Есть ли в небе лисы?

Я не собиралась соглашаться на свидание. Во-первых, мне новые отношения даром не сдались. Во-вторых, последний раз я с кем-то знакомилась… давно. И было это спонтанно, очень круто, ярко и закончилось тем, что сейчас происходит. Но вот она я, уезжаю с последней поздней встречи с заказчиком с шикарным букетом цветов, а завтра иду с ним ужинать. Чувствую себя немного странно. Нет, мы с Разумовским после свадьбы не забыли, что такое свидания, их было много, самых разных, с любой тематикой, в любом месте, какое душа пожелает. Но то с ним. Если не считать его, то уже давно в моей жизни существуют только деловые встречи, да дружеские посиделки. А Денис весьма явно дал понять, что завтрашний ужин не будет ни тем, не другим. — Привет, мам, — зевает Ева, встречая меня в коридоре. Я-то надеялась, что она уже спит. Полина, которая сегодня с ней осталась, смотрит на цветы в моих руках удивленно. И с подозрением. — Краси-и-иво, — тянет дочь, разглядывая букет. — Папа подарил? Сердце ухает куда-то вниз, делает там кульбит и с треском возвращается обратно. Я улыбаюсь. — Нет, зайка, это подарок от клиента. Я сделала для него большой проект, и он поблагодарил меня. — А-а-а, — вздыхает Ева и теряет к цветам всякий интерес. — Пойдем, ты спать собиралась, — напоминает Полина, уводя ее в бывшую комнату наших братьев. Я провожаю их взглядом. Да, ей не совсем подходит. Но ничего страшного, я уже начала поиск квартиры, и на первый взнос у меня деньги есть. Не от Разумовского, я тот счет, на который перешли средства от него, вообще не трогаю. Я, если что, тоже не на заднице все это время сидела, капризно крича «Ма-а-ась». Не знаю, что творится в башке Разумовского, забыл ли он уже, как кричал о том, что ничего я с него не получу, но прикасаться к его деньгам я не собираюсь. Если он свято верил в то, что без него я ни на что не способна, его ждет разочарование. Кое-как поставив цветы в вазу, я сажусь за стол на кухне и смотрю на них. Спустя минут пятнадцать возвращается Полина, устраивается напротив. — Ну? — Она выгибает тонкую бровь. — Что было на самом деле? — То, что я и сказала. — Просто клиент? — с сомнением уточняет она, глянув на цветы. — Ага. Денис Лукьянов. На ужин завтра позвал. Весело Полине стало еще на том моменте, когда я имя сообщила, теперь же она улыбается как очень довольная кошка. — Перспективный, хорош собой, в порочных связях замечен не был, — перечисляет она, загибая пальцы. — Преуспевающий бизнесмен. Неплохо. Ты ведь не отказалась? — Нет, но… Зачем? Денис, безусловно, мужчина привлекательный. Вот только есть одна проблемка. Я развелась, я живу дальше, но это никак не меняет тот факт, что я люблю того рыжего придурка до одури. Все еще. На кой ляд мне свидание с кем-то другим? — Отдохнешь, развеешься, — говорит сестра, пожав плечами. — Сделаешь пару фоток, выложишь в сеть, запустив новый виток драмы среди сплетников. Почему бы и нет? — Зачем оно мне? — Ну Разумовский-то не особо страдал на камеру. Или я просто не заметила? — Подло, — резюмирую я и встаю, чтобы заварить чай. Подло, но правда. Он радостно пустился во все тяжкие, будто только этого и ждал. Непонятно только, чего приполз обратно и про любовь опять поет. Шизик. Нет, ну вряд ли стоит удивляться, что он посчитал отличным аргументом это свое «у меня даже не встал». Странно, что ему вообще аргументы понадобились, сам же все устроил, развод для его явно благословением был. Весело как сразу стало, никто не пилит, не требует, не ноет. Так ведь? А он опять «люблю, вагон куплю». Семья ж даром не нужна такая. Ладно, это жестоко. Я знаю, насколько щепетильно он относится к семье, и знаю причину. Впрочем, никто его за язык не тянул. — Я согласилась, — говорю, засыпая заварку. — На свидание. — Отлично, — выдыхает сестра и подходит, гладит меня по плечам. — Это всего лишь ужин, Ася. Тебе не помешает хорошо провести время. Пройдемся завтра по магазинам? Подберем образ. — Давай, — киваю я. Мы еще недолго сидим на кухне и обсуждаем планы на завтра, а потом я провожаю сестру и иду в душ. Просто ужин, просто отвлечься. Ничего глобального. Ужин с красивым мужчиной. Только и всего. Что и кому я докажу? Себе? Разумовскому? Каким-то левым людям? Зачем? Тоненький голосок в голове шепчет, что это просто неплохой способ ударить побольнее. Я вспоминаю сбивчивые признания у подъезда. Любовь у него, значит, проснулась, девку он трахнуть не смог, гляньте-ка. Семья нужна, оказывается. А почему не думал об этом, когда после измен заявлялся домой, воняя чужими духами, с помадой на рубашке? Тогда семья не нужна была? Тогда веселее было с другими развлекаться? Я снова и снова напоминаю себе, что началось это не после суда, он изменял гораздо раньше. Он возвращался после этого и ложился рядом, вел себя как ни в чем ни бывало. Ужасно, просто отвратительно с его стороны, мерзко. Я понимаю это. Как бы еще понять, как разлюбить мудака? *** Утро начинается со звонка Олега Волкова, который до новостей на родине добрался только сейчас, и интересуется, что там за множество слов на букву «х» у нас происходит. Я коротко и без подробностей объясняю. Не сошлись характерами, ага. Олег ругается, обещает скоро вернуться и раздать Разумовскому много… советов. Я пробую возразить про обоюдное решение, чтобы не вбивать между ними крест еще глубже, но Волков рявкает, что меня-то он отлично знает и знает, что не я накосячила. Все попытки убедить его в обратном проваливаются. Разумовский заезжает за Евой спустя два часа. Я передаю ему дочь, сумку с ее вещами и игрушками, после чего прошу потом отвезти ее к родителям за город. У меня будут дела. Он опять зовет погулять с ними, но я отказываюсь, сославшись на работу. При Еве Разумовский сцен не устраивает, только так пронзительно смотрит и даже умудряется взять за руку раз, с нежностью погладить костяшки. Закрыв за ними дверь, я прижимаюсь к ней, слушаю, как весело что-то щебечет Ева, пока они ждут лифт. Перевариваю и пытаюсь стряхнуть с себя это противное чувство, чертову жажду по его прикосновениям. Изменял, забыл обо мне, вывалил кучу говна напоследок. Повторяю это снова и снова. Кое-как работает, и я отправляюсь собираться на встречу с сестрой. Полина, сверкающая энтузиазмом, таскает меня по магазинам с завидным рвением. Разумовский в качестве зятя ей, вообще-то, нравился, он всей моей семье нравился. Они до сих пор не могут понять, как все так получилось, зачем мы устроили этот цирк с разводом, но им-то я не озвучивала полную версию. Незачем. Есть Ева, и ради нее мы не должны конфликтовать. А вот Полина выслушала от меня все, и Разумовский для нее теперь персона нон грата. Истерика была лишней, признаю, но не сдержалась. В конце концов, мы находим магазин по душе и выбираем несколько образов, после чего я отправляюсь в примерочную. Сообщение приходит после первого же наряда. «Мне не нравится. Цвет не твой» Я, уже успевшая снять верх, прикрываюсь блузкой и выглядываю из примерочной. Целых две камеры в помещении. Козел. Задернув штору, печатаю: «Где Ева?» «В детской, играет. Ей весело» «Ты за ней присматривать должен, а не за мной» «Я могу совмещать, любовь моя» Какая же зараза. Подавляя желание насявать в полицию или еще куда о незаконных взломах систем видеонаблюдения, причем далеко не первый раз, я сдергиваю платье со следующей вешалки. Телефон кладу рядом на пуфик, так и не закрыв мессенджер. «От кого цветы?» «От мужчины. Внезапно, правда?» «Отнюдь, дорогая. Ты прекрасна, и желающих занять мое место не мало.» «Но я не намерен его отдавать» Мудак. Я поправляю платье и выхожу к Полине. Та недоуменно смотрит на мое лицо. — Все в порядке? — уточняет она. — Да, — цежу я. — Туфли жмут. — Ты в кроссовках. — Они тоже жмут. Как платье? — Мне нравится, — жизнерадостно заявляет сестра. Я, не глянув в зеркало, захожу обратно в примерочную. «Уже лучше. Какой повод?» «Свидание» «Мое приглашение затерялось, ma petite?» «Тебя не звали» Вернув платье на вешалку, берусь за темно-красный брючный костюм, в дополнение к которому идет черный кружевной топ. Стиль не мой, больше для Полины подходит, но я все равно переодеваюсь, рассматриваю себя в зеркале в примерочной, только потом выхожу, кручусь перед сестрой. Я уже знаю, что прочту, когда вернусь за шторку. Вздохнув, открываю мессенджер. «Ты восхитительна, дорогая Ася. Тебе безумно идет» «Возьми третий образ. Я подберу украшения» Не выдержав, звоню. Трубку он берет с первого гудка, и я не даю ничего сказать, с ходу спрашиваю: — Ты охренел?! Или бухаешь там?! Тогда верни Еву! — Я трезв, — говорит Разумовский. — Мы распили пару молочных коктейлей, но это вряд ли считается. Ася… — Отвали от меня, — цежу я, стукнув по стенке примерочной ладонью. — Слышишь? Оставь меня в покое! Какое твое дело, во что я одеться собираюсь?! Мы развелись, Разумовский! Все, блин, баста! Иди шпионь за той, кого трахал, пока я тебя дома ждала! — Никого не было, — вклинивается Разумовский. — Ася. У меня никого, кроме тебя, не было и нет. И не будет, я… — Ты в прошлом, — рявкаю, повернувшись к зеркалу. — В прошлом, ясно? Заканчивай это дерьмо! Я сбрасываю вызов и еще минуту стою, пытаясь отдышаться, потом переодеваюсь и выхожу, отдаю консультантке две первых вешалки, с третьей отправляюсь на кассу. Люди вокруг смотрят на меня с опаской, видимо, слышно было хорошо. Полина предлагает пойти в другое место. Я отмахиваюсь. Толку? Разве что на какой-нибудь вещевой рынок, там точно шпионить не сможет. А третий образ действительно хорош. То, что с этим согласны всякие рогатые скотины, не делает его хуже. — Расскажешь? — спрашивает сестра, когда мы выходим из магазина. — Нет. Ничего важного. Я вышла замуж за психопата. — А новости будут? — уточняет она, хмыкнув. — Смешно, — бормочу я, двинувшись дальше. Изначально Денис предлагал заехать за мной, но я отказалась, сказав, что сама доберусь. Поэтому сейчас, красивая и при параде, тащусь по миллиметру через пробку. Разумовский прислал вместе с курьером ожерелье и серьги, все это сразу же было отправлено обратно. Хотелось, конечно, самолично поехать и кинуть футляр в наглую рожу, но я напрочь отказываюсь переступать порог той квартиры, когда Разумовский находится в ней. Меня коротнет от воспоминаний. Да и тогда с ним была Ева, вряд ли он успел отвезти ее за город. Мудак. В очередной раз. Хорошо, что выехала заранее. Когда подбираюсь к парковке ресторана, до условленного времени остается еще пять минут. С Денисом мы уже созванивались, и он ждет меня внутри. Самая большая удача заключается в том, что пока обошлось без комментариев Разумовского, лишь раз он прислал сообщение, в котором говорилось, что Ева у родителей. Правда, за опостылевшее «люблю тебя» в конце хотелось расколотить телефон об асфальт. Причину его такого молчания я понимаю слишком поздно. Тачку он взял другую, отлично зная, что на его любимую фиолетовую я обязательно обращу внимание. А вот на черную нет. Ловушка схлопывается, когда он выходит из нее со стороны водителя и спешит мне наперерез. Бежать поздно и глупо, и я просто пытаюсь обойти его. Конечно, это не в планах Разумовского, он загораживает мне дорогу. — Что тебе нужно? — спрашиваю, остановившись. Он разводит руками, весь такой красивый и фактурный, улыбается. — Переигрываю традицию, — заявляет Разумовский. — Воруют обычно невесту, а я собираюсь украсть свою жену. — Иди в зад. У меня дела, и я не настроена играть в твои игры. Оставь меня в покое. — Не могу. Ты чудесно выглядишь, ma petite. Выше моих сил позволить наслаждаться этим зрелищем кому-то другому. — Ты дурак? Я сейчас полицию вызову. — Вызывай, — легко соглашается он. — Они меня поймут. — Так, все, отойди. Мне нужно идти. Я не люблю опаздывать. — Знаю, — кивает Разумовский. Собираюсь вновь обойти его, но этот чокнутый, видимо, совсем тормоза растерял. Он сначала позволяет, а потом перехватывает меня за локоть и тащит в сторону своей машины. Сопротивляться на высоких каблуках получается едва-едва, поэтому остается только кричать и отбиваться. Все бесполезно. Охрана на входе в ресторан делает вид, что небо интересное просто до ужаса. Коррупционеры чертовы! Уже у машины получается съездить Разумовскому по колену, но он все равно запихивает меня в салон и захлопывает сразу дверцу. Я дергаю за ручку. Никакого эффекта, видимо, отжал предохранитель. Выругавшись, поворачиваюсь к водительскому месту, но Разумовский уже успел обежать машину и теперь садится туда. — Ты совсем с ума сошел?! — кричу я, швырнув в него клатч. Даже не уворачивается. — Что ты делаешь?! Это похищение! — Я тебе свои намерения озвучил сразу, — говорит Разумовский, заводя машину. — Ты!.. От того, как резко он газует, я замолкаю и хватаюсь за ремень безопасности. Прицепив его, ору на своего бывшего мужа опять, перечисляя, что он, кто он и куда ему пойти. Воздействовать остается лишь словесно, потому что как-то дергать его сейчас слишком опасно. Мы легко врежемся. — Сбавь скорость, — прошу я, закрыв глаза. — Ася… — Сбавь скорость, чтоб тебя! — уже кричу, вцепившись в подлокотник. — Сейчас. Прости. Он слушается, но на этом его покладистость заканчивается. Останавливаться не соглашается ни в какую. И что мне делать? Я чувствую себя совершенно беспомощной, слова мои ему до одного места. Ладно, рано или поздно затормозит. Или бензин закончится. Плевать. Я замолкаю и отворачиваюсь. — Я люблю тебя, — начинает вместо меня Разумовский. — Ася, я люблю тебя, люблю безумно сильно. Ты единственная женщина в моей жизни, и я дурак. Прости меня, я позволил случиться этому разводу, но я все исправлю. Обещаю. Только, пожалуйста… — Забыл, как орал, что имеешь полное право на измену, потому что я так выношу тебе мозг, что любой мужик не выдержит? — тихо уточняю, продолжая смотреть в окно. — Я… Я говорил это? — растерянно спрашивает Разумовский. — Да. Да, говорил. Это и много чего еще. — Ася… Я был пьян и зол, я… Я так не думаю. Прости. — А мне кажется, что думаешь. Как раз алкоголь и развязал тебе язык. — Нет, — твердо говорит он. — Я дурака свалял. Ася, я устал, все навалилось, и еще встреча была не из легких и… — Да. Я заметила. — Это лишь помада. Поверь мне, прошу тебя. Все именно так, как я говорил, всего лишь случайность. Толпа, фотографии… Я не проследил, не увидел. — Что ты хочешь от меня сейчас? — спрашиваю, наконец повернувшись к нему. Он хмурится, глядя на дорогу. — Ты больше месяца ясно давал понять, что тебе все равно, еще до развода. — Ася, — выдыхает он, крепко сжимая руль. — Ну я же всегда в такие периоды на работе пропадал. — Так и я не железная, представляешь? Слушай, оставь это, ладно? Мы все решили. — Мы ничего не решили! — вспыхивает он. — Я не хочу развода! Я хочу его отменить! — Ну иди в суд, попробуй возврат оформить. — закатываю глаза я и снова отворачиваюсь. — Авось пойдут навстречу дорогому гостю. Разумовский ничего не говорит, и еще минут десять мы едем молча. А потом он останавливает машину, глушит двигатель. Улица незнакомая, идущая вдоль какого-то очередного канала. Я дергаю ручку дверцы. — Ася… — Открой. Мне нужно на воздух. Он, кивнув, вылезает из салона и обходит машину, выпускает и меня. Ну надо же, какой послушный мальчик. Жаль, сухарика нет. Я протискиваюсь мимо него, иду к кованому ограждению, за которым внизу плещется вода. Закрыв глаза, вдыхаю прохладный ночной воздух. — Из-за тебя накрылось мое свидание, — мрачно говорю, когда Разумовский останавливается рядом. — Я устрою другое, — предлагает он, вымученно улыбнувшись. — Сколько угодно еще. — Крале своей устраивай. Я, оттолкнувшись от ограды, разворачиваюсь и иду дальше по улице. Разумовский догоняет почти сразу, разворачивает к себе за руку. И я, не выдержав, залепляю ему хорошую такую пощечину, звонкую, прямо то, что нужно. Он, дернувшись в сторону, вновь поворачивает голову и смотрит на меня. Люди, спешащие до этого по своим делам, резко замедляются. Я замахиваюсь снова, но Разумовский перехватывает мое запястье и притягивает к себе, сокращая расстояние до минимума, а потом вдруг целует. Ладно, этого я не ожидала. Надеялась, что у него хватит совести так не делать. Я отстраняюсь и сообщаю ему, какой он мудак, после чего Разумовский целует снова, и я едва нахожу в себе силы оставаться в ясном уме. Близость дурманит, прикосновения его губ лишают всякой воли к сопротивлению. Я люблю его, я скучала по нему, мне было так больно и плохо от того, что мы не больше не рядом и… — Ай, — шипит он, когда мой каблук врезается в его ботинок. Но не отпускает, едва отрывается лишь. — Отвали от меня, — зло шепчу, убрав ногу. — Не могу. Я люблю тебя, Ася. Дай мне шанс все исправить, пожалуйста. Я облажался, Ася, я так сильно облажался… Пожалуйста, любимая, всего один шанс. — Зачем? Как там было, а? Точно. Тебе эти отношения на хрен не сдались. Разумовский морщится, как от боли, и внезапно начинает опускаться вниз. Я даже пугаюсь на мгновение, думая, что приложила его в процессе слишком сильно, но он всего лишь бахается передо мной на колени и обнимает за талию, не давая сдвинуться. — Прости меня за эти отвратительные слова, — частит он, уткнувшись носом мне в живот. — Пожалуйста. И за ложь, Ася, потому что это ложь, родная. Я люблю тебя. Ты самое лучшее, что есть в моей жизни. Ну, кроме Евы. Тут вы на равных, извини. — Встань, — цежу я, дергая его за пиджак. Сколько раз зеваки уже сняли спектакль на мобильники? — Дай мне еще один шанс, — продолжает он. — Я все исправлю. — Так исправляй, — рычу я, опять пытаясь поднять его. — А не херней занимайся. Вставай, черт возьми. Выдохнув, Разумовский поднимается на ноги, пытается взять мое лицо в ладони, но я отхожу на шаг, пробормотав: — Не наглей. И отвези меня домой. Я направляюсь обратно к машине, Разумовский спешит следом. — Как же твое свидание, ma petite? — Я безбожно опоздала. Спасибо тебе. — Я компенсирую, — бодро заявляет он, открывая мне дверцу. — Предохранитель, — мрачно напоминаю. Разумовский, виновато улыбнувшись, отщелкивает его. — И нет, спасибо. Домой. — К нам? — Сам как думаешь? Я сажусь и тяну на себя дверцу, захлопнув ее посильнее. Кошмар любого автовладельца, да. Разумовский садится рядом, подрагивающими пальцами хватается за руль. Я, решив, что в моей жизни и так уже полная задница, требую выполнить обещание и компенсировать мне свидание, купив где-нибудь шаурмы. Ее я молча жую до самого дома, а потом выхожу, не прощаясь. Разумовский это так оставлять не собирается, догоняет у двери и опять заговаривает о любви. За что оказывается послан на три буквы, а я, громко стуча каблуками, ухожу.