проблема, — растерянно бубнит Йоичи. Японцы с их консервативными повадками такие забавные, но смущение на этой уникальной физиономии — нечто куда более интимное и приятное, чем повод для нового приступа смеха. — Gott, bist du wirklich schüchtern? — шаркнув по полу подошвами своих ботинок, искренне удивляется Михаэль. Локти соскальзывают с ляжек, ладони разрезают спёртый воздух характерным жестом. — Spreize die Beine, дорогуша. Пауза. За стенкой шумят потоки воды, несущиеся по ливнёвке — сезон дождей подоспел очень вовремя, — Йоичи выглядывает на Михаэля исподлобья с такой экспрессией, с какой глядят на врага народа, израсходовавшего последнее ведёрко воды в ванной, и предупредительно замахивается подушкой. — Fahr zur Hölle, — почти без акцента огрызается он. — Сейчас останешься без секса. Хочется отметить хорошее произношение и то, что бодрое настроение никак не должно портить обстановку, но чужие пятки неожиданно-бодро шуршат по футону, подушка тихо приземляется на пол, и Йоичи без лишних слов выполняет недавнюю просьбу, открывая всего себя. В паху призывно вздрагивает и разливается безграничным теплом, Кайзер театрально вытягивает губы трубочкой и приподнимает бровь — поджатые пальцы на ногах вкупе с раздвинутыми в сторону бёдрами и наполовину вставшим членом говорят сами за себя. Избавление от оставшихся простыней пролетает вспышкой — Михаэль попадает в некую пространственную аномалию, акцентируясь лишь на том, как холодные тени ложатся на крепко сбитое тело прозрачным покрывалом. Йоичи смотрит немигающим взглядом, весь из себя взъерошенный, колючий. Гладкие мышцы его груди перекатываются в такт неравномерному дыханию, и это слишком завораживающее зрелище для того, кто очень долго хочет. — Оч-чень сомневаюсь, что ты пойдёшь на жертвы в таком состоянии, — с придыханием произносит Кайзер перед тем, как смести добычу в сторону и выхватить из общей кучи бутылёк с лубрикантом. Растягивать мечущееся под собой тело оказывается почти так же сложно, как целиться на бегу, и если во втором случае Михаэль не церемонится, то в первом просто не может не. Йоичи то выгибается ему навстречу, облегая фаланги узкими, скользкими от смазки стенками, то озлобленно сжимается, не впуская ни на миллиметр глубже. Возбуждённый взгляд фокусируется на испарине по его зардевшим вискам, Кайзер инстинктивно напрягается, обводит его по кругу, и ёрзает дрожащими от желания бёдрами. Йоичи — настоящее сокровище. На такого только смотреть и смотреть. И трахать во всех известных позах. И гладить перед сном. И от зомби охранять, как крепость от варваров. Влага под чужим коленом ложится на ладонь клейким слоем, Йоичи моментально поддаётся, позволяя вогнать ногу в футон до упора. Кайзер видит его всего, видит переходы к тёмной, куда более смуглой коже на внутренней стороне бёдер, видит мелкие складки поверх мышц пресса, и со свистом вдыхает, продолжая щупать это потрясное тело изнутри. Пальцы затягивает глубже, волоски на предплечьях поднимаются сами собой. Он так скучал по этому Йоичи. Так скучал по этим красным щекам и расширенным зрачкам. Кайзер прижимает упругую ляжку коленом и нависает сверху. Освободившаяся ладонь чертит ломаные линии по ребристому торсу, сглаживая проступающие мурашки, подсохшие светлые пряди плавно стекают к чужим выпирающим ключицам. Выгоревший синий красиво контрастирует с песочной кожей — Михаэль лапает и восхищается. Йоичи задирает подбородок и стреляется голодным взглядом. Зрачки — точно прорубь. Огромная такая прорубь. Сверху — лёд, но под плотной коркой — кипяток подземных источников. Хочется ли Кайзеру обвариться? Конечно, блять, хочется. — Всё нормально? — шёпотом спрашивает он, припадая ртом к мягкой шее. На губах оседает привкус мыла, Йоичи прерывисто выдыхает и откидывается щекой на подушку. Разрешение получено, и Кайзер ласкается снова и снова — вверх по шее языком, едва уловимо, щекотно, самым кончиком, — потом к уху, чтобы прикусить мочку зубами, — к щеке — всего лишь краем рта, зачем тратить время впустую, когда есть губы. О, да, губы. Кайзер жадно сминает их своими, облизывает мелкие шершавые трещинки на нижней. Смазка между ягодиц тихо хлюпает, скатывается у основания пальцев и липнет к жёстким волоскам. Тёмные ресницы напротив хаотично подрагивают, взгляд под ними плывёт. Взгляд под ними пьянеет. Взгляд под ними плавится. Ещё один толчок, и Йоичи прогибается в пояснице навстречу. Крепкий живот вжимается к позвоночнику, пальцы на ногах хрустят. Нравится ему, осоловело думает Кайзер, ещё смелее прихватывая опухающие губы. А ещё запугивать пытался, засранец. Шелковистый, влажный язык Йоичи лениво поддевает верхнюю губу и тут же исчезает. Неважно, уловка это или усталость — Михаэль ведётся, перехватывает и инициативу, и нежность, и темп, и сам язык, и осторожно сгибает пальцы внутри. Сознание никак не хочет поднимать архивы с информацией о том, где находится нужная точка, Кайзер лишь предполагает, поочерёдно надавливая вдоль скользких стенок, но вот в подушечки ударяется надсадный пульс, фаланги зажимает в тиски, а Йоичи громко охает в поцелуй, сцепляет прохладные руки на лопатках и — о боже, неужели — приподнимает трясущиеся бёдра, насаживаясь глубже. Растянутые мышцы подбираются к костяшкам, каждый миллиметр кожи Кайзера бесперебойно окатывает волнами нарастающего жара, ведь Йоичи тысячекратно лучше, чем нормально. Он пьяно, расслабленно извивается, растекается по футону солёной испариной, откликаясь на любое движение, и исступлённо впутывается пальцами в светлый волос. — Ещё, — шепчет. Ещё — ускоряется Кайзер. Трахать Йоичи пальцами и не прикасаться к себе — совсем не по-королевски, но вот за окном уже вечереет, ливнёвка по-прежнему надрывается от напора воды, а Михаэль спускает бельё, прокатывает презерватив вдоль распалённого до предела члена и чувствует себя самым отбитым парнем на планете. Потому что он нахрен истёк, как сука. Потому что Йоичи, лежащий перед ним, уже не дрожит от накатывающего возбуждения, а смущённо приглаживает чёлку непослушными пальцами и вытирает испачканный живот салфетками. Он реально доходит до пика без дрочки и члена в заднице — для Кайзера это что-то из разряда фантастики, но ему вечно мало, ему вечно надо, ему вечно хочется выпендриться, показать свои навыки во всей красе, чтобы Йоичи зарубил на носу, с кем имеет дело. — Готов к продолжению? — подмигивает Михаэль, циклично надавливая на дозатор. Вязкий лубрикант холодит вздувшиеся вены сквозь резинку, ладонь торопливо распределяет его по всей длине. Йоичи пуляет комок бумажки в сторону, откидывается головой в подушку и призывно ёрзает бёдрами. — Ну, не зря же я чуть не схватил инфаркт в той передряге, — фыркает он перед тем, как нырнуть ладонями под поясницу и раздвинуть ягодицы в стороны. Тёмная кожа между ними блестит, редкие волоски припечатаны к ней смесью пота и смазки, и Кайзер бы непременно залюбовался таким видом, если бы не блядов, мать его, презерватив. По секрету, Михаэля немного подбешивают все эти неудобства — и долбанный латексный пакет у самых лобковых волос, и то, что нужно заниматься сексом рядом с горкой грёбаных Сагами Ноль Ноль Два, среди которых валяется не менее грёбаный Глок Восемнадцатый, — но Йоичи внезапно перегруппировывается — органы чувств опять упускают момент — и несильно толкает, указывая глазами вниз. Призыв приложиться лопатками о татами действует — лёгкое раздражение вновь заглушается сильным возбуждением. — О, кто-то утром не сможет встать и потребует завтрак в постель? — выгибает бровь Кайзер, роняя себя спиной назад. Тростниковые переплёты царапают загривок и плечи, Йоичи упирает руки по обе стороны от головы, подтягивая негнущиеся ноги следом, и прытко шлёпается на липкую от пота грудь. — Потребую головы сталкеров из той ебучей больницы, — деловито сопит он в ухо. Высокая цена за приятную тяжесть на бёдрах, но Йоичи того определённо стоит — Михаэль чувствует его сердцебиение своим, интуитивно укладывает ладони на грубые юношеские бока, оглаживает их широкой дугой, растирая лишнюю смазку, и плавно спускается к ягодицам. Песочная кожа под пальцами прохладная, чуть липкая от пота — аскетичное купание в дождевой воде придётся повторить, — мышцы упругие — так и хочется шлёпнуть, но вот Йоичи отнимает голову от ключиц, выпрямляется и обнимает торс своими жилистыми бёдрами, и Кайзер напрочь забывает о том, что собирался делать. Небольшая ладонь наощупь обхватывает его член, согревает подсохшую смазку парой поступательных движений и направляет. Михаэль обжигается теплом чужой плоти внизу, но успевает выдохнуть: — Реально же бо… — Да заверни ты хлеборезку, — нервно выпаливает Йоичи, насаживаясь сверху. Длинные пальцы на автомате раздвигают его ягодицы шире и замирают — Кайзер откровенно залипает на наморщенный лоб и закушенную губу, пока член постепенно оплетают расслабленные нежные стенки. Яйца начинают ныть от желания, посылая нестерпимый зуд по ногам — то самое мерзкое чувство, когда хочется что-то делать, хочется пиздец, но любое действие кажется недостаточным, — подошвы резво шаркают по полу, Михаэль сгибает колени до треска резинки на трусах и нетерпеливо подаётся бёдрами вверх. Шлепок. Йоичи выгибает брови и раскрывает рот в немом стоне, его обветренные ладони шмякаются о рёбра, а щёки загораются мраморным румянцем. Кайзер заглядывает под приопущенные веки. Йоичи смотрит, смотрит, смотрит. Блять, как же он грязно смотрит. Чернота зрачков поглощает, жар нежной плоти стремительно стекает к основанию члена, Кайзер облизывается и плавится уже целиком, невзирая на бесячий латекс. Ткань непрерывно трётся о внешнюю сторону ляжек, в кожу у их основания упирается крепкая задница. Да похуй, с Йоичи всегда всё круто, думает Михаэль, вновь отрывая поясницу от татами. С каждым новым толчком его рассудок отъезжает куда-то в бешеный стук дождя, сливающийся с сердцебиением, и возвращается за мгновение перед следующим. Йоичи узкий, Йоичи горячий, Йоичи с вскриком падает на грудь и сковывает затылок руками. Кайзер рвано сопит в его висок, сбиваясь в дыхании. Тепло, хорошо, слишком хорошо. Глаза закатываются от удовольствия, Михаэль лижется — лижется к уху, к плечу, к шее, собирает языком пот, несёт какой-то бред про сексуальность и наверняка даже матерится на смеси польского и немецкого, но это не так важно, когда узкие руки давят на характерные ямочки по бокам, точно заведённые, когда просевший голос Йоичи шелестит в волосах испариной, а его твёрдый, горячий член мажется свежей смазкой между их животами в такт быстрым толчкам. Взлохмаченные пряди систематично покачиваются на фоне светлого потолка, шлепки кожи о кожу звенят в барабанных перепонках. Кайзер вбивается до основания, выскальзывает, вбивается ещё сильнее, ловя один задушенный стон за другим. Йоичи кусается, бормочет что-то про «сейчас», но смысл доходит до Кайзера только тогда, когда короткие пальцы дёргают за волосы у корней, а член стискивает так плотно, что двигаться становится тупо невозможно. Экстаз накрывает с головой, Михаэль ныряет носом к шее и вдыхает до рези в лёгких, крепко перехватывая взмокшее тело поперёк. Зуд в ногах обрывается звоном в голове, резинка растягивается от давления изнутри, Кайзер толкается по инерции и ведёт бёдрами, передавая свою дрожь чужому телу. Под рёбрами брызгает, расплывается вдоль пресса, Йоичи выгибается в пояснице и резко обмякает, падая лбом в жёсткий пол. — Сука, — шипит уже через секунду, безуспешно пытаясь облокотиться на непослушные руки. Михаэль со свистом выдыхает через нос и задумчиво выглядывает на розовую полоску на своих ногах, но замечает сиротливо лежащий Глок и прислушивается на автомате. В висках гулко стучит, сквозняк из окна скребётся по взмокшей коже, член постепенно расслабляется. На этом всё. Изящная ладонь успокаивающе хлопает меж чужих лопаток, Йоичи раздражённо мычит, а в отупевший после секса мозг даёт ещё одна дурацкая шутка. — Умный дом по-японски… — Кайзер, блять.