Непокорность

Рассвет красным заревом стелился над полем, окутывал когтистый утес, но над пологими вершинами гор небо оставалось молочно-белым. Всю ночь там шел снег, ветер утих еще прошлым вечером, и снежинки подолгу кружили в воздухе, прежде чем опуститься на камень. Бейтон Бир раскурил свою трубку из темного дерева, качнулся с пятки на носок, вглядываясь в светлеющее небо. Его отряд из трех тысяч тирианских солдат прибыл вчера поздним вечером, за что Бейтон и получил выговор сразу же, как только ворвался в шатер, даже не успев как следует отдышаться с дороги и отереть пыль с колета из грубой кожи. – Вас ждали самое позднее - четыре дня назад! У нас армия врагов на носу, а вас черти знают где носит! Кто должен принять удар? Мы, мы щитом стоим, грудью принимаем! – размахнувшись, Рогрор ударил в грудь перчаткой, так что звякнула металическая застежка колета. Старик был в ярости, и его негодование вот уже как несколько минут выливалось на появившегося в шатре Бейтона. – Я бы промолчал про вашу грудь, господин Рогрор, – наконец ответил горцу Бейтон, проведя ладонью по седой бороде, в которой застряла сухая травинка, – Помнится, ни одного нападения пока что не было, эльфийская армия едва успела разбить лагерь. А без помощи Тириана вам бы не пришлось стоять щитом и двух минут, скорее могильной плитой на собственном захоронении. Это уж точно! На последних слова Лорд Фарн оскалил зубы в ухмылке, но прикрыл ее, поднеся к самым губам соединенные кончики пальцев. Заметив это, Бейтон сощурился, пряча насмешку. – Я бы попросил… – прошипел Рог, смолистые глаза старика оскорбленно засверкали. – Полно вам! – уже громче, чем прежде, сказал Бейтон, и его рука снова потянулось к бороде. – Налейте чего-нибудь выпить, а то горло пересохло. Выдержав хитрый взгляд новоприбывшего командира, Рогрор смачно выругался, развернулся на каблуках и направился к своим закромам, искать бутыль из мутного стекла с отвратной настойкой на горных травах. В этот момент Фарну подумалось, что возможно он поит этой дрянью всех, кто ему не нравился с самого порога, или каждого гостя, в качестве проверки. К сожалению, этого Лорд Фарн знать наверняка не мог. Эдорост молча сидел в кресле, хмуро сведя брови. Он понимал, что тоже виноват. В критической ситуации ему следовало лучше наладить связь с отрядом Бейтона, да и повлиять на самого старика, как-никак из них двоих именно Эдорост был генералом и троюродным братом короля. Но в глубине души молодой человек, будучи честным с самим собой, понимал, что он интуитивно боится Бейтона. Лорд Бир был невысокого роста, его волосы седы, и как ни пытался Эдорост, но не мог впомнить, какого они на самом деле цвета; ратным делом он занимался давно, но в последние годы его доспех пришлось расширить в два раза, как человеку, который стал предпочитать тернии политики рукояти меча. Всем своим видом Лорд Бейтон производил впечатление человека благородного, однако в темных хитрых глазах пряталось что-то такое, что пугало молодого генерала. Лорд Фарн задумчиво наблюдал за суетливыми движениями Рогрора, когда тот подавал чашу Бейтону, и как командир влил ее содержимое в горло, сильно сморщившись. Затем Дроу даже удивился про себя, ибо после кряканий и вздыханий Бейтон потребовал еще чарку, за что, кажется, тут же оказался прощен и уважаем Рогом. Наблюдая эту картину, Фарн пришел к выводу, что паршивому человеку и пойло – благородный напиток. – Уважаемый Лорд Бейтон, – опасаясь, что совет затянется, Дроу поспешил перейти к делу, – Вы так и не рассказали, что произошло в пути, отчего ваш отряд явился так поздно. И самое главное, выполнили ли вы данное вам поручение? Бейтон попросивший было Рога наполнить его чарку в третий раз, вдруг осекся, с тихим вздохом опустился в кресло, избегая взгляда Дроу. Его лицо вдруг посуровело и осунулось. – Должен признаться, нет, но у меня есть своего рода оправдание, – окинув всех присутствующих взглядом и наткнувшись на молчаливое выжидание в их глазах, Бир начал свой рассказ: – Как мне и было приказано, по дороге из Тириана сюда я свернул отряд, к реке, за которой эльфий лес. Мы шли по торговому тракту, но из-за дождей дорогу размыло, лошади поскальзывались на мокрой траве, а люди проваливались в грязь и вязли в глине. К нашему приходу разлившаяся река начала уходить в русло, однако надежды перейти ее в брод не было никакой. Мы срубили деревья и выстроили мост, надеясь, что нас никто не услышит. К тому времени, как работа была закончена, стало темнеть, а мои люди валились с ног от усталости. Разумнее было заночевать на берегу. Все равно в темноте на эльфьей земле нечего делать, разве что нарвались бы на неприятности. Нашли сухое место, разбили лагерь. С утра я собирался прибавить темпу, тем более, в Долинном лесу должно было быть сухо, но произошедшее ночью заставило нас отказаться от мысли пересечь реку и вообще войти в чужие земли. – Лорд Бейтон, ваша задача была предельно проста: пойти вдоль Голубого леса, разузнать, как двигались отряды Лордов Келебена и Харлуфа и прийти к нам раньше, чем отряды врага, преодолев горный перевал. Проще быть не может. Не хотите ли вы сказать, что не смогли всего лишь переправиться через реку? – выделяя каждое слово, проговорил Фарн, подняв на Бира взгляд мягко засверкавших глаз. Он говорил полушепотом, но все, находившиеся в шатре, вдруг сжались, опустив глаза в пол, словно отчитывали их самих. Его шепот хуже визга отдавался в ушах, ледяными струйками пробираясь в тело. – Да уж. Расскажите же, что могло заставить отряд из трех тысяч закаленных солдат повернуть лошадей и сбежать, пренебрегая приказом, потеряв при этом четыре дня? Дроу неотрывно смотрел на Бейтона, тот на миг замер в кресле, словно в воспоминаниях перенесся в тот самый вечер, когда он и его люди развели костры у шумного потока реки. – Мой Лорд, солдаты часто рассказывают байки, и я бы ни за что не поверил, если бы не увидел собственными глазами, – разлепив губы, прохрипел Бир. Взгляд по-прежнему оставался стеклянным, мысленно он все еще пребывал там, у окраины леса, над которым стремительно темнело небо. – Увидел что? Бейтон, очнись же! – не выдержал паузы Рогрор. От громких слов Бир вздрогнул и, мгновенно вернувшись в реальность, уставился на старика. – Седого вестника, милорд, – облизав пересохшие губы, ответил командир, переводя взгляд на Дроу. На миг в шатре повисла тишина. Лорд Фарн медленно опустил голову, задумчиво рассматривая нос своего сапога, перевел взгляд на сапоги Бейтона, покрытые серой дорожной пылью. Удивительно, как легко порой можно подтвердить или опровергнуть слова говорящего. Незначительные мелочи могут стать знаками правды. На внутренней стороне сапога Бейтона, от самого каблука до голенища, засохла черная грязь. Такой в пустынных землях нет и за сотню верст, это плодородная земля, а значит, Бир не врал - он действительно был у разлившейся реки. И к тому же, на обратном пути очень спешил, так, что даже не нашел времени привести себя в порядок, прежде, чем ворваться в шатер. Лорд Фарн слегка улыбнулся собственным догадкам, однако отступать от расспросов не собирался. Еще будучи в Тириане, при дворе короля, он предложил отряду людей войти в земли Долины. Этим самым он доказал схожесть своих интересов с интересами Тириана, а кроме того, под их контролем оказалась бы несколько малоохраняемых или вовсе заброшенных постов, которые, впрочем, эльфам будет несложно вернуть. И пусть отряд пошел бы по лезвии ножа, зато смог бы получить информацию, какими дорогами поведут свои войска Харлуф и Келебен. Затем через ближайший горный перевал отряд смог бы войти в пустынные земли, при этом опередив врагов на день-два. Однако планам не суждено было сбыться, что в тайне от других, Лорд Фарн признавал удачей, ибо, честно отвечая самому себе, он знал, что видеть тирианцев на землях эльфов, а уж тем более на окраине владений Дроу - совсем не в его интересах. Впрочем, знать кому-то еще, кроме самого Фарна, об этом вовсе не следовало. – Но вы же понимаете, что это всего лишь старые сказки? – вкрадчиво спросил Дроу. – Милорд, я и сам поначалу подумал, что сбрендил, но я за свои слова отвечаю! Сколько лет я верно служил, и лжи от меня не слыхали! – от переполнявших его эмоций, Бейтон сам того не замечая, перешел на просторечие. – Может быть, перейдем к подробностям? – подал наконец голос Эдорост, как-то устало глядя перед собой. – Верно, мой друг, – склонил голову Дроу. – Может быть, Митэль однажды напишет песню о ваших злоключениях. Юный эльф вздрогнул, услышав свое имя, но ничего не ответил. Он с детским интересом поднял светлые глаза на господина Бира, ожидая услышать подробности. Однако по его насмешливо-веселому лицу казалось, что он совершенно не верит ни единому слову командира, иначе реакция была бы по меньшей мере другой. – Смейтесь, смейтесь, милорд, вот нам было не до смеху. – Бейтон взял себя в руки, выпрямился кресле и начал рассказ: – Мы развели костры, не меньше двадцати, это точно. Солдаты в темноте спускались к реке за водой, над огнем в котелках закипала похлебка, парни решали между собой, чья очередь дежурить ночью. В общем, все шло, как и должно на привале, все ждали ужина и надеялись хорошенько выспаться ночью, хотя и было холодно так, что стучали зубы. Я как раз давал распоряжения в оба глаза следить за кострами, когда четверо солдат вернулись от реки. Они не принесли воды, бросив котелки где-то на берегу, и выглядели напуганными. Они рассказали, что слышали хруст веток и чье-то глухое дыхание, скулеж и рык. Ясно было, что это волки. В этот самый момент словно в подтверждение их слов из леса послышался такой вой, милорд, что кровь мигом заледенела, и мурашки галопом промчались по спине. На своей земле никто бы и глазом не повел. Подумаешь, волки! Нас-то много, и всюду костры. Но в эльфьем лесу, милорд, мы порядком труханули. Во-первых, кто знает, чего от них ожидать, во-вторых, может мы ошиблись, и к нам на огонек заглянула вовсе не голодная стая. Все ж, повторюсь, нас много, и шуму парни навели немало, хоть и знали, дурни, где находятся. Оттого было странно, что псы подошли так близко, не побоявшись. Пока думали, да решали, темноту пронзил еще один вой, более долгий и протяжный, чем первый. Тут уж мы побросали котелки и схватились за оружие. С факелами медленно пошли к реке, потому как, ежели этих зверей в лагерь пустить, то начнется такая суматоха, что сами же потом и пожалеем. – Вы действительно встретили их у реки? – поинтересовался Митэль, не выдержав паузы, когда уставший беспрерывно говорить, Бир потянулся за чашей, чтобы промочить пересохшее горло. Командир кашлянул пару раз и продолжил: – Никого не было у реки, наткнулись только на брошенные котелки, – махнул рукой Бейтон. – Еще с минуту-две было тихо. Вдруг на том берегу, у самой кромки леса, показалось шевеление. Как сейчас помню, как дрогнула рука, когда из лесу вышла мохнатая громадина. За ним следом появились еще двое. Милорд, на своих словах скалой стою, они были громадны, таких волков я не видывал. А шерсть! Шерсть серебрилась, как седая, такой окрас не забудешь и не перепутаешь! – Неужели…– хотел было задать вопрос Митэль, округлив глаза, но подошедший Рогрор перебил его, хлопнув по плечу: – Да погоди ты, дай дослушать! – Продолжайте, Лод Бейтон. Что сделали ваши люди? – кивнул Дроу. – Ничего. Волки не нападали, и мы не стали. Замерли, как одеревеневшие. Сам я очнулся, когда один из зверюг бесшумно подошел к реке, ступил на мост, который мы сами же днем и построили, сделал пару шагов, но остановился посередине. С места не двигается, ни туда, ни сюда, и на нас смотрит. Тут я подал приказ своим парням готовить стрелы, все ж на узком мосту зверя прибить проще, чем сражаться в поле. Мы медленно двинулись вперед, да не успели и трех шагов сделать, как в воздухе засвистело, и перед самым моим башмаком вонзилась в землю стрела! Да что там, целый град стрел в миг выстроил перед нами ограду! Вот тут, милорды, – впервые обратившись сразу ко всем присутствующим, – нам стало совсем не по себе. Мы уставились в темноту, как загнанные зайцы. Поначалу подумалось, что это могут быть эльфы. Мы могли просчитаться и нарваться как раз на отряд Келебена, а что до волков, так может, это их, вместо псов охотничьих. Завидев нас, конечно, им не понравилось, что мы костры жжем у самого их леса, дак в таком случае можно было и договориться, и уйти чистенькими из передряги. Все ж таки не напали они на нас, значит, настроены были так или иначе дружелюбно. Покуда я обдумывал это, заметил на той стороне шевеление. В разных местах мелькали тени, быстро, так что не разобрать. Парни тоже это видели, среди них пронесся шепот, однако двинуться с места никто не решился. – Забавная ситуация, господин Бир, – оскалил в ухмылке зубы Фарн и откинул голову, задумчиво рассматривая полог шатра. На замечание Дроу Бейтон ничего не ответил, только укоризненно покачал головой. В этот момент вошел Таргу, гнусавым голосом сообщив, что отряд Бейтона разбит на группы и готов разместиться в лагере. – Возьми мужчин, и займитесь солдатами Лорда Бира, покажи им все здесь, расставьте палатки, утром все должны быть готовы, – коротко распорядился Рогрор, желая поскорее вернуться к прерванному разговору. Похоже, история заинтересовала старика, хотя в самом начале, только при появлении волков, он и отнесся к ней скептически. По его мнению, лесному псу всадить две стрелы в шею, да и дело с концом, а уж какой у него окрас, можно подумать, когда шкуру будешь снимать. Он вообще относился к собакам не слишком уважительно. Будучи горцем, Рогрор видывал лишь облезлых падальщиков, скитающихся по пустынным землям, а с ними разговоры обычно не вели, и уж вовсе не церемонились. К тому же, старик был твердо уверен, что собака, она и есть собака, и неважно где она рыщет - в лесу или средь скал, и давать ей как привилегию отдельное название – глупость, отнимающая время и силы на запоминание лишнего слова. – Мы ждали, а мелькавшие тени вышли вперед, отступили от леса, так что их можно было разглядеть, – продолжил Бир, когда Таргу покинул шатер. – Это были не эльфы Келебена, а незнакомые люди. Полуголые, несмотря на такую дрожжбину, на ком только плащ поверх обнаженных плечей. Среди них даже девицы, и тоже срамно одетые. В руках - луки, а лица странные. Они к самой реке подошли, еще шаг – и в воде. Остановились, как волк на мосту, и тоже ни с места. Сколько так простояли – не помню, но показалось, что вечность. Время не то затянулось, не то совсем встало. И вроде бы неблизко эти люди, милорды, и молчат они, но что-то во всем их виде заставило нас опустить мечи и луки и молча уйти обратно в лагерь. Как во сне, наскоро потушили костры и до рассвета стучали зубами, не то от холода, не то от страха. А утром, вернувшись к реке, на месте стрел нашли ряд прижившихся саженцев, уже пустивших молодые листья. Хотите верьте, хотите нет, но так и было. А вокруг никого, тишина, да и только. Понятное дело, после такой ночи в эльфий лес мы даже не сунулись. Те, кто посмелее, перешли мост, посмотреть на оставшиеся следы, а их нет ни одного. Словно ночью никто и не приходил! Солдаты как сдурели, ринулись взбалмошной толпой назад, в Тириан, о дисциплине никто и слушать не желал! Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы остановить их и вернуть в ряды порядок, – Бейтон тяжело и со свистом выдохнул, задумчиво поглаживая пятерней жесткую на вид, седую бороду. Молчание прервал Рог. Он долго ждал продолжения или ответных слов Дроу, однако Лорд Фарн ничего не говорил, подняв бровь он лишь исподлобья сверлил взглядом, казалось бы, не замечающего этого, или всеми силами делающего вид, Лорда Бейтона. – Так что за чертовщину вы встретили? – старик уселся как раз напротив командира, поворачивая в руках стакан из мутного стекла, так что внутри него бушевали бурые волны в миниатюрном море. – На воспоминание легенд уйдет немало времени, наш Совет и без того затягивается, –вдруг посуровев, холодно ответил Фарн, – Лорд Бейтон, вы рассказали правду, можете не повторять лишний раз, что отвечаете за свои слова. – Благодарю вас, Лорд Фарн, – широко улыбнулся Бир, расслабляясь в кресле от мысли, что ему наконец-то поверили. – Однако вы, командир, – ледяной тон Фарна предвещал беду. И все замерли, слушая Дроу. – Вы оказались совершенно неспособным управлять отрядом солдат численностью больше, чем ваш штат слуг в Тириане. Вы не смогли сдержать дисциплину в момент, когда она нужна была больше всего, и я очень сомневаюсь в вашей способности вести солдат в утренний бой. Завтра первое столкновение с воинами Келебена и Лорда Харлуфа, и уж поверьте, сколь хорошо я знаю, на что они способны, то уверяю вас, вам придется еще долго собирать по ямам и ущельям своих кинувшихся в рассыпную солдат, – слова Дроу жалили городсть Бира, как отравленные иглы. Бейтон замер, чувствуя, что его собственное сердце замедляет ритм. Командиру, не один десяток лет прослужившему правителю Тириана, побывавшему не в одной стычке, отдавшему половину жизни военному ремеслу (правда, большая часть половины была посвящена интригам и разборкам внутри двора правителя; но сам Бейтон полагал, что это даже на пользу), и знавшему немало, а может быть, даже больше, слышать такое было хуже, нежели получить кинжал в спину от руки расчетливого предателя. – Лорд Фарн, – медленно начал Бир, но Дроу прервал его. – Примите меры, Лорд Бейтон. Совет закрыт, жду всех завтра на рассвете, готовыми исполнить долг и отдать жизнь за интересы вашего правителя. – Бросив на всех присутствующих непроницаемый, холодный взгляд, Фарн вышел из шатра, не оставив возможности ответить на его слова. Да по правде говоря, и отвечать бело нечего, а что более важно – некому. – Во как! – присвистнул Рогрор, пренебрежительно сплюнув под сапог. – Вот же собака тонкомордая! – сморщившись, будто съел что-то горькое, он качнул головой, провел ладонью по смазанным маслом волосам и одним разом проглотил бурое море стакана, скривившись при этом еще сильнее. Бейтон, медленно возвращая самообладание, так же медленно начал звереть. Он побледнел еще сильнее. Вцепившись в подлокотники кресла так, что побелели костяшки, а на шее заиграли жилы, он тяжело и громко выдохнул, окинув шатер злым взглядом. Бейтон Бир был человеком мстительным, к тому же, до крайности уважающим себя, и никому не позволял непристойно высказываться о своей персоне. За много лет службы он научился, на его взгляд, очень полезному искусству – его месть достигала обидчика случайно и незаметно, смертельно наказывая и не оставляя никаких подозрений. Все это происходило в Тириане, среди родных каменных стен правительского двора. Но только не здесь! В шатре у сводов гор, в каких-то забытых диких землях, где не люд, а отребье и в лучшем случае сойдет за убогих крестьян в самой глухой и грязной деревушке! Нет, оставить такое оскорбление висеть в воздухе Бейтон не мог. Однако больше всего его задевала мысль, что не он один слышал колкие слова Дроу. Не находящий себе места Эдорост, сочувственно смотрел на командира, и было непонятно, кому он больше сочувствует: оскорбленному Бейтону или самому себе. Все же ни один мужчина не пожелал бы стать свидетелем подобной сцены, если только она не принесет ему выгоды, а молодому генералу светила разве что злоба командира, которую когда-нибудь он возможно не преминет вылить. Бейтон грузно встал, резкими шагами направившись к выходу. Почти у самого порога он не то Фарну, не то сидящему рядом Эдоросту, сквозь зубы бросил: «Щенок», - зыркнул куда-то в сторону и вышел наружу. С Дроу разобраться нелегко, но еще больше беспокоило, что Эдорост, этот молодой мальчишка, видел его унижение, а теперь еще смел смотреть полным жалости взглядом. Они были одного круга общения, и кто знает, кому и когда Эдорост разболтает увиденное. Быть зависимым Бейтон не любил. Однако важнее всего было то, что мальчишка приходился родственником правителя, а это значительно усложняло его устранение. «С другой стороны, – подумал Бейтон, – надо поинтересоваться у Правителя, как скоро он хочет избавиться от потенциальных претендентов на трон?» *** Выспаться Лорду Харлуфу совсем не удалось. Всю ночь он слушал притихший было ветер и считал часы до рассвета. Поэтому, когда небо на горизонте зарделось нежно-розовым светом, он поспешил выйти из шатра. Вдохнув свежий бодрящий воздух, Дроу окинул взглядом лагерь, снующих меж палатками воинов, которые поправляли доспехи, седлали лошадей, проверяли, легко ли выходят клинки из ножен и занимались прочими приготовлениями. Совсем недалеко впереди, над палатками солдат, развевались на ветру флажки-ленточки шатра эльфиек. Харлуфу хотелось зайти к Эстель, еще раз попрощаться с ней перед отъездом, несмотря на то, что никогда не подводящая его интуиция говорила, что предстоящая битва пройдет легко и практически без потерь. Затем он подумал, что девушки скорее всего еще спят, все же тяжелая дорога, дикий холод в горах и потрясения, которые им пришлось пережить накануне, не могли пройти даром, и теперь наверняка сказывались непреодолимой усталостью. Отвернувшись, подальше от соблазна, Дроу подозвал двух солдат, чтобы они помогли ему с доспехами, и оттянув тканевый полог, вернулся в шатер. Дроу, как и эльфы, не любили одежды сковывающей движения, потому и доспех был максимально легким, позволяющим свободно и быстро двигаться. На черную шелковую рубашку со стянутыми у кистей рукавами, Харлуф потуже зашнуровал кожаный колет, мягко обтянувший фигуру Правителя. Поверх, в свою очередь накладывались по две соединяющиеся посередине пластины на спине и груди из тонкого, но прочного металла черного цвета. Его украшала серебряная гравировка и вязь рун - для защиты и храбрости хозяина доспех. Два дроу помогли закрепить на плечах правителя еще две пластины, скрывающие стык соединения пластин кирасы. На руки обычно надевались перчатки до локтей, сшитые из мягкой кожи, а дорожные сапоги заменялись ботфортами с серебряными застежками. Снова оставшись один в шатре, Харлуф глубоко вдохнул, разведя в сторону руки. Опробовал крепко ли сидит кираса и не сковывает ли движений. Затем поправил волосы, туго стянутые на затылке, и склонился над серебряной чашей с водой, рассматривая собственное отражение. Настроение было мрачным. Бессонная ночь давала о себе знать, сказываясь тяжелыми, словно камнями, мыслями, заполнявшими голову. К тому же, его беспокоило состояние отравленных латуньей гонцов. Они еще не совсем оклемались. По словам Дардина, им нужно еще дня два, чтобы яд полностью вышел из тела. А пока их били судороги, и латунья беспрерывно напоминала о себе неуменьшающимися болями во всем теле. За их страдания и за дерзкую наглость, что позволила горцам так надругаться над сынами великого рода Дроу, Харлуф был намерен жестоко отплатить. Холодная вода, сбегающая прозрачными каплями с лица Дроу обратно в чашу, приятно бодрила, отгоняя мрачные мысли. Покрытое рябью отражение смотрело из воды золотистыми глазами. К Харлуфу вернулись холодность, решимость и самообладание, которые, он честно признаваясь самому себе, чуть было не потерял за время похода. За жизнь он многое повидал, однако бразды правления, не так давно опустившиеся тяжелым бременем на его плечи, играли злые шутки и не с такими, как он. За годы учишься держать в кулаке не только люд, за чью жизнь отвечаешь, но и самого себя. У Харлуфа этих годов не было. Проблема пустынных земель, и кто знает, чего добивающегося Тириана, пришла неожиданно, навалилась грузом, который, увы, нельзя скинуть на чужие плечи. На миг Харлуфу захотелось, чтобы Фарн был здесь. Советник, и вместе с тем близкий друг, которому можно доверять, всегда поддерживал в трудных ситуациях. Порой даже молчаливое присутствие творит чудеса. Однако быть этому не суждено, Фарн нужен там, где он есть сейчас – на границе с Тирианом, много севернее этих забытых богами земель. С другой стороны, хорошо, что Лорд Келебен рядом. Он много лет успешно правил землями Долины, люди любят его и, что более важно, доверяют ему. Справиться со своим войском или перебить на поле битвы врага для Харлуфа не представляло сложностей, однако, этого было мало. Дроу надеялся на доверие своих подданных. Конечно, громкое имя отца делало свое дело, Харлуфа почитали и даже боялись, но быть в вечной зависимости от чужих достижений не входило в планы молодого правителя. В шатре было полутемно. Харлуф промокнул лицо льняной тканью и зажег свечу, сразу вспыхнувшую задорным пламенем. Он с детства любил смотреть на огонь. Прыгающие языки, поглощающие все, что ни попадется на их пути, напоминали, что есть в мире силы, гораздо более могущественные, чем властные правители или не знававшие поражений воины. Все когда-нибудь заканчивается, каким бы грандиозным и великим оно ни было. Харлуф задумчиво провел рукой над обжигающим пламенем так близко, что копоть черным пятном осталась на ладони, и вдруг второй раз за это утро он вспомнил об Эстель. Удивительно, что за время похода Харлуф словно отстранился ото всех, и особенно от нее. В мыслях он по привычке продолжал называть ее взбалмошной непослушной девчонкой. Но сейчас, словно смыв с себя пелену забвения и обернувшись назад, он вдруг ясно осознал, что девчонка давно изменилась. Она больше не пыталась спрятаться или ускользнуть от него, хоть и совсем не доверяла ему. Харлуф полностью погрузился в предстоящую битву, искал решения проблемам, забыв обо всем, но она не отвернулась, напротив, поддерживала именно так, как нужно было ему в тот момент. Всем командирам, и дроу и эльфам, было нелегко, напряжение возрастало, казалось, только Келебену удается сохранить спокойствие и по-прежнему успевать все и всегда. Конечно, Эстель видела отрешенность Харлуфа, но она не спрашивала лишнего, не пыталась лезть с советами, указать на его усталость или прибавить проблем новым побегом или какой другой выходкой. Она просто была рядом, стала тем самым молчаливым присутствием, которого Харлуфу еще недавно хотелось получить от Лорда Фарна. В то, что она пошла с отрядом за ним, чтобы быть рядом, Харлуф не верил. Он мог поставить себя на место других и понимал, что за похитителем, жестоко ворвавшимся в жизнь, никто бы не пошел. У нее были свои интересы, и она об этом говорила сама, а Харлуф, будучи потомком проницательных Дроу, всегда мог отличить ложь от правды. Но какие это интересы, он не знал, лишь догадывался. В ней, как и в Тирифэль, поет любовь к родным землям. Будучи, по его вине, втянутой в эту историю, Эстель переживает сильнее любой другой жительницы Долины. И теперь ее долг идти до конца. Ни она, ни Тирифэль не могли оставить Келебена и войско эльфов, идущих на защиту родных земель, в трудную минуту. И признаться честно, их присутствие в лагере поднимало дух и придавало уверенности многим. Обо всех необходимых распоряжениях Лорд Харлуф позаботился еще с вечера, в лагере оставалось тридцать воинов для защиты. Этого должно быть достаточно для обеспечения безопасности девушек, провианта, запасных лошадей и оружия. Дардин и Кагар тоже остаются, чтобы следить за отравленными дроу. Этот Дардин, тот еще хитрец! Похоже, ему удалось найти общий язык с девушками. Они от него не отходят и постоянно о чем-то шепчутся, игнорируя недовольные взгляды Харлуфа. Правитель из Дома Джалавар вдруг подумал, что надо бы решить вопрос столь активного лекаря с эльфийками, но чуть позже. Сейчас он был даже рад, что Дардин приглядит за девушками. Они ему доверяют, а он, хоть и нахальный, но всегда был честен и верен. Ко всему прочему, Лорд Харлуф, хоть и признал изменения Эстель, но своенравный и до крайности свободолюбивый характер никуда не денешь, а потому он ожидал любой, самой бездумной выходки. Еще вчера он строго приказал не мешаться под ногами, ни в коем случае не провожать отряд, а лучше вообще не выходить из шатра, и со всей серьезностью, с какой мог, пообещал жестоко расправиться с непослушанием. Несмотря на предупреждение, зная, что его просьбы обычно не выполняются, Харлуф бы предпочел напомнить о приказе еще раз, для верности, но его снова остановила мысль, что он может разбудить девушек. Правда, что именно нужно сделать для эффективного уничтожения мыслей о глупостях, Дроу пока что не придумал. Неожиданно для него самого в мыслях всплыла ночь, проведенная в таверне Шарлин-Нан, после неудачного побега Эстель. Как прекрасна и напугана она тогда была! Харлуф расплылся в ухмылке от собственных мыслей, но вдруг опомнился и, тряхнув головой, отогнал их прочь. Нет, больше такого он себе не позволит! Сегодня Тириан без спросу врывается в его жизнь, руша и ломая планы, как он когда-то смертоносным ураганом ворвался в жизнь Эстель. Теперь Харлуф понимал, как был неправ, после того, как сам испытал нечто похожее. Мысленно он перенесся в день его встречи с Эстель. Наладив дела в столице, после становления Правителем земель Дроу, Харлуф отправился осматривать территории, которые были теперь под его властью, особое внимание уделяя защищенности границ. После подписания его отцом договора о мире с Келебеном, в Голубом лесу было тихо. За территории на границе с эльфами Харлуф не опасался. Светлый народ никогда не стремился получить чужие земли, да и все предыдущие войны с ними носили скорее символичный характер. Возникали чаще из-за несоответствия интересов или буйного нрава предыдущих правителей Дроу, но быстро решались мирным путем, хотя в разные времена и проливалась благородная кровь. И в тот раз Харлуф решил осмотреть границу с Долиной не из необходимости, а скорее ради личного интереса. Что заставило его вдруг сменить направление и, вместо того чтобы завершить путешествие, направившись обратно, в столицу, он вошел вместе с отрядом в Голубой лес? Будь это простым любопытством, он мог бы объехать его в одиночку, не боясь быть убитым внезапной стрелой - народ Долины не привык отнимать чужие жизни из прихоти. Но это не было простым любопытством, неведомая сила заставила Дроу забыть об осторожности и ворваться на чужую территорию. Что он ожидал увидеть или найти? Он не знал. Когда на его пути появилась эльфийка, Харлуф опомнился. Он совершил ошибку – находясь на территории эльфов без предупреждения, но с вооруженным отрядом, он мог заставить светлый народ и правителя Келебена засомневаться в подписанном мире. Хорошо, что видела его лишь девчонка, но она могла рассказать о дроу, рыскающих в лесу, так что оставлять ее в качестве свидетеля было нельзя. Конечно, Харлуф мог и убить ее, что было бы неверно, зато очень надежно. Но внутреннее сопротивление этому остановило его. К тому же, Харлуфу хотелось узнать поближе жителей Долины, с которыми ему наверняка пришлось бы вести дела. Говорили, что светлый народ очень похож на Дроу по нраву, и скоро упрямство Эстель подтвердило эти слухи. Был ли он прав, забрав ее, или нет, Харлуф не мог понять. Он знал лишь, что тогда ему хотелось оставить неожиданную пленницу при себе. Пусть эгоистично, но Дроу привык получать то, чего желал. А сколь верным был его поступок, увы, даже время еще не показало. Жалел он лишь об одном – он втянул ее в войну. Теперь она здесь, и ее жизнь по его вине подвергнута смертельной опасности. Свеча догорала, и скоро снова стало полутемно. Сделав пару шагов по шатру, Харлуф остановился посередине. Сведя брови, он вслух решительно пообещал себе во что бы то ни стало вернуть девушку в Долину целой и невредимой, какой он встретил ее в первый раз на той поляне. Он сделает все, чтобы выполнить свое обещание. В этот миг Дроу вдруг вспомнил о причине своих столь обширных размышлений – он же обещал принять меры! А то, что это будет необходимым, Лорд Харлуф отчего-то не сомневался. Воспоминания о ночи в свободном городе Шарлин-Нан вдруг снова предательски вынырнули сами собой. – Рахт! Шарр` д Мирр`д! – Вслух выругался Дроу, ругая себя за слабоволие. В этот момент полог шатра поднялся, и за ним появился Лорд Дазар, заставая Правителя на обдумывании воспоминаний, о которых Дазару знать совсем не следовало. – Простите, мой Лорд, – выпрямившись, тихо сказал Дроу, – Солдаты готовы. – Прикажи строиться в ряды, с минуту на минуту выступаем. – Да, мой Лорд, – кивнул Дроу, удаляясь из шатра. Харлуф, которого застали врасплох, порадовался, что не рассуждал вслух. Дроу вообще не любили бросать слова в пустоту и, даже оставаясь наедине с собой, предпочитали размышлять молча. Но случается всякое, и как знать, что услышал бы Лорд Дазар, невовремя войдя в шатер? Харлуф быстрым шагом вышел было наружу, но уже схватив ткань шатра, вдруг задержался на пороге. – Никогда больше не позволю, – сквозь зубы, самому себе процедил он уже сказанное недавно обещание, касаемо эльфийской девушки. Однако подумав, что это, возможно, слишком громкое заявление, решил основательнее поразмышлять о судьбе как девчонки, так и своей. Но не сейчас. С этими мыслями Лорд Харлуф из правящего Дома Джалавар шагнул в окутывающий прохладным ветром рассветный воздух, навстречу рядам воинов, готовых сегодня с приветствием встретить смерть.