Покушение на свободу

      Ци Жун нервно сжал пальцы на старой кожаной обложке дневника. Изнутри его разъедала неопределённость. Что делать? Прочесть или оставить всё, как есть? Что будет, если Се Лянь узнает? Будет зол? Обидится ли? А стоит ли вообще лезть не в своё дело? В конце концов, это не его вещь…       Парень цокнул. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь и его будет мучать совесть. А ведь казалось, что она давно атрофировалась. Так или иначе, что делать?       В этом дневнике могли быть ответы на его вопросы, но… портить отношения с братом не хотелось. Этот чудила и так доверяет лишь единицам из своего окружения. И ещё не факт, что Ци Жун входит в этот мизерный процент.       Он с сомнением взглянул на Се Ляня. На самом деле, его останавливало ни только нежелание портить с ним отношения. Если честно… ему было страшно. По какой-то причине, было жутко читать то, что в нём находилось.       Судя по состоянию этой книжонки, ей явно не один год. А если оно лежало в тайнике юноши, то уж точно больше десяти лет. А значит написано было явно не в самые лучшие времена… – Что-о-о-о ж… – тихо протянул он, – нужно что-то решать. Однако… хочу ли я видеть то, что тут написано?       Ещё полчаса он метался по комнате в раздумьях, не забывая об угрозе от незваного гостя. Для своей же безопасности, Ци Жун подпёр стулом входную дверь, постоянно вслушиваясь в звуки, что доносились буквально отовсюду.       Однако ничего подозрительного пока не было. А ещё он достал из тайника дяди второй пистолет, так как забыл, в каком не было патрон. «Глок» он положил на стол, а сам взял себе «Кольт».       Сделав всё, Ци Жун сел на кресло, что было ближе к камину и вновь взял в руки дневник брата. Парень всё же решил, что будет делать дальше. Он прочтёт его, однако Се Ляню пока про это не скажет. Не хочется навлекать на себя его гнев. Да и вообще…       Ци Жун мысленно одёрнул себя. Нет. Хватит накручивать. Раз уж решился, то нужно дерзать. А то потом передумает.       Глубоко вздохнув, он развернул кожаную обложку и раскрыл твёрдый переплёт.       На титульной странице его встретил текст. Что-то на подобие пролога. Содержимое бросило его в холод.       «Я не хочу начинать писать этот дневник, но иначе просто сойду с ума. Надеюсь, что эта вещь в будущем будет просто уничтожена. Что бы Я дальше не писал тут, подобному нет места ни в моей памяти, ни в моей жизни.       Что ж. Прошло всего ничего с тех пор, когда «Юнань» распалась. Около трёх недель. Отец охладел ко мне. Ему сейчас не до меня. Денежные поступления упали и он теперь пытается удержать то, что осталось от компании. У меня же теперь есть и свои проблемы.» – Проблем и правда у тебя было много, – пробормотал Ци Жун. – Интересное, конечно, начало.       Пока тут нет ничего, чего бы парень не знал. Однако это только начало. И что будет дальше известно лишь самому Се Ляню. Но один хрен он ему расскажет, так что стоит продолжить. Ци Жун перевернул страницу. Судя по дате, написанное было сделано через пару дней после начала ведения дневника.       «Ещё одна ссора с отцом. Обвинения сыпались градом, но Я не могу винить его в этом. Он имеет право злиться.       Уюн сказал не заморачиваться и просто делать то, что Я считаю нужным. Но теперь мне страшно действовать необдуманно. Я уже совершил ошибку, которая привела к катастрофе. Не хочу ещё больше ухудшать ситуацию.       Наше финансовое положении остаётся очень шатким. Многие мои друзья отвернулись от меня. Лицемеры. Лишь Фэн Синь и Му Цин остались рядом.       Если честно, Я боялся, что они тоже меня покинут. Однако они всё ещё рядом, но… откуда это странное давящие чувство в груди? Странная тревога, которая не даёт покоя мне уже несколько дней. Думаю, я просто слишком переволновался.       А ещё Я стал ощущать на себе чувство слежки. Иногда, Я замечаю краем глаза что-то белое, но когда оборачиваюсь, рядом нет никого. Фэн Синь и матушка считают, что я просто слишком устал и мне мерещится. Му Цин же предпочитает просто закатывать глаза. Ничего нового.       Цзюнь У же говорит, что мне стоит попить успокоительные. Я вижу, что он тоже сильно беспокоиться обо мне.       Наставник с падения «Юнань» весь ушёл в работу. Отец попросил Мэй Няньцина пока перестать заниматься со мной и помочь ему с некоторыми документами. Наставник согласился, работая на износ. Я беспокоюсь за его состояние. Как и Цзюнь У. Уюн беспокоиться о нас обоих. Я вижу. Я попросил его не тревожиться обо мне и позаботиться о Мэй Няньцине. И он в довольно резкой манере отказал мне. Пришлось смириться.       На сегодня новостей больше нет. На душе паршиво. Фэн Синь и Му Цин ушли по домам. Оставшийся вечер проведу у Фэна и Яо в вольере.»       Ци Жун хмуро смотрел на текст. Пока ничего нового. Се Лянь и правда спустя месяц стал говорить, что ему чудится слежка. Все в доме решили, что он просто слишком сильно воспринял все проблемы, что свалились на их семью. Никому и в голову прийти не могло, что эта внезапно взявшаяся паранойя имеет под собой очень весомые основания.       Парня кольнула совесть. А ведь было время, когда он прикалывался над братом из-за этого. Пугал, внезапно выпрыгивая из-за угла. Маленький он искренне считал подобное забавным, но вот Се Ляню, который становился в такие моменты бледнее мела, такие шутки были не по душе.       Из-за этого они стали часто ругаться. И если раньше Ци Жун воспринимал все нравоучения и возмущения брата в штыки, считая их беспочвенными, то теперь он устыдился своего же поступка. Чудилось тогда Се Ляню или нет, парень поступал с ним очень несправедливо. А ведь своими действиями он лишь пошатнул и так нестабильное состояние брата. Слегка тряхнув головой, Ци Жун перевернул страницу, переходя на следующую.       И сразу же заметил, что почерк отличается от того, что он видел на прошлой. Се Лянь обычно писал очень аккуратно и каллиграфично. Однако тут всё выглядело иначе. Буквы были немного кривыми. А самое главное, в словах были ошибки.       Некритичное количество, но достаточное, чтобы насторожиться. Почему человек, который всегда славился своей аккуратностью и грамотностью начал писать с ошибками даже в самых простых словах? Знать ответ, почему-то, не хотелось.       «Я был прав! Я видел! За мной дийствтельно действительно следят… Это какой-то челавек с белой маской. Он… он весь был в белом. Белый плащь, белые сапоги, белые перчатки. Чёрные волосы… И белая маска. Она словно из театра. Одна сторона улыбается. Вторая – плачет. Жутко… Я увидел это человека за деревьями. У озера. Он просто стоял и смотрел на меня. Клянусь, такого ужаса я не чувствовал очень давно… Я…»       Дальше разобрать было трудно, так как большая часть текста была тупо зачиркана.       «… и мне не поверили. Снова сошлись на том, что мне померещилось… Почему мне никто не верит?! Даже Уюн! Почему?!»       Дальше брат ничего не писал. Однако вместо чернил на странице были странные тёмные разводы. Он… Он плакал? У Ци Жуна сжалось сердце.       Парень помнил этот момент. Се Лянь в тот день после разговора с родителями закрылся в своей комнате и не пускал никого. Ни друзей, ни матушку с отцом, ни самого Ци Жуна. В тот момент все уже успели на придумывать, что он там решил на тот свет отправиться.       Однако уже через минут двадцать Се Лянь вышел из комнаты. На него нельзя было взглянуть без жалости. Юноша никому ничего не сказал и выскользнул из дома.       Снова ушёл к собакам.       Ци Жун ненадолго отвёл взгляд от дневника, собираясь с мыслями. Чем дальше он читал, тем тяжелее становилось на душе. Как неприятно рыться в чьём-то грязном белье. Особенно понимая, что человек, в чьих секретах он сейчас ковыряется, пережил всё описанное когда-то лично. Трудно через текст передать, что Се Лянь чувствовал тогда, но Ци Жун предполагал, что это было ужасно. Понимать, что тебе не верят даже самые близкие люди… Жуть.       Он просмотрел ещё несколько страниц. Но, так как на них не было ничего существенного, лишь мельком просмотрел написанное в них. Однако одна из следующих встретила его весьма меланхолично.       «Полтора месяца после распада. Тот человек всё ещё следит за мной. Неделю назад у меня случился нервный срыв. Теперь все считают меня сумасшедшим. Фэн Синь и Му Цин пытаются меня подбодрить, но я вижу, что им неприятно находиться рядом со мной. Они тоже считают меня безумцем. Однако я верю, что они меня не бросят. Они КЯЛИСЬ, что не бросят. И… Я им верю.       Из обычного, в последние пару недель мне всё труднее заставлять себя есть. Аппетит совсем пропал, однако матушка и Уюн всё же упрашивают меня поесть хотя бы немного. Мне безумно стыдно оттого, что они так сильно беспокоятся. Поэтому я заставляю себя поесть, пусть мне потом после этого очень плохо. Из-за такой вот «диеты» Я сбросил пару тройку кило. Не сказать, что мне есть до этого дело. Просто было неприятно видеть, как родные рвут на себе волосы из-за беспокойства.       Я плохо сплю. Каждый раз, когда закрываю глаза, мне мерещится, что человек в белом рядом. Так что я стал всё чаще сбегать домой к Цзюнь У. С ним мне спокойнее. Он не против. Радует. Мне не хочется его стеснять, но Уюн уверяет, что я его совершенно не побеспокою. Что ж, я надеюсь, что он говорит мне правду.       Поговорил с ним на счёт того человека. Он мне поверил. Но всё, что он мог посоветовать, так это быть как можно осторожнее. Мы назвали этого преследователя Безликий Бай. Ха, прям как в истории про принца Сяньлэ. Как иронично…» – Что…? – Ци Жун был в замешательстве. – Что за история?       Единственное, что парень смог припомнить, так это рассказ Се Ляня про королевство, павшее в ходе эпидемии. Больше, как бы он не напрягал голову, ничего вспомнить не мог.       Справедливости ради стоило сказать, что не особо то и слушал. Ну не интересно ему было слушать всякие факты из истории. Но сейчас это очень сильно упростило дело.       Да и этот момент с отказом от еды… Почему-то Ци Жун и этого не помнил. Брат в то время редко появлялся дома, так что это было трудно отслеживать. Ну, и просто факт того, что он был мелким, играл очень весомую роль. Никто даже не пытался вводить его в курс дела, опасаясь ещё больших проблем.       А вот лицемерие Бай Усяна его немного взбесило. Тоже мне, актриса. Заставил поверить Се Ляня, что Безликий реален, так ещё и строил из себя невесть что. Забота. Как только брат повёлся на этот очевидный блеф? И почему вообще с ним общается сейчас? Сам же изначально скалил зубы. В какой же момент всё переменилось? Немного поломав голову, Ци Жун решил плюнуть на это. В конце концов, Се Лянь уже давно не глупый подросток. Сам разберётся, с кем ему общаться, а с кем нет.       Пару записей были относительно одинаковыми. Встретил Безликого. Поругался с отцом. Опять побег из дома. Ссоры относительно его нежелания есть. Даже попытка вразумить была, но всё тщетно. – А это что? – парень вскинул брови.       «…Му Цин ушёл. Сегодня днём он сказал мне и Фэн Синю, что хочет покинуть нас. Он не стал объяснять причин, но мне они и не к чему. Я их знаю.       У Му Цина есть больная мать, о которой он заботится. Сейчас общение со мной его лишь тяготит.       Я не стал препятствовать его решению, пусть Фэн Синь и был подобным очень возмущён. Мне… тоже было больно от понимания, что Му Цин решил уйти в не самое лучшее для меня время, но и оставлять его около себя против его воли я не имею права. В конце концов, его жизнь не ограничивается только нашей дружбой. Я сказал, что он может идти. На мгновение мне показалось, что он не хотел это слышать, но потом всё равно ушёл. В какой-то момент я хотел его остановить, но осёкся. А зачем? Му Цин сделал свой выбор. И, как бы больно ни было, я не могу на него повлиять.        Ха, как же интересно получается. Как же глупо… Может, не стоило мне наивно полагать, что дружба бывает «навсегда»? Что друзья бывают «навсегда»…»       Дальше с текстом стало твориться что-то совсем непонятное. Только предложение закончилось, ручка в ладони брата будто стала жить своей жизнью, а строчки буквально волнами пошли по странице.       «… … Я отвлёкся… … Кхм, , снова....Снова истерика. . Третья за неделю, , ха. . Но не суть. . Этим же вечером я пошёл к реке. По дороге захватил в магазине какую-то газировку. Странно, но только её я могу пить спокойно. Позже меня нашёл Уюн. Мы поговорили. И… всё ещё немного стыдно об этом думать. Я попросил у него сигареты.       Не сказать, что мне совсем хотелось пробовать, но я так больше не могу. В голове столько мыслей… Разных… Иногда я думаю, что будет, если меня внезапно не станет. Или какого это, когда лезвие проходит по вене на руке? Сейчас, когда я пишу это в более-менее нормальном состоянии, подобны мысли кажутся мне страшными. Я не хочу заниматься подобным! Не хочу чувствовать подобное! Но мысли становятся всё навязчивей… Мне страшно, что Я когда-нибудь поддамся соблазну… Что… Я не смогу остановиться… Я слышал, что сигареты помогают затуманить сознание. Как алкоголь, но не развязывает руки.       Сегодня я решил попробовать и понял, о чём говорили мои знакомые. Первое время было дурно от едкого дыма в лёгких, но потом… В голове на какое-то время и правда стало немного пусто. Стало спокойно.       Странные мысли ушли… Пока.»       Ци Жун непроизвольно поёжился. Так вот значит, как Се Лянь начал курить… А он то думал, что от нечего делать брат завёл себе такую сомнительную привычку. И из-за кого. Из-за этого придурка Му Цина. – И вот надо было этой псине выделываться, – парень бессильно сжал дневник в руках. – Уёбок…       Ци Жун мозгами понимал, что желание Се Ляня начинать курить имело накопительный эффект, но, зная, что спусковым крючком стал именно этот придурок, его пробирало гневной дрожью. А он то думал, с какого хера Му Цин перестал появляться на глаза. Сбежал, значит, скотина.       Ещё и эти записи про странные мысли… Ци Жун мог только догадываться, что именно могло прийти в голову повёрнутому на параное человеку. А зная самого Се Ляня, мысли были там явно не радужные. Как минимум одно предложение указывает на их контекст. Лезвие по венам?       Ци Жун нахмурился и решил кое-что проверить. Положив дневник на стол страницами вниз, он приподнялся и слегка закатил рукава чёрно-красной толстовки брата. Во мраке комнаты, освещаемой лишь огнём из камина, не было особо что-либо видно.       Зеленоглазый парень слегка провёл пальцами по его запястью. Кожа абсолютно чиста, не считая мелких царапин, оставленных когтями Жое. На второй руке были шрамы, но они были слишком крупные для лезвия или чего-то острого. Скорее всего, получил где-то уже после ухода из дома.       Убедившись, что Се Лянь не наносил себе подобных повреждений, Ци Жун испытал огромное облегчение. Узнай он сейчас, что брат помимо курения ещё и лезвиями размахивал, ему точно бы понадобилось по меньшей мере пару таблеток успокоительного. Или один психиатр. Там уже как повезёт.       Немного переварив прочитанное, зеленоглазый парень с тяжёлым вдохом потёр глаза и вернулся к дневнику. Ему уже опротивело ковыряться в этой книжонке, но всё равно упрямо вернулся к нужной странице и продолжил чтение.       Несколько последующих страниц были практически одинаковыми. Единственное, что напрягало, так это то, что всё чаще стали упоминаться панические атаки и сигареты. Однако следующая страница привела Ци Жуна не просто в замешательство. Он был ошеломлён.       «Му Цин предатель! Чёртов… трус…» – Что…? – парень был в непонятках.       Чтобы Се Лянь, да начал разбрасываться подобными словами. Что же такого мог сделать Му Цин, что брат так резко окрестил его своим врагом?       «…Я всё ещё не верю… Он… Чёрт! Лучше сначала. Я… мне нужно было встретиться с Наставником. Я хотел у него спросить, возможно ли возобновить наши занятия. Сидя без дела, я всё сильнее начинаю загоняться. Мне нужно чем-то заниматься. Я понадеялся, что Мэй Няньцин мне не откажет. Но я так и не смог его увидеть!       Вышел какой-то мужик и сказал, что Наставник не желает меня видеть, а такому, как я и вовсе нет места на этой территории. Такому как я? Это какому?! Уёбок… Мне пришлось уйти. Да только просто так я конечно же этого сделать не смог! Мои бывшие соратники выловили меня у закоулка. Они насмехались… Действовали на нервы…       Выводили из себя. Я до последнего пытался не реагировать на их подколы, но… моё терпение лопнуло. Схватив палку с земли, я ринулся в драку. Эти идиоты серьёзно считали, что за месяц безделия я растерял все навыки! ХА! Не на того напали!       Я бы и дальше продолжил их мутузить, но нас разнял Му Цин. Я попытался ему всё рассказать, но эти придурки навесили ему лапшу на уши, сказав, что я слетел с катушек. Я искренне верил, что Му Цин, памятую о былой дружбе, встанет на мою сторону. Однако он разбил мои надежды вдребезги. Он приказал мне уйти. И больше тут не показываться.       Мне показалось, в тот момент моё лицо говорило красноречивее всяких слов. До сих пор помню, как ком встал в горле. Му Цин… предал? Ха!       Я ушёл. А что мне ещё оставалось делать? Я был опозорен. Но на это мне было всё равно. Я всё никак в толк не могу взять, почему Му Цин решил так поступить? Разве... Разве я был настолько плохим другом? Что я такого сделал чтобы он так поступил со мной? Почему… Сегодня вечером Му Цин пришёл к моему дому. Мы с Фэн Синем как раз в это время сидели у забора и решали, куда пойдём на подработку. Так-то мы занимаемся подобным уже давно, ещё когда Му Цин был с нами. Но не суть.       Он подошёл к нам и попросил поговорить. Но я не дал ему этого сделать.       Плевать, что он там хотел сказать… Мне всё равно! Я прижал Му Цина к забору под удивлённый вскрик Фэн Синя и крикнул ему убираться. Он пытался что-то там промычать, но я взашей погнал его от моего дома. А потом повздорил с Фэн Синем. Сейчас, записывая это, я не могу остановить слёзы.       Сегодня дома я не останусь. Я написал Уюну. Он меня ждёт. Прихвачу с собой дневник и напишу ещё что-нибудь чуть позже.» – Му Цин… – растерянно пробормотал Ци Жун, – я, конечно, знал, что ты тот её уёбок, но не настолько же…       По какой-то причине его заполнил не гнев, а странное чувство отчаяния. Что-то должно будет произойти. Что-то ужасное. Не став долго думать, парень перелистнул страницу и стал читать дальше.       «Мы с Уюном поговорили. Он в шоке. Покрыл его последними словами. Что странно, наблюдая за его бранью, я испытывал странное торжество. Му Цин заслужил. И он ещё получит своё. Я устрою. Я знаю, что можно сделать. Никто не узнает. Я никому не говорил. Уюн тоже не узнает. Ему не нужно. Он не поймёт. Нет. Ни за что. Это будет только на моей совести. Но я отомщу.       … Сегодня, перед тем как уйти из дома, я нашёл у окна маску Безликого. Похоже на этот раз сталкер сам подбросил мне идею. Спасибо ему. Думаю, при встрече стоит поблагодарить его лично.» – Пиздец… – у Ци Жуна не было слов.       Что бы не придумал Се Лянь, по его записям легко можно было понять, что ничего хорошего ждать не приходится. Словно читаешь записки сумасшедшего.       Подумав об этом, парень запоздало заметил, что на его глаза вновь наворачиваются слёзы.