Marked for Obsession.

Я стояла перед стеллажом, уставившись на камни. Шесть чёрных, гладких, холодных, словно кусочки ночного неба, вырванные из чьего-то больного сознания. Каждый из них был разным — один чуть крупнее, другой с острыми краями, но все они были идеально полированными. И все они были от него. Не знаю, зачем я их хранила. Каждый раз, как один из этих чёртовых камней появлялся в моём доме, я обещала себе, что избавлюсь от них. Выброшу, сожгу, разобью на мелкие кусочки. Но вместо этого они оказывались здесь, на этом чёртовом стеллаже, как маленькие памятники моему бессилию. Моим воспоминаниям. Я провела пальцами по гладкой поверхности одного из камней. Его прохлада отозвалась по коже, как укус, острый и неприятный, но я не отняла руку. Почему? Почему я позволяла этому продолжаться? Внутри всё кипело. Злость, страх, горечь — они переплетались, как змеи, сдавливая грудь. Но, чёрт возьми, ещё была эта искра. Искра, которую я ненавидела всем сердцем, но не могла погасить. Баки не объявлялся уже пять дней. Будто я скучала по нему. Нет. Я знала, что он наблюдает. Всегда. Каждое моё движение, каждое решение. Даже сейчас, когда я стояла здесь, почти замирая под его невидимым взглядом, я могла почувствовать это. — Ты псих, Барнс, — прошептала я, глядя на очередной камень. — А я, видимо, ещё хуже. Я отняла руку, будто камень обжёг. На стеллаже они лежали, как трофеи. Или предупреждения. Эти проклятые ленты, обмотанные вокруг каждого камня, были самой извращённой частью. Его знак. Его способ показать, что он всё ещё рядом. Ленты всегда пахли моими духами. Тонкий, едва уловимый аромат, но я знала его слишком хорошо, чтобы не заметить. Я сжала кулаки, не отводя взгляда от них. Хотела бы я сказать, что боюсь его. Хотела бы я объяснить себе, что именно страх заставляет меня хранить эти проклятые камни. Но это была ложь. Это было что-то другое. Что-то тёмное, порочное, что я не могла признать даже перед собой. Звук сообщения разорвал напряжённую тишину, как выстрел. Я вздрогнула, сердце прыгнуло к горлу. Телефон лежал на краю стола, экран мигнул, разбрасывая холодный свет по комнате. Я медлила. Не знаю почему, но пальцы не сразу потянулись к нему. Всё внутри кричало: «Не бери! Не смотри!», но любопытство было сильнее. Или, может, это был страх. Номер был неизвестным, но мне не нужно было быть гением, чтобы понять, кто это. «Может, я и псих, но ты точно нет.» Чёрт. Я почувствовала, как по коже пробежал ледяной холодок. Как будто он был здесь, стоял за моей спиной и нашёптывал эти слова прямо в ухо. Я сжала телефон так крепко, что пальцы начали болеть. Он видел меня. Он слышал меня. «Ты псих, Барнс.» Эти слова, которые я прошептала, глядя на камни, он слышал их. Как? Окна закрыты. Дверь тоже. Но я знала, что его это никогда не останавливало. Я машинально посмотрела на окна, ожидая увидеть что-то в темноте, но ничего не было. Только чёрная пустота снаружи. Пальцы скользнули по экрану, и я быстро напечатала ответ: «Отвали, Джеймс.» Я нажала «отправить», но не чувствовала никакого облегчения. Скорее, наоборот. Как будто я только что подлила масло в огонь, который он разжигал всё сильнее. Телефон снова вибрировал, и сообщение пришло почти сразу. «Ты так думаешь, пчелка? Тогда почему до сих пор хранишь мои подарки?» Я замерла, уставившись на экран. Словно он был в моей голове, слышал все мои мысли, знал, что я не могу избавиться от этих чёртовых камней. «Потому что я не ты.» Я напечатала это, но моя рука дрожала. Нажимая «отправить», я знала, что не смогу этим остановить его. Ответ не заставил себя ждать. «О, пчелка, ты больше похожа на меня, чем думаешь.» Страх сжимал горло, но я заставила себя зашевелиться. Телефон в руках казался единственным оружием, хотя его хватало лишь на то, чтобы отправлять жалкие слова в пустоту. Я знала, что он смотрит. Где-то там, в темноте, он видит каждый мой шаг. Я медленно подошла к входной двери, сжимая телефон так крепко, что пальцы побелели. Внутри всё кричало: «Не выходи!» Но если я останусь, это будет ещё хуже. Экран светился в моих руках, и я начала печатать: «Если ты не оставишь меня в покое, я вызову полицию. Я серьёзно, Джеймс.» Сердце билось так громко, что я едва слышала, как нажала «отправить». Секунды казались часами. Я смотрела на экран, ожидая ответа, и почти чувствовала, как воздух вокруг меня становится плотнее. Телефон завибрировал. Сообщение пришло быстро. Слишком быстро. «Ты не глупая, пчелка, и ты знаешь, чем это закончится для нас обоих.» Моё дыхание сбилось. «Для нас обоих»? Чёрт, он снова делал это. Снова говорил так, словно между нами что-то есть. Что-то большее, чем моя ненависть и его одержимость. Я набрала сообщение, пальцы дрожали. «Ты думаешь, я шучу? Попробуй, и увидишь, что будет.» Ответ пришёл мгновенно. «Давай. Звони. Посмотрим, кто успеет первым: ты или я.» Я замерла, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Грудь сжалась так сильно, что стало трудно дышать. За окном что-то хрустнуло. Тихий, еле различимый звук, но достаточно, чтобы я отшатнулась. В темноте я ничего не видела, но знала — он там. Руки дрожали, но я пересилила себя и открыла дверь. Холодный ночной воздух ударил в лицо, но он не приносил облегчения, только усиливал чувство, что меня окружает. — Ты больной, — прошептала я в пустоту, чувствуя, как телефон едва не выпадает из рук. Экран вспыхнул снова. Сообщение. «Осторожнее, Дебс. Холодно, не простудись.» Я захлопнула дверь так резко, что эхо от удара разлетелось по всему дому. Как только я развернулась от двери, холодный, железный захват окутал меня, и я ударилась спиной о деревянную поверхность. Ладонь накрыла мой рот, грубая, твёрдая, как камень. Я вскрикнула, но звук умер во мне, поглощённый его пальцами. Он возник из ниоткуда. Словно тень, ожившая в темноте. Его лицо оказалось пугающе близко, и я почувствовала, как его дыхание щекочет мою кожу. Его глаза были почти чёрными, глубже самой ночи, и в них светилось что-то… первобытное, хищное. — Ш-ш-ш, — прошептал он, наклоняясь ближе, так, что его губы почти касались моего уха. — Не надо так громко, пчелка. Мой взгляд встретился с его. В свете лампы, пробивавшемся из окна, я видела, как он меня изучает. Его глаза медленно, почти лениво, скользили по моему лицу, шее, опускались ниже, задерживаясь на каждом изгибе. Он выглядел… жутко, как сама тьма, облачившаяся в человеческий облик. Линия его челюсти казалась вырезанной из гранита, а тонкие, едва заметные шрамы, пересекающие кожу, лишь усиливали этот зловещий образ. На губах играла слабая тень улыбки, но она была лишена тепла, лишь намёк на что-то гораздо более зловещее. — Знаешь, — его голос был низким, тягучим, словно он смаковал каждое слово. — Ты действительно умеешь довести меня до грани, Дебора. Но знаешь, что самое интересное? Я готов ждать. Его рука, всё ещё закрывающая мой рот, слегка надавила, лишая возможности вырваться. Другая рука оперлась о дверь рядом с моей головой, отрезая мне путь к бегству. — Ты дрожишь, — заметил он, уголки его губ дрогнули, словно он сдерживал усмешку. — Ты боишься меня, но при этом… — он наклонился ближе, его глаза цепко ловили каждую мою реакцию. — …ты хочешь этого. Я попыталась вывернуться, но он лишь сильнее прижал меня к двери, заставляя почувствовать всю силу своего тела. — Спокойно, пчелка, — продолжил он, его голос был низким и опасным, как шипение змеи. — Я обещал, что не трону тебя. Пока. Он убрал руку с моего рта, но только затем, чтобы медленно провести пальцами по моей щеке, обжигая кожу своим прикосновением. Я была как затравленное животное, прижатая к двери под его взглядом, холодным и обжигающим одновременно. Страх вязким ядом растёкся по моим венам, но вместе с ним пришло нечто другое, более тёмное, более порочное. Это чувство ворвалось в моё сознание, как нежеланный гость, оставляя горячие следы на каждом сантиметре моего тела. Моё дыхание сбилось, и я отвела взгляд, но он тут же вернул его обратно, цепляясь за меня своими пронзительными глазами. Он заметил всё — каждую дрожь, каждый нервный вздох. — Ты ведь не хочешь, чтобы я остановился, правда? — его голос был тихим, почти ласковым, но в этих словах скрывалось столько силы, что мои колени едва удерживали меня. Я хотела что-то сказать, но язык словно примерз к нёбу. Единственное, что я могла сделать — это судорожно втянуть воздух и попытаться удержать остатки здравого смысла. И тут я заметила это. Новый шрам. Он пересекал его губы, делая их ещё более суровыми, ещё более… манящими. Я невольно задержала на нём взгляд, и моё тело предало меня: я почувствовала, как что-то внутри резко сорвалось с цепи. — Видишь что-то интересное? — его голос был насмешливым, низким, но с той самой хищной ноткой, которая всегда выбивала из равновесия. Я резко подняла глаза, наткнувшись на его улыбку. Хищную. Знающую. Он уже всё понял. — Ну, конечно, ты заметила, — он провёл кончиком пальца по шраму, едва заметно наклоняя голову, словно давая мне лучше рассмотреть его. — Подарок от одного ублюдка. Но ты ведь не об этом думаешь сейчас, пчелка, да? Его слова были как удар в грудь, от которого я не могла отдышаться. Он наклонился ближе, его губы почти касались моего уха. — Я вижу это в твоих глазах. Ты боишься меня. Но, чёрт возьми… — он медленно втянул носом воздух, словно чувствуя мой запах, и усмехнулся, — …ты горишь от этого, не так ли? Моё сердце бешено колотилось в груди, как птица, запертая в клетке. Он был слишком близко — его горячее дыхание касалось моей кожи, обжигало шею. Страх сковывал, но глубоко внутри, словно запретный плод, поднималось другое чувство, от которого хотелось отвернуться, но невозможно было игнорировать. Я ненавидела себя за это. Я попыталась отвернуться, но его рука быстро скользнула к моему подбородку, мягко, но неумолимо удерживая меня на месте. — Не отворачивайся, пчелка, — его голос был низким, тягучим, как яд, проникающий в кровь. — Я вижу, о чем ты думаешь. Его глаза хищно сверкнули, когда он наклонился чуть ближе, позволяя свету упасть на его лицо. Теперь шрам был прямо передо мной, и я не могла отвести взгляд. Я сглотнула, пытаясь избавиться от сухости в горле. Он видел всё. Каждую эмоцию, каждый проблеск слабости. И, чёрт возьми, он наслаждался этим. Я молчала, но мои губы дрогнули, предавая меня. — Чувствуешь это, пчелка? — он наклонился так близко, что я могла почувствовать его губы, почти касающиеся моих. — Это не страх. Это огонь. Его слова разлетелись по моему телу, как вспышка, обжигая всё внутри. Я пыталась дышать ровно, пыталась удержать себя, но бесполезно. Всё внутри меня дрожало, напряжённое, но тянущееся к нему. Его улыбка стала шире, темнее. — Я знал это, — прошептал он, его голос был пропитан удовлетворением. — Знал с самого начала. Ты моя, Дебора. Ты можешь убегать, можешь бороться, но это ничего не изменит. Ты принадлежишь мне. Его слова обожгли меня сильнее, чем любой огонь. Сердце стучало в висках так громко, что я едва слышала что-то ещё, кроме этого проклятого хриплого голоса, который пробирался в мои мысли, заполняя их собой. И тут он сделал это. Без предупреждения, без паузы. Его губы накрыли мои с такой жадностью и грубостью, что я не успела даже вдохнуть. Этот поцелуй был диким, жадным, совершенно бесстыдным. Не мягким, не нежным — он не просил, он брал. Как будто хотел стереть моё сопротивление одним движением. Я попыталась оттолкнуть его, мои руки упёрлись в его грудь, но это было как биться об стену. Его тело было слишком сильным, слишком непреклонным, и каждое моё движение лишь вызывало у него глухой рык, вибрировавший где-то глубоко в его груди. — Перестань… — промелькнуло между нашими рваными дыханиями, но даже я не поверила своим словам. — Не могу, — хрипло выдохнул он в ответ, снова жадно приникая к моим губам, как будто хотел утолить голод, терзавший его. — Ты сама это знаешь. Моё тело тряслось, я не могла понять, от чего больше — от страха, от гнева или от этой странной, запретной тяги, которая поднималась во мне. Его руки сжали мои плечи, сильные, властные, как будто он боялся, что я исчезну, если он хоть на секунду ослабит хватку. Я снова попыталась вырваться, но его пальцы скользнули вниз, прочно обхватив мою талию, притягивая меня ближе, так близко, что между нами больше не осталось пространства. И вдруг что-то внутри меня сломалось. Сопротивление, страх, здравый смысл — всё рухнуло под весом этого дикого желания, которое он вызвал. Моё тело предало меня, я почувствовала, как мои пальцы, вместо того чтобы отталкивать, вцепились в его толстовку. — Ненавижу тебя… — прошептала я, но это было лживое, беспомощное заявление, которое прозвучало как просьба. — Знаю, — усмехнулся он, всё ещё держа меня крепко. — Но это ничего не меняет, пчелка. Ты моя. Его губы оторвались от моих так же внезапно, как и накрыли их. На мгновение я почувствовала себя потерянной, словно в комнате внезапно выключили свет. Он медленно отстранился, его глаза, тёмные и голодные, скользили по моему лицу, затем по шее, задерживаясь на каждой детали, будто он намеренно запоминал меня, чтобы сохранить это мгновение навсегда. — Что ты… — попыталась я сказать, но он поднял руку, заставляя меня замолчать одним лишь движением. В его пальцах был зажат новый камень, чёрный, отполированный до блеска. Тонкая шёлковая лента обвивала его, и я сразу почувствовала знакомый аромат своих духов, что усилил чувство тревоги. Он аккуратно вложил камень в мою ладонь, сжав её пальцы так, чтобы я не могла выронить его. — Это… — начала я, глядя на предмет, который уже чувствовался проклятым, но он снова не дал мне договорить. — Просто подарок, пчелка, — его голос прозвучал тихо, но в этом шёпоте было столько силы и мрачной уверенности, что по коже пробежали мурашки. Я хотела возразить, спросить, зачем ему всё это, но едва открыла рот, как он уже исчез. Словно растворился в воздухе. Мгновение назад он был здесь — я чувствовала его тепло, слышала его дыхание. А теперь… пустота. — Баки, что это значит? — бросила я в темноту, надеясь, что он всё ещё где-то рядом. Из угла комнаты раздался низкий, глухой смешок. — Это напоминание, Дебора, — его голос донёсся из теней, откуда-то из угла комнаты, куда не доставал свет. — О том, что я всегда рядом. Я повернула голову, пытаясь разглядеть его, но всё, что увидела, — это мерцание его металлической руки, исчезающей в тени. Ещё секунда, и он пропал. Остался только камень в моей руке, холодный, тяжёлый, словно груз моих собственных мыслей.

***

Ночь прошла в кошмарах, в которых его лицо появлялось и исчезало, а ощущения его рук на моей коже не отпускали, даже когда я пыталась закрыть глаза. Я всё думала о том камне, о том запахе, о том, что он сказал… и о том, как жутко меня тянуло к нему, несмотря на всё. Я не могла сомкнуть глаз. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест — они вертелись в моей голове, как застрявшая пластинка, и не давали мне покоя. Мне было жарко, но холодно одновременно, а сердце продолжало биться в груди как бешеное. Когда наконец наступило утро, я почувствовала себя совершенно выжатой. Голова болела, мысли путались, и единственное, о чём я могла думать, — это он. Вся эта ночь… и всё, что он оставил мне — камень, этот чертов камень. Взяв ключи от машины, я отправилась на работу, пытаясь сосредоточиться, но это было почти невозможно. Я села в автомобиль, пытаясь запустить в голове хотя бы малейший здравый мысль, но ничто не шло на ум, кроме Джеймса. Вдруг, в какой-то момент, мои мысли начали размываться, и я отвлеклась. Я смотрела в окно, наблюдая за проезжающими машинами, за пейзажем, но в голове всё равно крутились только он и тот шрам. Именно в этот момент меня резко тряхнуло. Автомобиль позади врезался в меня с такой силой, что я едва успела схватиться за руль, чтобы не врезаться в машину перед собой. Мой взгляд метнулся в зеркало заднего вида, и я увидела мужчину, который выскакивал из своей машины, явно раздражённый. Я замерла, сердце продолжало стучать в груди, а кровь приливала к щекам от шока. В голове промелькнула мысль, что это точно не был случайный наезд. Я что-то почувствовала. Мужчина подбежал к моей машине, его лицо было злое, и он начал что-то кричать, но я едва могла его слышать — звуки были как через вату. В голове звучал только один вопрос: «Что происходит?» Я вылезла из машины, пытаясь хоть как-то привести себя в порядок, но адреналин по-прежнему сжигал вены, и даже в этом хаосе я пыталась собраться. Мужчина стоял передо мной, его лицо багровело от ярости, он что-то не переставая кричал, жестами тыкал в мою сторону, будто я была виновата во всём. Но его слова пропадали в шуме, не доходили до меня, казались пустыми и бессмысленными. Я пыталась вставить хоть одно слово, но его голос перекрывал мои попытки. — Ты что, курица слепая?! Ты должна была смотреть, куда едешь! — он орал так, что казалось, его глотка сейчас порвется. Я пыталась сосредоточиться на мужчине перед собой, но мысли всё равно ускользали. Его ругань, крики и оскорбления были словно белый шум. Моя концентрация рассеялась в тот момент, как я увидела мотоцикл, остановившийся позади. Джеймс. Он сидел спокойно, словно давал мне осознать, что он здесь. Шлем скрывал его лицо, но когда он медленно поднял визор, я встретила его глаза — холодные, мрачные, как штормовые тучи. Они не просто смотрели — прожигали. Мужчина передо мной продолжал размахивать руками, возмущённо выкрикивая что-то о правилах дорожного движения, когда Джеймс спрыгнул с мотоцикла. Его шаги были ленивыми, будто он просто прогуливался, но я чувствовала, что сейчас случится что-то плохое. Очень плохое. Он подошёл к этому типу, как тень, сжимающая воздух вокруг. Мужчина даже не успел осознать, что кто-то приблизился, как Баки резко схватил его за ворот куртки и прижал к моей машине так, что металл жалобно скрипнул. — Что, черт возьми, ты… — мужчина попытался вывернуться, но Баки толкнул его сильнее, так что тот только захрипел, как пойманный зверёк. — Завались, — проговорил Джеймс холодно, его голос был низким, почти рычащим. — Ещё слово, и я размажу тебя по долбанному асфальту. Его рука, металлическая и беспощадная, сжалась на груди мужчины, и я видела, как страх захватывал того, кто ещё минуту назад пытался кричать на меня. Теперь он выглядел жалким, растерянным, сдавленным не только физически, но и морально. — Это… Это недоразумение… — попытался пролепетать мужчина, но Джеймс склонился ниже, так, что их лица оказались почти на одном уровне, и усмехнулся — хищно, злобно, без тени человечности. — Недоразумение? — переспросил он с насмешкой. — Ты все еще жив только потому, что я не сломал тебе шею с первой секунды. Благодари её за это. Мужчина испуганно кивнул, словно это было всё, на что он был способен. Баки оттолкнул его с такой силой, что тот чуть не упал, и снова бросил взгляд на меня. — Пшел отсюда, пока я не передумал, — добавил он, даже не оборачиваясь к мужчине. Тот развернулся и побежал к своей машине, оставив нас вдвоём. Джеймс выпрямился, его глаза были тяжелыми, холодными, как ледяные наросты на скале. Он молчал, словно выжидал момент, чтобы нанести удар. Наконец, с ухмылкой, которая больше походила на оскал, и прослеживалась даже сквозь шлем, он заговорил: — Что, сладкая, не справляешься? Опять беда, и опять без меня не разобраться? Я выпрямилась, стараясь держаться уверенно, но его присутствие обжигало. — Это не твое дело, Джеймс, — выплюнула я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Я сама всё решу. Он хмыкнул, шагнул ближе, и я почувствовала, как моя личная территория внезапно перестала быть моей. — Да ты сама ничего не решишь, пчелка, — его голос был тихим, но от этого ещё более угрожающим. — Посмотри на свою машину. Ты думаешь, она тебя куда-то довезет? Я бросила взгляд на краску, которая облезла, как старая кожа, и бампер, готовый отвалиться при первом толчке. У него были все основания для такого тона, но я не собиралась это признавать. — Я найду способ, — отрезала я, упрямо поднимая голову. Он вдруг резко наклонился, так, что наши лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. И их разделял шлем. — Слушай сюда, — его голос был как скрежет лезвия по стеклу. — Ты садишься на мой мотоцикл. Сейчас. Либо я возьму тебя за шкирку и посажу сам. — Ты не можешь просто… — начала я, но его взгляд заставил слова застрять в горле. — Ещё как могу, пчелка, — перебил он. — А потом возьму твои ключи, отвезу этот металлолом в мастерскую и сделаю так, чтобы он хотя бы не выглядел как куча дерьма. Я сжала зубы, пытаясь найти хоть какой-то выход, но он был беспощаден. — Ты всегда должен командовать, да? — наконец выпалила я, чувствуя, как меня захлёстывает злость, перемешанная с бессилием. — Только когда ты ведешь себя, как упрямая идиотка, — спокойно ответил он, откидываясь назад, но его взгляд не отпускал. — Ладно, — прошипела я, вынимая ключи из кармана и швыряя их ему. Он поймал их без труда, его улыбка была словно метка хищника, который только что поймал добычу. — Умница, — усмехнулся он. — Теперь садись. Я хотела бросить ещё одно язвительное замечание, но знала, что это не изменит ничего. Его глаза говорили, что сопротивление бессмысленно. Я села на мотоцикл Баки, надевая запасной шлем и чувствуя, как меня обжигает металлический холод его присутствия. Ветер щекотал незакрытый участок лица, но всё, что я ощущала — это тяжесть его спины передо мной и напряжение, разлитое в воздухе. Его руки крепко сжимали руль, пальцы на металлической руке чуть дрожали, как будто сдерживая силу, которая могла вырваться в любой момент. Когда он завел мотор, звук был оглушающим, как раскат грома, предупреждением, что все только начинается. Мы сорвались с места так резко, что у меня вырвался невольный вскрик. — Тише, пчелка, — произнес он через плечо, и даже с ветром, свистящим мимо, я слышала усмешку в его голосе. — Мы только разгоняемся. Я сжала его талию, не зная, откуда взялась эта смелость, но выбора не было. Упасть мне не хотелось, а он явно не собирался сбавлять скорость. — Ты вообще знаешь, куда ехать? — выкрикнула я, чтобы перекричать ветер. — Куда надо, туда и еду, — ответил он спокойно. Его слова снова вывели меня из равновесия. Это была игра — его игра. Он задавал правила, а я могла либо следовать им, либо остаться в стороне. Проблема была в том, что оставаться в стороне у меня никогда не получалось. Мотоцикл резко затормозил у обочины, и я чуть не вылетела вперёд, но он удержал меня, перехватив руку с силой, которая не оставляла сомнений, кто здесь контролирует ситуацию. — Приехали, — коротко бросил Джеймс, слезая с мотоцикла. Я огляделась. Это было далеко не то место, где я работала. Узкая улица, дома с облупившейся краской, на которой оседала пыль, одинокий фонарь, мигающий, как запоздалое предупреждение. — Это что за чертовщина? — я резко встала с мотоцикла, сбрасывая шлем и сжав кулаки. — Пока я буду разбираться с твоей машиной, ты посидишь тут. — Он шагнул ближе, и его тень легла на меня, как второе дыхание. — Безопасно, тихо, далеко от всякой дряни. — Тихо? — я фыркнула. — Баки, ты хоть представляешь, как выглядит это место? — Лучше, чем если бы ты разгуливала одна, зная, что я за тобой присматриваю. Его слова, сказанные холодно и слишком уверенно, обрушились на меня, как удар. Он специально сказал это так, чтобы напомнить: я от него не спрячусь. Даже если захочу. Я вздернула подбородок, скрестив руки на груди. — Мне нужно на работу, Джеймс, — выпалила я, сверля его взглядом. — Ты понимаешь значение слова «работа»? Или для тебя всё это пустой звук? Он ухмыльнулся, но в этой ухмылке не было ничего доброго. Это был волчий оскал, угрожающий и едва сдерживающий что-то звериное. — Работа, да? — повторил он, делая шаг ближе. Его голос был глубоким и насмешливым. — Ты переживаешь, что тебя уволят, пчелка? — Конечно, переживаю! — воскликнула я, сжимая кулаки. — В отличие от тебя, я не могу разбрасываться временем, как будто оно ничего не значит. У меня нет твоих ресурсов, твоих возможностей. Он усмехнулся ещё шире, но в его глазах не было ни капли веселья. — Ресурсов? — произнес он, будто смакуя слово. — Попросила бы у меня денег, если так всё плохо. Или гордость мешает? Эти слова словно выстрелили прямо в грудь. Я уставилась на него, не веря, что он это сказал. — Что? — выдохнула я, глядя на него с откровенным недоумением. — Ты это серьёзно? — Да. Серьёзно, — отрезал он. — Тебе что, стыдно? Боишься взять помощь от меня? — Помощь? — я фыркнула, почувствовав, как внутри начинает закипать злость. — Ты называешь это помощью? Баки, ты несёшь такую чушь, что у меня уши вянут. Он нахмурился, его челюсть напряглась, но он не сказал ни слова, позволяя мне продолжить. — Знаешь, куда ты можешь засунуть свои деньги? — я указала пальцем на него. — Подальше от меня. Его глаза сузились, и на долю секунды я подумала, что зашла слишком далеко. Но, вместо того чтобы взорваться, он лишь хмыкнул, склонив голову набок, словно обдумывая что-то. — Хорошо, пчелка, — сказал он, его голос стал ниже, почти шепотом. — Я запомню это. — Запоминай что хочешь, — выпалила я, чувствуя, как злость борется с паникой. — А теперь отвези меня на работу, или я пойду пешком. — Веди себя, как хочешь, — усмехнулся он, отступая на шаг. — Но не забывай, кто следит за тобой, даже когда ты не видишь. Эти слова прозвучали как ледяной укол. Но у меня есть гордость. Я сделала пару шагов прочь от него, чувствуя, как под ногами трещит сухой асфальт, и тут же остановилась. Район был мне незнаком. Узкие улочки с одинаковыми домами без номеров выглядели как ловушка, созданная специально для того, чтобы ты плутал по кругу. — Чёрт побери, — прошипела я себе под нос, оборачиваясь через плечо. Баки стоял там же, скрестив руки на груди, словно терпеливо ждал, когда я приду к нужному выводу. — Что, уже заблудилась, пчелка? — насмешливо бросил он, чуть приподняв бровь. Я стиснула зубы, пытаясь не взорваться прямо на месте. В глубине души понимала, что он специально меня сюда привез. Ощущение, что я — шахматная фигура на его доске, только усиливалось. — Ладно, — выдохнула я через силу, поворачиваясь к нему. — Ты можешь… отвезти меня на работу? Его улыбка стала шире, опаснее. — Повтори, я не расслышал, — он подался вперед, явно наслаждаясь моментом. — Ты прекрасно всё слышал, — огрызнулась я, чувствуя, как внутри всё закипает. — Отвези меня на работу, чёрт возьми! — Вот так бы сразу, пчелка, — усмехнулся он и, не теряя времени, развернулся к своему мотоциклу. — Садись, пока я не передумал. Я ворчала себе под нос, подходя ближе, но не смогла удержаться от очередной попытки язвить. — Ты ведёшь себя так, будто это подвиг. — А ты ведёшь себя, будто мне интересно твое мнение, — бросил он через плечо, садясь на мотоцикл и поворачивая ключ в зажигании. Я снова прикусила язык. Он явно знал, как выбить меня из колеи.

***

Баки остановил мотоцикл в узком переулке за несколько домов от моего офиса. Шлем на его голове блестел в утреннем свете, как череп хищника, скрывающий самые опасные намерения. Я быстро спрыгнула с мотоцикла, едва справившись с дрожью в ногах, скинула свой шлем и, ни сказав ни слова, направилась прочь. Молчание казалось единственным способом удержать его на безопасной дистанции. Но я успела сделать лишь пару шагов, прежде чем услышала звук его шагов за спиной. А через секунду его рука схватила меня за плечо, резко разворачивая к нему. — Даже спасибо не скажешь, пчелка? — прорычал он, прижимая меня к холодной кирпичной стене. — Спасибо? — я попыталась вырваться, но его хватка была железной. — Ты издеваешься? Ты вообще понимаешь, что устроил? — О, я понимаю, — он снял шлем и бросил его на мотоцикл. Его глаза, холодные и бездонные, прожигали меня насквозь. — Но это не значит, что я позволю тебе просто уйти. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего. Новый шрам, пересекающий губу, сделал его ещё более пугающим. Казалось, что этот шрам был меткой зверя, который наконец перестал скрывать свои зубы. — Что ты делаешь? — прошипела я, чувствуя, как паника смешивается с чем-то гораздо более опасным — с желанием. — Требую награду, — сказал он, голосом настолько низким, что он вибрировал в воздухе. — Награду? — я фыркнула, хотя внутри всё кипело. — Ты, видимо, забыл, что я ничего не просила. Он усмехнулся, но в этой усмешке не было ничего человеческого. — Ты ещё не поняла, пчелка, — он наклонился ближе, пока его губы почти не касались моих. — Этот «добрый жест» ничего не меняет. Я делаю то, что считаю нужным. Ты можешь сопротивляться, можешь кричать, можешь даже попробовать убежать… но я всё равно тебя найду. Его слова обжигали, словно яд, но я не могла оторвать от него взгляд. Всё, что он говорил, было ужасным, пугающим. Но больше всего пугало то, что я не могла не хотеть этого момента. Он протянул руку и провёл пальцем по линии моего подбородка, затем опустил его ниже, по ключице, вызывая у меня мурашки. — Так что, пчелка? — хищно усмехнулся он. — Где моё спасибо? — Спасибо? Да ты с ума сошёл, Джеймс, — прошипела я, толкая его в грудь изо всех сил. Он даже не пошатнулся. Стоял как глыба, холодный и неподвижный, с лёгкой тенью улыбки на губах, будто я была ребёнком, бьющимся о каменную стену. — Ты реально псих, — я шагнула в сторону, сердце гулко билось в груди, но слова срывались с языка, как удары хлыста. — Думаешь, можешь появляться, когда вздумается, угрожать мне, лезть в мою жизнь?! Тебе лечиться надо, понял? Его взгляд зажёг во мне тревогу. Стальные глаза — два ледяных кинжала, которые не колеблясь пронзали каждую мою слабость. Баки склонил голову набок, его рот растянулся в зловещую полуулыбку. — Лечиться? — голос был низким, глубоким, как шёпот ветра в холодной ночи. — Может, ты права. Только вот… мне нравится быть таким, какой я есть. Особенно, когда это касается тебя, пчелка. — Ты мерзкий, — выплюнула я, стиснув кулаки. — Слышишь? Отвратительный. И тебя это устраивает? — Устраивает, — он медленно кивнул, сделав шаг ближе, заставляя меня вжаться спиной в стену. — Знаешь, почему? Потому что я вижу, что ты дрожишь не только от страха. Я задохнулась, ярость и стыд смешались внутри меня в горький коктейль. — Ты чертов извращенец! Исчезни! — выкрикнула я, нащупывая слова, которые могли бы ранить его. Но его лицо даже не дёрнулось. — Исчезнуть? — наклонился вплотную, его дыхание обжигало мою кожу, но голос оставался ледяным. — Ты не поняла, пчелка. Я не исчезаю. Никогда. Я попыталась оттолкнуть его ещё раз, но он поймал мою руку, удерживая её между нашими телами. — Баки, чёрт тебя возьми, — я срывалась на крик, но он лишь усмехнулся, медленно отпуская меня, словно играл в игру, где все правила устанавливал он. — Кричи сколько хочешь, — бросил он, отступая и надевая шлем. — Но помни: мы с тобой ещё не закончили. Он сел на мотоцикл и завёл его, оглушая рыком мотора. Прежде чем исчезнуть за углом, он повернул голову и коротко взглянул на меня. — Увидимся, — сказал он, подмигнув, и в его голосе звучало не обещание, а приговор.

***

Я ворвалась в офис, как буря, хлопнув дверью так, что несколько человек уткнулись в свои мониторы с видом «я ничего не сделал». Голова гудела, мысли о Джеймсе не отпускали. Его холодный голос, этот ледяной взгляд… И как он, черт возьми, смеет переворачивать мою жизнь вверх дном, ещё и с таким самодовольным выражением лица? Я плюхнулась на стул за своим рабочим столом и с силой захлопнула крышку ноутбука. Лора, сидевшая через два стола, подняла голову. — Ой, кто-то сегодня явно не в духе, — пробормотала она, отпивая чай из своей розовой кружки с надписью «Ты потрясающая. — Не начинай, Лора, — отрезала я, доставая ежедневник, чтобы сделать вид, что у меня есть дела важнее, чем разгадывать головоломку под названием «Джеймс». Она покачала головой, как учительница, что видит в классе самого упрямого ученика. Но вместо упрёков встала и подошла ближе, положив ладонь мне на плечо. — Дебс, давай честно, что случилось? Я вздохнула. Её голос, мягкий и заботливый, заставил меня хоть немного расслабиться. — Всё, что могло пойти не так, пошло, — буркнула я, опустив глаза на ежедневник, где мои каракули уже начали напоминать руны. Лора усмехнулась. — Ну, раз ты ещё можешь жаловаться, значит, не всё так плохо. Я не удержалась и тихо хмыкнула. Как бы меня ни раздражала её наивная жизнерадостность, иногда это работало. И тут, как по сценарию, появился Люк. Еще один коллега в этом хаосе. В одной руке он держал свой планшет, а в другой — стаканчик кофе, на крышке которого был прижат маленький пакетик сахара. — Доброе утро, Дебора, — сказал он, улыбаясь так широко, что я на секунду усомнилась, не светится ли он в темноте. — Доброе — это слишком громкое слово, — отозвалась я. Он не обратил внимания на мой тон и протянул мне кофе. — Держи. Думал, тебе понадобится. Я посмотрела на стаканчик, а потом на Люка. У него в глазах светилась искренняя забота. Это было почти трогательно. Почти. — Спасибо, — коротко бросила я, принимая кофе и надеясь, что он не начнёт разговор о «том, как прошли мои выходные». — Если что, я рядом, — сказал он, явно довольный своей миссией, и пошёл к своему столу. Лора наклонилась к моему уху, едва сдерживая смех. — Ты хоть понимаешь, что он в тебя влюблён? Я закатила глаза, делая большой глоток кофе. — Ага, как в королеву Англии. Лора засмеялась, сжав мое плечо, и отправилась обратно на свое рабочее место. Я едва успела сделать второй глоток, когда телефон завибрировал на столе. Сообщение. От незнакомого номера, но я знала, кто это. У меня аж дыхание перехватило, пока я поднимала экран, словно там могло быть что-то обыденное. Но, конечно, нет. «Если он тебя коснётся, он покойник.» Простое, лаконичное, как выстрел в упор. Сердце пропустило удар, а руки невольно сжали стаканчик с кофе так, что крышка треснула. — Всё нормально? — Лора обернулась, заметив, как я застыла. — Ага, да, всё отлично, — пролепетала я, задвигая телефон под бумаги. Дыхание стало тяжёлым, словно воздух вокруг вдруг пропитался свинцом. Джеймс видел меня. Здесь. В офисе. Может, через окно. Может, через камеры, которые всегда висят на каждом углу. Не важно. Он следит. Он… черт. — Так, я сейчас, — пробормотала я, поднимаясь на дрожащих ногах. — Куда? — Лора попыталась поймать мой взгляд, но я уже шагала в сторону кулера с водой, словно именно он мог меня спасти. Люк, конечно, заметил меня. — Всё хорошо? — спросил он, внезапно появляясь рядом с тем дурацким выражением заботы на лице, которое меня всегда раздражало. Я медленно выдохнула, а в голове зазвучал голос Баки. Его угроза, его тон. И вдруг я почувствовала злость. Если он следит, значит, видит всё. Ну что ж, давай, Джеймс, смотри. Я сделала паузу, посмотрела на Люка так, как не смотрела на него никогда раньше — с фальшивой теплотой. И, как бы случайно, коснулась его руки. — Да, всё нормально, — сказала я чуть громче, чем обычно, стараясь, чтобы даже самые слабые звуки передались тому, кто, возможно, слушает. — Спасибо, Люк, ты очень заботливый. Он слегка покраснел, а я убрала руку и улыбнулась ему — натянуто, но достаточно убедительно. В груди всё жгло. Я не знала, что будет дальше, но представить Баки, видящего это, заставило меня ощутить странную смесь страха и удовольствия. Он смотрит. И теперь, возможно, злится. Вернувшись к своему рабочему месту, я почувствовала странное, почти болезненное удовлетворение. Это была крошечная победа, почти незаметная, но моя. Да, я знала, что это рискованно, но даже самые мелкие шаги против Джеймса давали мне чувство контроля. Пусть смотрит. Пусть злится. Я могу играть в эту игру не хуже. Я села за стол, аккуратно поправила бумаги, сделав вид, что полностью погружена в работу. В голове всё ещё звучали слова, которые я бросила Люку. «Ты очень заботливый.» Неужели Джеймс это слышал? Видел? Меня охватило странное волнение, смешанное с лёгкой дрожью. Но стоило мне снова взять в руки телефон, как экран ожил. Новое сообщение. Я знала, от кого оно, ещё до того, как открыла. Пальцы замерли на мгновение, пока я не решилась прочитать. «Ты глупа. Только что совершила самую большую ошибку в своей жизни.» Слова, такие короткие, как выстрелы. Внутри меня всё оборвалось. Сердце заколотилось, а воздух будто стал гуще. Я вцепилась в край стола, пытаясь осознать. Ошибка? Что он имеет в виду? Это из-за Люка? Но почему? Я машинально обвела взглядом офис. Всё как обычно. Люди сосредоточенно смотрели в мониторы, кто-то звонил клиентам, где-то переговаривались о чём-то скучном. Но для меня всё замерло. Джеймс следит. Он знает. Я заставила себя дышать ровно. Медленно набрала ответ. «Что ты имеешь в виду?» Сообщение улетело, а я осталась одна с этим гнетущим ощущением. Ошибка. Слова эхом раздавались в моей голове, заставляя всё сильнее вжиматься в стул. Я смотрела на экран, словно от этого могло зависеть моё спасение. Но Джеймс больше не ответил мне.