И вдруг дорогу перешла кошка

Путешествие через Проклятый Лес, как и предсказывал Изуку, затянулось почти до самого вечера. Их путь пролегал через зловещие дебри Третьего Уровня. В отличие от Первого и Второго, этот уровень являл собой поистине жуткое зрелище: сплетённые в непроходимые джунгли деревья-исполины своими густыми кронами полностью заслоняли и без того скудный свет, погружая землю в вечный гнетущий полумрак, а туман здесь клубился плотнее, чем в самых мрачных уголках Второго Уровня, создавая идеальную среду для обитавшей здесь нежити. В этом царстве вечной тьмы рудиментарные враждебные программы чувствовали себя как дома. Изуку шёл медленно, часто вглядываясь в землю под ногами, иногда делая замысловатые резкие повороты, ведя всю компанию одному лишь ему известным маршрутом. Кацуки то и дело замечал мелькающих в тумане перевёртышей. Эти имитаторы, словно заезженная пластинка, раз за разом принимали облик Всемогущего, издавая одинаковые возгласы и неуклюже жестикулируя, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Увы, лишённые даже намёка на интеллект, эти глупые программы совершенно не понимали, что подобное поведение отнюдь не вызывает доверия. Напротив, их навязчивое мельтешение и стоны хором создавали нелепый эффект вместо желаемого. — Не старайтесь, — с презрительным фырканьем бросил Кацуки в сторону очередной группы «Всемогущих», страдальчески ковыляющих неподалёку. — Вы выглядите убого! Зрелище хромающей толпы, безуспешно пытающейся подражать его кумиру, вызывало у него только раздражение и насмешку. Он понимал, что эти программы — пустые оболочки, лишённые разума и воли, но не мог сдержать едкого комментария на их жалкие попытки. А «недосып» делал его особенно злым и саркастичным. — Не говори, — кивнул Эйджиро, фейспалмя. Он не видел то же, что и Кацуки, так как ему перевёртыши представлялись чем-то другим, но было ясно: он тоже тихо офигевал от обилия тупых мобов. — Да уж, — кивнул Изуку, морщась. На удивление, несмотря на обилие нежити вокруг, его сенсор опасности молчал. Помимо перевёртышей, в тумане проступали и другие виды нежити: бесформенные тени, скользящие между деревьями, словно сгустки тьмы, и ковыляющие фигуры, напоминающие разлагающиеся трупы, чьи движения были дёргаными и неестественными. Все они, движимые лишь примитивным инстинктом агрессии, бесцельно бродили вокруг защищённой тропы, по которой шли герои, не имея возможности её пересечь. Защита работала безупречно, создавая невидимую, но непроницаемую для нежити преграду. — Холодно-то как, — Мико передёрнула плечами и плотнее обхватила себя руками. — Скорее бы выбраться на солнышко. — Да, и подальше от всей этой нежити. Сколько же её здесь! — с досадой протянула Момо, оглядываясь по сторонам. Даже сквозь защитный барьер чувствовалась исходящая от силуэтов опасность. — Наверное они охраняют какой-нибудь добротный лут, — предположил Изуку, задумчиво почесав кончик носа. — За которым мы, разумеется, не пойдём. — Он бросил взгляд на окружающий их лес, густой и непроглядный, нашпигованный нежитью. — Сейчас не время рисковать. — Да, в такую гущу соваться без должной подготовки — сомнительное удовольствие, — согласился Эйджиро, внимательно наблюдая за крадущейся в тумане жутью. Писуки тоже были здесь представлены в куда большем объёме, налетая стайками до пятнадцати особей. Несколько из них укусили Кацуки, оставляя на руках жуткие зудящие укусы на пятьдесят часов. — А может здесь и нет никакого лута, а их просто привлекает проклятие Бакуго, — задумчиво рассудила Мико, наблюдая, как тот расчёсывает свои укусы. — По крайней мере, мяу не заметила здесь никаких гробниц или пещер. — Тогда хорошо, что мы на защищённой тропе, — ухмыльнулся Эйджиро. — А то бы им не поздоровилось, — с напускной бравадой произнёс он, адресуя угрозу нежити. Мико захихикала, но её смех был немного напряжённым, так как, как ни крути, но всё-таки нежить вокруг — довольно неприятное явление. Солнце медленно, но верно пробивалось сквозь сплетения ветвей, и сумрак Проклятого Леса начал отступать. Вместе с тьмой исчезали и порождения тьмы, не выносившие солнечного света, растворяясь, словно дым. С каждым пробившимся лучом становилось легче идти. Наконец, деревья расступились, и путники облегчённо выдохнули. Позади остался мрачный Проклятый Лес с его гнетущей атмосферой и вечным полумраком. Впереди простиралась Дьявольская Степь. Название её, казалось, совсем не соответствовало увиденному. После зловещих чащоб Проклятого Леса, залитая солнцем степь казалась настоящим раем. Высокая, колышущаяся на ветру трава, усыпанная яркими луговыми цветами, простиралась до самого горизонта. В чистом безоблачном небе кружили хищные птицы, зорко высматривая добычу внизу. Неподалёку мирно паслось небольшое стадо благородных оленей, поблёскивая на солнце своими ветвистыми рогами. Лёгкий ветерок доносил запах нагретой солнцем травы и диких цветов, создавая ощущение покоя и умиротворения. Контраст с мрачным лесом был разительным. — Мрр, какая красотища! — промурлыкала Мико, сладко потягиваясь и выпуская коготки, чтобы слегка царапнуть кору ближайшего дерева. Её голубые глаза с удовольствием оглядывали окрестности. — Мидория-кун, нам нужно держаться Тропы Отшельника до самого города или мы можем немного поохотиться? Изуку проверил карту, после чего кивнул: — Здесь нет ловушек. Ты можешь уходить с Тропы, пока солнце не зашло за горизонт. Самое страшное происходит здесь после заката... — Значит, у нас есть час времени? — навострила она свои ушки. Изуку кивнул, и Мико радостно взвизгнула: — Замурчательно! — Только недалеко! Никто не отменял опасностей, которые подстерегают в Дьявольской степи днём! Мико понимающе кивнула и тут же быстро прыгнула в высокую траву, исчезая в ней, будто растворившись. У Кацуки округлились глаза: как она так это сделала? — У неко врождённый стелс, — пояснила Момо, заметив его изумление. — Делает её превосходной охотницей. Сама она сняла со спины лук со стрелами и нацелила его в небо, прикидывая, сможет ли сбить парящих в небе птиц, прежде чем тоже направилась глубже в долину, следуя в направлении, где исчезла Мико. — Эй, Мидория, давно хотел спросить: а как ты знаешь, где эта тропа? Я понимаю, что она у тебя на карте высвечивается, но... — подал голос Эйджиро. — Грандэ Тор дал мне способность видеть эту самую тропу моими глазами, она для меня как будто подсвечивается жёлтым под ногами, — ответил Изуку, потирая смущённо затылок. — Интересно, а что он сказал... — подросток не закончил свою мысль, бросая взгляд на стоящего рядом хмурого Кацуки, борющегося с зевотой. — Э... неважно... Нам надо продолжать путь. Не прошло и нескольких минут, как тишину леса разорвал короткий, полный отчаяния крик зайца. Где-то в зарослях Мико, должно быть, устроила засаду. Этот крик, будто выстрел, поднял на крыло стайку крупных лесных птиц, которые с шумом вырвались из высокой травы. В тот же момент из зелёного моря травы показалась Момо. Её движения были быстрыми и точными: она мгновенно вскинула лук, натянула тетиву и, прицелившись лишь на миг, выпустила стрелу, которая, будто ведомая невидимой рукой, настигла одну из птиц. — Молодцы, девчонки! Ю-ху! — радостно взревел Эйджиро, наблюдая за их успешной охотой. — Тихо, Киришима-кун, мяу ещё не закончила! — раздался голос Мико откуда-то из травы. — Упс, — смутился парень и замолчал. Охота продолжалась ещё минут двадцать, прежде чем Мико и Момо догнали парней, ушедших вперёд, неся тушки зайцев и птиц, очень напоминающих куропаток, но с пёстрым фиолетово-золотым оперением. — Здесь столько живности! — воскликнула Мико с блестящими от восторга глазами. — Мяу готова осесть здесь и создать свой собственный прайд! — Мечтать, конечно, не вредно, Мико-чан, но помни, что это всё же Дьявольская Степь... — попытался урезонить её Изуку. — Да помню, конечно, здесь ночью страшное творится, — кивнула Мико. — Но здесь так уютно днём! Да и что такого страшного может приключиться, если мы стоим на защищённой тропе? … Однако после заката солнца что-то неуловимо изменилось. Воздух вдруг стал тяжелее и напитался угрозой. Последние лучи солнца окрасили горизонт в багровые и алые тона, отбрасывая длинные зловещие тени. Цвета померкли, трава из изумрудно-зелёной превратилась в тёмно-серую, а цветы, ещё недавно такие яркие, стали казаться тусклыми призраками. Лёгкий ветерок стих, и степь погрузилась в зловещую тишину, которую нарушало лишь отдалённое уханье совы и стрекот ночных насекомых. Олени, ещё недавно мирно пасущиеся на лугу, исчезли, словно растворились в воздухе. Даже хищные птицы, кружившие в небе днём, укрылись в своих гнёздах. Под ногами начала чувствоваться какая-то зыбкость, словно земля стала мягче. Откуда-то издалека донеслись тихие, едва различимые шорохи и всхлипы, заставляющие путников покрываться мурашками. В воздух то и дело из травы всплывали голубые блуждающие огоньки: безобидные на первый взгляд, эти огоньки могли завладевать сознанием и заманивать путников в ловушки — опасные зоны, где они становились гораздо сильнее и могли испепелить за секунды дотла. Атмосфера покоя и умиротворения, царившая днём, сменилась ощущением тревоги и страха. Стало понятно, почему это место носит столь зловещее название: Дьявольская Степь показывала своё истинное лицо лишь после заката. — Нам надо ещё немного пройти, чтобы выйти на островок безопасности, — произнёс Изуку, изучая развёрнутую голограмму карты, вызванную в общий доступ. Прозрачная проекция мерцала в тусклом свете, отображая участок Дьявольской Степи. — Всего каких-то полчаса. Э… — он начал пристально всматриваться во тьму под ногами, пытаясь различить очертания тропы в густеющем сумраке. — Мидория-кун, всё ли в порядке? — участливо спросила Момо, наблюдая за его напряжённым лицом. — Угу, — кивнул Изуку, вздыхая. — Просто темно очень, а факел зажигать нельзя, это привлечёт блуждающие огни… — Оу… — Момо задумалась, прикусив губу. — Как считаешь, световой кристалл можно использовать? У меня как раз есть один в инвентаре. Брови Изуку взмыли вверх от неожиданно находчивого предложения. Сказав: «одну минуту», он открыл интерфейс и вызвал подробное описание предмета «Подземный световой кристалл», а затем быстро пролистал гайд, пытаясь найти информацию о взаимодействии кристалла с местной фауной. — В инструкции нет никаких… инструкций… — наконец, произнёс он с разочарованием в голосе. — Только общие сведения о самом кристалле, его свойствах и способах получения. Ни слова о взаимодействии с местными мобами. Ну, оно и понятно, ведь навряд ли кто-то до нас использовал кристаллы для освещения в Дьявольской Степи. Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь неистовым стрекотом ночных насекомых, сливающимся в единый монотонный гул, и отдалёнными стонами нежити, доносящимися откуда-то со стороны леса. — Яойорозу может попробовать достать кристалл, — рассудил Изуку, почёсывая затылок. — Но надо быть готовым к тому, что он привлечёт много внимания. Эти шорохи вокруг… — он сделал жест рукой, указывая на окружающую тьму, — …могут оказаться не только безобидными насекомыми. Момо понимающе кивнула. Её рука уже лежала на поясной сумке, где хранились различные предметы. — Если никто не против, то я достаю. Я смогу его спрятать обратно в любой момент, если что-то пойдёт не так. И, к тому же, у меня есть пара дымовых шашек, на крайний случай. Кацуки, до этого момента молча наблюдавший за происходящим, фыркнул: — Делайте что хотите, лишь бы побыстрее отсюда выбраться. Меня эта тьма бесит. Эйджиро, всё это время старавшийся сохранять бодрое расположение духа, улыбнулся: — Всё будет в порядке, клан! Мы справимся! — Мяу не вижу опасности, — произнесла Мико, сканируя местность своим кошачьим зрением. — Тут неподалёку воскресшие скелеты стоят, но они нас не видят на тропе... Изуку посмотрел на Момо и кивнул: — Мой сенсор опасности тоже молчит, так что давай рискнём. В случае чего — сразу же прячь его обратно. Момо достала из сумки небольшой огранённый кристалл, испускающий ровное розовое свечение. Напряжение в воздухе сгустилось. Все затаили дыхание, ожидая, что же произойдёт дальше. Пространство вокруг них на пару десятков метров залило мягким розовым светом. Мрак отступил, сменяясь успокаивающим сиянием, и градус жути, исходивший из тьмы, заметно спал. Компания заметила и скелеты у кромки тропы, о которых говорила Мико ранее, в каком-то десятке метров от них. Они были облачены в рваные остатки доспехов, а их кости местами покрывали мох и плесень. Скелеты просто стояли, покачиваясь из стороны в сторону, словно жуткие декорации для Хэллоуина, не обращая никакого внимания на путников. Изуку выдохнул с облегчением, делая вывод, что тропа их по-прежнему защищает, и свет кристалла не нарушает магическую защиту. Это не значило, что более разумные мобы их тоже не увидят, но хотя бы о ходячих мертвецах можно было не беспокоиться. Он посмотрел под ноги, лучше различая теперь видимую только ему Тропу Отшельника, и сделал шаг вперёд. Проходя мимо скелетов, Кацуки заметил, что индикатор над головой каждого отображал прочность и уровень — 1. Он с трудом превозмог желание толкнуть моба в спину, понимая, что мог таким образом навлечь куда более серьёзные последствия, особенно учитывая, что над ним витало проклятие, не только привлекающее к нему нежить, но и замедляющее его регенерацию. Не хотелось добавлять к болезненным укусам белок и зуду от писуков ещё и... какие там раны оставили бы скелеты, напади они на него. Однако, когда компания проходила мимо скелета-одиночки, стоявшего чуть в стороне от остальных, Эйджиро сделал то, что Кацуки сам хотел сделать: толкнул нежить в спину. Скелет, не удержавшись на ногах, пошатнулся и упал, развалившись на куски. Эйджиро, не теряя времени, разломил ногой отвалившийся череп, укатившийся к тропе. С лёгким «Пуф!» моб исчез, оставляя после себя немного лута: красный кристалл, который был местной валютой, и несколько костяных осколков, которые можно было использовать для крафта. — Киришима-сан! — воскликнул Изуку, его голос был полон удивления и беспокойства. — Зачем ты это сделал? Мы же договорились не привлекать внимания! Эйджиро неловко засмеялся, потирая затылок. — Прости, бро, не удержался, — признался он. — Да и приобретённый опыт с кристаллами лишними не будут, — добавил он, поднимая с земли красный кристалл и костяные осколки, которые тут же переместились в его инвентарь. Прежде, чем Изуку успел что-то ответить, Кацуки, чьё лицо побагровело от ярости, подогреваемой дебафом «недосып», набросился на Эйджиро. — Ты не охренел ли, дерьмоволосый?! — зарычал он, сжимая кулак у самого носа горона. — Неприятностей хочешь? Я тебе сам их тогда устрою! Ты хоть понимаешь, что из-за тебя на нас могли напасть?! У меня и без тебя уже дохрена проблем из-за проклятья! — Каччан, успокойся! — попытался вмешаться Изуку, оттаскивая Кацуки от Эйджиро. — Сейчас не время для ссор! — А хули он… — Кацуки злобно посмотрел на Эйджиро, но, увидев серьёзное выражение лиц девушек, сдержался. — Ладно, — проворчал он, отступая на шаг. — Но, чтобы это было в последний раз. Момо, до этого момента наблюдавшая за сценой с беспокойством, вздохнула: — Киришима-кун, Мидория прав. Лучше не рисковать. Мы не знаем, какие ещё опасности нас ждут в этой степи. Особенно ночью. Эйджиро виновато опустил голову. — Понял, простите, — тихо сказал он. — Больше не буду. Напряжение в группе немного спало, но чувство тревоги никуда не исчезло. Все понимали, что они находятся в опасном месте, и любая ошибка может привести к непредсказуемым последствиям. Они продолжили свой путь по Тропе Отшельника, стараясь ступать как можно тише и не привлекать лишнего внимания, пока, наконец, не вышли к небольшому ручью, тихо журчащему в ночной тишине. Лунный свет слабо отражался от его тёмной поверхности. — Уф, мы это сделали! — облегчённо выдохнул Изуку, останавливаясь на берегу. Он посмотрел на Кацуки, который хмуро оглядывал окрестности: — Бакуго-сан, пожалуйста, не уходи с тропы, пока Момо-чан не поставит защиту… Момо виновато прочистила горло, привлекая его внимание. — Защитные цветы всходят только при дневном свете… — пояснила она. — Я не могу сейчас активировать защитное поле. — Оу… — Изуку замолчал, глядя в землю, где под ногами хрустели мелкие камешки. Не оставлять же Кацуки ночью на тропе? Это пока что им везло, и они не были замечены блуждающими огнями и прочей ночной жутью, но полагаться на удачу и дальше было глупо. — Ну, что ж, — сказал он самому себе, принимая решение и доставая из инвентаря небольшую сферу. Как только сфера коснулась земли, она с тихим хлопком развернулась, образуя уже ставшую привычной походную палатку. Кацуки нахмурился, замечая полупрозрачный индикатор изношенности: 8 из 10. — Будем сегодня ночевать в палатке, раз не успели с установкой защиты, — бодро возвестил Изуку, пытаясь скрыть свою обеспокоенность. — Мрр, смотри-ка, мы уже почти использовали весь ресурс, — сдвинула брови Мико, рассматривая индикатор. Она вздохнула и пожала плечами: — Ну, что ж, раз так, давай наготовим еды впрок. Вдруг завтра снова придётся долго идти. Сказав это, она проскользнула внутрь палатки. За ней последовали и остальные. Больше всего на свете Кацуки хотел спать, и чтобы этот невыносимый, сводящий с ума зуд от укусов писуков, наконец, отступил. Эти гадкие, противные насекомые, словно сговорившись, выбрали его главным объектом для своей трапезы, и теперь их укусы нестерпимо чесались, напоминая о себе каждую секунду. Да и укусы белок тоже неприятно саднили. Стиснув зубы, он молча уселся перед походной печкой, глядя на пляшущие в её топке языки пламени, и громко потребовал тушки животных, добытых на охоте, чтобы приготовить компании ужин. — И поскорее, — добавил он с напускной угрозой, сверкнув налитыми кровью от усталости глазами, — я не собираюсь здесь сидеть до самого утра, выжидая, пока вы там раскачаетесь! Мико тут же вручила ему несколько тушек зайцев, перед этим ловко их разделав и передав Кацуки уже подготовленное мясо. Тот с привычной ловкостью принялся за готовку. Через несколько минут с лёгким «пуф!» воздух наполнился аппетитным ароматом наваристого супа. Компания с радостным гомоном расселась на нижнем ярусе кроватей, предвкушая трапезу. Каждый с аппетитом поглощал горячую еду, наслаждаясь теплом и сытостью после долгого и напряжённого дня. Даже Кацуки, весь день хмурый и недовольный, казался более расслабленным. Горячий суп приятно согревал изнутри, а вкус мяса и дамплингов был просто восхитительным, идеально сочетаясь с пряностями, которые, повинуясь законам этого мира, возникли в супе из ниоткуда. — Надо будет наготовить ещё впрок, — напомнила Мико и хихикнула, заметив, как лицо Кацуки скисло. Поэтому быстро добавила, ласково мурлыкая: — Но сначала мяу приготовлю для тебя обезболивающую мазь, чтобы твои укусы не беспокоили, если ты не против. Кацуки не был против. Он прорычал нечто невнятное, вроде «как знаешь», прежде чем с шумом втянуть в себя очередную порцию еды. В то время как Момо с Эйджиро и Изуку собрали посуду и отправились её отмывать к ручью, чьи тихие журчащие звуки доносились снаружи палатки, Мико достала из своего инвентаря небольшой котелок, украшенный изящными гравировками в виде кошачьих лапок, и установила его на походной печке. Кацуки, раздражённый невозможностью покинуть палатку из-за проклятия, привлекающего к нему нежить, встал у одной из кроватей, опершись плечом о верхний ярус, и, скрестив руки на груди, начал наблюдать за Мико. Создание лекарства не отличалось от приготовления еды и также было упрощено благодаря внутриигровым механикам: Мико закинула в котелок несколько разноцветных трав и кореньев, которые достала из своего инвентаря. Содержимое котелка немного пошипело, испуская слабый дымок, а затем с лёгким «пуф!» превратилось в небольшую стеклянную баночку, наполненную густой зеленоватой мазью, пахнущую мятой и лавандой. — Держи, — протянула Мико ему лекарство, лукаво улыбаясь и склонив голову набок. — Но если хочешь, мяу сама нанесу и поцелую твою бу-бу, чтобы быстрее зажило. Кацуки низко зарычал, резко выхватывая баночку из её рук. — У меня нет настроения для твоих шуточек, кошка, — произнёс он с раздражением в голосе, откручивая крышку и зачерпывая пальцами немного мази. — И вообще, что-то ты слишком много флиртуешь, не находишь? — Но мяу серьёзно, — насупилась Мико, но затем хитро прищурилась, а её голубые глаза сверкнули озорством. — А почему ты так против буста твоей убитой регенерации? Или ты… стесняешься поцелуев? — Ха! Ну да! — возмутился Кацуки, но его щёки слегка порозовели. Однако он тут же попытался скрыть смущение за нарочито наглой ухмылкой: — Просто в мире, откуда я прибыл, поцелуй автоматически означает женитьбу, — соврал он. — А ты знаешь, что муж делает с женой? — он многозначительно поднял бровь. — Ну, в нашем мире поцелуй не означает свадьбу, — невозмутимо парировала Мико, даже ухом не поведя на его намёк. — А в мяу случае это вообще способ передачи магии исцеления. Ну, так что, целовать… то есть… исцелять тебя? — она игриво подмигнула. — Обещаю, что не стану твоей женой! Кацуки на мгновение замялся, борясь с желанием огрызнуться и одновременно с необъяснимым желанием согласиться. В конце концов, здравый смысл, подкреплённый нестерпимым зудом, взял верх. — Ладно, — сдался он и начал наносить мазь на искусанные места. — Только без глупостей. ... Когда остальные члены клана вернулись обратно, они обнаружили, что Кацуки уже крепко спал. — Он завтра утром ещё приготовит еды, — тихо сказала Мико, сидящая на верхнем ярусе кровати, свесив ноги. — Бедняга, — посочувствовал ему Эйджиро. — Он теперь практически такой же, как и Всемогущий, только ещё и без капли магии. ~*~ Утром следующего дня Кацуки проснулся опять последним. Солнце уже стояло довольно высоко, заливая Дьявольскую Степь ярким, тёплым светом. Зуд и саднящие укусы белок и писуков беспокоили его намного меньше благодаря вчерашней мази, но всё равно доставляли дискомфорт. А вот мышцы снова задеревенели, как и в прошлый раз. Он быстро достал из инвентаря баночку с мазью, нанося её на искусанные места, чтобы облегчить неприятные ощущения, и вышел из палатки наружу. Свежий утренний воздух, напитанный ароматом луговых цветов, приятно растормошил его, разгоняя остатки сна. Дьявольская Степь успела преобразиться с первыми лучами солнца: от зловещей ночной жути не осталось и следа. Степь заливало золотистым солнечным сиянием, а высокая трава, усыпанная росой, блестела. В воздухе жужжали пчёлы и бабочки, перелетая с цветка на цветок, а вдалеке виднелись пасущиеся олени. Вокруг вновь кипела жизнь. Парни, Изуку и Эйджиро, как обычно, продолжали заниматься прокачкой своей физической силы, выполняя различные упражнения неподалёку от ручья. В этот раз они качались, лёжа на берегу и делая жим валунами. Мико же с Момо расположились на небольшом ровном участке травы и занимались спаррингом. Наблюдая за их тренировкой, Кацуки заметил, что Момо демонстрирует впечатляющие приёмы, сочетающие в себе грацию кошки и точность боевых искусств. Мико же, казалось, больше развлекается, выполняя акробатические трюки и дразня Момо, но при этом и её движения были быстрыми и точными, когда надо. — Думаю, что тебе опять стоит присоединиться к нам, Бакуго-кун, — предложила Момо, заметив его наблюдающий взгляд. — Как только приготовишь еды впрок. Уже знакомый с пользой неко-дзю, особенно учитывая скованность в мышцах, Кацуки, после недолгого раздумья, решил последовать совету Момо. Он кивнул в знак согласия и, получив необходимые для приготовления еды ингредиенты, принялся за дело, после чего присоединился к ним, чтобы разработать затёкшие мышцы. ~*~ Через полчаса Изуку объявил сбор, и компания продолжила путь. В целом, путешествие через Дьявольскую Степь было спокойным: солнечный свет был губителен для нежити, а мобы — в основном представленные зубастыми сусликами второго и третьего уровня — были компании на один зуб. Мико с Момо то и дело уходили недалеко с Тропы Отшельника, собирая какие-то травы и ловя добычу, а Эйджиро продолжал гонять Изуку. Солнце медленно, но верно катилось по небу, неумолимо клонясь к закату, окрашивая горизонт в тёплые оранжевые и розовые тона. Эйджиро, как всегда, старался поддерживать бодрое настроение, живо рассказывая анекдоты и весёлые истории, вызывая смех и улыбки у своих товарищей. В какой-то момент Кацуки, шедший чуть позади остальных, заметил слабый, едва различимый блеск в нескольких десятках метров от тропы. «Хм», — тихо пробормотал он себе под нос, прищуриваясь и замедляя шаг, чтобы лучше рассмотреть увиденное. Это была полупрозрачная, слегка мерцающая сфера, парящая в воздухе примерно на уровне его глаз. Она казалась сотканной из тумана и света, словно миниатюрное привидение. Его глаза расширились от изумления, когда он вдруг понял, что это такое. Кацуки резко выдохнул, принимая молниеносное решение. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставляя на небе лишь тонкую полоску заката. У него оставалась буквально минута, прежде чем Дьявольская Степь окончательно переключится в свой ночной, куда более опасный режим. Он резко сорвался с места, бросившись к парящей сфере, намереваясь как можно быстрее схватить её и переместить в свой инвентарь. — Бакуго, куда?! — услышал он за спиной встревоженный возглас Эйджиро, но лишь махнул ему рукой, не сбавляя скорости. Он быстро добежал до сферы и, протянув руку, коснулся её. В тот же миг предмет исчез, мгновенно переместившись в его инвентарь. Кацуки тут же резко развернулся и бросился обратно к тропе, краем глаза заметив высокую, бледную фигуру, мелькнувшую на границе видимости, там, куда он только что бегал. Он не успел рассмотреть её как следует, так как в этот момент его нога снова ступила на защищённую Тропу Отшельника. — Бакуго-кун, твою мяу! — изумлённо воскликнула Мико, её кошачьи ушки дёрнулись от удивления. — Бакуго-сан! Что это было?! — обеспокоенно подхватил Изуку. Его тут же обступили соклановцы, кто-то глядя на него с тревогой, кто-то — со строгостью, требуя объяснений: куда это он так резво сорвался? — Так… мне манка почудилась, — соврал Кацуки, пытаясь отдышаться. Бег на такой скорости через густую траву по пояс, да ещё и с проклятием, накладывающим дебаф не только на заживление ран, но и, очевидно, на регенерацию выносливости, дался ему нелегко. — А сказать кому-то из нас не судьба, бро? — воскликнул Эйджиро, его голос звучал с укоризной. — Чувак, на тебе же проклятие! Совсем голову потерял?! Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться?! — Да знаю я! — рявкнул Кацуки, но тут же стушевался под серьёзными взглядами товарищей и добавил чуть спокойнее: — Знаю, но затупил, окей? С кем не бывает… Но ничего же не случилось! — Но манка-то хоть была? — с сомнением в голосе вздохнула Момо, прищурив свои чёрные глаза. Кацуки на мгновение замялся, но потом, стараясь выглядеть как можно более небрежно, ответил: — Нет. Просто показалось. Он отвернулся, стараясь скрыть своё волнение. Внутриигровой интерфейс его телефона подтвердил получение артефакта коротким голосовым сообщением: «Вы получили Сферу Памяти». Кацуки тихо выдохнул с облегчением, радуясь, что всё прошло более-менее гладко и обошлось без последствий. Он быстро проверил инвентарь, убеждаясь, что сфера на месте. Её описание гласило: «Сфера Памяти — редкий артефакт, содержащий память из прошлого. Для активации требуется собрать ещё 159». — Ну что, долго там ещё до островка безопасности, или как он там называется? — спросил Кацуки, стараясь говорить как можно более небрежно. — Ещё немного, — ответил Изуку, уже срываясь с места и ускоряя шаг. — Давайте поспешим, пока окончательно не стемнело! Чем темнее становится, тем активнее становится нежить. — Отличная идея! — подхватила Момо, тут же последовав за Изуку. — Если нам повезёт и небо останется достаточно светлым, защитные цветы смогут взойти! Это обеспечит нам безопасную ночь. Компания резво кинулась следом за Изуку, стараясь не отставать. Адреналин и осознание приближающейся опасности подгоняли их. Кругом то и дело начала появляться нежить — сначала одинокие, медленно бредущие фигуры, а затем — целые группы, выползающие из-под земли и из-за кустов. Однако ребята, стараясь не вступать в бой и не тратить драгоценное время, игнорировали их, сосредоточившись на спринте к островку безопасности. Изуку, благодаря способности, дарованной Грандэ Тором, уверенно вёл группу по Тропе Отшельника, которая теперь в сумерках едва различалась. Наконец, впереди показались очертания небольшой возвышенности, окружённой светящимися цветами. — Вон он! Островок безопасности! — воскликнул Изуку, указывая рукой вперёд. — О, и на нём уже растут защитные цветы! Компания, собрав последние силы, рванула к холму, чувствуя, как с каждым шагом приближается спасение от ночных ужасов Дьявольской Степи. Изуку, Момо и Эйджиро уже достигли его. Кацуки бежал последним, его дыхание сбилось, а мышцы горели от напряжения. Он уже видел границу островка, оставалось сделать всего несколько шагов… Но буквально за мгновение до того, как его нога ступила на спасительную землю, что-то дёрнуло его за шиворот назад с такой силой, что он едва не потерял равновесие. Мир вокруг вдруг окутало пронзительной тишиной, словно кто-то выключил звук, и непроницаемой тьмой. Кацуки замер, пытаясь понять, что же происходит. Он озирался вокруг, напрягая зрение, но всё, что видел, была тьма, настолько плотная, что казалось, её можно потрогать. Запахи степи исчезли, оставив лишь ощущение пустоты. — Эй! — позвал он тихо, надеясь, что его услышат товарищи. Но звук словно ушёл в никуда, поглощённый мраком. Тогда он позвал громче, напрягая голосовые связки. — Алё, что за… Он резко замолчал, увидев на периферии зрения движение — ту самую высокую бледную фигуру, которую он мельком заметил, когда подбирал сферу. Резко развернувшись, Кацуки увидел то, что заставило его сердце пропустить удар. Прямо перед ним, в нескольких метрах, стоял тощий, как скелет, монстр с множеством длинных, костлявых рук, тянущихся во все стороны. Его тело, покрытое бледной, почти прозрачной кожей, казалось, светилось изнутри слабым, призрачным светом. Вместо глаз у него были две глубокие чёрные ямы, поглощающие весь свет вокруг себя, обрамлённые бледной паутиной голубых волос. Кацуки ахнул и едва сдержался от панического желания бежать, понимая, что бегство в этой кромешной тьме будет равносильно самоубийству. Монстр, казалось, парил в воздухе, его ноги не касались земли. Он медленно повернул голову в сторону юноши, и из его бездонных глазниц, казалось, вырвался поток ледяного воздуха, пронизывая до костей. Страх, первобытный и животный, сковал Кацуки. Он чувствовал, как волосы встают дыбом от ужаса. Он понимал, что столкнулся с чем-то по-настоящему опасным. Монстр медленно, словно в густой воде, протянул к Кацуки одну из своих костлявых рук. Его длинные, тонкие пальцы скрючились, как когти, готовые вцепиться в добычу. Он издал мертвецкий хрип — звук, словно доносящийся из самой могилы, от которого у Кацуки внутри всё похолодело, а сердце, казалось, вот-вот остановится. — Отдай… мне… сферу… — прохрипел демон, каждое слово давалось ему с трудом, будто он вырывал его из самой глубины своего существа. — Она… не… принадлежит… тебе… Кацуки ощутил, как его ноги стали ватными, а дыхание сбилось. Сердце колотилось в груди, словно пытаясь отстучать все положенные удары перед неминуемой гибелью. Страх сковал его, парализуя волю. «На вас наложен дебаф: «Страх». Ваши характеристики временно снизились, а скорость передвижения и атаки уменьшились», — равнодушно оповестила система. Но, несмотря на ужас, в глубине души вспыхнула искра упрямства, знакомая и яростная. Вместо того, чтобы подчиниться, Кацуки сдвинул брови в попытке придать своему лицу как можно больше решимости и, собрав остатки мужества, твёрдо, стараясь, чтобы его голос не дрожал, произнёс: — Тебе она тоже не принадлежит. Внутриигровой интерфейс тут же отреагировал на происходящее. Настроенная на голосовое оповещение система доложила: «На вас напал Горюющий Демон. Уровень — неизвестен. Рекомендуемый уровень группы: 95+». В чате группы тут же замелькали сообщения от товарищей, их голоса звучали встревоженно: Изуку: Ты где?! Мы тебя не видим! Момо: Ты пропал с радаров! Наши сенсоры показывают, что ты где-то здесь, но тебя физически нет! Что случилось?! Мико: Твои координаты показывают, что ты прямо на краю островка, но тебя здесь нет! Мяу не понимаю! Эйджиро: Бакуго, ответь! Ты в порядке?! Что происходит?! Кацуки понимал, что ему нужно как можно скорее выбраться из этой тьмы и вернуться к островку безопасности, но демон стоял между ним и спасением, преграждая путь. Кацуки чувствовал, что вступать в открытый бой с таким сильным противником в одиночку — чистое самоубийство, но и отдавать сферу он не собирался. Нужно было что-то придумать и как можно скорее, пока страх окончательно не парализовал его. — Зачем она тебе? — спросил он, стараясь выиграть время и одновременно нащупывая на поясе свой кинжал, зачарованный на +10 урона и шанс критического удара. Рука дрожала, но он крепко сжал рукоять. Демон молчал, продолжая протягивать руку. Наконец, словно собравшись с силами, он ответил, его голос звучал глухо и отчаянно: — А тебе зачем? Она не спасёт… Всемогущего из комы… и не вернёт… утраченную причуду Момо… Дыхание Кацуки перехватило. Откуда демон знал о его реальной жизни, о событиях, произошедших за пределами этого мира? Из глазниц демона потекли густые серые слёзы, оставляя на бледной коже глубокие сухие борозды, выедая его же плоть. — Это… твоя вина, Кацуки… — продолжил демон, его рука всё ещё была вытянута. — Ты попался им в руки… ты не был достаточно силён… чтобы защитить их… и себя! Кацуки гневно смотрел на Горюющего Демона, чувствуя, как на его собственные глаза наворачиваются слёзы. Ярость боролась со страхом, пытаясь вытеснить друг друга. — Да что ты вообще знаешь, тебя там не было! — закричал он, бессильно сжимая кулаки. — Этого… — его глаза расширились от внезапного осознания собственной правоты. То, что он так яростно отрицал, сейчас легко признавалось. — Этого никто не мог предвидеть! Жизнь иногда кидает дерьмо прямо в лицо, и это вне нашего контроля! Демон хрипло рассмеялся сухим, скрежещущим смехом, напоминающим скрип костей о камень. Звук этот эхом отдавался в окутавшей Кацуки тьме, усиливая чувство изоляции и безысходности. Кацуки вдруг ощутил, как его собственные слёзы, которые он столь тщетно пытался сдержать, начали обжигать щёки, как будто это были слёзы самого Горюющего Демона, пропитанные его скорбью и отчаянием. Он быстро вытер их тыльной стороной ладони, замечая с ужасом, как кожа на руках тоже сохнет, покрываясь мелкими трещинками и превращаясь в подобие пепла. Страх усилился многократно — это было не просто психологическое воздействие, демон явно влиял на него и физически. Демон замолчал на мгновение, продолжая наблюдать за Кацуки своими пустыми глазницами, выжидая, пока страх окончательно сломит волю юноши. В этой зловещей тишине слышалось лишь его тяжёлое, прерывистое дыхание. — Отдай мне сферу… — повторил он, на этот раз его голос звучал тише, но от этого не менее угрожающе. — Я… могу сделать так… что ты забудешь… о своей вине… Кацуки стиснул зубы, ярость и упрямство вновь вспыхнули в нём, подавляя нарастающую панику. Он понимал, что демон пытается сыграть на его самых болезненных воспоминаниях, на чувстве вины, которое гложет его изнутри. — Пф, эта сфера не имеет никакого отношения к моим проблемам, — прорычал Кацуки, стараясь говорить как можно более уверенно, категорически отказываясь выполнять условия этой опасной сущности. Он крепче сжал кинжал в руке, готовясь к худшему. — А не отдашь… — голос демона стал ниже и страшнее, в нём зазвучали металлические нотки. — Я тебя уничтожу... Внутриигровой интерфейс снова подал сигнал: «На вас наложен эффект: «Увядание». Ваше максимальное здоровье постепенно уменьшается». Цифры, отображающие его здоровье, начали стремительно падать. Кацуки понял, что времени у него почти не осталось. Он должен был что-то предпринять, прежде чем демон окончательно истощит его силы и убьёт. В чате группы продолжали появляться сообщения от друзей, полные беспокойства и непонимания: Изуку: Каччан! Что происходит?! Мой сенсор опасности сходит с ума! Момо: Здесь какая-то аномальная зона! Бакуго, как ты в неё попал? Мико: Мяу чувствует сильную магическую ауру! Это очень опасно! Эйджиро: Бакуго, держись! Мы скоро будем! Кацуки понимал, что надеяться на скорую помощь не стоит. Ему нужно было самому найти выход из этой ситуации. Он окинул взглядом демона, пытаясь найти хоть какую-то слабость в его облике. Но демон казался воплощением чистой тьмы и отчаяния, его многорукая фигура внушала ужас и безысходность. — Окей, — сказал Кацуки нарочито безразличным тоном, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Сдохну я, сдохнет и сфера. Мне не впервой. Одновременно с этим он мысленно послал соклановцам короткое, но ёмкое сообщение через внутриигровую систему чата: «Я в порядке, просто болтаю с... местным обитателем. Не подходите». Он понимал, что они ничего не смогут сделать в этой тьме, и их попытка помочь только подвергнет их ненужной опасности. — Есть вещи, ради которых и умереть не жалко, — продолжил он, взирая на демона полными решимости глазами. Несмотря на страх и отчаяние, в нём горел неугасимый огонь упрямства. — А ты, судя по всему, сам сферу взять не можешь, да? Иначе давно бы уже забрал, а не разводил тут со мной разговоры. Демон замер, словно обдумывая слова Кацуки. Его многорукая фигура застыла в неподвижности, лишь серые слёзы продолжали струиться из пустых глазниц, разъедая его тело. Сейчас, будучи в минутах от собственной смерти, всё вдруг стало на удивление легко и понятно Кацуки. Страх отступил, уступив место холодному расчёту и мрачной иронии. Он принял свою ситуацию, как неизбежность, и это придало ему неожиданное спокойствие. — Пф, дерьмо случается, — продолжил он беспечно, пожав плечами. — Жизнь — штука такая. Сегодня ты на коне, завтра — тебя демоны за шиворот таскают. Считай, это будет ничья? И ты не получишь сферу, и я не выживу. Вполне себе справедливый исход, как по мне. Внезапно система оповестила: «Дебаф «Страх» снят. На вас наложен баф «Устойчивость к Увяданию»». Счётчик увядания замер, шкала здоровья оставалась в красной зоне, сигнализируя о критическом уровне, но Кацуки вдруг почувствовал непонятную лёгкость, словно с его плеч свалился тяжкий груз. — Знаешь, — продолжил Кацуки, наклоняя голову и глядя на демона без какого-либо страха, словно на старого знакомого: исчезла скованность, в голосе появилась уверенность. — Ты меня заставил кое-что понять… Мы похожи, ты и я. Демон, не шевелясь, слушал. Его пустые глазницы были устремлены на Кацуки, словно пытаясь проникнуть в самую его душу. Многочисленные руки оставались неподвижными, словно застывшими в ожидании. — Знаешь, чем? — Кацуки усмехнулся, хотя улыбка получилась скорее горькой, чем весёлой. — Меня эта горечь, эта вина, так же, как и тебя, разъедает изнутри. Она точит меня, не даёт покоя ни днём, ни ночью. Я знаю, каково это — нести на себе груз ответственности за то, что уже нельзя исправить. Кацуки получил шквал сообщений от соклановцев, но проигнорировал их, полностью сосредоточившись на демоне. Он чувствовал, что между ними возникла какая-то странная связь, основанная на общей боли и утрате. Возможно, именно это и позволило ему получить баф «Устойчивость к Увяданию» — принятие своей вины и осознание сходства с демоном. Он понимал, что демон не просто так охотится за сферой, что за этим стоит какая-то личная трагедия, сопоставимая с его собственной. И, возможно, именно это понимание могло стать ключом к спасению. — Что у тебя? — спросил он демона, наблюдая, как эти ядовитые слёзы изъедают его бледную оболочку, оставляя после себя серый пепел. — Рассказывай, легче станет. По крайней мере, со мной это сработало. Выговоришься — и как будто камень с души. Демон выдохнул сдавленно, словно из него выпустили весь воздух. — Я… это ты… — прохрипел он, и в этом хрипе прозвучала такая глубокая боль, что Кацуки невольно содрогнулся. В этот момент Кацуки почувствовал, как его сознание до этого словно раздвоенное, слилось в одно. Перед его внутренним взором начали мелькать обрывки воспоминаний, вспышки боли, утраты и отчаяния, как кадры старой, испорченной плёнки. Он увидел сцену того самого сражения, которое он так старался забыть, прокручивая в памяти моменты поражения Всемогущего, все неправильные поступки, все ошибки, которые он так старательно загонял в самые тёмные уголки своего подсознания. Он снова почувствовал эту гнетущую вину, гложущую изнутри и не дающую покоя, словно ядовитый шип, засевший глубоко в сердце. Он понял, что демон не просто похож на него — он является отражением его собственной тёмной стороны, воплощением его самых страшных страхов и сожалений, сконцентрированной болью и невысказанным горем. Кацуки ахнул, глядя на Горюющего Демона, словно увидел своё собственное отражение в кривом зеркале. «Я — это ты…» — повторил он тихо, почти шёпотом, во все глаза глядя на монстра. В его голосе звучало не столько удивление, сколько горькое осознание. Рука Кацуки сама потянулась к демону, который к этому моменту совсем посерел, словно превратился в безжизненную статую, покрытую пеплом. Кацуки коснулся иссушенной холодной поверхности его руки, и в тот же миг демон рассыпался кучкой серого пепла, словно его и не было. На месте, где он стоял, остался лут: ещё одна Сфера Памяти, слабо мерцающая в окружающей тьме. «Вау», — только и успел подумать Кацуки, прежде чем его охватило странное чувство спокойствия. Не радости, не триумфа, а именно спокойствия, как будто он избавился от тяжёлого груза. Он победил непобедимого босса, не прибегая к бою, не используя грубую силу, а просто заглянув внутрь себя и приняв себя. Неужели это действительно было так просто? Как только его пальцы коснулись сферы, тьма вокруг рассеялась, словно по взмаху волшебной палочки, и окружение Дьявольской Степи вернулось в своём обычном, хоть и сумеречном, виде. Он снова увидел Тропу Отшельника, своих товарищей, стоящих на островке безопасности и с тревогой смотрящих на него. Они тут же подбежали, окружая его: — Бакуго-сан! Ты живой! — воскликнул Изуку, словно не веря своим глазам. — Как ты это сделал?! — изумилась Момо, но в её голосе было неимоверное облегчение. — Ты победил непобедимого босса! — Бро, ты цел?! Бро, ты цел! — Твоё здоровье! Твою мяу! — воскликнула испуганно Мико, заглянув в его статы. — И мордашка... Кацуки посмотрел на своих друзей, на их встревоженные лица, и слабо улыбнулся. Он знал, что им не понять того, что только что произошло. Это был его личный бой, его личная победа над самим собой. — Всё в порядке, — сказал он, принимая Исцеляющее Зелье из рук Мико и опрокидывая его в себя, восстанавливая таким образом здоровье до жёлтой зоны. — Просто… поговорил по душам...