Есть ли в небе лисы?

Приводить на выставку Андрея было ошибкой. Это я понимаю даже до того, как мы переступаем порог галереи, еще в машине, если честно. Было не так уж просто сосредоточиться на дороге и при этом сдержанно отвечать на упреки супруга о том, что в субботний вечер я заставила его заниматься ерундой. Сказано это, конечно, было несколько иными словами, но цензура такое не пропускает. Я, собственно говоря, и не заставляла особо, просто предложила. Дань семейной вежливости, не более, потому что он все равно почти никогда не соглашается, вот уже год точно. Но на сей раз решил составить мне компанию, сам, я даже уговаривать не пыталась. И ему не нравится абсолютно все в сегодняшнем мероприятии, даже я. Вернее, белое платье до колен с пальмовым принтом, которое на мне надето. Хотя, в последнее время начинаю думать, что и я сама тоже не очень по душе прихожусь. Вроде бы все у нас нормально, все как обычно, но в то же время не так. В принципе, не удивительно, что он так злится на меня, опять накручиваю сама себя. — Долго еще? — вздыхает Андрей, когда я подхожу к нему после встречи с очередным гостем выставки. — Не заколебалась по мужикам-то носиться? — Это покупатель, — терпеливо поясняю и беру со столика рядом бокал шампанского. — Ага, твой агентишка так и ждет, чтобы тебя кому-нибудь продать, Аська, — усмехается муж и выхватывает у меня бокал, чуть не расплескав содержимое. — Это тебе не надо. — Это только первый, — укоризненно говорю я и, заставив себя улыбнуться, тянусь за бокалом. — Ты ведь говорил, что можешь сам потом сесть за руль. — Нет, я сказал, — одергивает Андрей и ставит его обратно на стол. — А то точно по рукам пойдешь. Хоть раз веди себя достойно, раз даже нормальное платье надеть не можешь. — Ну не ругайся, — протягиваю я, подхватив его под локоть. — Офисный однотон — не для меня, ты же знаешь. — Сестра-то твоя пораньше додумалась, — говорит Андрей и кивает в сторону, где Полина с Ваней стоят напротив одной из картин. — Ты ж с нее пример берешь, а все никак не дойдет. Так и женился бы на моей сестре. Я не произношу этого вслух, молча веду его в другую сторону. Ни к чему затевать ссору на глазах у стольких известных людей. Сегодняшняя выставка прямо рекорды бьет. Я встречаюсь взглядами с рыжеволосым парнем, который почти сразу отворачивается, и иду дальше. Знакомое лицо, где я его видела? Может, надо было поздороваться? Я еще раз оборачиваюсь, но он уже не смотрит в мою сторону, отходит в сторону, поправляя легкое темно-фиолетовое пальто, под которым скрывается черная водолазка. Выглядит, кстати, интересно, особенно в сочетании с джинсами и кедами. Журналист? Фотограф? Один из наших? Может, модель? Было бы неплохо, если последнее, я бы не отказалась нарисовать его. Не работаю с портретами, но его образ так и просится на холст. Я останавливаюсь возле картины одного своего знакомого, изображающей открытое море. — Красиво, да? — вздыхаю и мысленно поздравляю художника, заметив внизу табличку «Продано». — Мы ж с тобой воду не видели, — закатывает глаза Андрей. — Ладно, тусуйся пока, я с шефом поговорю. Муж треплет меня по голове и направляется в сторону, где его начальник с женой и еще каким-то мужчиной что-то бурно обсуждают. Я приглаживаю прическу, ворча про себя, потому что над локонами билась два часа. Не позвал даже, обидно. Закусив губу, украдкой рассматриваю жену начальника Андрея. Она, кажется, руководит одним из отделов в их фирме, и мой дражайший супруг иногда ставит ее мне в пример. Нет, ну дама красивая и стильно одета, но у каждого ведь свои предпочтения. Ведь так? Я поправляю вырез платья, задумчиво поглаживаю брошь в виду попугайчика. Хендмэйд, между прочим, знакомая делает. Может, и правда стоит прислушаться к Андрею? Он ведь терпит мои заскоки вечные. Я, конечно, тоже стараюсь идти ему навстречу, но… — Ася, здравствуйте. Я поворачиваюсь в другую сторону и недоуменно смотрю на того самого рыжего парня, которого заметила по пути к этой картине. Знакомы, значит? — Добрый вечер, — дежурно улыбаюсь протягиваю руку. Он отвечает на жест, мягко пожимая мою ладонь, и быстро отпускает. — Меня зовут Сергей Разумовский, — произносит парень. — Не уделите мне немного времени? Это по поводу вашей картины. — Конечно, что вас интересует? Погодите… Я, прищурившись, рассматриваю его. — Vmeste, — осеняет меня с некоторым опозданием. Вот, где я его видела, да весь интернет после недавней презентации забит был только этим человеком. — Да, я… Да. Он смущенно улыбается, а я спешу сгладить обстановку: — Извините, не каждый день вижу настоящую знаменитость. О, вы про картину хотели поговорить? Покажете ее? У меня их четыре здесь. Разумовский кивает и жестом предлагает пройти с ним в нужную сторону. — На самом деле, я хотел не только поговорить, но и купить ее, — сообщает он, когда мы в неловком молчании проходим мимо шумной группы из трех спорящих людей. — Я рада, что вам понравилось мое творчество, — отзываюсь я, улыбнувшись, и останавливаюсь возле первой своей работы, представленной на сегодняшней выставке. — Эта? — Вон та, — Разумовский указывает на следующую, и я шагаю дальше, к самой большой. — Если совсем честно, я уже купил ее. Просто хотел обсудить полотно с его создательницей. — Не знала, что талантливых программистов привлекает искусство, — говорю я и опять улыбаюсь, искренне. Боже, рядом с ним больше, чем за весь вечер. — Не обращайте внимания, Сергей я мыслю стереотипами. — Эта картина очень резко контрастирует с соседней, — замечает Разумовский. Я оборачиваюсь. Да уж. Ту, другую, про которую он говорит, мне и выставлять не хотелось, но Славик, мой агент, требовал именно эти четыре, поэтому выбора не было. Она просто написана с не самыми лучшими эмоциями, и по ней даже дурак поймет, что внутри заложены злость и боль. А Разумовский явно не дурак, это легко понять, когда мы переводим обсуждение на купленную им картину. Я поначалу поддерживаю диалог из вежливости, но втягиваюсь довольно быстро, и вот уже с волнением в голосе объясняю ему, почему именно синий и фиолетовый, и что да, там внизу действительно мост, а вон с той стороны не просто пятна. — Я не понимаю людей, которые не видят ничего эстетичного в китах, — заявляю, обрисовывая пальцем силуэт в воздухе рядом с тем местом, где изобразила его. — Свобода и мощь, вы только представьте, каково увидеть его вживую? — Наверно, дух захватывает, — кивает Разумовский, завороженно глядя на моего кита. — Вы видели? — Нет, только в интернете, — говорю я, покачав головой. — Когда-нибудь обязательно увижу. А можно вопрос? Почему именно эта картина? Разумовский улыбается, осторожно проводит пальцами по краю холста. — Здесь свобода, — негромко говорит он. — Мне кажется, я чувствую океанскую свежесть просто от того, что смотрю на картину. — Н-да, я-то думала, что все испортила, когда освежитель воздуха рядом с ней разбила, — бормочу я, а Разумовский поднимает на меня удивленный взгляд. Пожав плечами, поясняю: — Шутка. Дурацкий юмор, знаю, но раз уж вы все равно уже купили ее, то могу себе позволить. — Расскажете про остальные? — спрашивает Разумовский, улыбнувшись. — Решили брать оптом? — В моем офисе много места, — совершенно серьезно кивает он, и мне почему-то так смешно, что я не могу удержаться, да и Сергей тоже. И я действительно рассказываю и про другие картины, потому что ему явно интересно. Обсуждать с программистом, какой именно кистью я предпочитаю рисовать те или иные моменты, — это, конечно, новый опыт, зато хороший. Я даже не замечаю, как мы переходим на фотографию, потом возвращаемся к живописи, касаемся даже литературы, правда, тематической. — Я могу передать вам ту книгу вместе с картиной, — радостно заключаю, хлопнув в ладони. — Хотя, вы-то копию легко в интернете найдете, наверно. — Нет-нет, мне нравится ваше предложение, — заверяет Разумовский. — И я обязательно верну ее. — В этом нет необходимости, она лежит без дела. — У меня будет повод увидеться с вами еще раз. Я почти говорю, что это отличная идея, но вовремя вспоминаю, что в итоге все для меня может закончится очередным скандалом дома. Можно сколько угодно будет объяснять Андрею, что ревность тут неуместна, это лишь общение, причем выгодное общение, потому что Разумовский обладает баснословным состоянием и интересуется моим творчеством. Без разницы, Андрей обвинит меня в неверности или попытках в эту самую неверность, и мы опять поругаемся. Мы и так часто ругаемся в последнее время. — Сергей, — начинаю было я, но тут кто-то обнимает меня за плечи, заставляя вздрогнуть. — Дорогая жена, — протягивает Андрей и тянет за собой. — Можно я прерву вашу нежную беседу? — Извините, — смущенно бормочу, не глядя на Разумовского. Вот пожалуйста. Я вместе с Андреем отхожу в сторону и собираюсь начать разговор до того, как он превратится в ссору, но уже явно поздно. — Ты охренела? — яростно шипит муж, дергая меня к себе ближе за руку. — Ты что вытворяешь на глазах у моего начальника?! — Послушай, это покупатель… — Да задрали меня твои покупатели! Ты стоишь тут и флиртуешь с этим уродом, и тебе даже насрать на то, что здесь я и мое начальство! — Никто ни с кем не флиртовал, — тихо говорю, поежившись. — Успокойся. Я же не могу стоять столбом всю выставку. Ты сам не позвал меня с собой, когда ушел к начальнику. — Думаешь, мне в кайф позориться?! У него-то баба нормальная, а моя? — Что твоя? — мрачно уточняю, пытаясь освободить руку, но Андрей лишь крепче сжимает. — Я тебе все разжовывать должен? Хоть раз подумай головой, безмозглая! — Успокойся, — прошу я, оглянувшись. — Ты внимание привлекаешь. Своего начальника в том числе. Я разговаривала с покупателем, это Сергей Разумовский, он… — Думаешь, твоя мазня интересует хоть кого-то? Разумовского, который может себе позволить купить нормальную картину от известного художника? А ты, дура, не подумала, что просто захотел снять тебя как шлюху на ночь, потому что… — Моя картина… — Твои картины, Ася, полная хрень, и ты это знаешь! — Прошу прощения. От голоса, что произнес последнюю фразу мне хочется провалиться под землю. Андрей разворачивается, смерив Разумовского презрительным взглядом, бросает: — Что?        — Вы переходите грань. — Сергей смотрит на мою руку, которую муж все еще сжимает, и в глазах программиста мелькает что-то… очень странное. Почти опасное. — Отпустите девушку, пока я не позвал охрану. — А что, без охраны не можешь? — ядовито отзывается Андрей. — Могу, — пожимает плечами Разумовский. — Но будет хуже для вас. Отпустите ее. — Это, — Андрей дергает меня за руку, — моя жена, что хочу… Он замолкает, потому что пальцы Сергея смыкаются вокруг его запястья. — Отпустите, — повторяет Разумовский. — Сейчас. Если вы так печетесь о том, что о вас подумает начальник, то явно не стоит у него на глазах позволять себе подобное обращение со своей женой. И художницей, чьи работы очень нравятся его инвестору. Андрей отпускает мою руку, шагает было к Разумовскому, но тот одним лишь взглядом заставляет его остановиться. — Отзываться так о ее картинах — абсолютное невежество, — заявляет Сергей, с неприязнью глядя на него. — Я сомневаюсь, что вы достаточно разбираетесь в искусстве, чтобы судить об этих работах. И уж точно чести вам не делают попытки унизить ее. Андрей поворачивается ко мне, коротко сообщает, куда мне надо пойти, и направляется к выходу. Я вздыхаю, охота заплакать душит, и глаза, скорее всего, уже на мокром месте. Потому что это так несправедливо, что малознакомый человек вынужден вступаться за меня перед тем, кто должен быть ближе и роднее всех. Глянув на Разумовского, спрашиваю: — Ну зачем? Вы только хуже сделали. Он виновато смотрит на меня, вся решительность куда-то делась. — Простите, Ася, но это было безумно нечестно по отношению к вам. Я понимаю, что не должен был… — Не должны были, — бормочу я, отворачиваясь. — Простите, Сергей, мне нужно идти. — Ася, позвольте вас проводить. Послушайте, я… Я знаю центры, где могут помочь, защитить… — Сергей, — говорю я, но потом лишь машу рукой, потому что тупо беседовать, стоя спиной к человеку, а повернуться я не могу. Негоже рыдать перед незнакомцами, не маленькая. Скомканно попрощавшись, иду искать сестру и просить отвезти меня домой, потому что ключи остались у Андрея. Вообще не надо было ехать на эту выставку. По-дурацки все вышло. Знала же, что у него на работе проблемы, и он на взводе, так еще и так радостно разговорилась с этим Разумовским. Испортила вечер по самое некуда. Передумав искать сестру, опускаю голову и иду в уборную, потому что если Полина увидит меня в слезах, то точно не удержится и поругается с Андреем. Ей не объяснить, что это я виновата.