Есть ли в небе лисы?

Я стою в ванной перед зеркалом и пытаюсь переварить намечающуюся катастрофу. Получается не очень. Если честно, то не получается совсем. Подождав еще пару минут, бросаю это гиблое дело и выхожу в спальню, пустую, к счастью, а потом направляюсь в гостиную. Волкова нахожу на балконе, он сидит на плетеном диванчике и читает что-то на планшете. Я пристраиваюсь рядом на краешек и кладу на стеклянную поверхность стола перед нами так сильно взволновавший меня предмет. Олег бросает на него взгляд поверх планшета, после чего откладывает его вовсе, двигается вперед и внимательно смотрит на крошечный экран. — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — вздыхает он. — Ага, — тихо отзываюсь я. — Две недели. — Две недели. Волков трет лицо ладонью, снова упирается взглядом в экран. — Не понимаю, как такое могло произойти, — шепчу я, стиснув руки, лежащие на коленях, в кулаки. — Тебе объяснить техническую сторону вопроса? — уточняет Олег. — Да иди ты, — устало бормочу, нахмурившись. — Я и пойду, — кивает он и берет меня за руки, расцепляет их, пока я не повредила кожу ногтями. — За коньяком, наверно. Себе. Вам нельзя. Серый и так бешеный, а ты… — Волков кивает на экран. — Он у себя, кстати. Пойдешь? — Может, подождать? — Ага. Месяцев пять, пока сам не заметит. Не дергайся ты так. — Олег обнимает меня одной рукой за плечи и прижимает к себе. — Воспитаем. — А если я не хочу? — тихо и как-то задушенно спрашиваю, глядя на свои колени. — Это тоже решаемо в современном мире. Мы сидим в тишине еще несколько минут, после всего я все-таки выскребаю из себя остатки решимости и иду в серверную. Волков предлагает меня сопровождать, но я отказываюсь, решив, что этот разговор должен быть только между мной и Разумовским. Дверь в комнату приоткрыта, но я все равно стучу и только потом захожу. Сережа сидит перед компьютерами, согнувшись, и сосредоточенно рыскает взглядом по строчкам на экранах. — Скоро освобожусь, ma petite, — бормочет он, не прерываясь. — Надо скорее, — говорю я и кладу на клавиатуру продолговатый предмет с синим колпачком и дисплеем, на котором светится надпись «2 нед.». Разумовский недовольно цокает и опускает голову. Примерно полминуты смотрит, а потом спрашивает: — Это что? — А на что похоже? — На тест на беременность. — Бинго, Сережа. Во всех смыслах, видимо. Это он и есть. Разумовский отодвигается от стола и выпрямляется, берет устройство и вглядывается внимательнее. Я сажусь в другое кресло, припасенное здесь специально для меня, и жду. Корчить расстроенную мордочку и пускать слезу на вопросе «Ты не рад?», желания нет. У нас проблем выше крыши, тут никто в здравом уме рад не будет. Я и сама не знаю, что чувствую по этому поводу, кроме того, что мне страшновато. От всего сразу. Как это вообще будет выглядеть, если решимся? Я показательно выйду замуж за Олега по фейковым документам, чтобы родня была спокойна, или буду считаться матерью-одиночкой? Как существовать в наших вечно нестабильных обстоятельствах с другой жизнью внутри? Как вообще в наших обстоятельствах ее сохранить, если даже за себя не уверена? А потом что? Ведь главное веселье начнется после. — М-да, — бормочет Разумовский. — Что делать будем? Из меня родитель явно хреновый. — Да ладно? Сделаешь ему супер-костюм, научишь воевать в подворотнях и толкать мотивационные речи. Огонь же. — Смешно, — морщится Сережа и кладет тест на стол. — Особенно в наших обстоятельствах. Как ты себе это вообще представляешь? — Никак, — пожимаю плечами и опускаю взгляд. Нет, я не страдаю фантазированием и ничего другого, в общем-то, и не ждала. Или все-таки ждала? Может быть, думала, что он сейчас скажет, что все хорошо, у нас получится, вместе мы сможем, постараемся? Или что будет не только «М-да»? В глубине души надеялась, что он хоть чуть-чуть обрадуется? Рассчитывала на поддержку? Рациональная часть мозга говорит, что реакция вполне обоснованная, и обижаться тут не на что. А вот другая половина просто разрывается от этой самой обиды. — Ладно, — говорю я и встаю, забираю тест со стола. — Пойду. Решу что-нибудь. — М? — Сережа поднимает на меня взгляд, будто только сейчас вынырнул из своих мыслей. — Что решишь? — Или аборт или сама как-нибудь, — отвечаю, направляясь к двери. — Ты не волнуйся, я тебя не собираюсь заставлять. — Стоп-стоп-стоп, — частит Разумовский и чуть ли не скатывается с кресла, запнувшись о провода. Кое-как выпутавшись бросается ко мне и преграждает путь, вжавшись спиной в дверь. Он поднимает руки перед собой, будто капитулирует, и продолжает: — В смысле «аборт»? В смысле «сама»? Ты… Ты настолько во мне не уверена, что хочешь оставить моего ребенка без отца? Или вообще его не оставить? Нет, подожди, давай обсудим! Слушай, дорогая моя, любимая Ася, я, конечно, приму любое твое решению, но только не без отца! — Он берет меня за плечи и продолжает: — Я, конечно, не идеал в этом плане, я знаю, но я точно не буду таким как мой, я научусь, ладно? Я быстро учусь, ты же знаешь, поэтому… — Подожди, — прерываю его и пытаюсь отцепить от себя. Разумовский не поддается сначала, потом, спохватившись, разжимает пальцы и гладит по плечам, но отходить даже не собирается. — Я так поняла, что этого совсем не хочешь. — Я не не хочу, ma petite, я боюсь до одури, — тихо признается Сережа, опуская взгляд. — Мало того, что мы стабильно оказываемся в дерьме раз в месяц, а то и чаще, так еще и я сам… Ну, ты знаешь. Мне неоткуда брать нормальный пример. Разумовский отводит меня обратно к креслу, и я не сопротивляюсь, послушно сажусь. Он двигает свое поближе, опускается туда и сразу берет мои руки в свои, целует костяшки и очень виновато смотрит. — Я пойму, если ты захочешь прервать беременность, — говорит он, вздохнув. — Но если все-таки решишь оставить ребенка, то… Не выкидывай меня прочь из вашей жизни. Я буду очень стараться для тебя. Для вас. А пол уже можно узнать? — Я еще даже у врача не была, — напоминаю, улыбнувшись. — И не думаю, что так рано можно. — Ну, это ничего. Мы пока будем использовать универсальные цвета. Так. — Разумовский вскакивает и начинает ходить по комнате, а я каждый шаг жду, что он навернется из-за проводов. — Так, давай подумаем, давай подумаем. Детскую сделаем из кабинета, он все равно не нужен, да и к нашей спальне близко. Ремонт нужен, дизайн… Ты сама или наймем? Тебе вообще можно так напрягаться? — Он резко разворачивается и щелкает пальцами. — Надо посмотреть, я сейчас скачаю полный список рекомендаций. И больше никаких тренировок с Олегом, ясно? Это небезопасно, ты сама понимаешь, да? Мебель сразу возьмем? Мы ведь не будем следовать дурацким традициям? Я предлагаю белую, она всем подойдет, и… — Сережа, — зову я, чудом вклинившись в его сбивчивые рассуждения. Разумовский останавливается и удивленно смотрит на меня. — Сядь. На стул. Сейчас, пожалуйста. Он хмурится, но делает, как сказано, и теперь уже я беру его за руки, как можно мягче говорю: — Сначала нужно… — Брак, — прерывает он, опять пытаясь вскочить, но я крепко держу. — Я понял, конечно, брак. Без проблем. — А меня ты спросить не хочешь? — уточняю, скептически глядя на него. — А ты против? — удивляется Разумовский. — Нет, но… Я для всех своих с Олегом встречаюсь. Мне за него замуж выйти? — Что?! — Сережа все-таки умудряется подскочить и весь чуть ли не горит от возмущения. — Нет, подожди, нет, нет. За меня, конечно. — Вот умора-то будет, — бормочу я, а он опять принимается бродить туда-сюда. — Сделаем это по поддельным документам, выйдешь за Александра Воронова, его же в свидетельство о рождении впишем, а своим объяснишь какой-нибудь внезапной страстью и… — Можно подумать, кто-то удивится, — чуть слышно замечаю, скрестив руки на груди, и наблюдаю за пантомимой. — Выписка будет огонь. Еще немного посидев, окончательно устаю от мельтешения перед глазами и встаю, встречаю Разумовского на половине пути. Он едва не отшатывается от меня и ворчит, что мог ведь толкнуть, что за безалаберность и надо быть осторожнее. — Сначала нужно к врачу сходить, — говорю я именно то, что собиралась. — И прекрати панику. — Я не паникую, — закатывает глаза Сережа. — Я хочу все просчитать, чтобы тебе было комфортно. О, витамины… — Выпишет врач, — настойчиво перебиваю его. — Уймись. Ты паникуешь. Нам спешить некуда, успеем и ремонт, и кроватку, и цвет одеяла выбрать. Я только… Я должна спросить: ты уверен, что хочешь этого ребенка? — Хочу, — тут же отвечает он и мягко обхватывает мое лицо руками. — Мне страшно, и я совершенно точно облажаюсь, ведь это же я, но… Я хочу, Ася. Очень. Ты моя любимая женщина, и это наш ребенок, и я настолько счастлив, что почти забываю о том, что вокруг нас полный бардак. Но я разгребу его, обещаю. Кивнув, обнимаю его, прячусь в ответных объятиях от всего, что происходит снаружи квартиры, от всех, кто хотел бы нас уничтожить, а их немало. Наверно, приводить в наш мир новую беззащитную жизнь — это настоящее безумие, но я… Я хочу этого ребенка, я люблю этого человека и хочу, чтобы наш ребенок родился. Понимаю, что будет сложно, но я все равно уверена, что Разумовский будет отличным отцом, что бы он там себе не выдумывал, а Волков станет очень хорошим дядей. И у нас может получиться. — Все будет хорошо, — тихо произносит Сережа, прижимая меня к себе. — Я очень сильно люблю тебя, Ася. Очень сильно. — Я тоже тебя люблю. Никаких фиолетовых обоев в детской. — Ты так жестока, ma petite souris, — печально констатирует он, вздохнув. — Но я все равно тебя люблю. *** На следующий день я выхожу из кабинета врача, сжимая лист с назначением. Олег, который меня сюда и привел, отлепляется от стены напротив и сразу интересуется, стараясь не выдать того, что нервничает: — Ну как? Все нормально? Один? Два? Мальчик или девочка? — Гормональный сбой, — коротко сообщаю и даю ему бумажку, которую мне вручил врач. Пока мы идем к лестнице, Волков внимательно читает все, что там написано, и морщится. Возвращает лист мне и обнимает за плечи, продолжая идти. — И так бывает, — грустно резюмирует он. — Я уже почти свыкся с тем, что мы с Серым будем по интернету учиться менять подгузники. — Знаю. Врач сказал, что ничего страшного, витаминки, пара укольчиков, и все пройдет. — Позвонишь ему сейчас? — Нет, лучше лично расскажу. Пока мы идем к машине, Олег проверяет, что там за водопад сообщений ему прилетает. Остановившись со стороны водителя, мрачно произносит: — Звони сейчас. — Почему? — удивленно спрашивая, взявшись за ручку дверцы. Волков молча демонстрирует мне телефон. Там Разумовский пишет, что уже продумал план ремонта, связался с грузчиками, которые к чертям вывезут мебель из кабинета, забронировал место в лучшей Питерской клинике, где настоящие профессионалы помогу родиться нашему ребенку, прислал Олегу полный список того, что можно и нельзя делать беременным, поручил ему разучить гимнастику для каждого триместра, выслал ему обучающие видео, купил первые игрушки, сейчас стоит в детском магазине и выбирает кроватку. Просит уточнить у меня, что я предпочту: круглую или обычную? Или обе купить? — Останови его, — тоскливо просит Волков. — Ладно, — бормочу я и достаю из сумки свой мобильник. Набрав номер, говорю: — Сереж… — Ася, дорогая, я думаю, что круглая не сильно практичная, потому что ребенок быстро вырастет из нее, но она очень изящно выглядит. Думаю, мы возьмем обе, договорились? Приезжайте сюда, хочу, чтобы ты сама посмотрела. — Сережа, я не беременна, — сообщаю, усевшись в салон. — В смысле? — уточняет Разумовский после нескольких секунд тишины. — Врач сказал, что гормональный сбой. Так случается иногда. — Ясно, — задумчиво бормочет Сережа. — Понятно. А… Подожди, это точно? Давай съездим в другую больницу. — Точно, — отвечаю, ковыряя стразинку на джинсах. — Извини. — Что ты, ma petite, за что ты извиняешься? — искренне удивляется Разумовский. — Главное, чтобы с тобой все было хорошо. Да и… У нас есть теперь схема действий, так что в случае чего мы будем готовы. Это он свою хаотичную беготню схемой сейчас назвал? — Встретимся дома, — преувеличенно бодро говорит Сережа и прощается. Расстроился. Впрочем, я тоже, мы вчера весь день и полночи обсуждали, как это будет, даже прошерстили список имен. Предварительно, конечно. Я вздыхаю и смотрю в окно. Все это к лучшему, наверно, надо сначала разобраться с проблемами и людьми, которые жаждут нас убить, а потом уже задумываться о детях. Олег, заметив, что я сижу поникшая, пытается разрядить обстановку, шутит, что еще успеем, долго ли умеючи, вот сейчас пролечимся, а потом хоть десяток младенцев подряд. Я киваю, даже улыбаюсь. На мобильник приходит новое сообщение от Сережи. Открыв его, вижу график зачатия на ближайший месяц, скачанный прямиком из моего приложения на телефоне. — Я держу, ты бьешь, — предлагает Волков, быстро глянув в мою сторону. — Согласна, — мрачно бормочу, но график сохраняю.