Непокорность

Вековые торжественно-молчаливые сосны высились вдоль широкой тропы, окружали путников неровными безветренными стенами, укутанными снегом, словно пушистой периной. Снежинки медленно падали крупными хлопьями, застилая, заметая темные следы-изъяны на белом полотне дороги. Вокруг царило безмолвие, лишь иногда раздавался хруст снега под копытами лошадей, да шуршали давно опавшие темные листья. Впереди, над головами деревьев, наряженных в снежные шапки, сквозь белую дымку вырисовывались очертания Белых Гор. Перевал приближался, уже повеяло горным ветром, поредели сосновые ряды. Дорога сильно расширилась, и всадники припустили коней галопом. Лес остался позади, когда кони ступили на широкое поле, где тут и там выглядывали из-под снежной пелены каменные пласты. Дорога начала подниматься вверх по пологому склону, уводя путников глубже в горы. Мелкие камушки скрипели под копытами лошадей, глухо стучали, отскакивая и ударяясь друг о друга. Где-то справа, в ущельях завыл ветер, и вой его напоминал одинокого волка, заблудшего среди одинаково-серых скал. Две каменные стены, медленно поднимавшиеся вдоль дороги, теперь высились над головами путников, и казалось, что дорога прорезает гору насквозь. Снег прекратился, но пелену снежинок сменила сизая туманная дымка, стекающая с вершин неровных каменных стен. Вдруг повеяло сыростью, прохладной свежестью, и воздух наполнил запах мокрых камней. Зажурчала вода, и впереди показался неглубокий прозрачный ручеек. Он бил из-под земли, пересекал дорогу и устремлялся куда-то, убегая в узкую трещину в скалистой стене. Путники сделали короткий привал, чтобы наполнить фляги водой и подкрепить лошадей зерном, которое в тряпичных мешочках подвязывали к удилам. Дорога еще более углубилась, стены поднялись выше, и видна была лишь полоска неба, параллельная дороге, словно еще одна тропа тянется над головами путников. Кони занервничали, шершавые серые скалы действовали на них угнетающе. Но вскоре путь расширился, поднялся, стены отступили, и вот отряд уже шел по широкому каменному тракту, залитому солнечным светом. Все чаще стали попадаться пучки травы, торчащие из-под камней, снег совсем прекратился, только белели справа и слева далекие снежные вершины. Заночевали прямо на дороге, прячась под навесами скал от промозглого накрапывающего дождя, глухо постукивающего по камням в ночной тишине. А вечером, когда рассеялся туман, и дождь еще не начался, открылось чистое темное небо, усыпанное миллиардами звезд. Они были настолько большими яркими и близкими, что засыпающей Эстель казалось, будто еще чуть-чуть, и звездная вуаль упадет с небес, окутает горы, которые украсятся множеством звезд и замерцают как небеса. С рассветом снова двинулись в путь, шли быстро, всадники поторапливали лошадей, устремляясь вперед. Эстель и Тирифэль не отставали от Келебена, стараясь держаться поближе к Правителю и его окружению. Дардин ехал где-то сзади, еще утром его конь поскользнулся на сырых камнях и теперь немного прихрамывал. Однако Дроу отказался пересесть на другого (из тех, что шли в конце отряда, неся на спинах тюки и сумки), сказав, что он скорее предпочтет продолжить путь на своем раненом коне, нежели попытается привыкать к езде на тонкой эльфийской лошадке. Третий день пути по перевалу ничем не отличался от второго: погода стояла солнечная, резво шли кони, а путники повеселели, несмотря на то, что каждый шаг приближал их к пустынным землям. Ехать оставалось недолго. Лорд Филигод говорил, что, если они продолжат путь в том же темпе, то к заходу солнца – скорее всего, спустятся с гор. Дул свежий ветер, Эстель накинула капюшон, убирая растрепанные пряди. Близился полдень, и отряд остановился для привала. Среди спешивающихся всадников замаячила фигура ехавшего верхом Дардина. Медные волосы Дроу растрепались, падая на плащ потухшим от пыли огнем. – Как твой конь? – поинтересовалась Тирифэль, кидая Дардину яблоко. – Ничего серьезного, – улыбнулся темный эльф, опускаясь на коричневый булыжник, и с хрустом откусил краешек яблока. – Если бы не узкая дорога, пошел бы и галопом. – Правду говорят, путь дроу можно отыскать по следам крови с ног его коня? – усмехнулась эльфийка. – Хорошенькая о нас ходит слава! – хохотнул он, покачав головой. – Так есть за что! – прищурила глаза девушка, пожимая плечами. – Слишком строго судишь! – Не обижайся, Дардин, – усмехнулась Эстель и предложила: – Хочешь я взгляну, что с ногой? – Буду благодарен, только сначала поговори с ним, он не жалует чужих. – Своенравный, – в который раз заметила Тирифэль, прикусывая травную пластинку. Такие специально вымоченные и скатанные в тонкие пластинки травы имели приятный вкус, освежали, немного покалывая язык сладкой прохладой, и помогали снять усталость. Эстель прихватила свою сумку с лечебными травами, которую везла, прикрепив к луке седла, и осторожно подошла к коню Дардина. Тот настороженно покосился на нее темным глазом, фыркнул и нервно дернул хвостом. Но девушка прошептала ласковые слова ему на ухо, потрепала длинную черную гриву и осторожно осмотрела ногу, когда он успокоился. Дардин был прав – действительно, ничего серьезного. Травы Эстель не понадобились, она лишь растерла ладони и, прикрыв глаза, приложила руки к раненой ноге. – Ну вот и все, скоро совсем пройдет, – улыбнулась эльфика. Конь тряхнул головой, вытянул мощную шею и глухо заржал. Нельзя сказать, что так он выражал свою глубокую благодарность, однако настороженно-нервным быть перестал и, казалось, был уже совсем не против общества Эстель. Девушка довольно вздохнула и посмотрела в ясно-голубое небо. Удивительно, но она только сейчас заметила, что совсем забыла про страшную грозовую тучу, нависавшую над горами, из-за которой небо казалось чернильно-черным. Теперь же ярко светило солнце, а его блики гуляли по скалам, прыгая зайчиками по трещинам и ущельям. Легкая дрожь пробежала по телу. Эстель вдруг поняла, что спокойствие и умиротворение, царившие вокруг, пугают ее больше, чем грозовые молнии, которые она видела, еще находясь в Долине. После затишья всегда бывает буря. Уж слишком хорошо и тихо было вокруг. Пугающе хорошо и тихо. Эстель направилась обратно, к друзьям, когда ее окликнул чей-то голос. – Леди Эстель, ясного солнца вам! – учтиво склонил голову молодой Дроу. Девушка узнала лицо с красивыми прямыми чертами и идеальную выправку - тот самый темный эльф, с которым так счастлива была танцевать Тирифэль на балу в Долине. – Лорд Дазар, – кивком поприветствовала Эстель. «Жаль, Тирифэль нет рядом. Она была бы рада встрече», – подумала девушка, провожая взглядом поспешившего дальше Дроу. Все это время Дазара не было видно, он ехал позади, ведя свой отряд конных лучников. Несмотря на то, что Дазар был довольно молод, он успешно справлялся с командованием, и Харлуф часто доверял ему ответственные поручения. К тому же Дазар приходился ему дальним родственником, что объясняло схожую строгость горящих глаз, которую однажды заметила у них Эстель. – Леди Тирифэль, – поклонился Дазар, резко остановившись, когда заметил ее. Он вежливо улыбался, всеми силами делая вид, что не замечает изумления во взгляде обернувшейся эльфийки. – Ясного солнца, милорд, – быстро ответила Тирифэль, застыв на мгновение, но более совершенно ничем себя не выдавая. Дроу молчал какое-то время, вытянувшись и гордо, и учтиво склонив голову, но, не выдержав выжидающего взгляда эльфийки, мягко спросил: – Путь еще не совсем утомил вас? – Когда выглянуло солнце, стало намного веселее, – чарующе улыбнулась девушка, опустив взгляд. – Здравствуй, Дазар! – вдруг встрял в разговор Дардин, который до этого собирал и крепил к седлам сумки. – Пойдешь вперед со своими ребятами? – Езды осталось с пол дня, нужно быть уверенными. К тому же, с нами леди, – Дроу перевел взгляд на Тирифэль. – Надеюсь, вся эта история не затянется. – Знаете, Лорд Дазар, загадывать страшно, но, если все это закончится хорошо, мне бы очень хотелось вновь оказаться в Долине, как прежде, на балу в чертогах Лорда Келебена. Снова быть спокойной, не переживать, что в любой миг произойдет что-то ужасное! – Миледи, если я буду вхож в список гостей, прошу вас подарить мне танец с вами. И я сделаю все возможное, чтобы путь оставался спокойным, – мягко улыбнулся Дроу. – Милорд, я буду рада сделать вам такой подарок. Как только все закончится, – тихо ответила Тирифэль, склонив голову, чтобы каштановые пряди волос, упавшие на лицо, немного скрыли едва порозовевшие щеки эльфийки. Стоявший рядом, Дардин понимающе кивнул и незаметно направился поинтересоваться у Эстель, как поврежденная нога его коня. *** – Лорд Харлуф! – Дазар, ты уже здесь? – Правитель прервал беседу с Келебеном, обратив все внимание на молодого Дроу. – Вы звали, мой Лорд. Скоро спустимся с гор, надо ли мне проверить путь? – Да, возьми шестерых. И доложи мне обо всем, что увидишь. – Да, мой Лорд, – Дазар поспешил к своему отряду, быстро и ловко пробираясь мимо отдыхающих дроу и эльфов. Снова двинулись в путь. Солнце стояло высоко, ветер усилился, шумя и свистя, разгулялся среди скал. Тирифэль проводила взглядом семерых Дроу. Пришпорив коней, они промчались мимо, поднимая клубящуюся пыль. Харлуф ехал молча, задумчиво рассматривая булыжники, усыпавшие обочину дороги. Немного помедлив, Эстель тронула бока Лэйнмана и за несколько мгновений догнала Дроу. – Лорд Харлуф? Дроу немного удивился, не ожидая увидеть Эстель рядом, и сдержанно улыбнулся, привычно склонив голову. – Здесь ведь не может быть засады, верно? – Здесь может быть все, что угодно, Эстель. Мы ожидаем всего. – Ты заметил - гроза исчезла. – Не исчезла совсем - ушла в сторону. Ночью вдалеке мелькали молнии, но вряд ли она застанет нас здесь, слишком далеко ее унесло. Эстель кивнула. Молний она не видела. Вымотанная за день, девушка уснула, не закончив ужин, едва прислонилась к шершавой скальной стене, защищенной от ветра изогнутым каменным навесом. – Почему мы сбавили ход, разве у нас не остается мало времени? – Слишком мало, но сначала я хочу услышать донесение Дазара о том, что дорога пуста и свободна. Они быстро вернутся, будь уверена. – Помолчав немного, он вдруг добавил: – Кажется Тирифэль находит его приятным в общении? Эстель немного смутилась. Что ответить на такое замечание? – Да, пожалуй, – согласилась она, отведя взгляд. Неожиданно Дроу склонился, быстрым движением поймал удила Лэйнмана и притянул, побудив его подойти как можно ближе. Аккуратно, но твердо Харлуф взял Эстель за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза. От неожиданности девушка замерла, не зная, что ей делать: вырваться или выдержать взгляд. Дроу не отпускал, уголок его сжатых губ пополз вверх, украшая холодное выражение лица ухмылкой. – Что ж, не мне судить, и не мне решать. Я сам в тех же оковах, – сказал он наконец, отпуская Эстель. Отвернувшись, Харлуф оправил волосы, проведя по молочно-белым прядям рукой в кожаной перчатке, глухо выдохнул и ударил коня по бокам. Девушка хмуро посмотрела ему вслед и потерла подбородок. Однако отъехать далеко Харлуф не успел, как вдали образовалось облако пыли, и показались вернувшиеся семеро всадников, погоняя коней так, что блестели взмыленные бока. Дазар, мчавшийся впереди, едва успел вовремя остановить коня. От удара о камни из-под подкованных копыт брызнули искры, присев, конь провез хвостом по земле, выгнул шею, но удержался, наконец, остановившись. – Рахт Мирр`д, Дазар! Что с тобой? – фыркнул Дардин, рукой разгоняя летевшую ему в лицо пыль. После привала он ехал впереди, как только Эстель подлечила прихрамывающую ногу его коня. – Мой Лорд! – Дазар глубоко дышал, широко раскрыв глаза, горевшие на бледном лице. – Мой Лорд, скорее! Вы должны видеть. – Что случилось, Лорд Дазар? – Строго спросил Харлуф, сведя брови, но не двигаясь с места. – Возьмите с собой лекарей, мой Лорд. Наши пропавшие шпионы нашлись… Правитель Дроу более не задавал ни одного вопроса, решимость и собранность загорелись в глазах, четкие приказы следовали один за другим: – Дардин, возьми еще одного лекаря с собой. Дазар, покажешь место. Еще четверо со мной. – Вдруг заметив, как Эстель обеспокоенно переглядывается с Тирифэль, строго сказал: – А вы остаетесь здесь. – Но Харлуф, там нужен лекарь! – Я сказал – обе остаетесь здесь! – тоном, не терпящим даже мысли о непослушании, повторил он. Когда Дроу, Лорд Келебен и Филигод умчались вперед, девушки остались позади. – Похоже, он собой доволен, – протянула Тирифэль, хитро поглядывая на Эстель. – Как знать, – усмехнулась она в ответ. – Давай поторопимся! Эльфийки быстро нагнали умчавшийся отряд, все время оставаясь немного позади, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания раньше времени. Скачка наперегонки с ветром длилась недолго, скоро Дазар сбавил скорость, и остальные последовали его примеру, еще через сотню метров лошади остановились. За спинами высоких Дроу Эстель не было ничего видно, но повисший в воздухе дух ужаса напугал ее. Крепко сжав гриву Лэйнмана, она выехала вперед. В наступившей вдруг тишине было слышно, как шуршит камень под копытами коня и как гудит и трется о землю и скалы ветер. Дорога была пуста, и Эстель сначала ничего не заметила, но затем зрелище, представшее перед глазами эльфийки, вызвало ледяную дрожь, пробежавшую по спине, неприятно зашевелившую волосы на затылке. Вдоль дороги, с одной и другой стороны, стояли по два высоких столба свежего сруба, вбитых в каменистую почву. На высоте большей роста любого дроу – вбиты тонкие железные кольца. У каждого столба, бессильно опустив головы, висел дроу; на крепко привязанных к кольцам руках вздулись вены и жилы, связанные ноги каждого пленника тянули вниз тяжелые серые булыжники. Грубые толстые веревки впивались в тело, стирали кожу, отчего путы и камни под столбом были залиты засыхающей кровью. Кожа пленников, болезненно бледная, усыпана выступающими черно-синими прожилками, красными подтеками, засохшими ранами и лиловыми синяками. Из одежды на эльфах были лишь бриджи, точнее истертые лохмотья – все, что от них осталось. Лиц Эстель не видела – грязные, слипшиеся и сваленные от крови, ветра и пыли, волосы скрывали их. Но пленники были живы – худая грудь слабо вздымалась, и под натягивающейся кожей выступали ребра. – Ворота из живых душ… – простонала Эстель, чувствуя, как тошнотворный ком подступает к горлу. Тирифэль остановилась рядом, не смея сказать ни слова, лишь с ужасом смотрела на столбы, прижав ладони к губам. На вершине первых столбов с каждой стороны дороги сидели черные, взлохмаченные, отвратительного вида птицы. Они гаркали, переминались с ноги на ногу и хищно поглядывали, кося черным глазом, на пленников, но не трогали их. Завидев всадников, птицы поднялись, тяжело взмахнув крыльями, но далеко улететь им не удалось – эльфийские стрелы оказались много быстрее, и пронзенные тела рухнули на землю с глухим неприятным звуком. – Мы тоже застрелили две, но, думаю, о нас уже знают, – заметил Дазар. – Знают, – подтвердил Келебен, следя за черными силуэтами, кружащими очень высоко в небе. – Давно знают. – Возвращайся к отряду, распорядись освободить от сумок четырех лошадей, и передай всем, пусть едут сюда, но держатся настороже, – приказал Харлуф одному из дроу. Коротко кивнув, тот поспешил выполнить указания. Остальные всадники спешились. Дардин скинул плащ, расстелив его на камнях и, с помощью второго лекаря, раскладывал чистые бинты, склянки с жидкостями, мази и травы. Еще четыре плаща были постелены на дорогу, чтобы уложить на них пленных. Закончив со склянками, Дардин подошел к одному из пленных, двое эльфов передвинули к столбу булыжник, чтобы он мог осмотреть лицо пленника. Убрав пряди спутанных волос, Дардин дотронулся до бескровной кожи исхудавшего Дроу, осмотрел черные синяки, глубоко залегшие под глазами, сухие потрескавшиеся губы, синие прожилки, ломаным рисунком испещрившие виски и скулы. – Обезвоживание - точно, – подытожил он, обернувшись на второго лекаря, что стоял рядом с булыжником и выжидающе смотрел на Дардина. – Но они здесь сутки, не больше. Кровь на веревках свежая, некоторые раны даже не затянулись. – Тогда от чего? Думаешь, отравление? – Скорее всего, – покачал головой Дардин, снял капельку крови с тела пленника, попробовал на вкус, сплюнул и снова покачал головой. – Не знаю, чем их так отравили, – сказал он растерянно. Неожиданно пленник застонал, приподнял голову, попытался что-то сказать. Пересохший распухший язык не слушался его, одеревеневшие губы не двигались, вытянутое тело и перенапряженные мышцы не позволяли легким набрать достаточно воздуха, а голос не желал прорезаться, но дроу, собрав все усилия и сморщившись от боли, прохрипел Дардину в лицо: – Латунья… – после чего он бессильно уронил голову на грудь и замер, не то, не имея больше сил на движения, не то впав в беспамятство. Эстель стояла, не в силах оторвать взгляда от происходящего, и еще не оправилась от ужаса, когда крепкие руки вдруг обняли ее за плечи. Харлуф стоял сзади, прижимая девушку к себе, за что эльфийка была благодарна, ведь как бы она ни храбрилась глубоко в душе, но собственные ноги, казалось, потеряли силу и едва стояли на земле. – Зря ты здесь, – удивительно мягко и нежно прошептал Дроу, касаясь своей щекой щеки Эстель и невесомо целуя в висок. Эльфийка ожидала недовольства, холодности и даже гнева, что даже удивленно вздрогнула от его слов и тона голоса. Но Дроу продолжал крепко прижимать к себе Эстель, и словно успокаивая - незаметно покачивая из стороны в сторону. Эстель вдруг ощутила, что расслабляется, страх покидает ее, и его заменяют уверенность и решительность. «Все будет хорошо», – шептал Дроу, и девушка всецело верила ему.