Флешка правды

Нависшая вдруг над комнатой тишина стала невыносимо громкой, словно воздух наполнился статическим электричеством. В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Эндрю, его взгляд был настороженным. — Джо, скажи Лиз, — голос Дженни звучал сдержанно, но в нем прорывалась стальная нотка, — скажи ей всю правду! Ты — не Эндрю Берч, ты — Джонатан Пайн! Расскажи ей о Sheffield Development, о конкурентах, о проекте, о флешке! Нечего скрывать, мы теперь одна команда! Лиз застыла на месте, словно только что получила удар под дых. Её глаза расширились от шока. — Джо? — переспросила она, в её голосе мелькнула истеричная нотка. — Твой брат?! Вы все это время молчали?! Ну, знаете ли, с меня хватит тайн на один квадратный сантиметр! Она сделала шаг назад, и прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, резко развернулась и вылетела из комнаты, хлопнув дверью так, что стены вздрогнули. Звук эхом прокатился по коридору, оставляя в воздухе остроту разрыва. Дженни прикрыла глаза и глубоко вдохнула, словно пытаясь удержать остатки самообладания. Эндрю—или, точнее, Джонатан—медленно опустил голову, но ничего не сказал. Его лицо стало каменным, лишь слабо дрогнувшая линия челюсти выдавала напряжение. — Ты собираешься молчать дальше? — Дженни повернулась к брату, и в ее взгляде мелькнул вызов, — догони ее и объясни, что происходит. Ты не для того планировал то, о чем говорил мне, не для того вытаскивал ее… — И был ранен, вообще-то, — вставил заглянувший в комнату Майло, его взгляд был холодным и невыразительным. Он стал у двери, скрестив руки на груди, ведь вся эта ситуация была ему слишком знакома. — Ранен?! — воскликнула Дженни, оборачиваясь к Майло с таким гневом, что и по его бесстрастному лицу ненадолго скользнула тень растерянности. — Ты о чём вообще говоришь? Он мне не сказал, что был ранен! Ты меня слушаешь, Майло?! Он молчал, пока всё это сейчас не вылезло наружу! Майло только кивнул, будто подтверждая её слова. Его взгляд был упрямым, словно он хотел сказать что-то важное, но не знал, как именно это сделать, и обычная его шутовская маска словно слетела с него в этот момент. — Я его прикрывал, — спокойно продолжил он, не обращая внимания на её гнев. — Обеспечил ему план входа в здание и забрал их с Лиз после. Остальное он делал сам. А если бы ты знала детали — что именно происходило в том здании, ты бы ничего не спрашивала. Всё, что ты сейчас слышишь — это только последствия, Дженни. — Отлично. Просто замечательно. — Дженни всплеснула руками, снова обращаясь к Джонатану, — и ты все это время молчал?! Даже историю об «Энигме» из тебя пришлось выколачивать! Пайн мотнул головой и поднял глаза на сестру. — Дженни, знание — это опасность. Ты помнишь о Софи Аликан? Она слишком много знала, и к чему это привело? — Это было ее знание и она доверила его тебе! Это была ее ответственность! — парировала Дженни. — и ты сделал для нее тогда все, что мог. Здесь же ты даже не сказал Лиз, кто ты на самом деле! Тайны не спасают, Джо, тайны ранят! Джонатан напрягся так, точно она ударила ему в грудь ножом. — Думаешь, я не размышлял об этом? — резко произнес он, — думаешь, я не задавался вопросами об ответственности? Если бы Софи рассказывала поменьше, если бы я держался подальше от нее, если, если, если! — Джо, Лиз — не Софи. Раз ты вытащил ее, она заслуживает знать всю правду, — отрезала Дженни. Майло помахал рукой между спорщиками, точно разгоняя невидимые противоречия. — Эй, хватит вам уже. — резюмировал он, — все, что нам надо сделать дальше — это вернуть Лиз и скорее спланировать наши последующие шаги. Она может быть в коридоре, планируя, как нас всех убить — и это ее право. А может быть, она сейчас уходит, навсегда. Если ты хочешь что-то исправить, командир — тебе надо сейчас же найти ее и все честно объяснить. Просто совет по старой дружбе. Джонатан стиснул зубы так, что желваки на точеных скулах заиграли. Внутри него шла невидимая борьба, он посмотрел сначала на Майло, потом на сестру. Что-то в глазах Дженни заставило его дрогнуть и смягчиться. — Хорошо. Вы оба правы, — сказал он наконец. — она действительно заслуживает знать все, как есть. Он развернулся и направился к двери. На мгновение комната погрузилась в тишину, нарушаемую его удаляющимися шагами. Дженни провожала брата взглядом, её плечи всё ещё были напряжены, а руки сжаты в кулаки. Майло посмотрел на неё, тихо добавив: — Ты ведь знаешь, Джен, что он делает всё это не только ради неё. Он всё ещё пытается искупить то, что случилось с Софи. — Знаю, — сухо ответила она, не глядя на него. — Только это ничего не изменит, если он потеряет Лиз. Тем временем Лиз постепенно отходила от поляны с домиком. Страх и обида, смешанные с каким-то странным безразличием к собственной безопасности, двигали ей. Хотелось забыть все, что было связано с происходящим на данный момент. Но тем не менее, оно не забывалось. Ну почему они все такие таинственно-загадочные, что даже зубы сводит? И как она, Лиз, должна верить теперь той же Дженни?! Выходит, она с братом тоже заодно… Дженни покрывала его, а Лиз еще к ней обращалась за помощью! Как получилось так вот бездарно и глупо поверить, позволить втянуть себя в игру, где все знали правила, кроме нее одной?! Думая об этом, девушка ощутила себя Алисой, угодившей глубоко в кроличью нору, где события час от часу становились страннее. Дженни, Джонатан, Майло — даже их имена звучали для нее сейчас, как загадки. Даже их голоса казались ей ложью. «Дженни сказала, что мы команда… это такая шутка? Она прекрасно знала, что брат лжет, и даже не открыла мне глаза! Это все был просто спектакль!» Лиз осмотрелась. Вокруг были лишь деревья и темнеющее небо. Дороги к дому уже не было видно, но и возвращаться туда она не хотела. Её ноги двигались сами по себе, уводя всё дальше от поляны. Пусть они остаются со своими секретами и «планами». Она найдёт способ справиться сама. Девушка провела рукой по лицу. Слёзы предательски жгли глаза, но она всё равно чувствовала внутри холод. Страх и злость смешивались в коктейль, который заставлял её идти вперёд, не оглядываясь. Она даже не заметила, как в какой-то момент тишина вокруг стала слишком давящей, словно сама природа замерла, следя за её движением. Лиз прижалась щекой к холодной, шершавой коре дерева, обняла его руками и притихла, чуть дрожа. Ей было наплевать уже на холод. На возможность замерзнуть. Холод был глубоко в сердце и постепенно разрастался, чтобы охватить ее полностью. Погруженная в свои переживания, она даже не слышала зашелестевших сзади шагов и треска сухих веток. — Лиз, — послышался за спиной тихий голос Джонатана. Девушка вздрогнула и быстро обернулась, прижимаясь к дереву, словно загнанный в угол зверь. — Пришел рассказать мне очередную сказку? — бросила она и снова отвернулась, — уходи туда, откуда пришел. Между ними подул ветер, взметнув пожухлые осенние листья и унося их дальше в неизвестном направлении. — Я не могу заставить тебя верить мне, — Джонатан не отступил, — но ты должна узнать правду, пускай и неприятную. Лиз закусила губу. Ей хотелось сказать ему еще что-нибудь колкое, чтобы хоть вполовину заставить его ощутить ту же боль, которая была сейчас в ее сердце. Но не стала — его слова ее зацепили. — Мне казалось, будет безопаснее ничего не говорить тебе до поры до времени, — продолжал Джонатан. — и меня убедило в этом то, что они выкрали тебя, едва ты успела войти в систему ноутбука… — Выкрали?! — Лиз перебила его, и ее голос звенел от ярости, — то есть, ты знал об этом раньше и никак не помог мне этого избежать? Я приманка? Она наконец отпустила дерево и посмотрела на Джонатана. Тот сделал шаг вперёд, отрицательно покачав головой. — Тебе не должны были угрожать, — тихо сказал он. — Помнишь тот седан у тебя под окнами? Он следил не за тобой. Лиз нахмурилась, но молчала, ожидая продолжения. — Предполагалось, что они заберут твоего отца вместе с ноутбуком, который ему кто-то подарил — один из клиентов, кажется. Но Марк Шеффилд смог ускользнуть, — Джонатан сделал паузу, словно взвешивая слова. — У них был доступ к системам видеонаблюдения в твоем доме. Они обратили внимание на ноутбук только из-за твоего интереса к нему. — Так они даже не знали, что я могу его открыть? — удивилась Лиз. — Не думаю, что предполагали, — ответил он. — Но когда вы с Дженни вошли в систему, вы случайно активировали протокол слежения. Именно его мне удалось обойти в ту ночь, когда я впервые познакомился с этой системой. И с тобой. Лиз внимательно смотрела на него, обрабатывая услышанное. Каждый его ответ поднимал всё больше вопросов, но также создавал ощущение, что всё происходящее — не случайность. — Ты знал, что это за ноутбук? — наконец спросила она, переминаясь с ноги на ногу — стоять на месте становилось все холоднее. Лиз прекрасно осознавала при этом, что была бы и рада вернуться в теплую комнатку к Дженни, но чувство собственного достоинства было пока выше этого. — Предполагаю, что ноутбук был специально настроен для передачи данных на сервера заказчика, что позволяло отслеживать использование устройства или взаимодействие с определёнными файлами. — отозвался Джонатан, — возможно, это была мина замедленного действия от конкурентов. Один из проектов твоего отца связан с искусственным интеллектом. Создание электронного помощника, который может заменить поиск, точнее всего собрать бизнес-данные — возможно, ты слышала об этой теме, сейчас на ней у многих едет крыша. Доподлинно я не знаю, чего он достиг, но скорее всего многого. Учитывая все события, произошедшие с ним… и с тобой. — То есть, — снова перебила его Лиз, — то есть ты находился в стороне и наблюдал за всем этим? — Да. Твой отец нанял меня для того, чтобы я помог защитить его информацию и узнать, в чем угроза. В ночь нашего знакомства он потому и отключил сигнализацию в доме, чтобы я смог, черт его побери, войти, пока есть наименьшая вероятность слежки! — говоря это, Пайн, кажется, заводился все сильнее, что было ему несвойственно. Почему он должен перед ней оправдываться? Но Лиз и не думала уступать. — И ты не попытался меня даже предупредить, когда всё началось! — голос Лиз дрожал от возмущения. Она шагнула ближе, будто бросая ему вызов. — Ты решил, что я просто декорация, да? Маленькая наивная девочка, которая ничего не понимает? Джонатан сжал кулаки, стараясь сдержать нарастающее раздражение. — Лиз, это было не так просто. Ты не понимаешь, насколько опасны эти люди, — проговорил он, делая шаг навстречу. — Одно неверное слово, одно движение, и они могли убить тебя или твоего отца. Моя работа заключалась в том, чтобы минимизировать риски, а не устраивать сцену с героическим спасением. — Ну конечно! — взорвалась она. — Ты просто сидел в стороне и наблюдал, как всё рушится, потому что так было проще для тебя. А я? Я, видимо, была разменной монетой в этом плане, так? Она почти кричала, её щеки пылали, и в глазах блестели слёзы. — Ты хоть понимаешь, каково это — быть в полном неведении, когда вокруг тебя рушится всё, что ты знаешь? А ты — человек, который мог бы всё остановить — просто наблюдал! Ты предал меня, Джонатан. Эти слова пронзили его, но он не отвёл взгляда. Её злость, её боль — всё это рвалось наружу, обрушиваясь на него, и он осознавал, что она права. — Предал? — холодно повторил он. — Ты думаешь, что мне было легко? Что я спал спокойно, зная, что могу упустить момент? Ты понятия не имеешь, сколько я рисковал, чтобы ты стояла здесь и могла сейчас ненавидеть меня! Лиз открыла рот, чтобы что-то ответить, но он не дал ей времени. Сжав её плечи, Джонатан неожиданно притянул её к себе. — Ты ничего не понимаешь, Лиз, — прошептал он, глядя прямо ей в глаза. — И, возможно, никогда не поймёшь. Она настолько натурально и ярко горела своим возмущением, и это злило Джонатана, заставляло сожалеть, вновь злило — и заводило, как мальчишку. В какой-то момент он просто перестал контролировать себя в диком желании поцеловать ее. Его губы накрыли её прежде, чем она успела вымолвить хоть слово. Поцелуй был внезапным, жарким, почти агрессивным — смесью его ярости, сожаления и чего-то ещё, что он сам не мог объяснить. Лиз застыла, пытаясь переварить происходящее, но её сердце, будто взяв инициативу на себя, застучало быстрее, чем когда-либо. А его большие ладони с точеными пальцами тем временем легко опустились на ее плечи и притянули ближе. Он горячо целовал ее, не в силе больше получать оплеухи ее упреков, и от этих поцелуев даже промозгло-бесцветным ноябрьским днем становилось по-летнему жарко… Джонатан отстранился, когда у Лиз уже не осталось сил. Держа лицо Лиз в ладонях, провел большим пальцем по щеке девушки, стерев очередную слезинку, побежавшую было по ней, и снова поднял взгляд, глядя прямо в глаза Лиз. А через них — кажется, в самую душу. Она ответила ему робким взглядом и сглотнула. Куда-то подевалась сейчас ее злость, ее желание его ненавидеть. — Идем в дом? — шепнул он в мягкие губы девушки, еле сдерживаясь от желания поцеловать их вновь, — ты совсем замерзнешь, если останешься тут… Лиз хотела что-то возразить, но послушно поплелась за ним, когда он приобнял ее за плечи, ведя обратно, в их домик «из фильма ужасов». Однако теперь она не замечала его зловещей атмосферы. Джонатан многое еще хотел сказать девушке, но слова, как бы это было не банально, замерли на языке. Да и нужны были еще какие-то оправдания? — Зачем ты… это сделал? — сдавленно поинтересовалась Лиз, нарушая ход его мыслей. — зачем… поцеловал меня? — Мне этого хотелось давно, — Джонатан неожиданно для себя улыбнулся, тряхнув головой, — еще когда ты весело смеялась в машине в ответ на дурацкие шуточки Майло. Смеялась, точно все бури над нами прошли, и мы едем на загородный пикник. Слова о бурях немного отрезвили ее. Она посмотрела на него с болью, остановившись у входной двери домика. — Думаешь, мы их пройдем, эти бури? — Должны. — он мягко улыбнулся и по-джентльменски открыл перед ней двери их временного пристанища.