Жизнь взамен долга

      Тяжелее всего принять ту правду, от которой невозможно отказаться.              После того, как Мракс поставил Гермиону исполняющей обязанности мистера Грейнджера, Драко не покидали сомнения — паранойя преследовала его по пятам. Из всех сотрудников министерства, среди которых присутствовало множество опытных, талантливых волшебников, он выбрал ее.              И пусть сам Салазар будет свидетелем — Драко нисколько не сомневался в своей будущей жене, но он не мог допустить неосмысленного поступка со стороны Кадмуса. Без особой причины выбрать неопытного молодого служащего в самый ответственный период, казалось неосмотрительным решением. Но если углубиться в события, происходившие на протяжении последнего года…              Непреложный обет, связавший их с Джоном, был на троих. Сейчас Драко с полной ясностью осознавал — участников четверо. Мистер Грейнджер недвусмысленно озвучил свое желание уберечь дочь, но граница оказалась куда тоньше, и она была совершенно ненадежна.              Им удалось пообщаться пару дней назад, когда Драко заглянул в поместье Грейнджеров, чтобы увидеть Гермиону, обсудить с ней все организационные моменты, касающиеся свадьбы, и пообщаться с мистером Грейнджером наедине.              Джон ответил на интересующие Драко вопросы. Разговор получился довольно спокойным и лишенным неожиданностей. В первую очередь, он окончательно подтвердил, что они не имеют полного представления о влиянии связи между ним и мистером Мраксом на Гермиону. Конечно, Джон надеялся, что той нет вовсе, и шрам дочери лишь отголосок столь мощного заклинания.              Но, учитывая выбор Мракса, их представления с Грейнджером расходились, и он не просто так выбрал Гермиону. Старался держать подле себя того, кто никогда его не предаст, сколько бы издержек это не накладывало. Впился обеими руками в род Грейнджеров, полностью доверившись магии.              Ничего из того, что собралось в мыслях Драко, не изменило бы его решение, но вопросы продолжали донимать беспокойную голову.              Он пододвинул перламутровую морскую раковину размером с крупную мужскую ладонь на несколько дюймов. Затем поддел пальцами цепочку и поднял кулон выше, укладывая камень в ложбинку.              Осталось дождаться, когда Мракс соизволит отпустить его будущую супругу, рабочий день которой должен был закончился пару часов назад.              Драко, сбившись в ощущении времени, еще раз взглянул на часы. Кадмус задолжал им рассвет на берегу Тиморского моря. Солнце успело подняться над линией горизонта и на дальней стороне территории, за границей магического барьера, появилось несколько маглов. Кто-то выбрался на пробежку, а кто-то на раннюю прогулку. Драко, не выдержав борьбы с биологическими часами, протяженно зевнул.              Через час Гермиона наконец появилась на пороге небольшого прибрежного ресторанчика, который был скрыт не только от маглов, но и волшебников на сегодняшний день.              Ресторан «Магема» расположился на линии берега, наполовину погрузившись сваями в воду. Его владелец выбрал укромное место дикого пляжа, где за редким исключением появлялись прохожие. Он был прекрасен во власти дикой природы, пусть под ногами и встречались мелкие камешки и пустые раковины.              Драко встретил ее, стоя босыми ногами в песке в светло-серой рубашке и белых шортах. Он довольно улыбался, не сводя глаз с развевающихся на ветру кучерявых волос и контрастирующего на их фоне белого платья.              Она удивленно обернулась, изучая природу вокруг и удивленно посмотрела в ответ.              — Салазар, Драко, здесь невероятно красиво, — на выдохе сказала она, еще раз облизывая взглядом притягательную синеву океана. — Где мы?              — В Австралии, — как-то особенно умиротворенно сказал он и подошел ближе, не сводя с нее взгляд.              — Я думала, этот день никогда не закончится, — возмутилась Гермиона. Она приняла протянутую руку и попала в самые приятные и долгожданные объятия. В нос ударил знакомый запах одеколона, и весь мир будто потеплел. — Бруствер настоящий параноик.              — Что случилось? — взволнованно спросил Малфой, крепче обнимая и уткнувшись подбородком в волосы.              — Совещание прошло… — подобрать подходящее слово было сложнее, чем выслушать всех министерских снобов еще раз. Гермиона нахмурилась, немного отстранившись, — сносно. Кадмус, как и всегда, был на высоте, но Кингсли не так прост, учитывая его участие в деятельности Ордена Феникса и большую выслугу в Министерстве.              Гермиона приподняла голову, заглядывая в серые глаза, в которых вместе с настороженностью проскользнула наружу усталость. Она получила согласный кивок в ответ, и Драко, не теряя времени и не прерывая беседы, одним легким движением руки пригласил Гермиону пройти к ресторану.              Пока небо все еще было расписано разводами рассветных красок, он не хотел упустить момент. Пожалуй, самый важный момент, который полностью принадлежал только им двоим. Все еще погруженная в работу, Гермиона продолжала говорить:              — Когда мы закончили, мне оставалось занести все личные дела возможных кандидатов на стажировку в Архив. Не знаю, что он забыл на нашем уровне, но, когда мы на мгновение пересеклись, Кинсгли бросил «еще один Грейнджер водится со смертью». — она на мгновение вспыхнула искрой. — Никакого чувства такта! Он сказал это так, чтобы я его услышала! Они все косо смотрят на меня, будто я убила собственного отца ради этого места!              Они успели подойти к столику.              — Интересно, что он хотел этим сказать, — хмыкнул Драко, отодвигая стул для нее.              Гермиона не успела возмутиться, отвлекшись на морское оформление и яркие цветы. Проглотив возмущение, она села за стол, в прозрачном стекле которого была запечатана уменьшенная версия подводного мира. Под сервированными тарелками и приборами беззаботно плавали рыбки размером с мальков, качались под волнами песчинки и крошечные крабы. Ближе к краю по правой стороне стола возле уложенных веером салфеток лежала большая раковина с кулоном внутри.              Бушевавшее раздражение невероятной наглостью малознакомого ей мужчины незаметно растворилось вместе с белой пеной волн и шипящей пены.              Драко сел напротив, протянул руку через стол и накрыл ладонь Гермионы своей. Он смотрел на нее, как на самую важную сердцу драгоценность. Как она всегда мечтала, чтобы смотрел муж.              — Мы успеем обсудить все, что сегодня произошло, но перед этим я бы хотел, чтобы ты знала, — проследовала секундная пауза, он мягко сжал пальцы, поглаживая кожу. — Пусть все началось с сухого расчета, но я, как и ты чувствую, что ему не осталось места между нами. — и говорил так тихо и спокойно, но при этом уверенно, затягивая в сладкую негу переполнявших Гермиону чувств.              Все, что произошло за последние несколько часов, смыло морской водой, и она, завороженно смотря на знакомый прозрачный камень, не находила слов.              — Откуда он у тебя? — непонимание настигло ее в первую очередь. Гермиона не надеялась больше увидеть похожий артефакт, настолько он был редким.              — Он был моим, — твердо сказал Драко накрыл свободной рукой кулон сверху, не позволяя Гермионе протянуть тот обратно. — И не было ни одного дня, чтобы я пожалел о том подарке. Но сейчас, я хочу, чтобы мне не приходилось об этом задумываться никогда больше.              На мгновение между ними просвистел разгулявшийся ветер, принесший с собой шумные волны.              — Пожалуйста, скажи, что ты не сомневаешься в моих способностях постоять за себя? — сорвалось наружу волнение. Гермиона смотрела на него, как на последнего волшебника, чье мнение для нее может быть важнее собственного.              Драко сосредоточенный на разговоре, сидел с нечитаемым выражением лица, чем больше подпитывал ее встревоженное сознание. Грейнджер заметила официанта, стоявшего около входа и ожидавшего подходящего момента, чтобы подойти, и вновь посмотрела на камень.              — Я хочу, чтобы у тебя было право на ошибку, которая может быть случайным совпадением или подлым поступком будущих врагов. Если ты продолжишь работать с Мраксом, я хочу знать, что пусть и после полуночи, но ты вернешься домой.              На последних словах сердце облилось кровью, Гермиона чувствовала, как кожа накалилась подобно углям. Конечно, он волновался, как и она не смогла бы сидеть спокойно, если бы хоть раз увидела его едва живым. Дело было не в слабости или неверии, он заботился о них обоих.              Драко хотел, чтобы она возвращалась домой, возвращалась к нему, и Гермиона хотела ответить тем же. В рвущейся наружу благодарности теплились неозвученные чувства, которые она начала замечать с каждым днем все больше.              — Я не сниму его, если так тебе будет спокойнее, — когда она решительно сжала в пальцах кулон, он отпустил и неспешно выпрямился, расправив плечи.              — Чем чаще он забирает тебя у меня, — с такой серьезностью можно было говорить только о Мраксе, — тем больше я пребываю в тревожном одиночестве и чувствую, как совершенно незаметно для себя...              Драко, положив ладони на край стола, поднялся со своего места и подошел ближе, остановившись за спиной, наклонился и подхватил с рук кулон. Гермиона села в пол-оборота, не сводя с него взгляд.              — Я полюбил тебя, — шепотом донеслось над ее ухом, на грудь лег прохладный камень вместе с цепочкой. Грейнджер переложила волосы на другую сторону, приподняв выше и замерла. — И вместо романтичной просьбы, я озвучиваю требование видеть его на твоей шее каждую салазарову секунду нашей жизни.              Дыхание перехватило, внизу живота словно завязали узел, когда его руки коснулись шеи, застегивая замок. Гермиона полностью повернулась, поднявшись со стула и завлекла Драко в долгий чувственный поцелуй, не позволив продолжить предложение.              Кожа покрылась мурашками, на сознание навалилось облако нежности и безграничного желания полностью погрузиться в стоящего перед ней волшебника, раствориться в нем. Все их переглядки в коридорах Министерства, каждое тяжелое расставание вечером, необъяснимое желание находиться рядом в любое время дня и ночи, нашли в сердце свое место.              Она отстранилась первой, стараясь перевести дыхание.              — Драко, — на выдохе также тихо произнесла Гермиона. — Я тоже тебя люблю.              Пальцы касались его скул и шеи, аккуратно очерчивая выступающие косточки. Гермиона смотрела в завораживающие серые глаза, чувствовала бешенный стук собственного сердца и хотела остаться в этом мгновении навечно.              — Я чувствую это в каждом твоем взгляде, — в подтверждение их чувств, совсем тихо ответил он.              Он коснулся ее лба своим, и, прикрыв веки, медленно выдохнул. Как же невыносимо страшно стало за последние недели. Никогда еще его не одолевал промерзлый холод, сжимающий легкие. Сегодняшний день не стал исключением, еще бы час и он отменил все, чтобы отправиться в Министерство за ней.              — Драко, ты такой эгоист. Как же мне теперь не волноваться о тебе?              Он безнадежно ухмыльнулся.              — Как Лорд Малфой, я не имею права на подобные ошибки.              Еще пару месяцев, и отец полностью передаст ему управление поместьем и всеми делами семьи. Ответственность, лежащая на его плечах к этому моменту, оказывала давление возведенной к небесам горы, а что предстояло впереди — казалось невозможным, но он не имел права на сомнения и страх, поэтому единственное, где его действительно одолевало скользкое чувство, он постарался минимизировать.              Она должна быть в безопасности. Он дал обещание, дал непреложный обет, даст клятву перед магией второй раз.              К черту все клятвы. Он любил ее, и этого было достаточно.                     ***              Гермиона протиснулась в приоткрытую дверь кабинета, как раз в момент, когда оттуда выходил один из авроров. Он резко остановился, пропуская ее вперед, бросил неразборчивые слова извинения и захлопнул за собой дверь. Все произошло так быстро, что она не успела заметить, кто это был.              «Салазар бы с ним», — подумала она и подняла взгляд на высокую темную фигуру во главе стола. Кадмус Мракс, как и всегда, выглядел лучше любого невероятно богатого и властного волшебника в мире. Сегодня он выбрал полностью черную гамму за исключением насыщенно красной мантии, оттенок которой у Главы аврората был особенным.               — Пора идти, — сухо сказал Кадмус, забирая со стола заготовленные пергаменты. — Ты все сделала?              Грейнджер вытянулась и твердо ответила:              — Да, осталась лишь последняя печать. Документы лежат у секретаря Министра.              Кадмус еще раз задумчиво посмотрел на рабочее место.              — Хорошо.              Сегодня им предстояли дебаты между кандидатами на пост Министра. Гермиона на протяжении всей недели наблюдала за Мраксом. Каждый вечер, когда большая часть Министерства уходила по домам, он оставался и анализировал все, что готов был предложить или оспорить, пока Гермиона занималась отчетными листами и проверкой почты, а поскольку все из этого было под графой секретности для большинства лиц на втором уровне, ей приходилось сидеть за дальней частью огромного стола и слушать шуршание пера и редкие комментарии в пустоту.              Кадмус остановился напротив, требовательно заглядывая в карие глаза.              — Что-то хочешь сказать?              До чего же он был внимателен к мельчайшим деталям. Гермиона запрокинула голову, чтобы посмотреть в ответ.              — Я хочу предложить одного волшебника на прохождение подготовки в Аврорат. Я знаю, что одно место все еще свободно.              Очень легко было заметить, что количество поданных документов, которые ей пришлось вернуть в Архив, не изменилось. Гермиона не имела права проверять их содержимое, других запретов не поступало.              — Оно предназначалось для Эридана, — Кадмус на мгновение затих и задумчиво добавил, — какое-то время.              Она согласно кивнула. Что ж. Это многое объясняло. Все они иногда задумывались над возможным развитием событий, при котором Эридан оказался бы третьим стажером, но сейчас мысль о подобном вызывала лишь приступ раздражения. Гермиона придушила его в зародыше и отмела в сторону.              — И кого же ты хочешь предложить? — Кадмус сделал последний допустимый, не пересекавший личных границ, шаг. — Я видел всех, кто подал документы после выпуска.              Гермиона почувствовала, как проступило потом волнение. Конечно, он видел всех, но ведь это не значит, что никто из тех не имел шанса попасть в Аврорат. Или, может, Николас потерял веру и не решился попытать удачу?              Стоило сначала проверить.              — Грейнджер, ты собираешься предложить кандидатуру осужденного Пожирателя смерти? Что вызывает столько волнения? — его стальной тон в голосе нисколько не успокаивал.              Она проглотила слюну, но в горле все еще было сухо.              — Нет, ничего подобного, — со всей уверенностью выпалила она. — Я предлагаю Николаса Селвина, сына профессора Защиты от темных искусств и декана факультета Слизерин Северуса Снейпа. У него достаточно хорошая успеваемость и физическая подготовка.              Секунду он обдумывал ее слова. Затем на лице Мракса появилась едва заметная ухмылка, между снисходительной и недоверчивой.              — Мы берем не за хорошую успеваемость, хоть она и повышает авторитет всего Аврората, но, в первую очередь, мы ориентируемся на тех, кто сможет справиться с тем, через что прошли вы, — он поднял взгляд над ее головой, заглядывая куда-то вперед, а затем вернул свое внимание. — Через два года вы сможете перейти к невыразимцам, когда все выпустившиеся из Хогвартса достигают этого, в лучшем случае, через пять лет.              Стоило его слова считать за комплимент, но Гермиона не могла думать ни о чем кроме маленького шанса на удачу. Ему при любых обстоятельствах придется выбрать еще одного волшебника, и, возможно, ее рекомендация окажет крошечное, но все же влияние.              Она продолжала смотреть в ответ, не позволяя себе озвучить все, что крутилось в голове, а Кадмус, вероятно, ожидал реакции, которой не последовало.              — Я подумаю над твоим предложением, — это было отдаленно похоже на компромисс, который состоял лишь из принятого им собственнолично решения. — Нужно идти.              Гермиона сдержанно поблагодарила его и направилась следом.              В коридоре пришлось остановиться не меньше десятка раз, потому что на каждом шагу к нему подходил очередной служащий с неразрешимым вопросом, требующим ответа здесь и сейчас (по мнению этого самого служащего, но не Кадмуса).              Им пришлось остановиться еще раз, когда на пересечении коридоров их окликнул дежурный аврор, чтобы доложить о всех прибывших в Министерство гостях.              Признаться честно, Гермиона не могла представить, сколько же нужно терпения, чтобы не сорваться на одного из них. Столько вопросов и проблем, которые можно решить самостоятельно, столько пустых поводов и трата времени.              Она окинула взглядом присутствующих и заметила, как возле кабинета, который должен был стать ее основным местом работы, к стене прильнул Драко и ждал пока коллега закроет дверь. Он смотрел на нее так, словно Гермиона стояла одна посреди коридора или была центром вселенной, и этот секундный взгляд подарил ей вздох облегчения.              Раздражение отступило, гам голосов затих.              — Я уверен, что вы способы справиться с этим, иначе мне придется назначить Тэрлона, — строго отрезал Кадмус.              — Прошу прощения, сэр, — свесил голову дежурный аврор, еще раз кивнул и поторопился отстраниться.              Кадмус направился дальше по коридору с уверенностью, что это было последнее препятствие на пути в зал. Гермиона, старавшаяся не отставать от широкого шага Мракса, напоследок обернулась еще раз, но Драко уже не было на прежнем месте.              Большое помещение с несколькими трибунами напоминало зал для заседаний Визенгамота. Такой же мрачно-зеленый с высокими колоннами, по периметру возвышались места для всех, кто решил присоединиться к их мероприятию, а в центре открытое пространство, где уже успели занять свои места действующий Министр магии и Кингсли Бруствер.              Рядом с Кингсли крутилась Рита Скитер со своим неуемным любопытством и прытко пишущим пером. Она донимала его вопросами, и не давала вставить лишнего слова. Их общество дополнял помощник Бруствера, который пытался спровадить журналистку, широко размахивая руками.              Кадмус остановился около границы своеобразной сцены, где заканчивались ряды для зрителей, как к нему уже направлялся один из журналистов. Оставалось несколько считанных секунд, прежде чем ему придется отвечать на все животрепещущие вопросы до тех пор, пока не начнется официальное мероприятие.              Через двадцать минут все места были забиты под завязку. Центральную часть заняли действующие председатели Визенгамота, среди которых Гермиона заметила длинную седую бороду профессора Дамблдора.              Дебаты были крайне интересным и животрепещущим процессом, поскольку перед ним все кандидаты уже успели пройти дачу клятвы верности и честности своих побуждений. Еще интереснее было то, что о данном нюансе мало кто знал вне стен Министерства, а еще меньшее число волшебников разбирались в принципах его работы.              Гермиона сидела, вытянув спину до скрипа между лопаток, чтобы ни один присутствующий не счел ее недостойной выбранной роли. Конечно, для этого могли найтись и другие причины, но она могла встретить их доводы с высоко поднятой головой.              По ее мнению, кроме Кадмуса, обойти клятву мог Корнелиус, и, возможно, Кингсли. Остальные, судя по напряженно сведенным бровям и едва заметно подрагивающим рукам, не могли справиться со стрессом.              А если вспомнить немногочисленные комментарии Кадмуса, можно сделать вывод, что дело было как раз в самом умении лавировать между правдой и ложью, скользкой ситуацией и выгодным моментом, не теряя при этом самообладания. Поэтому не требовалось доводить до сведения население о клятвах и прочих бюрократических механизмах, ведь они были лишь для решающих голосов.              Для тех, чье слово может повлиять на исход всех выборов.              Гермиона еще раз посмотрела на Альбуса Дамблдора, который успел дать разрешение к началу. Он не заметил ее излишне пристального внимания, увлеченный слушанием речи Кингсли Бруствера.              Тот держал планку наравне с Мраксом, и Корнелиус в чем-то уступал им обоим, но для общественности они были примерно на одном уровне. Фадж смог заполучить часть голосов обратно, когда напрямую выступил против решения Визенгамота по результатам дела о похищении волшебников, и поэтому так иронично и по-детски не получил первого слова сегодня.              Мелочность половины присутствующих в зале поражала и вызывала страх за будущее волшебного мира.              Гермиона перевела внимание с Корнелиуса на Альбуса, затем еще раз, и в момент, когда Бруствер сделал громкое обвинение в сторону Кадмуса Мракса, между ними проскочил недоверчивый и презрительный обмен взглядами. Корнелиус, ощетинившийся и настороженный, источал недоверие и был разочарован принятым решением Визенгамота не меньше, чем любой простой волшебник.              Слово перешло Мраксу, и Гермионе пришлось отвлечься от маленькой беззвучной войны, удрученных опытом, политиков:              — Все верно, давайте поговорим о безопасности, которую обеспечивает не только Аврорат, но и соблюдение установленных законов. Как удобно с вашей стороны сгрузить всю ответственность на одного волшебника. — он сделал секундную паузу. — Но она не ограничивается только Главой аврората, но еще и действующим Министром. Вы же не хотели сейчас обвинить Корнелиуса Фаджа в полной некомпетентности? — Кадмус осмотрел всех присутствующих и нагло ухмыльнулся. — Раз мы так скоро перешли к основополагающей части нашей жизни, то хочу отметить следующее. Еще с момента, моего вступления на должность, уровень нарушения Статута о секретности сократился более чем на четыре с половиной процента, за счет повышения личной ответственности. Также мы повышали личную ответственность не только в отношениях с маглами, но и касательно других правонарушений. Здесь мы добились определенных успехов.              Зал одобрительно загудел, и в ту же секунду все услышали стук ладони по столу одного из членов Визенгамота и требование затихнуть.              — Больше всего меня беспокоят те моменты, на которые я смогу повлиять в будущем. Например, как был допущен многолетний контакт волшебников с маглами в вопросах сбыта продукции, производимой в магическом мире? И это я еще не затрагивал то, что можно получить в обход всех законов? Если невыразимцы не справляются со своей задачей, Аврорат готов вернуться к тем временам, когда их подразделение было нашей частью.              Кингсли напрягся и злобно покосился на Кадмуса, но не стал вмешиваться и перебивать его речь, боясь получить замечание от Визенгамота. Слово перешло к Краучу, который излишне заметно нервничал, но все же начал говорить.              — В отличие от моих коллег, при мне подобных случаев, когда жалкие маглы покушаются на жизнь избранного магией, не произошло. Названная личная ответственность лишь мелочное представление о том, как необходимо регулировать отношения. В Азкабане сидел бы каждый, кто предоставляет хоть какую-то информацию магловской стороне. Я считаю, что мы должны забирать детей с первого проявления магии, а лучше от рождения. Даже если они останутся сквибами, у нас достаточно перспектив для жизни в магическом сообществе. Они не имеют права знать, каким воздухом мы дышим, что едим и как живем. Их мир отрезан от нашего. Пусть хоть один усомнится в словах, и тогда мы полностью потеряем наше будущее!              Его слова были настолько неоднозначны и однобоки, что получивший свое слово Корнелиус в тот же момент, осадил Крауча новостью о том, что помимо сквиба может родиться ребенок, не имеющий никакой связи с магией, и тогда мы станем теми самыми похитителями, уничтожающими жизни маглов, что не смогут существовать среди волшебников.              Как-то быстро обсуждение зацепилось за недавно выпустившийся седьмой курс школы Хогвартс, и Дамблдор поджал губы. Пусть и без негативного окраса, но даже Бруствер подметил, насколько ухудшились результаты выпускников. Более того, появление Драко и Гермионы, создало прецедент, с которым им придется принимать новые решения. Руководство не имело права нарушать международные отношения по обмену и переводу учащихся, но и показывать разницу стало до жути стыдно.              Не упустили возможность подцепить Мракса за то, что его сын по необычному стечению обстоятельств является главным по успеваемости, и даже смог обойти новеньких. Но, со стороны Гермионы точно, появилось много вопросов к тому, насколько же они были далеки от всего, что происходило между студентами. Все знали, что Эридан своими силами заслужил каждую оценку. Да о чем говорить, все видели перед собой Кадмуса Мракса. Волшебника, который в последнюю очередь будет за кого-то просить.              Наконец он взял свое слово:              — Раз уж мы перешли к подрастающему поколению. Вспомним о вопиющем случае нападения на трех студентов практически на границе со школой Хогвартс? Или может о безопасности студентов, которые беспокоятся о собственном благополучии, видя, как может пострадать главный староста? Необъяснимые цепляния к такому же выпускнику, который взял на себя все административные вопросы студентов и при этом успевал учиться. Он выполнял свои обязанности, а руководство школы чем занималось в этот момент? В единоличном рассмотрении каждого случая прослеживается совокупность неудобных совпадений, больше похожих на халатность, но трудно называемые ею, пока не открыть всю историю происшествий за последние несколько десятков лет. Смерть студентов от несчастных случаев, нахождение опасных артефактов на территории школы, постоянное нарушение внутренних распорядков преподавателями и студентами, а также самим руководством приводит именно к таким последствиям.              Все присутствующие помрачнели. На удивление, но Корнелиус наконец понял, какой тактики стоило придерживаться и начал поддерживать слова Кадмуса, часть из которых выдавал за собственные решения. Такие, которые он мог бы принять под своей призмой взглядов.              Казалось, что все длилось бесконечность. Гермиона прижалась к спинке стула, сжалившись над спиной и самой собой. Слушать их было занимательно до тех пор, пока не появилась четко прослеживаемая нить мышления и предстоящего пути движения. Вероятно, в этом и состоял план подобных мероприятий, но как-то слишком они затянули его. Кадмус, Корнелиус и Кингсли лидировали, полностью похоронив карьеру Барти Крауча.              Последнее слово осталось за Кадмусом:              — После смерти Темного лорда Волан-де-морта, которого все так страшатся называть, международные отношения сильно пошатнулись. Единственными поддерживаемыми нами мероприятиями остались лишь Кубок трех волшебников и квиддич, которые находятся вне политики. Учитывая, как сильно связаны наши предки с французами, мы легко сможем наладить связи не только для обмена опытом, но и совместного производства зелий, подготовки кадров и содействия при борьбе с нарушением законов. У нас множество талантливых зельеваров, которые могли бы продавать свою продукцию, а во Франции отличная подготовка у разрушителей древних проклятий. После непростых времен, нам крайне недоставало специалистов в этом направлении, да и союзников тоже. Мы можем абстрагироваться от мира маглов, но от собственного бежать не нужно.              По окончании его слов все на мгновение выдохнули, а затем началась такая суматоха, которой не видели со времен последнего бунта волшебников в атриуме Министерства.              Кадмус ускользнул от журналистов, протиснувшись в единственном узком пространстве между Корнелиусом Фаджем и первым рядом, где сидели все помощники. Мужчина с колдокамерой, активно пытавшийся его догнать, столкнулся нос к носу с действующим Министром магии и растянулся в вымученной ухмылке, когда пришлось вежливо сделать вид, что он шел именно к нему.              Она ждала его на выходе, и как только Мракс поравнялся с ней, они втрое быстрее пошли по коридору, чтобы избежать толкучки с остальными посетителями.              Большую половину пути Кадмус молча шел, погрузившись в собственные мысли и пытаясь отойти от словесной каши, которую намешали его оппоненты. Когда они наконец оказались на втором уровне и свернули в сторону его кабинета, Мракс неожиданно сверкнул глазами и задумчиво хмыкнул:              — Это хорошее предложение.              В коридоре было тихо и спокойно, лишь несколько волшебников стояли, подпирая стены, в ожидании. Гермиона повернула голову, но пояснения так и не последовали.              — Сэр?              Он еще несколько секунд вдумчиво смотрел вперед, взвешивая все мысли.              — Твой вариант кандидата на место в Аврорате нам подходит.              Гермиона округлила глаза в удивлении и едва сдержала улыбку, норовившую растянуться до ушей.              — Благодарю, сэр, — как можно серьезнее сказала она, пропуская его внутрь кабинета.                     ***              Квентин сказал, что последний раз видел отца в его кабинете и что он, кажется, так и не ложился спать. Какое-то неумолимое желание разобраться с проклятым Философским камнем оказалось важнее собственного здоровья.              Гермиона потеряла счёт нарушенным рекомендациям и аргументам этого не делать. Она испробовала, пожалуй, все, кроме магии, но рука не поднималась — насильно усыплять отца было неправильно.              Она тихонько постучала и, не дожидаясь ответа, зашла внутрь. Первым на глаза попался полусонный Джон, клюющий носом в книгу, но продолжающий монотонно пробегаться взглядом по строкам. Не отвлек его стук двери, неспешные шаги дочери ближе к столу и даже ее попытка привлечь внимание. Вероятно, его бы не отвлек заглянувший в окно дракон, если бы он еще жил на их территории.              — Тебе нужен отдых, — как под копирку твердила Гермиона уставшим от бессмысленных напоминаний голосом.              Джон выпрямился, поднял голову и только после отвел взгляд от текста.              — Осталось слишком мало времени, чтобы его найти, — он облокотился на спинку кресла и нажал пальцами на переносицу, растирая кожу.              — Что это изменит? Ты хочешь бессмертия здесь и сейчас? Для этого нужно здоровье, — возмущенно отозвалась Гермиона. Тяжелый вздох оставил неприятные ощущения под ребрами, и она подперла голову рукой.              Сама бы уже давно легла спать, если бы не пришлось искать его по всему поместью. Нужно было попросить Квентина с самого начала.              — Гермиона, за ним идет охота еще со времен Темного лорда. Невозможно усадить всех Пожирателей смерти в Азкабан, но достаточно влиятельные участники знали о камне и после смерти предводителя, хотели взять власть в свои руки. Это весомый аргумент при любых обстоятельствах. Волшебник, который может прожить множество веков, будет силен опытом, знаниями, историей, а его долголетие является бесценным ресурсом.              — Значит, ты ищешь его для того, чтобы он не попал в неподходящие для этого руки? Едва ли Фламель захочет отдать свою гарантию бессмертной жизни, а если его не можете найти вы, то не смогут и остальные.              Джон недовольно покачал головой, на что Гермиона скептически поджала губы.              — Мы не всевидящие, и любая ошибка может понести за собой большие последствия. Очень большие. Ты должна понимать, дорогая, что победа Кадмуса изменит многое. В хорошем смысле, он сильный политик, и пусть каждый совершал ошибки, я уверен, что он знает, что делает, и безоговорочно верю ему и сделаю все, чтобы он получил должность Министра. Если поиск камня поможет нам избежать будущих проблем, а они, поверь, обязательно будут, я его найду.              Джон перелистнул страницу и мельком пробежался взглядом по тексту.              — Одна ночь ничего не изменит в текущей ситуации, — все также безнадежно и тихо говорила Гермиона, смотря на тонкие страницы старинного тома. — Тебе нужно отдохнуть. Ты не соблюдаешь рекомендаций целителя.              — Они не знают, что со мной, и все эти рекомендации всего лишь набор условностей, которые подходят любому, даже здоровому, — он говорил небрежно, отпустив все накопленные переживания, словно переступил точку невозврата. — Я общался и с целителями в Мунго, и с личным целителем Малфоев, да и наш в тот же камин смотрит.              Гермиона нахмурилась.              Неужели все было настолько плохо? Или незначительно? Как оно было?              — Тем не менее, пока ты их соблюдал, тебе было лучше. Это было заметно.              Она смотрела в отцовские глаза, вкладывая все неозвученные и непрошенные просьбы, даже больше — требования.              — Не смотри так, — Джон поднялся на ноги, нехотя упираясь ладонью в столешницу. — Точно, как твоя мать.              Гермиона сморгнула настойчивое требование и удивленно уставилась на затылок отца.              — Мама смотрела также?              — Да, когда задерживался больше необходимого. Она хотела вернуться домой пораньше, но каждый раз терпеливо ждала, когда я закончу работу, — он прошел мимо книжного шкафа и остановился напротив окна.              Комната погрузилась в недолгое, горестное молчание. Так Джин действовала на них всякий раз, когда прошлое приходило в настоящее. Она ушла без объяснений, без единой зацепки и шанса поговорить, а они продолжали поддерживать оставшуюся недосказанность.              — Она была бы рада за тебя. — Джон повернулся к Гермионе боком, на мгновение заглянув в глаза. — Брак по расчету оказался не так прост, верно? Вы нашли в друг друге что-то большее.              — Да, хоть мне тяжело дается мысль, что это не мой выбор. Не знаю, в чем нам повезло больше — выборе или чувствах, но сейчас уже не важно. Хочу, чтобы все приготовления скорее закончились: конверты, платья, цветы, салфетки, серьги, туфли, вино, чай. Салазар, этому нет конца!              После непродолжительной тишины Джон искренне расхохотался и повернулся к ней. Его теплая и, в некотором смысле, беззаботная улыбка грела душу Гермионы, заставляя сиять в ответ.              — Время быстро идет, не стоит его торопить, — он вернулся к заботливому и поучительному отцовскому тону. — Наслаждайся жизнью, каждым свободным моментом, который мы обычно не ценим, будучи поглощенными всеми возможными заботами.              Гермиона хмыкнула, потому что совет был действительно хорошим, особенно, если бы его соблюдал он сам.              — Поэтому стоит пойти и лечь спать, ведь нам нельзя торопиться жить, как и торопиться найти то, что очевидно скрыто не только от наших глаз, но и страниц. Я не думаю, что там есть хоть что-то, иначе бы его уже создали или нашли.              Джон охотно закивал и прошел вперед к второму шкафу, где лежали в большей степени рабочие папки или же особенно редкие экземпляры истории. Так он любил историю, политику и вот такие загадки магии. Каждый раз удивлял своим упоённым желанием узнать все.              Он провел пальцами вдоль корешков, в поисках определенного древнего томика, который оказался на нижней полке. Джон довольно подметил находку и взял в руки. Обложка выглядела старой, но не требовала чар стазиса и излишне бережного отношения.              — Я узнал один важный момент, который мог бы быть интересен. Если мы не можем найти еще один камень или создать его, как и не можем найти мистера Фламеля, то было бы проще заполучить способ отыскать Николаса, поскольку наличие еще одного камня крайне маловероятно. И пока я искал способ, который позволил бы нам вернуть потерянного волшебника, наткнулся на интересные свойства крови единорога, — заполучив неодобрительный взгляд дочери, Джон подтвердил ее недовольство и продолжил. — Согласен, редкое существо и получение их крови незаконно, но она не перестает быть интересной для исследования. Один ученый, желавший отыскать своего наставника, который пропал без вести во время странствий по миру, пытался воспользоваться кровью единорога для создания артефакта, и у него практически получилось, если бы тот работал исправно. Что-то в его действиях было ошибочным, ему не хватило мастерства.              — Как иронично, — пытаясь перебороть желание зевнуть, проговорила Гермиона. Веки слипались, требуя отправиться в спальню и забыться сном без сновидений. — Это незаконно, пап, и еще не имеет никаких гарантий.              — Но тем не менее у него практически получилось, а живительный эликсир, созданный благодаря философскому камню? А как создали маховик времени? Мы можем упустить возможность открыть более могущественный артефакт или найти способ его создания.              Терпение заканчивалось, перед глазами плыло. Гермиона недовольно сморщила нос, поднялась со своего места и направилась в сторону дверей. Каждый раз Джон снова и снова погружался с головой в новые исследования, не давая себе передышки.              — Пожалуйста, ложись спать. Нас еще столько всего ждет, и ты мне нужен здоровым.              Хлопок закрывшейся книги заставил ее обернуться. Джон поставил ту на место, и подпер плечом шкаф, сложив руки на груди.              — Ты крайне скептично относишься к важным открытиям, дочь моя.              — Я всего лишь хочу, чтобы ты не гнался за слепой надеждой и больше думал о себе.                     ***              Гермиона сидела перед зачарованным зеркалом и смотрела на расплывшиеся силуэты. Вокруг нее крутилась волшебница, оставляя последние штрихи в макияже, пока вторая укладывала волосы, активно орудуя древком и средством для укладки.              Этих двух мастериц Нарцисса представила как лучших в своем деле, и те ее, судя по уверенной работе, не подводили.              Прошло больше часа, а Гермиона все еще сидела за проклятым туалетным столиком с ощущением, что проведет здесь вечность, прикованная шпильками для волос, одна из которых впилась в голову острой иглой.              Какой-то необъяснимый комок раздражения таился внутри. Интересно, был ли он тем самым предсвадебным волнением, о котором говорила миссис Малфой, или Гермионе тяжело давалась отстраненность от общей суматохи приготовлений?              Пока в душе гуляло одиночество, она представляла, как возле церемониальной арки собрались гости: они общались, пили шампанское или вино, слушали живую музыку, а она ждала назначенного времени и получала лишь веселые отголоски заливистого смеха и приятной музыки.              Складывалось впечатление, что Гермиона упускала важный момент в своей жизни, прозябая в четырех стенах, и никакие здравые доводы не помогали выбраться из трясины беспокойства.              В кожу впилась еще одна тонкая иголка. Гермиона дернулась, и получила дежурные извинения в ответ. Шестые за последний час, если быть точной, и, судя по голосу, самые неискренние.              В дверь едва слышно постучали и поспешили открыть прежде, чем получили ответ. Гермиона хотела повернуться, но волшебница грозно шикнула, вцепившись пальцами в голову. Изнутри вырвался шумный, полный раздражения, вздох.              Сколько можно над ней издеваться?               — Дорогая, все хорошо? — из-за спины донесся взволнованный голос отца.              Хрупкое чувство спокойствия пошатнулось. Гермиона заерзала на месте. С момента, как она переступила порог комнаты, ее еще никто не видел в платье, о котором знала лишь миссис Малфой. Да и с отцом они сегодня не успели даже поздороваться. Джон с самого утра отправился в Аврорат, чтобы закрыть все не решенные вопросы с Кадмусом, а после собственной подготовки к свадьбе, сразу же направился помогать сюда.               — Да, все хорошо, — она старалась говорить как можно спокойнее, но последующий вопрос получился несвязным. — Как… там?              Так хотелось повернуться и увидеть отца. Салазар побери все свадебные приготовления! Кому они нужны, когда нельзя увидеть родные глаза?              Джон прочистил горло и переступил порог комнаты.              — Многие из гостей прибыли и ожидают начала, но у нас еще есть двадцать минут.              Всего двадцать минут, и она будет свободна? Чудеса.              Крепкая хватка в волосах ослабла, ведьма отошла в сторону и невесомо коснулась пряди, поправляя ее.              — А Драко?               — Ни о чем не переживай, — заверил Джон.              Она знала, что в этот момент он по-доброму улыбался, стараясь больше прежнего скрыть волнение, лишь бы не обременять ее сердце.              — Николас уже здесь?              — Да, я лично проводил их с мистером Снейпом к Мраксам. Люциус составил им компанию, так что никто не успеет заскучать. Полагаю, он не находит себе места, пока Нарцисса занята приготовлениями.              «Профессор Снейп определенно даст почувствовать ноту веселья», — проскочил в мыслях смешок, и Гермиона улыбнулась.              Над головой нависла ведьма, вытягивая временные шпильки и заколки. Еще чуть-чуть, еще совсем немного и она будет свободна.              — Может… — начала Гермиона.              У входа послышался хлопок трансгрессии и топот маленьких босых ног домового эльфа. На шум отвлеклись Джон вместе с волшебницами, и только Гермиона продолжала сидеть неподвижно, стараясь не терять последние капли терпения.              — Мистер Грейнджер, прошу прощения, но прибыли новые гости, а миссис Малфой занята фуршетом, — виновато пробормотал эльф.              — Хорошо, — более собранно ответил Джон. В его голосе прослеживалась усталость от общей суматохи. — Через пятнадцать минут я буду ждать тебя, дорогая, — напоследок добавил он.              Затем послышался хлопок двери.              В душе снова поселилось беспокойство. Последние несколько дней отец чувствовал себя заметно лучше, и рвался в бой подобно молодому стажеру одногодке. Он решил все насущные вопросы, касающиеся поместья и будущей передачи прав наследства, закончил с документами Кадмуса, пока Гермиона была охвачена предсвадебными заботами, и успел наведаться в тайный архив в поисках информации о поисковых заклинаниях.              Но, что бы Джон не рассказывал о своем прекрасном самочувствии, она продолжала вслушиваться в каждую интонацию, его дыхание и обращала внимание на манеру движений. В голову лезли разные мысли — одна хуже другой. Гермиона молилась Мерлину о полном выздоровлении отца.              Одно радовало — ей не соврали.              Через семь минут обе ведьмы отступили и пригласили пройти к высокому зеркалу во весь рост, чтобы проверить результат. Сделав последний шаг, Гермиона подняла взгляд от подола струящегося белого платья и замерла. В отражении стояла совершенно незнакомая ей ведьма: со свежим взглядом, очерченным длинными ресницами, с легким румянцем на щеках и красивой линией губ, цвет которых оставили ближе к натуральному. Волосы спадали большими завитками, а передние пряди были заколоты сзади.              Гермиона стояла и смотрела, не в силах оторваться. Она забыла о текущем времени, и о двух волшебницах, которые спустя пару минут молчания решили покинуть ее общество, так и не дождавшись ответа. На самом деле, на языке крутились слова восхищения и какой-то необъяснимой радости, но озвучить их не удавалось.              Сложно было признать, но она все же относилась к категории волшебниц, которые хотели испытать маленькое счастье в жизни — стать невестой. Гермиона всегда считала его таким мелким, неважным, неинтересным. Что-то что возможно будет, если им хватит сбережений и желания, но в перспективе — не должно было ни первого, ни второго.              Она такая красивая, без детской кукольности и ярких пышных юбок. Строгая элегантность и едва прослеживаемая резкость, которая присуща им с Драко. Они не видели друг друга с самого утра, и теперь, когда ее наконец освободили из пут косметических процедур, осталось всего ничего, прежде чем они снова встретятся, пусть и под несколькими десятками взглядов.              Жаль, что среди гостей не будет того единственного взгляда, которого не доставало ей на протяжении жизни.              Что бы сейчас сказала мама?              Она была бы рядом все это время или заменяла миссис Малфой, взяв все заботы на себя?              И платье они бы выбирали вместе?              Чтобы она сказала о Драко?              «Почему ты ушла так рано?», — повисло в мыслях без ответа.              На любое предположение, фантазию или вопрос Гермиона могла представить, как бы отреагировала Джин, что бы сказала или как посмотрела. Не важно, насколько оно соответствовало действительности, потому что они все равно не узнают правды… Но как объяснить то, что произошло так давно? То, что даже не отпечаталось в памяти, ведь ей было не больше трех...              Гермиона покачнулась на ногах с невидящим взглядом. Ощущения носило маятником с неправдоподобно большой амплитудой. Хотелось схватить его и сорвать вместе с основанием. Хотелось до боли простого и такого недостижимого счастья полной семьи, и пока оно оставалось таковым, возвращение в реальность давалось легче заоблачных мечт.              «Осталось меньше пяти минут до начала церемонии», — пронеслось вихрем в мыслях, когда Гермиона посмотрела на часы. Она открыла дверь и осмотрела небольшой коридор в поисках отца, которого нигде не было видно. Вытянулась вперед, еще раз проверяя все прилегающее пространство на этаже, затем вышла за порог и наклонилась над винтовой лестницей.              «Может, он ждёт на первом этаже», — не унимались мысли. — «Довольно странно, мы же договаривались, что он поднимется сюда».              Гермиона поспешила спуститься на первый этаж, пройдя почти два пролета и с трудом управляясь с длинным подолом.              «Почему нельзя было провести все приготовления внизу, где есть еще две пустые комнаты?» — подумала она, прежде чем увидела широкую мужскую спину в черном костюме и осеклась.              Она бы никогда не перепутала Джона с другим волшебником, но на мгновение в полумраке помещения высокая крупная фигура, смутно напоминавшая отца, практически позволила ей сорваться на вольность.              Кадмус повернулся к ней и хмуро посмотрел из-под бровей.              Сердце пропустило удар, и Гермиона переступила с ноги на ногу, возвращая равновесие и чувство твердой деревянной доски под каблуками. Мракс был последним волшебником, которого она ожидала увидеть перед собой в эту минуту.              — Прошу прощения, сэр, — растерянно начала она. — Я искала отца, но, вероятно, он еще занят с гостями.              Гермиона подняла взгляд на уровень глаз Кадмуса, сглотнув страх неожиданности. Нужно ли было говорить, что он мог одним появлением заполучить все внимание себе? Черный костюм тройка сидел идеально, и, Гермиона была более чем уверена, тот сшит специально для подобных случаев. Ни одного залома и ткань качества, которого не видела большая часть простых волшебников.              — Мисс Грейнджер, — строгий приказной тон разошелся эхом по башне.              На нее пал взгляд бездонных черных глаз, от которого рефлекторно становилось не по себе. Так Кадмус смотрел на них с Драко, когда принял решение устроить ловлю на живца, так он смотрел на нее, когда выбрал в помощники.              И так он смотрел на нее сейчас.              — Сэр?              Мракс сделал шаг в ее сторону.              — В церемонии произошли некоторые изменения, — в его голосе сквозил официоз и тон был точь-в-точь как при несении службы, словно они вернулись на день раньше в стены Аврората. — Твоему отцу стало хуже, и он незамедлительно отправился к нашему целителю.              — Хуже? — встревоженно повторила Гермиона. — Тогда мы должны продлить фуршет или перенести все на другую дату.              Кадмус наступил вперед.              — Нет, — его тон в голосе был по-настоящему ужасен. — Мы не можем.              Что значит не могут?              — При всем уважении, сэр, — запнулась Гермиона, стараясь удержать зарождающуюся панику, — но я не могу провести этот день без него.              В одиночестве.              — Джон вернется позже. Мы были готовы к подобному исходу.              Он навис над ней гнетущей тучей, вынуждая отступить назад, но могла ли Гермиона сделать хоть шаг, когда все ее чувства были охвачены тревогой. Внутри все разрывалось на кусочки от безоговорочного приказного тона.              — Нет, я не пойду без него.              — Ты пойдешь со мной сейчас. Это приказ, Грейнджер. Нас ждут.              Кадмус протянул руку в уважительном жесте, игнорируя повисшее напряжение. Он внимательно, с прищуром, смотрел на нее и не моргал.              Молчание душило. На всю высоту башни разносился свист гуляющего сквозняка и скрип заржавевших деревянных петель. Гермиона нахмурилась, искривив губы в недовольстве.              — Нет.              Во взгляде Мракс промелькнуло едва заметное удивление, затем он наступил вперед и схватил Гермиону за запястье. Руку пронзила искра боли, прострелившая вверх до плеча болезненной дрожью. Лицо Кадмуса превратилось в хорошо считываемую жестокость.              — Верховный маг уже объявил о нашем выходе, а за дверью, позволю тебе напомнить, стоит достаточно влиятельная часть магического сообщества, — злобно зашипел он. — Спасибо Салазару, что не вся. Если хоть что-то сорвет праздник, в первую очередь пострадает наша репутация. — он твердой рукой потянул ее вперед. — Нет ни одного неудобства или причины, позволяющих все отменить.              «Наша репутация» равнялась его собственной. За каждым словом стояли весомые аргументы, начиная с первого положительного события после похищения волшебников и вынесения несправедливого приговора и заканчивая плотным расписанием Верховного мага, который был занят на год вперед.              Особенно ухудшал ситуацию хрупкий мир между простыми волшебниками и Авроратом, объединенных недовольством вышестоящего руководства. Кадмус не имел права на ошибку. Его будущее было прямой зависимостью маленьких побед, и огрехи, допущенные Люциусом полгода назад, сейчас перешли в категорию непростительных.              Несмотря на все это, у Гермионы была одна причина и ее более чем достаточно, чтобы отказаться от свадьбы. Она смотрела с протестом, вкладывая в него все накопившиеся эмоции. Сильное давление на запястье вынудило ее переступить ступени и спуститься на один уровень к Мраксу, но не отвести взгляд.              Она не может пойти без отца. Сколько нужно времени, чтобы посетить целителя? Не больше тридцати при худшем раскладе, если у того уже есть пациент на приеме. Прошло около десяти минут, возможно, пятнадцать, но даже если всего пять, неужели они не могут подождать?              Почему ее никто не предупредил?              К горлу подступил ком.              Главные двери, через которые она уже должна была пройти вместе с Джоном, приоткрылись, и внутрь проскользнул Люциус Малфой, привлекая к себе внимание. Он был в изящном графитовом костюме с белой рубашкой и опирался на новую трость с серебряной рукоятью. На лице залегли морщины, вызванные сильным беспокойством. Люциус посмотрел сначала на Кадмуса, затем на нее.              — Мистер Мракс, мисс Грейнджер, гости начинают волноваться, — почти шепотом сказал он, словно их могли услышать за большими каменными стенами. — Я должен сказать, что Верховный маг Эйкас крайне нервозен и не готов больше ждать. Ни минуты.              Сердце опустилось к пяткам. Гермиона проглотила скопившуюся слюну и чувство накатывающей тошноты. Если бы мистер Малфой знал, как его слова кромсали остатки трепыхавшейся надежды в ее груди.              Волшебник, названный Верховным магом Эйкасом, не был одним из сильнейших или мудрейших, но получал свой титул в обмен на ответственность за все официально проводимые ритуалы. Чаще всего — церемонии бракосочетания, но он также присутствовал и при инициации молодых волшебников в чистокровных семьях, похоронах, усиленной защите поместья, передаче наследства и прочих событиях обыденности.              — Мы сейчас будем, — отрезал Кадмус прежде, чем она успела открыть рот.              Гермиона вытянулась вперед, невзирая на крепкую хватку, от которой начала холодеть рука и немели пальцы.              — Мистер Малфой, вы видели моего отца? — сорвалось с губ, как будто ответ мог изменить ситуацию. Гермиона почувствовала неодобрение Кадмуса, решившего оставить ее без конечности.              Напряженный взгляд Люциуса смягчился.              — Гермиона, дорогая, я видел его и, как только Джон сможет, он вернется к тебе, — с каждым словом он все больше понимал по горящей надежде в ее глазах, что этого недостаточно, чтобы убедить. — Все будет хорошо, можешь не беспокоиться, но сейчас у нас больше нет времени ждать, иначе мы сорвем месяцы трудов. Это всего лишь несколько минут от всей церемонии и предстоящего вечера.              — Но как же, неужели мы не можем подождать еще…              — Мы уже идем, скажи ему, — настойчиво перебил Кадмус.              Малфой неоднозначно улыбнулся.              Гермиона молча проглотила любезность Люциуса и весь ворох эмоций, прежде чем встретиться взглядом с Кадмусом Мраксом. Он отпустил ее, словно побитую собаку, а затем спокойно подставил предплечье, приглашая пройти путь «отца и дочери».              Гермиона вновь заглянула в мрачные нечитаемые глаза. Салазар, как же мучительно и невыносимо было положить руку и сделать первый шаг. Гермиона разрывалась между ответственностью и желанием все закончить. Внутренняя податливость, выдрессированная Дурмстрангом и службой особенно ярко проявлялась в подобные моменты. Она искусно прикрывалась отсутствием выбора, желанием сделать все правильно и боязнью нарушить приказ, о которой нельзя признаться вслух.              Люциус, получив подтверждение скорого начала церемонии, молча склонил голову и сразу же отправился на улицу. Вместе с ним ушел шанс возразить, и Гермиона смиренно спустилась вместе с Кадмусом. Они подошли ближе к выходу, и на мгновение остановились.              — Еще раз поставишь под сомнение мои слова, Грейнджер, — тихая угроза прозвучала у нее над ухом. — И можешь забыть о карьере.                     ***              Нарцисса Малфой, ведомая старой традицией, организовала свадьбу на древнем острове, укрытом от мира маглов. За всю историю существования те ни разу не осквернили его своим присутствием.              Земля здесь была пропитана магией и сам воздух казался заряженным и более плотным, но это не мешало всем чистокровным волшебникам предаваться ностальгии древней традиции. Один проведенный день здесь дарил необъяснимую легкость внутри, словно сама магия исцелялась и наполнялась большей силой.              Считалось, что проведенное бракосочетание на острове еще больше укрепляло ритуал и связывающую магию. Клятвы, принесенные в самом центре древнего леса, имели особенный оттенок.              Гермиона не знала, что мешает ей дышать: тяжелый приземистый воздух, тугой корсет или безграничное волнение за собственного отца. Мозг отклонился от рационального, и все мысли утопали в вязкой каше.              Они шли мимо величественных деревьев по уложенной камнями дорожке. Все вокруг было уставлено цветами и растениями, Добавляя еще больше глубокого зеленого оттенка мрачному, но такому завораживающему, лесу. Его атмосфера не вызывала страха, не было ощущения грядущей опасности, лишь безграничный интерес и желание узнать неизведанное таинство предков.              Перед ними выступил последний ряд стульев, которые были заняты приглашенными журналистами. Среди них Гермиона заметила светлые волосы Риты Скитер, справа от нее сидел уже знакомый ей волшебник, которого всегда видно на официальных мероприятиях в Министерстве, а рядом с ним еще один — с колдокамерой.              Первая вспышка выжгла все перед глазами, но Гермиона, ведомая Кадмусом, продолжала делать вид, что все происходит так, как и должно. Следовала шаг в шаг, торжественно проходя между рядов с завороженно наблюдавшими гостями.              Кадмус больше не обмолвился словом, и шел так, будто они никогда не были знакомы. Гермиона не чувствовала ничего близко к тому, что могло наполнить ее сердце, будь она ведомой под руку отцом, и хотела, чтобы этот неправильный жест доброй воли скорее закончился.              Вокруг арки украшений было немного: черные летящие ткани, похожие на ведьминские тени; мерцающие огни, парящие в воздухе; расставленные зеленые растения и сухоцветы. Природа острова была настолько красива, что ее не хотелось вытеснять дорогими тканями, домашними цветами и мелкой декорацией. К тому же, как объясняла Нарцисса, именно так проводили свадьбы здесь многие века, стараясь быть как можно ближе к истокам древней магии.              Под аркой, рядом с Верховным магом Эйкасом, стоял Драко в полностью черном костюме и такого же цвета рубашке. Он, поглощенный томительным ожиданием, не мог отвести глаз от своей будущей жены, и когда их взгляды наконец пересеклись, Гермиона шире улыбнулась, стараясь скрыть неискреннюю часть, поглощенную горем утраты важного момента.              «До сих пор не верится, что наши пути так сильно переплелись», — подумала она и приняла раскрытую ладонь Драко.              Гермиона не видела, как они с Кадмусом обменялись взглядами, как Мракс вернулся на свое место рядом с Кэтрин и Эриданом.              Они с Драко встали друг напротив друга и смотрели в глаза, полностью оградившись от всех. Больше никакие предсвадебные приготовления не могли их разделить, и теперь Гермиона могла любоваться своим будущем мужем сколько ей заблагорассудится.              Верховный маг Эйкас пробурчал неразборчивые слова возмущения и как ни в чем не бывало начал вступительную речь:              — Дорогие друзья, сегодня мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями великого события — союза двух сердец, двух волшебных семей. Мы приветствуем вас, представители древних родов, чьи корни уходят вглубь веков, в одном из самых старейших магических мест. Сегодня произойдет укрепление родов Малфой и Грейнджер. Пусть этот союз несет в себе чистую и светлую магию, которая течет в ваших жилах. Пусть сегодняшний день станет началом новой эпохи для ваших домов…              Торжественная речь текла подобно заклинанию. Ветер невесомо приподнимал легкую черную ткань на арке, покачивал цветы и сухоцветы. Позволял сделать спасительный вдох мимолетной свежести.              Гермиона медленно выдохнула и почувствовала, как Драко незаметно гладил большим пальцем ее кисть. Он не мог забрать все ее тревоги, но вселял уверенность в лучшее, поддерживал без слов. Между ними мерцала их собственная магия, пропитанная искренней преданностью выбора и чувств.              Верховный маг повернулся к заранее подготовленному столику с церемониальными артефактами, волшебной палочкой и книгой, в которой вели список всех волшебных семей. Совсем скоро их имена появятся на чистом развороте и станут частью истории.              Хотелось растянуть мгновение умиротворяющей живой музыки и уединения, образовавшееся во время приготовления к началу ритуала дачи клятв. Пока Гермиона не видела лица Эйкаса у них под боком, пока перед глазами не предстали все гости, пока все мысли не обрели материальную форму, она была в порядке.              Но время шло своим чередом.              Верховный маг попросил их поднять правые руки выше и поднести к друг другу, обхватив пальцами запястье, затем он начал проговаривать заклинание и вести кончиком палочки так, чтобы получилось обвязать обе руки. Магия ласково окутывала теплом, протягиваясь множеством тончайших нитей, сплетенных в общую красную ленту.              Наступил момент принесения клятв, создающих основу магической связи их брака. Драко, выдержав паузу, начал свою:              — Я, Драко Люциус Малфой, клянусь независимо от обстоятельств всегда быть рядом с тобой, любить тебя каждую минуту своей жизни, пока магия течет во мне. Клянусь защищать тебя и заботиться, поддерживать даже когда ты пытаешься решить все сама. Твой волевой характер и стойкость всегда будут для меня гордостью и силой, которые я буду уважать и ценить. Моя верность и доверие к тебе безграничны. Я клянусь отдать все силы, чтобы наша семья оставалась такой же величественной и непреклонной, а все наши тайны остались с нами.               Его слова ложились мягкой пеленой на открытую рану, смягчая боль. Гермиона, полностью поглощенная словами, чувствовала колотящееся сердце и нервно дергающуюся нить спокойствия. Она молилась всем святым, чтобы каждое обещание сопровождало их до конца жизни, чтобы то, что они чувствовали к друг другу, никогда не угасло.              А еще она хотела увидеть отца, сидящего на первом ряду среди гостей.              Едва ли кто-то мог заметить, но Гермиона слышала по голосу Драко и чувствовала в прикосновениях, как он старался сгладить все острые углы, отточенные Дурмстрангом в словах, действиях и реакциях. Она никогда не просила его об этом, лишь изредка напоминала, когда он невзначай переходил черту. Они оба понимали, что невозможно искоренить тот непоправимый ущерб, нанесенный во время учебы, но Драко вопреки всему делал по-своему.              Верховный маг передал слово ей, и Гермиона начала говорить заготовленную клятву, в которую вложила все, что по-настоящему чувствовала к Драко:              — Я, Гермиона Джин Грейнджер, клянусь быть рядом с тобой, пока бьется сердце мое и магия струится под кожей. Клянусь любить тебя и ценить каждое мгновение, проведенное вместе, поддерживать в трудные моменты, стоять бок о бок в дуэли и защищать все, что нам дорого, искать компромиссы и безоговорочно доверять тебе. Клянусь поддерживать старые и новые традиции, хранить и разделять с тобой тайны, какими бы они не были, а также быть верной тебе до самого конца.              Несмотря на всю формальность и вынужденную необходимость — провести свадьбу так скоро — чувства были настоящими, яркими, огненными. Она говорила негромко, больше для него, чем для присутствующих, неспешно, бережно относясь к каждому сказанному слову.              На глазах навернулись слезы. Маленькая капля покатилась вниз по щеке, чем вызвала взволнованный вздох присутствующих. Окончательную точку невозврата поставило их общее согласие на брак, и, казалось, ее сентиментальности не было конца.              Магическая нить, обвившая руки, засветилась ярче, и они почувствовали, как она сильнее оплетает запястье, проникая под кожу.              — В присутствии самой древней магии я объявляю новый союз Драко Люциуса Малфоя и Гермионы Джин Малфой истинным и необратимым, — торжественно объявил Верховный маг Эйкас и взмахнул древком вверх.              Красная нить на мгновение отпечаталась на коже их рук и растворилась без следа.              Драко притянул Гермиону к себе, подступив ближе, и аккуратно поцеловал.              Вокруг яркими вспышками загорались волшебные огоньки, задерживаясь в воздухе. Были слышны несдержанные эмоции присутствующих, вспышки колдокамер, какие-то слова Верховного мага, которого больше никто не слушал.              Они повернулись к присутствующим, и взгляд Гермионы покосился на место, которое было отведено для Джона на схеме рассадки.              Улыбка погасла. Сердце пропустило удар, и грудь наполнило неконтролируемое чувство страха.              Одиноко стоящий стул и нечитаемый взгляд помрачневшего Кадмуса Мракса оборвали таившуюся глубоко внутри нить надежды. Гермиона повернула голову к Драко, пользуясь шансом скрыть охваченный ужасом взгляд.