Схождение Первородной

Он пробирался в собственный дом, как вор. Стояла тяжёлая тишина, а мне постоянно не хватало времени осмотреться. Дом был большой, даже слишком. Интересно, сколько слуг нужно, чтобы держать его в порядке? И сколько было у Эрселя? Когда-то он упоминал, что был представителем рода, но я не думала, что всё будет настолько серьёзно. Сосчитать этажи казалось невозможным, дом имел два крыла, соединенные переходом. Тёмный камень мерцал во тьме, завораживал. Хотелось коснуться тех стен, узнать их тайны, что впитались в них за много веков. Стены молчали, отказывались предавать своего хозяина и мне оставалось лишь смотреть. Высокие окна пялились наружу, выпуская тёплый свет. Значит, там всё же кто-то есть и этот кто-то не спит. Я никогда не видела таких домов и, если бы не Эрсель, не имела бы даже шанса оказаться внутри. Шпили крыш тоже были украшены, но стояли так высоко, что я не могла рассмотреть, какой формы был тот или иной флюгер. Под крышами, прятались маленькие башенки, на выступах которых собирались птицы, заглядывали в окна. За домом раскинулся иссохший сад, и я с придыханием представила, каким он был раньше. Наверное, прекрасным. Наверное, там вилась дикая лоза, а ветки, полные свежих, живых листьев, закрывали от жары. Там было легко дышать, и всё сразу становилось лучше от одного прикосновения к этому очагу цветущей силы самой жизни. Трава щекотала бы босые ноги Эрселя, и он бы улыбался природе, забыв всего на мгновение о том, что вся его жизнь — служение и война. Он бы носил красивую одежду, которую трепал тёплый ветер, а рядом с ним стояла бы его жена. Наверное, она была красивая. Настолько, что любая другая женщина чувствовала бы себя дурнушкой в её присутствии. Они бы говорили, а цветы тянулись бы к их рукам, а птицы не раздражали надрывным, голодным пением. И это была такая правильная картина, что осознавать всю её иллюзорность было почти физически больно. Обернувшись на Эрселя, я погрустнела. Он выглядел совсем не так, как на той картинке из моего воображения. Его побитое лицо не светилось счастьем, волосы трепало не лёгкое дыхание природы, а жестокие порывы скорой смерти и в глазах у него была лишь вселенская усталость. А ещё страх. И сад не манил его взор, потому что в сердце завивалась тугим узлом тревога, причин которой я не знала. Просто видела это на его лице. Глядя на него тогда, я задумалась: а было ли вообще когда-то время, хоть немного похожее на то, что я себе представляла? Если и было, то очень давно и сам Эрсель об этом забыл. Как только открылась дверь со стороны сада, мне в лицо пошла волна тепла, и я едва не упала на колени от облегчения. Оказалось, я так привыкла к холоду, что больше его не замечала. Эрсель, наконец, выдохнул и тихо закрыл за мной дверь. На стенах, обитых деревянными панелями, висели подсвечники — аккуратные, но очень старые. С них бережно счищали воск и меняли свечи, а старый металл радовался теплу, которого теперь было очень мало. Не было картин и украшений, коридор был простой, но почему-то привлекал. Древесина имела глубокий, красноватый оттенок — совсем не похоже на выбор самого Эрселя, ведь этот цвет глушил гармоничность его внешности. Пол скрипел под его тяжёлыми шагами, но это уже было не важно. Я смотрела на его ровную, гордую спину и думала, что он, наверное, рад быть дома. А потом меня уколола грусть: у Эрселя хотя бы был дом, его ждали. А мне некуда идти и не к кому вернуться. Если я погибну, никто не расстроится и не вспомнит обо мне через несколько лет. Моя смерть будет лишь тенью, что рассеется в надвигающемся Мраке, но никому не причинит боли. Дрожь прошла по телу, и я только сейчас заметила, как сильно замёрзла. Нога стала пульсировать, веки постепенно тяжелели. Мы вышли в холл, и я резко дёрнулась. Послышалось пение. Женский голос разносился по коридорам этого странного, огромного и такого пустого дома, взывая к глубинам самого естества. Я не понимала слова, но чувствовала тоску в тех переплетениях мелодии. Эрсель тоже услышал, но его лицо не дрогнуло. Он просто сел на ближайшую тахту и замер. Его глаза смотрели в пустоту, словно душой он был где-то далеко. И чем дольше звучала та песнь, тем более отрешённым становился Эрсель. Я села прямо на пол, прежде проследив, чтобы доспех не оцарапал дорогую древесину. Мой жест остался без внимания, и я просто сидела, пока Эрсель топил усталость в чужой песне. Я осмотрела холл и нашла в этом свою отдушину. На стенах висели древние и не очень картины. На каждой был изображен эльф — женщины, мужчины, старцы и даже дети. У многих были такие же волосы, как у Эрселя, у других темнее. Некоторые были чистые блондины. Их всех что-то объединяло, и лишь спустя пару минут я поняла, что именно. На той огромной стене был изображён род Эрселя и его жены. Скоро я нашла и портрет самого Эрселя, висевший в паре с картиной красивой женщины. Наверное, то и была Исфер. На том произведении искусства Эрсель был сам на себя не похож. Он был моложе, веселее. Картина улыбалась мне по-настоящему. Так, как живой Эрсель улыбался очень редко. Его глаза обдавали теплом, даже какой-то странной, но притягательной, любовью. То была красивая картина. Изображение его жены отдавало покоем, у неё была мягкая, добродушная улыбка. Чем-то картинная Исфер напоминала мне Айрис. Она выглядела, как ребёнок, запертый в теле взрослой женщины. Как птица, которую посадили в клетку и заставили петь, но она втайне мечтала совсем о другом. Её тёмно-каштановые волосы падали на плечи мягкими завитками. Наверное, наощупь те волосы были подобны шёлку. Мои волосы никогда так не выглядели. Обычно я собирала их в удобную причёску и никогда не носила распущенными. Неосознанно я погладила свою косу и откинула её за спину. Дальше шёл портрет другого эльфа. У него были волосы того же цвета, что у Исфер, но глаза, как у Эрселя. Я рассматривала эти три портрета, в поисках подтверждений своим догадкам. У них всех были общие черты, но эльф на третьей картине посылал совсем иные чувства. От него несло силой и мощью. Люди с такими лицами и подобной аурой были способны на великие свершения. Или преступления. В его взгляде был вызов и дерзость, и я неосознанно представила, как бы выглядел Эрсель и каким он бы был, если бы смотрел на мир так же. В итоге я пришла к выводу, что скорее всего, эльф на картине был родственником или Эрселя или Исфер. Погрузившись в изучение, я не заметила, что Эрсель смотрел на меня. В его взгляде не было осуждения, лишь спокойный интерес. — Кто это? — спросила я, ткнув на изображение эльфа, похожего на него. — Наш с Исфер сын, — коротко ответил Эрсель и отвернулся. — Он здесь? Или служит где-то ещё? — Он умер, — голос Эрселя стал глухим, потерял краски. Он посмотрел на лицо своего сына и устало выдохнул. — Погиб давно. — Прости, пожалуйста. Эрсель махнул рукой и поднялся. Тем временем песня затихла. Скоро в коридоре послышались шаги. Я приняла руку Эрселя, поднимаясь, хотя стоять на своих двух было пыткой. Хотела попросить Салита о милосердии, но вдруг осеклась. Я и так слишком часто получала его милосердие. Можно и потерпеть. В коридор быстрыми шагами вышла женщина. Та самая, с картины. А я мысленно одарила себя овациями за смекалку. У неё были очень длинные, тёмно-каштановые волосы, прямо как на картине. Тёмные глаза дарили тепло и какую-то странную грусть. Она сама была похожа на очаг — спокойная, но пылающая, способная обжечь. Её пухлые губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать. Эрсель просто смотрел на неё, не говоря ни слова. Я ждала, что сейчас Исфер бросится ему на шею, а он обнимет её, но время шло, а они так и стояли, молча глядя друг на друга. Словно эта встреча совсем не волновала их. А может, так и было. Эрсель возвращался домой с боя уже много раз и, скорее всего, Исфер к этому уже привыкла. Наконец, она подошла. Её бордовое, летящее платье зашелестело в такт её шагам, а я вдруг поймала себя на мысли, что в сравнении с ней выгляжу, как бродячий пёс. И пахну, наверное, так же. Она была воплощением нежной красоты, её руки были мягкими, чистыми, а мои давно огрубели от меча. Её плечи имели мягкую линию, красиво обтянутые дорогим платьем, а я… я была солдатом. И моё тело не было предназначено для такой одежды и взглядов восхищения. Я жила не для того, чтобы украшать мир своей женственностью, я жила для боя и смерти. От этой мысли испортилось настроение. Если я была паладином, это не означало, что я не была женщиной. Что не хотела носить платья и встречать мужа в летящем наряде. И на это у меня не было даже шанса. Бунт Стихий украл у меня возможность жить, любить, носить платья и быть Лорен, а не безликим паладином Салита. Исфер протянула руки к Эрселю, но объятий не последовало. Она коснулась его рук, всего на одно короткое мгновение сжала побитые пальцы своего мужа, и едва заметно улыбнулась. — Мне сказали, что Мать не уберегла твою жизнь. Хорошо, что они ошиблись. А потом посмотрела на меня, но я не отвела взгляд. И снова на Эрселя. Он невозмутимо кивнул в мою сторону и сказал: — Это Лорен. Мы дошли сюда вместе. Лорен, — он повернулся ко мне и продолжил: — это моя жена, Исфер. Исфер коротко кивнула и слегка присела, выдав мне жест, благословляющий Мать. Я ответила на её вежливость и ничего не сказала. Исфер, тем временем, посмотрела на Эрселя в упор и сказала: — На пару слов. Наедине. Эрсель остался стоять, молчал и, судя по всему, говорить не хотел. Его лицо не выражало никаких эмоций, словно он вообще не слышал просьбы Исфер. Этот акт безразличия был столь заметным, но изящным, что я даже удивилась тому, что кто-то способен придать подобному зрелищу столько элегантности. — Прошу тебя, — тихо попросила она. В голосе скользнула тревога, как если бы простой разговор, о чем бы он ни был, имел для неё особую важность. И только после этого Эрсель сдвинулся с места. Не глядя на Исфер, он вышел в другую комнату, а его жена быстрым шагом пошла следом. Я осталась стоять в холле, не зная, куда себя деть. Из-за закрытой двери слышались приглушенные голоса, а затем тон стал повыше. Я не понимала эльфийский, но не нужно было знать их язык, чтобы слышать в том разговоре недовольство. Исфер говорила с надрывом, а Эрсель отвечал ей, но не так бурно. Казалось, просто отмахивался и хотел поскорее закончить. Я подошла ближе к двери, прислушалась. — Если ты так хочешь, — наконец, она перешла на понятный мне язык, а я задумалась: не для того ли, чтобы чётко дать мне понять, что её не радует моё присутствие? Словно она специально говорила громче, чтобы я слышала её даже за дверью. — Не сердись, прошу тебя, — спокойно ответил Эрсель. — Я не сержусь, мой дорогой. Просто не понимаю тебя. — Тут нечего понимать, — в его голосе появилась сталь, а я подметила, что никогда прежде не слышала, чтобы он так разговаривал. И всё же, его тон был лишен грубости и жестокости. — Идёт война и за каждую жизнь нужно платить. Будь всё иначе, я бы не вернулся. Была бы ты вдовой. — Зато ты был бы свободен. — И не я один, правда? — уже спокойнее парировал Эрсель. — Ты не расстраивайся, может, в следующий раз повезёт. — Как ты смеешь? — голос Исфер сорвался, послышался глухой стук. — А что, разве не правду говорю? Посмотри мне в глаза и скажи, что не испытала облегчения, когда тебе сказали, что я погиб, — каждое его слово было подобно оплеухе и не нужно было быть специалистом любовных дел, чтобы понимать: подобные речи оскорбительны. От таких слов болит и сердце, и душа. С другой стороны, Эрсель не казался одним из тех, кто стал бы говорить подобное без причин. А может и стал бы? В любом случае, за века многое могло произойти. Задумавшись, я прижала ладонь к губам. Я точно не должна была этого слышать. Стало неловко, я отошла от двери и села на тахту, где недавно сидел сам Эрсель. Скоро дверь открылась и Эрсель вышел, сердитый. Исфер вышла следом и скрылась в коридоре, не одарив его ни словом, ни взглядом. — Прости, — тихо сказала я, рассматривая свои побитые жизнью пальцы. — Оставь, — бесстрастно ответил Эрсель и поманил меня за собой. Пока мы шли, он молчал. Я нарушила тишину первой. — Я могу уйти, если это что-то изменит. — Куда? С раненной ногой, едва в сознании. На свидание с Матерью уже собралась? Я думал, ещё рановато. — Ты понял, о чём я говорю, — рассердилась я. — Понял. Не думай об этом. Исфер злится на меня, а не на тебя. — А есть за что? — А ещё бы не было, — со вздохом сказал он. Мы вошли в небольшую комнату, полную пыльных шкафов и полок. — Я не тот муж, которого она бы хотела. Меня почти не бывает дома, она тут всегда одна. Раньше были слуги, а сейчас и тех нет. Я не могу дать ей ничего, кроме боли и одиночества. Как будто я этого хотел. Эрсель значительно помрачнел с тех пор, как мы пришли, словно сам дом вызывал в нём мысли, которые до этого получалось закапывать глубоко в душе. И теперь тот склеп открылся и Эрсель страдал. Я села на скамейку, отстегнула пластину на ноге, обнажила бедро. Повязка присохла, и одна мысль о перевязке вгоняла меня в неописуемую панику. Слушая его, я поняла, что он скрывал гораздо больше, чем показывал. Он так и остался для меня тайной. — А чего ты хотел бы? — Я слишком давно не думал, чего я хотел. Всегда делал то, чего хотели другие, как и Исфер. Жизнь в Авареле это долг, что выше всех твоих желаний. Не так уж и важно, чего я бы хотел, но точно знаю, чего не хотел бы – чтобы Исфер страдала. А у меня только это для неё и осталось. — Если ты её любишь, а она любит тебя, может, все не так плохо? И когда все закончится, это можно будет исправить? Всегда можно все исправить, если очень хочется, — мягко сказала я. Эрсель поймал мой взгляд и обречённо покачал головой. Приблизившись, ловко снял повязку, открывая глазам опухшую ногу. Кожа вокруг раны покраснела, из пореза выходила неприятно пахнущая жидкость, края выворачивались наружу. От вида этой раны стало дурно. Если бы я осталась с ней один на один, я бы не выжила. — Вся проблема как раз в том, что она меня не любит. А я не люблю её. Вернее, люблю, но не так, как ты себе это представляешь. Я знаю, что она хотела себе другого мужа, но досталось то, что досталось. Она не выбирала, и я тоже. Эрсель говорил это спокойно, словно эти печальные факты совсем его не волновали. Волновало что-то другое, но об этом он не расскажет. Пока он мыл и вычищал мою рану, я отвлекалась на его голос и почти не чувствовала боли. Пару раз он прикладывал к бедру что-то жгучее, но я терпела. — Тогда почему вы вместе? Если обоим от этого нет никакого счастья, — я проводила его взглядом, когда Эрсель встал. Подошёл к столу, омыл руки и взял чистую ткань, по пути прихватив пожелтевшую банку. — Потому что так было нужно, — пожал плечами Эрсель, возвращаясь. — И потому что так удобно нам обоим. Она хороший друг, надёжный союзник. И пусть мы никогда не любили друг друга, научились искать счастье в другом. В песнях и в том, что я не слишком ей мешаю. Она вольна делать все, что ей хочется. И это дар, потому что не у всех в Авареле есть эта возможность. А Исфер это понимает. И потому это хороший брак, мы понимаем друг друга и уважаем в достаточной мере, чтобы этот союз держался не только на одной привычке. За столько лет я уже перестал желать иного. И ведь Эрсель сам верил в то, что говорил. Давно отказался от своих желаний и амбиций, чтобы служить чужим. Мне стало жаль их обоих. Из слов Эрселя, Исфер желала кого-то другого, но это так и осталось пустым желанием. И мне было грустно за неё. Я понимала её гнев, но в то же время понимала и чувства Эрселя. Он, вероятно, считал себя проблемой в жизни своей жены, хотя и не был в этом виноват. Его тонкие, тёплые пальцы осторожно наносили мазь на рану, а потом перехватили бедро, чтобы перевязать. Мягкая ткань приятно скользила по коже, и я подумала, что она, наверное, очень дорогая. Закончив, Эрсель встал. Поднялась и я. Хотела помочь, но он покачал головой. — Я сам. Иди на второй этаж, третья комната справа. Исфер там, она проводит тебя. Нужно отдохнуть. — Я уйду завтра тогда, хорошо? — Лучше будет, если пока никто не узнает, что я вернулся. Ты понимаешь, к чему я? Я лишь кивнула. У Эрселя были свои мысли на этот счёт, но он не спешил ими делиться. — Тогда дашь мне знать. — Увидимся. Он повернулся к столу, не глядя на меня. Стал снимать свой доспех, тяжело дыша. Я видела, как подрагивали его руки, как поджимались губы. Я медленно подошла, про себя вознося молитву. Обвила его пояс руками и положила щеку на спину, позволяя покою Салита охватить Эрселя так же плотно, как мои объятия. Этот жест не был романтичным или наивным, он был дружеским, полным желания помочь, забрать хотя бы часть его тревог. Хотя бы на время. Эрсель замер, его спина напряглась. Он стоял, почти не дыша. А потом повернулся и обнял меня в ответ. Его руки обвили мои плечи легко, ненавязчиво. Так когда-то обнимала меня Эрида. Я легка щекой на его грудь, слушая биение сердца. Постепенно дыхание Эрселя успокаивалось, а я продолжала обращаться к Салиту за помощью в этом акте искреннего милосердия. Потому что это было всё, на что я была способна. Эрсель отстранился, на его лице расплылась улыбка. — Если ты сейчас ляпнешь что-то странное… — Я приберегу на потом, командир, — я устало улыбнулась, отступая. Я тихо закрыла дверь и пошла искать Исфер. Она сидела именно там, куда меня отправил Эрсель. Неловко улыбнувшись, я доложила о причинах своего присутствия. Исфер молча кивнула и встала. От неё пахло чем-то сладким, словно то был яркий цветок, а не женщина. Она провела меня в небольшую комнату. Такой красивой я ещё не видела. После полевых условий это было похоже на сон. — Вода только холодная, — немного расстроенно заметила она, указывая за ширму. — Я с ней разберусь, — я махнула рукой. — Спасибо. Исфер замялась, будто решалась на что-то. А потом спросила: — Я присяду? — Это же твой дом. И она села, изучая меня своими тёплыми, грустными глазами. Я не знала, как реагировать на это внимание, а потому занялась тем, что могло хоть немного отвлечь. Сначала расстегнула нагрудник, сняла доспех. Распустила косу. В зеркале напротив увидела себя и поспешила отвернуться. Так разница между мной и Исфер была ещё более явной. — Расскажи, что случилось, — тихо попросила Исфер. Я обернулась, немного удивлённая. — А Эрсель не сказал? — Он почти не говорит со мной. Сказал, что проиграл. И всё. — Мы попали в плен. Глаза Исфер расширились, брови приподнялись. А я продолжила: — Вместе выбрались. Моя подруга совершила жертвоприношение Кадару. И взорвалась. Мы бежали в горы, за нами отправили погоню. И мы застряли в шахтах. Им очень был нужен Эрсель… я думала, дело в том, что он генерал, но он кое-что сказал, и я теперь не уверена, что дело только в этом. — Естественно, — на лице Исфер промелькнула странная улыбка. — Аварель на грани падения. Крепость, которую он защищал, выстояла, но мы понесли потери. Слишком серьёзные. Его обвиняют в… страшных вещах. Он не мог, не стал бы. — Ты ему сказала? — Завтра скажу, он устал. И я так поняла, он уже сам догадался. — Я думала, что такое яростное преследование может быть связан с тем, что… кому-то очень нужно, чтобы он не выжил. — Ты права, — вздохнула Исфер. Она опустила глаза, принялась теребить прядь волос. — У нашей семьи есть враги. Хорошо, что он был не один, когда это случилось. Мы помолчали, я не знала, что сказать, а Исфер думала о своём. — Я не буду мешать вам слишком долго, — наконец, заговорила я. — Мне жаль, если ты что-то услышала и это… создало неправильное впечатление. Он мой муж, и я думала, что он погиб. А в нём говорила усталость и страх. Я не хотела, чтобы это выглядело так. Лицо Исфер на мгновение исказилось, и она подняла на меня глаза. Глядя в эти глаза, я ей верила. Какими бы не были отношения между ней и Эрселем, она не была ни злой, ни жестокой. Я видела много жестоких глаз и точно знала, какое у них выражение. — Ты обладаешь силой природы, да? — вдруг оживилась Исфер. Я непонимающе скривилась и неловко выдохнула. — Магия, — с улыбкой пояснила она. — Откуда ты узнала? — Моя семья принадлежит в очень древнему роду. Наши предки чувствовали магию в других и иногда… чувствую и я. Чувствую её в тебе, силу самой природы. Ту, что способна разрушать, но может и быть спасением. Особенно сейчас, когда мир погружается в холодный Мрак. — Огонь, — кивнула я, подтверждая её догадки. — Покажи, — Исфер действительно была похожа на ребёнка, который не видал чудес, но отчаянно их желал. Я решила сжалиться и сделала короткое движение. В воздухе вспыхнуло небольшое облачко огня и тут же угасло. — Устала, плохо получается. — Тогда отдыхай. Исфер встала, послала мне мягкую улыбку и тихо вышла. Я не слышала, как закрылась за ней дверь. Оставшись в одиночестве, осела на пол. Это всё было странно. Исфер подтвердила, что погоня за Эрселем не была простой попыткой вернуть пленных. Значит, в этом крылось что-то ещё, что-то сложное и, несомненно, опасное. И Эрсель противостоял этому один. Исфер не была воином и не могла ему помочь, а потому в должный час он мог не выстоять. И почему меня это должно волновать? Пройдёт время, и я уйду. Забуду, что знала его, забуду его лицо и голос и, может быть, найду славную смерть в бою. И Эрселя не взволнует эта смерть. Так почему я думала об этом так много и так усердно? Наверное, я считала, что Эрсель мог быть мне другом. Хороших людей мало, а живых хороших людей ещё меньше. И я не хотела, чтобы его история кончилась так, но и навязывать свою помощь тоже не могла. Я решила, что впутаюсь в это только в случае, если Эрселю действительно будет нужно. А пока оставалось лишь сидеть на полу и смотреть в окно, на мрачное небо, затянутое грозовыми тучами, и искать хотя бы одну звезду, что могла бы утешить меня. Я бы тогда знала, что Айрис по-прежнему со мной.

***

Эрсель

Дорога утомляла не так сильно, как свой собственный дом. С Лорен многие вещи были проще. Казалось, сама жизнь проще. Да, нет смысла спорить, что в Авареле совсем другие представления о женщинах и простоте, но имелась в ней своя новизна. Я говорил с ней свободно, чувствовал себя свободно. Может, не в ней дело. Может, будь на её месте кто-то другой, не живший прежде в Авареле, все было бы так же. Только со мной была она. Я забыл, как быть генералом за то время, что провёл с ней. И теперь скучал по этому чувству. Вспомнив, как чувствуется на лице не фальшивая улыбка, сложно вытереть это из памяти так быстро. Она упускала из виду многие вещи, в которых я давал слабину. Наверное, просто не считала это слабостью. И когда смотрела на меня, не обременяла себя почтением к чину. Мне нравилось. Я привык, что моё звание часто заставляло людей и эльфов вести себя не так, как они хотели бы. Фальшь раздражала, даже когда я сам к ней прибегал. Просто потому, что иначе нельзя. Лорен не злили разговоры со мной, и с ней говорить я хотел. Старался выболтать весь запас слов прежде, чем вернусь домой и снова буду молчать, чтобы не вызвать гнев. Она шутила так, словно весь мир не должен был рухнуть в любой момент. Это мне тоже нравилось. Лорен не заставляла себя шутить, но иначе не умела. Я понял это со временем. Ей тяжело давалось все происходящее, а она не могла позволить себе грусть и слабость. Очередное подтверждение, что женщинам всегда сложнее на войне. Её братья по оружию воспитали в ней привычку носить маски, хотя я сам знаю — если бы мужчина проявил страх в нашем положении, его бы не стыдили. А от таких, как Лорен, всегда требовали больше. Я не требовал, просто не мог. Она была намного моложе меня, а уже очерствела, боялась своих же чувств. Я часто слышал, как она молится, сама даже того не осознавая. Её постоянный покой — дар бога, который, наверное, был единственным, кто действительно её жалел. И она взывала к нему вечерами, когда думала, что я не слышу. Простые слова пропитывались мольбой и каким-то особым видом отчаяния. Иногда покой распространялся и на меня тоже, и я понимал, почему Лорен так нужен Салит. Будь у меня такой покровитель, жизнь была бы легче. И я не давил, не требовал, давал поблажки. Хотя бы потому, что не считал, что стоит усложнять её путь. Если я чувствовал себя свободно, могла бы и она. И да, я по-своему её жалел. Я не был настолько могущественным, как Салит, но некоторые вещи все же были в пределах моей власти. И я не переломлюсь напополам, если буду помнить, что она женщина. Собственный дом, что принадлежал моей семье века еще до моего рождения, вызывал отвращение. Портреты на стене тупо пялились в самую душу. И Исфер пела. Она часто так делала, когда было грустно. В такие моменты я не отказывал себе в удовольствии слушать — издалека, она никогда не пела для меня. Я сидел рядом со своей новой подругой в коридоре и чувствовал, как взгляд сына на картине прожигает во мне дыру. А Лорен оставалась единственной крупицей свободы в этом месте. Само её присутствие облегчало ношу. Я смогу с ней поговорить и, может быть, она даже одарит меня покоем своего покровителя и парой скабрезных шуточек, произносить которые вслух бывает иногда стыдно. Может, у меня даже получится на какое-то время забыть о долге и обязанностях. Лорен оставалась единственной дорожкой туда, где я не генерал. Думать об этом было приятно. Наверное, так люди и дружат. Эльфы не дружат, лишь ищут выгоду и пользу с любого знакомства. Именно потому я и не имел ни друзей, ни близких за пределами семьи и теперь не совсем понимал, действительно ли Лорен интересно говорить со мной, или ей просто выгодна эта связь. Исфер появилась, и мне стало дурно. Напоминала мне сына и все причины избегать этого дома. Она стояла на расстоянии какое-то время, а я чувствовал неловкость Лорен. Это было даже забавно. Исфер подошла, коснулась моих рук — давно я не чувствовал ее тепла. Оно было чужим. Как и всегда, но я был рад видеть её в добром здравии. Я представил свою спутницу, а Исфер захотела поговорить. О, конечно, ей не понравилось, что я привел в дом паладина. Плевал я. Мне много чего тоже не нравилось, но я не всегда даже говорил об этом. Решил не позориться перед Лорен и согласился на разговор. Исфер села в кресло у камина, а я так и остался стоять у огня. Оно напоминало мне о магии паладина, которая осталась за дверьми. — Это как понимать? — спросила Исфер на родном языке. Я тяжело вздохнул, прикрыв лицо ладонью. Ребра отозвались болью, ныла спина. — Как хочешь, так и понимай, — ответил, наконец, я. — Я устал, мне не интересно спорить с тобой. — Разве это спор? Я вполне оправданно интересуюсь. — Я твоими делами часто интересуюсь? Она не ответила, нервно откинула волосы и стала теребить прядь. Нервничала. — Лорен наш гость, и все, — после паузы сказал я. — Всё? — Да, Исфер, это всё. Я проиграл, мы выжили. Дошли домой. Она одна пропадёт, ранена. — А с каких пор ты такой сердобольный? — уколола Исфер. Я фыркнул, пытаясь сдержать раздражение. — Твоя проблема? Я прошу тебя носиться с ней? Отдохнет, потом уйдет. Пока лучше будет, если никто не узнает, что я выжил. — Пояснишь? — Нет, — буркнул я, отворачиваясь к огню. — Эрсель, не обязательно… чтобы все было так, — она поднялась, подошла ко мне. Ладонь Исфер легла на плечо, а я дёрнулся. — Все так уже давно. Я не обязан спрашивать твоего разрешения, чтобы помочь кому-то выжить. Паладин останется, хочешь ты этого или нет. На этом мы и закончим. Я отошёл, а её рука соскользнула с моего плеча, безвольно упала. — Эрсель, я… я не хочу сказать, что я против. Просто поговори со мной. Откуда эти синяки, кровь? Почему ты… такой побитый? — она снова сделала шаг ко мне, но уже не касалась. — А что, кажется, мало битый? — язвительно скривился я. И знал, что не стоило бы, но мы уже слишком давно разговаривали именно так. — Не делай вид, что тебе не противно моё присутствие. — Мне не противно. — Не тебе убеждать меня в этом, моя драгоценная. Мы с тобой оба знаем, что за этим всем стоит. Какое-то время Исфер молчала. Она отошла к полке с книгами, обняла себя за плечи. А я лишь выдавил: — Прости меня. — Эта женщина, паладин, — бесцветным голосом заговорила она. — Дорога тебе? Я промолчал. Говорить что-либо, если она уже уверена в своем мнении, всегда было бесполезно. Исфер окинула меня взглядом, снова села в кресло. — Если ты так хочешь, — поджав губы, она отвела взгляд. — Не сердись, прошу тебя. — Я не сержусь, мой дорогой. Просто не понимаю тебя. — Тут нечего понимать. Идёт война и за каждую жизнь нужно платить. Будь всё иначе, я бы не вернулся. Была бы ты вдовой. — Зато ты был бы свободен. Уколола. Как умела, но всегда метко. — И не я один, правда? — я решил не отказывать себе в ответной колкости. — Ты не расстраивайся, может, в следующий раз повезёт. — Как ты смеешь? — Исфер, наконец, сорвалась. Стукнула ладонью по подлокотнику кресла и гневно на меня посмотрела. — А что, разве не правду говорю? Посмотри мне в глаза и скажи, что не испытала облегчения, когда тебе сказали, что я погиб, — я подошёл, склонившись, чтобы лучше видеть её лицо. Мы оба знали, что я прав. Она молчала, рассматривая меня, но так ничего и не сказала. — Я бы освободила тебя, если бы могла. — Почему думаешь, что я бы не освободил? Я бы дал тебе волю, будь мне позволено, но не смертью. Я не обязан умирать, потому что тебе не повезло в браке. — Повезло, Эрсель. Не повезло в любви. — Напоминай об этом чаще, — буркнул я. — Разве я виню тебя? — А разве нет? — Нет. Раньше винила, но ты… — Доброй ночи, — перебил я, направляясь к выходу. Не хотел снова слушать вещи, которые слышал уже сотни раз. Её настроение часто менялось. В один день я был причиной всех бед, а в другой она хотела все исправить. Мне утомляли эти качели, я предпочёл оставить все, как есть. Я вышел, Исфер скрылась в тёмных коридорах. А я посмотрел на Лорен. Выглядела виноватой. Может, что услышала. Стало стыдно. За себя, за Исфер и за ту сцену. Решил ничего не говорить, лишь бы поскорее забыть. Повёл её в комнату лекаря — раньше в доме жил врач, но потом стал понемногу избавляться от посторонних в доме. Я и сам кое-что знал, большего не нужно. Разговор с Лорен немного успокоил разум, но я все равно был нервный. А потом она обняла меня. Я чувствовал силу её бога и не знал, есть ли хоть в одном языке из тех, на которых я говорил, достойное моей благодарности слово. Она держала меня крепко, но руки дрожали, прерывисто дышала. Я обнял её в ответ и это, наверное, были едва ли не самые приятные объятия в моей жизни с тех пор, как погиб сын. Она ушла, а я остался один. Думал про все, что теперь происходило. Я знал, что кому-то была выгодна моя смерть. Были догадки, но их предстояло проверить. Наскоро промыл рану на спине, перетянул ребра повязкой и вышел в ночь. Лошадь радостно встретила довольным фырканьем. Я достал заранее приготовленный сухарь и погладил её по загривку. Хорошее животное. Я не скучал по дому, но скучал по своей лошади. Она была старая, но все еще готовая сослужить мне службу. Верная подруга, что сказать. Не сдержался, и обнял лошадь, пока она пыталась ухватить прядь волос. На лице расплылась улыбка. В последний раз потрепав кобылу по гриве, выехал в ночь.

***

Лорен

Ранним утром Исфер разбудила меня. Я не спрашивала, куда делся Эрсель, а она не говорила. С ней шутить было сложно, я не знала, как она будет к этому относиться. Её улыбка была такой же натянутой, как и у Эрселя в нашу первую встречу. Она старательно сохраняла образ и следовала правилам, а я не имела ни малейшего представления о приличиях в Авареле, потому решила просто не болтать лишнего. Выдав мне одежду, Исфер вышла. А я едва не заплакала, развернув платье, потому что совсем не понимала, как это носить. Много лент, слишком хрупкая, тонкая ткань. И целая куча неудобных крючков, которые срывали с моих губ ругательства и тихие вздохи страданий. Зато юбка была красивая, в целых три слоя, каждый из которых был прозрачнее другого — ноги не просвечивались, но создавалось впечатление, будто я вся свечусь. Мягкий, зелёный оттенок поднимал настроение. И в этом, пожалуй, и заключалась вся прелесть этого платья. Я чувствовала себя неуверенно, мне казалось, что грудь слишком открыта, а ленты чересчур тугие. И я чересчур не та для таких нарядов. Из-за разрезов на рукавах было видно шрамы на руках и ещё не зажившие синяки. А ладони вообще казались чужими, словно мужские — грубые, с выпирающими венами и мозолями, которым нужны годы, чтобы исчезнуть. В таких руках куда привычнее смотрится меч, чем такая дорогая ткань, на которую я бы никогда не сумела сама заработать. Интересно, чья это была инициатива? Единственное, что радовало, так это волосы. Если расплести косу, я могла закрыть ключицы и плечи, оставив хотя бы какую-то часть тела для своего личного внимания. Я с грустью посмотрела на доспех, что лежал у кровати, его предстояло чистить. И ничего другого у меня не было. Я сдалась, решила следовать правилам дома и спустилась вниз, где меня ждала Исфер. Эрсель нашёлся в просторной столовой, которая была слишком большая для него и Исфер. Он сидел молча, опираясь подбородком на руки и был чем-то озадачен. Его взгляд блуждал, он хмурился. Весь его облик говорил о тяжёлой битве мыслей, но исход этого сражения, скорее всего, так и останется с ним. Его лицо расслабилось, когда мы вошли. Окинув меня беглым взглядом, Эрсель слегка приподнял брови, а я молилась, чтобы он не начал шутить. И он не стал, только кивнул, приветствуя. Исфер села по правую руку, а я по левую. От вида еды стало радостно, и я не выдержала: — Знаешь, есть плюсы в том, что ты не часто бываешь дома. Эрсель повернулся ко мне, вопросительно поднял бровь, а Исфер напряглась. Неужели в этом доме никто не знает про шутки? А может, этим я грубо нарушала правила этикета? Я смело откинула эту мысль, потому что в подобные правила меня не посвящали, а Эрсель знал, кого приводил домой. — Тебе бы не пошёл второй подбородок. Исфер поперхнулась, подавив смешок. Вилка со звоном упала на стол, а она раскраснелась, прикрывая рот платком. — Я бы тогда садился на врагов, — без улыбки ответил Эрсель. И пусть он играл в икону строгости, его выдали глаза. Как и прежде. — На войне все средства хороши. Я напала на еду так, словно не видела пищи годами. Такое чувство было, и я спешила, не совсем заботясь о приличиях. Меня уже попустила грусть относительно того, что я была совсем не похожа на Исфер. И все присутствующие об этом знали, так зачем же ломать комедию? — Откуда ты? — спросила Исфер. Эрсель послал ей благодарный взгляд, и она ему улыбнулась — Из Бразанаса, — выдавила я, удивившись этому вопросу. Слишком давно никто не интересовался моей жизнью так открыто. Откашлявшись, поправилась: — Я там жила до того, как меня призвал на службу Салит. — И давно ты на службе? — Вот уже тринадцать лет. Может, чуть больше, я уже давно не считала. — А как твоя семья относится к зову долга? — Исфер пыталась вести обычный разговор, но не знала, что такие вопросы выбивают меня из колеи. Как будто мне самой не было интересно, как бы отнеслась Айрис к моему нынешнему занятию. В голове возник её образ, смотрящий на меня с осуждением, и я на мгновение даже испытала укол стыда за то, что я такая. — Никак, — я смахнула воспоминания и послала ей дежурную улыбку. — Я не знаю, где моя семья. Я жила с Айрис в Бразанасе. Это моя приёмная мама. Её убил Культ, а паладины забрали меня к себе. С тех пор Братство стало моей семьей. Ну, в каком-то смысле этого слова. Эрсель молча слушал, не встревая. Его взгляд охладел, он снова начал закрываться в свою скорлупу, превращаясь в блеклую фигуру. Словно его вообще ничего не интересовало, и он ждал, пока этот разговор закончится, потому что у него были другие, более важные, дела. Исфер, видимо, не так часто имела возможность с кем-то говорить, даже со своим мужем. А потому спрашивала и слушала с особым энтузиазмом. — А у вас красивый дом, — я попробовала продолжить разговор, но при этом увести его в другую сторону. — Это дом предков моего мужа, — пояснила она. — Раньше здесь было поживее. Может, когда-то всё снова будет, как прежде. — Тогда я намерена набиваться к вам в гости. Исфер заулыбалась. Она хотела что-то сказать, но Эрсель успел первый: — Я думал, стоит вспомнить традиции. Оповестить близких и друзей о том, что я жив. — Эрсель… — начала Исфер, но не договорила. — В знак вежливости. Традиции есть традиции и сейчас это важно, как никогда. Не дожидаясь ответа от Исфер, Эрсель поднялся, сухо поблагодарил её и вышел. Когда мы остались вдвоём, я неловко опустила глаза. Было чувство, что здесь что здесь есть какая-то проблема, но я не понимала, какая именно. Может, дело было в нём самом, а может, мне стоило самой спросить о правилах дома? — Я что-то не так сказала? — осторожно спросила я, глядя на Исфер. Она покачала головой, откинув волосы с плеч. — Он ведёт себя, как обычно. Я не стала говорить, что для меня это не выглядело «как обычно». Я привыкла, что Эрсель бросался шутками в ответ на мои, говорил и подначивал меня. Сейчас всё было совсем не так, как обычно. Я словно вернулась назад, в то время, когда он был просто эльфийским командиром, которому нужна была помощь паладинов. Если бы я высказала Исфер свои мысли, её бы это обидело. С ней Эрсель не был таким разговорчивым, и тут уж сложно угадать, дело в них двух или в правилах приличия.

***

Эрсель

Я навестил знакомых, которым доверял. Узнал, что Майрон вернулся за стены крепости еще до того, как начался бой. И сумел всё выкрутить. При этом еще и разводил интересные разговоры, от которых хотелось сломать ему что-нибудь. Я не мог. Игра шла насмерть, просчёты и глупости дорого обходились. Я ехал и думал, как все провернуть. Как собрать части головоломки воедино? Майрона нужно было устранить. Я поручил эту работу своему лейтенанту. Ему я доверял больше, чем другим, а потому попросил разобраться, если со мной что-то случится. Лейтенант поведал о проблемах в районах, где жили харамы и сказал, что Майрон тоже мог иметь к этому отношение, но работал не один. Логично. Ещё бы этот дуболом был один. Скорее всего, он даже толком не понимал, в чем замешан. Всё выглядело так, будто Майрон удачно влип, как и я сам. Разница заключалась лишь в том, что обмануть его — все равно что обыграть сопляка в кости. Времени я не имел. Дело пошло задолго до того, как я оказался под ударом, а значит, действовать надо быстро. Лейтенант обещал подсобить, если что случится, но уповать на стороннюю помощь было бы опрометчиво. В первую очередь стоило бы разобраться, кто замешан в этой цепи, и какое звено нужно выбить, чтобы план нарушился. У меня было несколько идей, но ни одна пока не сулила ничего хорошего. С рассветом я был дома, Исфер встретила в холле и потащила в столовую. Я слишком устал, чтобы отпираться, а потому просто сдался, надеясь, что не придётся оставаться с ней наедине. Насупившись, сидел и думал, пока Исфер носилась где-то в стенах дома. С приходом Лорен она оживилась, стала веселее. Даже если изначально не хотела, чтобы Лорен оставалась здесь. Возможно, Исфер и правда верила, что я неровно дышу к паладину — от одной мысли становилось смешно, — и надеялась, что поддержка этой связи поможет ей избавиться от меня. Меня изгонят, естественно, а она будет свободна. Хитрая, как лиса. Это ничего, мне иногда даже нравилось. И было любопытно, как далеко она сумеет зайти в своих тщетных играх. Лорен вошла неловко, кривясь. Распустила волосы и мне резко стало не до смеха. На ней было одно из любимых платьев Исфер. Открытые плечи и руки, летящая юбка. Красиво, но непривычно. Лорен в доспехе выглядела более естественно. А может, я просто отвык. Она неловко замялась, бросила на меня беспомощный взгляд, но я не хотел давать двусмысленных жестов, потому просто поздоровался. Когда все были в сборе, Лорен выдала очередную шутку. В душе я посмеялся, а Исфер забавно зарделась, уронила вилку. Ради этого зрелища я был готов почти на все. Лорен не обременяла себя правилами приличия — скорее, не знала о них даже. Нам нужен был такой человек в доме. Двум душным, уставшим друг от друга эльфам нужна была Лорен, которой вообще было плевать, что там про неё подумают. Сидела в своем зеленом платье, никого не стеснялась. Я видел шрамы на её руках и сильные мышцы — это логично. Человек, выбравший меч, как оружие, не мог быть щуплым. Лорен выглядела так, будто могла переломить женщину, вроде Исфер, пополам. А раньше я и не замечал. Её сила шла ей, как никому другому. В этом была своя красота. Пока Исфер пыталась играться в радушную хозяйку, я прозрел. Больше не было нужды ломать комедию. Я собирался встретиться с лейтенантом. Огласил Исфер свое решение и поспешил на выход. Знал, что повёл себя, как хамло, но на угрызения совести времени не было. Исфер сделает все, что нужно, а я подготовлю почву. Лейтенант воспринял мою идею с легким оттенком недоверия. Спросил, не ударился ли я головой. Я лишь хмыкнул, но попросил сделать так, как я сказал. Доверенные люди и небольшой, скрытный обыск. Майрон был у меня в подчинении, нужно было лишь отвлечь его. Что будет потом — не важно. За обыск на казнь не отправляют, но у меня хотя бы будут подтверждения и реальные факты. Единственный, кто удосужился узнать мой план — отец. Я направился к нему сразу же, как только выдал ценные указания лейтенанту. Отец был маршалом, имел власть и смог бы прикрыть меня, если что пойдёт не так. Старик принял положение дел легче, но сказал, что моя затея мало что принесёт, приказ на мой арест подпишут со дня на день. От этих слов все внутри похолодело. Я не стал отступать, и отец, к моему большому удивлению, одарил меня одобрительным взглядом. Вряд ли он полностью верил, что я не сдавал границы и не предавал Аварель, но это уже не важно. Люди отца помогут, если станет совсем плохо. Провести день вдали от дома — та ещё радость. Оставалось лишь одно дело, требовавшее моего участия. Я вспомнил, кого Лорен мне напомнила. Нужно было только проверить. И прикрытие было — она не знала своих родителей. Показав ей Родник Первых Слёз, я получал сразу два преимущества — ценную информацию и её доверие. Такие, как она, особо щепетильно относятся к вопросам крови и семьи. Если она увидит их хотя бы раз, я буду другом хоть куда. И буду знать, что делать дальше, если мои подозрения окажутся правдой. Ну разве я не молодец? В коридоре меня перехватила Исфер. — Срочно? — спросил я, пытаясь увернуться, чтобы она не успела меня коснуться. — Я спешу. — Просто хотела сказать… я поняла, почему она. — Что? — округлил глаза я. — Давай без притворств, пожалуйста. — А давай без глупостей, ладно? Исфер замолчала. Мой тон её обидел, а я тяжело вздохнул. В последнее время она меньше злилась, а я огрызался по привычке. Положил руки на её плечи, притянул к себе, поцеловал в висок. Исфер шумно втянула воздух. Её ладони скользнули по плечам, она прижалась ближе. — Я теряю тебя, да? — едва слышно спросила она. — Нет, — я отстранился, чтобы сказать ей это в лицо. — У меня нет никого больше, кроме тебя, Эрсель. Не всегда все гладко, но я скучаю. А ты даже не говоришь со мной. Не думай, что я глупая. — Ты глупой никогда и не была, — улыбка вышла натянутой. Я не привык говорить с ней на такие темы. — Прости меня за все, — на глазах Исфер выступили слёзы, а я испугался. — И ты меня, — еле выдавил я. Обнял её, но не так, как должен обнимать муж. Словно мы были незнакомцами. В какой-то мере так и было. Исфер привыкла, что я с ней столько лет, а когда вбила себе в голову призрачное соперничество, пыталась удержать меня. Будто было ради чего стараться. И все же, я не мог отталкивать её, когда она была уязвима и искала утешения. — Ничего, что ты бы себе там думала, не происходит, — сказал я, отстраняясь. Снова поцеловал её висок, а Исфер улыбнулась. — Я знаю, что не мне злиться за такие вещи, но… — А ты не злись, не на что, — вот теперь улыбка получилась лучше. Искреннее. Ведь я даже не врал. — Было ли когда-то время, когда все могло получиться? — спросила она, отступив. Я замер. Исфер так легко об этом спросила, а я не знал, что ответить. Решил сказать правду. — Было, но прошло. Ты мне дорога, я люблю тебя, но не так, как тебе бы хотелось. И ты не любишь меня, как мужчину, но слушай, разве этого не было достаточно все эти годы? Исфер вздохнула, поправила волосы. — Приятно знать, что ты любишь меня хоть как-то. Я не заслужила. — Не вини себя, моя дорогая. Все ошибаются. — Даже ты? — И я тоже, — улыбнулся я, разведя руками. Какое-то время мы молчали, я решил, разговор окончен. Остановила сама Исфер. — Лорен рассказала, что случилось. Хорошо, что она была рядом. И Эрсель… я не была рада, когда мне сказали, что ты не выжил. Хотела, чтобы ты знал. — Спасибо, — выдохнул я. — Правда. Исфер поджала губы, имитируя улыбку и пошла к себе. А я рванул к Лорен. Нужно успеть.