Бедственная чета

Конечно же, Фай Ли пришёл на Тунлу. Ну куда ещё Великому Ему было ступить? Как только он обнаружил, что чем больше людей и демонов он поглощает, тем больше кислоты может извергать из себя его тело, он так и не смог остановиться. Но поворотный момент произошёл, когда генерал осознал, что если он пожрёт плоть каждого живого и не очень существа на этих землях, он станет первым Непревзойдённым среди демонов. И не просто непревзойдённым, а самим Князем демонов. И тогда в его буйную голову пришла мысль, вернее, в его сознании пустил свои зловещие корни образ того, как великому Фай Ли будут поклоняться, будут почитать его и бояться. Так ноги сами принесли его на земли проклятой Тунлу. Что Советник Фан Синь тоже здесь, Генерал Фай заподозрил уже давно. Стоило ему подняться по одному из склонов ещё в начале своего путешествия, как он приметил месиво из тел и внутренних органов. Фай Ли оказался среди грязи, отломившихся от скалы камней и оторванных конечностей, а затем его взгляд зацепился за валяющуюся поодаль маску из серебра. Она была испачкана кровью и ошмётками мяса, но он узнал ее. Такая была только одна. Говорили, что Советник выковал её из тела стального демона. И правда, стоило Генералу расплавить её, как он почувствовал две силы —демоническую и божественную. С божеством ему некогда пришлось иметь дело, ведь совсем недавно бывший Наследный Принц Тайхуа вознёсся. Именно он по старой памяти загнал бывшего генерала на гору, хотя гордый демон никогда бы в этом не признался, ссылаясь на то, что это был его личный выбор. Но всё же он уловил тонкий запах с маски, и однажды вновь встретился с ее владельцем. Тот улыбчиво льнул к молодому демону, поправляя позу юноши и руками проходясь по его бёдрам. А тот как кукла позволял вертеть собой так, как заблагорассудится Советнику. Как он узнал его? О, это было легко. Так много следов оставил этот ворон. Сладкий запах с маски казавшийся ему удушающим. Та самая тонкая серебренная вязь нитей, напоминавшая удавку, нежели украшение, на кайме нижних одежд, в которых почему-то расхаживал этот не то бог, не то демон. И, самое главное, его движения. Так когда-то он поправлял и юного принца, чётко выслеживая каждую оплошность в его действиях. Свидетелем этой сцены генералу пришлось стать единожды, как раз на той пресловутой охоте, когда всё закончилось, а принц занял проклятое четвёртое место. Советник тихо отвел его в сторонку и твердо отчитал за каждую ошибку. Генерал Фай чётко помнил, как юный принц попросил тогда Советника показать, как надо держать лук, и тот приказал юноше поднять его, а затем чёткими движениями стал медленно исправлять его стойку, попутно объясняя назначение каждого движения. Положение его рук походило больше на то, как образованный муж настраивает под себя гуцинь, и совсем не казалось, что он ставит стойку нерадивому охотнику. Довольная мысль поглотить их обоих пришла к генералу Фаю сразу. Он был далеко, они не могли его увидеть. То было одно из многих преимуществ его новой жизни. Улыбка Фай Ли растянула его кожу, обнажая смердящие зубы, и полился кислотный дождь. Он думал, что поглотит Советника ещё тогда, но тот смог ускользнуть. И делал это не один раз до тех пор, пока бывший генерал не задался целью. Это был один из дней их возможный пересечений. Тогда демон занял бывший ночлег Советника Фан Синя. В тени пещеры перед ним предстала искусно нарисованная фреска. Предыдущие гости ушли день назад и эту фреску, в отличие от других, не успели стереть. Каковы же были его страх и удивление, когда он увидел бога Сяньлэ, в котором узнал бывшего Советника. Тот самый Бога в Короне из Цветов, Наследный Принц Сяньлэ посмел лет пятьдесят назад утопить Генерала Фая в выгребной яме! У кислотного демона засосало под ложечкой, листая от скуки одну из книг в библиотеке дворца, ещё при жизни он увидел лик прелестного юноши в старом свитке Сяньлэ. Что-что, а вот рисовать художники этого жалкого государства умели на славу. Красив, бесспорно, да только теперь тот бог был только несущим Поветрие чучелом, не более. Эта мысль тогда вызвала у него улыбку. Была легенда, что это божество спустилось с Небес, и тогда Сяньлэ лишился всего, а великая Юнань расцвела. — Интересуетесь культурой Сяньлэ ? - окатил генерала ушатом ледяной воды заданный холодным тоном вопрос. Тот подпрыгнул и отскочил, попутно разорвав ветхий свиток. Чёрный ворон возвышался над ним, а приглушённый свет сумерек, простирающийся из окна, подчеркнул и увеличил фигуру советника, казалось, он как смерть нависал надо всем, что было в помещении. Его маска напоминала стальной клюв, которым он того гляди тюкнул бы Фай Ли в голову и размозжил бы череп, словно разбил тонкую ракушку устрицы. От реакции на испугавший вопрос окровавленные губы этого высокомерного человека, коим его считал генерал, лишь растянулись в улыбке. Фай Ли слишком живо представил себе все способы, которыми Советник мог сейчас с ним расправиться, и вжался в ближайший стеллаж, нервно посмеиваясь: — Аха-ха, да, решил приобщиться к культуре прошлого, так сказать… Советник отстранённо проследил за его действиями и медленно поднял изорванную рукопись, не обратив внимания ни на слова генерала, ни на его действия. Всё его внимание было отдано изображению на истерзанной и пожелтевшей от времени бумаге. Советник дотронулся подрагивающими руками в своих чёрных рукавах-крыльях до щеки нарисованного юноши, и особо внимательным показалось бы, что ласково погладил того по щеке кончиком пальца той же руки, в которой принц держал цветок. — Все твои портреты ждёт одна и та же учесть, не так ли? - глухо пробормотал он, словно в насмешке. В тиши библиотеки его голос был подобен удару молота по наковальне. Советник бормотал это больше себе, чем генералу, аккуратно скручивая повреждённый свиток. И всё же этот момент врезался в память генерала, ведь стоило ему мельком бросить взгляд сначала на свиток, потом на советника, и что-то в них заставило его задохнуться. Фай Ли хотел сбежать, он пытался судорожно вдохнуть, но лёгкие не заполнялись, будто кто-то насильно выкачал из них воздух и наполнил всё его тело страхом. Он сгорбился и подобно крысе выскочил из библиотеки, придерживаясь тени стен, всё лишь бы не попасться этому ворону в человеческом облике. Теперь Фай Ли знал. То было сходство, что присуще братьям-близнецам. Или же одному человеку. И стоило ему только увидеть эту фреску, как в его голове окончательно сложилась картинка. Бывший советник Фан Синь был богом. Да не просто богом, а тем самым падшим Принцем из Сяньлэ. Теперь ему стало понятно, почему Советник совершил ту резню на золотом банкете. “Что же, если я проглочу бога и следующую за ним демоническую букашку, то смогу стать ещё сильнее!” — от этих мыслей его улыбка вновь разорвала кожу, а слюна, стекающая с зубов кислотной каплей, растворила камень. Его рука, из которой также сочилась кислота, дотронулась до фрески, прожигая её насквозь. И теперь этот жалкий божок смел прогонять его, стоя со своим мечом наперевес? Чего должен был бояться великий Генерал Фай? Что этот низменный червь, некогда бесплодно угрожавший ему, мог теперь сделать? Если бы мог, давно бы защитил своего пёсика и убил муху. Но этого не произошло, а значит, он оказался беспомощен. — Не уйду, ха-ха, кто ты такой, чтобы мне указывать? - Фай Ли уже какое-то время фамильярно говорил ему “ты”, пытаясь ещё больше принизить того, кого так долго боялся. — Бог, что уничтожил собственное государство? Тебя низвергли, я знаю. Все знают. Посмешище трёх миров. Предатель, что как последняя песья шафка укусил руку, которая его кормила, и вырезал всю императорскую семью!Что ты мне можешь сделать?! Удар мечом пришелся столь быстро, что, не будь у генерала реакции мерзкого насекомого, он бы непременно был разрезан пополам на месте. От мощи удара в камнях осталось яма, а что уж по сравнению с камнями представляла его жалкая хитиновая броня? — Значит, не уйдёшь. Тебе же хуже, - голос был спокоен, его обладатель явно имел крайнюю степень уверенности в себе. Казалось, Фай Ли разбудил что-то в бывшем Советнике. Взгляд янтарных светящихся глаз ему точно не нравился. Словно волка загнали в угол, и он ищет, как бы прыгнуть на своего противника и вгрызться ему в шею. Двум тиграм не ужиться на одной горе, и вторым “тигром” для Фай Ли как раз был Се Лянь. — Ха-ха, давай-давай, трепыхайся, всё равно тебе, - но его вновь бесцеремонно перебили. — Всё верно, я тот, кем ты меня назвал, - на губах низверженного бога появилась странная мягкая улыбка, пока тихие и устрашающие слова лились из них. Фай ли нашёл эту улыбку снисходительной, - Я просто посмешище трёх миров. Так какое тебе до меня дело? Уйди и найди себе кого-нибудь подходящего, - в последних словах бывшему генералу послышалась усмешка. — О да, ты прав, пожалуй, мне стоит начать с твоей собачки, что верно ходит за тобой на поводке и прижимается к твоей ноге. С ним будет явно веселее, чем с тобой. Он ведь почти рассеялся, не так ли ? - с каждым словом голос генерала становился всё довольнее, а вот взгляд бывшего ворона-Советника становился всё мрачнее, - Ох, а может быть, мне стоило подождать, пока твой последний верующий… Или кто он тебе? Любовник? Такой жалкий и слабый, тебе подходит. Пока он не выдержит и не сожрёт тебя, вот была бы потеха! Он же уже не может справиться, по глазам, аха-ха, видно: то ли завалить тебя хочет, то ли как я, поглотить тебя и стать сильнее. На этих словах Фай Ли замолк, оборванный взглядом. Он невольно сглотнул. На миг ему показалось, что жидкий огонь глаз врага поглотил бельма его глаз. Он вновь разгневал старое Божество. Но вот Бог Сяньлэ сморгнул как наваждение золотое свечение и широко улыбнулся, так, что его глаза напомнили своей формой полумесяцы. А затем он медленно, почти по слогам, произнёс: — Всё верно, он мне подходит. Только ты не прав. Жалкий из нас двоих только я. Но вот незадача, от кого я это слышу? От человека, обрёкшего на казнь невиновного? От мухи что утонула в собственном дерьме? Что такое, генерал Фэй? До сих пор не можете отмыться? Хотя, зная вас, могу сказать, что пятна души и тела у такого человека неудивительны. - голос низверженного был мягким и ровным. Генералу показалось, что он был приторным, словно изо рта мягко капала в чужие уши патока. И он напоминал… Голос того щенка, что хвостом бегал по этой горе за Советником. И с каждым его словом бывший генерал всё больше и больше зеленел. Кислота засочилась из пор на его теле и предательски стекала вниз. От следующего неожиданного броска чёрный меч вошёл в тело Фай Ли. Из живота бывшего генерала потекла противная жёлто-зелёная мушиная кровь. Изгнанник Сяньлэ проткнул его насквозь. Мягкая улыбка не сошла с губ бога, а следующие слова были холодны, как сталь, что сейчас медленно и ощутимо повреждала внутренности и уже начала разрезать его, двигаясь наверх: — Обо мне можешь говорить, что угодно… Но Сань Лана трогать не смей. Если бы Фай Ли не дёрнулся назад, в то же мгновение его бы разрубили пополам. Советник Фан Синь бросился на него с протяжным рычанием разъярённого тигра, чью семью посмели потревожить. Он совершил ещё один рывок, но муха успела отлететь и поднялась вверх, пытаясь отдышаться. Из проткнутого брюха стекала кислота. Зря он расслабился… И всё же, на этом все. Сейчас его противник умрёт. Он злобно улыбнулся своей расширенной улыбкой, из уголков его губ текла разъедающая плоть и без того уродливого лица жидкость, имевшая цвет его крови: — Хватит болтать! Да начнётся мой пир… И он рассмеялся, призывая кислотный дождь вслед своим словам. Фай Ли наслаждался кислотой, словно та была прохладным дождиком, ласкающим его тело. Он выставил свое изуродованное лицо, ловя капли, продолжая гнусно смеяться и ожидая, когда в его жилах заструится сила, которую он выпьет из низвергнутого бога. Но время шло, а силы всё не было, и тогда он открыл глаза. И замер, подавившись смехом. Он выпучил сотни чёрных глаз и страх отразился в каждом из них. Генерал Фай почувствовал пробежавший по спине холод и ощутил, как всё внутри него сдавило. Он видел всё вокруг так, слово время замедлилось, словно его великий смертоносный дождь остановился. И с его губ, которые скривились в мерзкой улыбке, слетело тихое: — Невозможно. И всё же, генерал видел то, что видел. Перед ним Бог Войны, угодивший Небесам, совершил свой знаменитый танец. — Невозможно! Но генерал явственно увидел всё каждым из многочисленных глаз. Он видел, как его смертоносный дождь разрезают снова и снова, не давая ему и возможности коснуться кожи божества. Но даже это не пугает демона так сильно, как взгляд, что вонзился в него, подобно недавнему мечу. Гнев и злоба. Перед ним более не был монах, собирающий мусор в двух слоях жалких потрёпанных одежд. Не был Советник, которого он когда-то обманул. Перед ним предстал тот самый Бог Войны в Короне из Цветов. Кислотный демон впервые за своё посмертие ощутил, как постыдный пот градом покатился по его телу. Можно ли разрезать дождь? Любой живой человек посмеялся бы и покрутил пальцем у виска. Но кто-то, всё же задумавшись, сказал бы, что у обученного заклинателя есть некоторые шансы. А разрезать кислоту… Тут все будут единогласны. Только вот Генерал Фэй уже начинал думать, что является сумасшедшим. Перед ним скромный монах в белом быстрее молнии разрезал кислоту, яростно желавшую поглотить его живьём. Как же его титул… Он же держал в одной руке цветок, Генерал Фэй точно помнил!… А затем демон сглотнул, видя лезвие, что разрезало его дождь по кругу одним движением. В одной руке цветок, в другой меч. Кажется, он только что совершил ошибку… Перед ним предстал Бог Войны, что двести лет ходил по человеческим землям. Как глупо было полагать, что, раз он прячется за спину этого мелкого демонёнка, он ослаб. Одна белая молния сменялась другой. Божество, а теперь кислотный демон был по-настоящему уверен, что перед ним именно оно, напоминало цветок, что кружится на ветру, или чашечку лотоса, что был закружен волной пруда. Услышь всю эту тираду со стороны сам Его Высочество, то, даже несмотря на свой гнев, сконфуженно рассмеялся бы: его трюк оценили слишком высоко. *** Се Лянь знал, что совершил глупость. Откровенно говоря, Се Лянь не верил, что у него получится, после его второго низвержения не было ни дня, когда бы он в себя верил. Да только выбора “верить в себя или нет” у него не было. Он принял решение: он выберется отсюда и уничтожит эту тварь. Никто. Ясно? Никто не смеет забирать у него его Сань Лана. А тем более угрожать ему. Как только Се Лянь посмел думать, что у него есть выбор умереть. На нём прах его Сань Лана, на нем держится его жизнь, он защитит его, чего бы ему это ни стоило. На самом деле, прием с разрезанием дождя скрывал в себе несколько неловкую историю. Однажды принцу в своих скитаниях так захотелось есть и спать в тёплом месте, что он пришел просить милости у одного хозяина постоялого двора. Его просьба была не на пустом месте — дело в том, что в там, где он находился на тот момент уже целую неделю, шли нескончаемые дожди. Принц сильно устал, даже усталость от теперешней погони не могла бы сравниться с тем голодом и отчаянием, что тогда ему довелось испытать. И только поэтому он пришёл на постоялый двор. Хозяин двора выгнал его с криками и нравоучениями, мол, он не может вместить всех и не будет давать свой кров каждой побитой собаке. Люди тех мест были не очень дружелюбными, а постоялый двор и вправду оказался переполнен. Но принц не сдавался, уговаривая хозяина дать ему ночлег в обмен на любую грязную работу. Хозяин не соглашался и почти выставил его за дверь, когда Се Лянь выдвинул последнее предложение: “Как насчёт цирковых представлений? Я в них весьма неплох”. Тогда это и случилось. Хозяин со злобной насмешке заявил, мол, я согла-а-асен, но только при одном условии. Он злобно осклабился и вышвырнул принца, уронив его прямиком в лужу под дождь. — Если даочжан сможет вызвать на бой дождь и выйти победителем, то за такое представление я дам ему лучший номер и лучшую еду на всю последующую неделю — бесплатно. — Но дождь нельзя вызвать на бой… - сконфужено произнёс Се Лянь. А хозяин таверны тогда опрометчиво бросил: “Ну хоть разрежь его” и захлопнул дверь. Это была ужасная идея, сказать по правде, глупая. Да только особого выбора у принца не было. Он рассудил так: идти некуда, когда закончится дождь — неизвестно. Никто из горожан этого захолустья уже не пустил бы его. Так что ему было терять? В крайнем случае просто упал бы и заснул под дождём. И принц решил разрезать дождь. Бросить вызов стихии. Достаточно просто разрезать так? Первые десять попыток ничего не получалось. Движения воды были хаотичными, и разрезать каждую каплю казалось невозможным. На вторые десять попыток Его Высочество поймал ритм дождя. На третий десяток он вошёл во вкус. На четвёртый начал согреваться. А на пятый уже не мог остановиться в своей причудливой тренировке. Так прошла ночь. И когда хозяин харчевни вышел на стук, перед ним стоял улыбающийся монах, уверенный в своих силах. Каково было удивление бедного хозяина, когда этот сумасшедший побирушка разрезал перед ним дождь так быстро и настолько долго, что под его ногами образовалось сухое место, а лучи пробившегося солнца подсветили то, как над монахом образовался щит из тысячи ударов клинком. Он был столь быстр, что действительно смог разрезать дождь. Что же, за этот интересный трюк принц получил неделю спокойной, тёплой и сытой жизни. *** Закончив диалог с мухой, принц сделал две вещи. Первая: быстрым движением снял с шеи кольцо с прахом своего демона и положил его в рот. Это решение пришло мгновенно из-за беспокойства о целости и сохранности Сань Лана. Кольцо он аккуратно положил под язык, что бы точно не проглотить, а цепочку на язык так, чтобы она покоилась петлёй у него во рту. Камень, что теперь напоминал мутный алмаз, приятно холодил, а на вкус, как ни странно, был сладко-солёным с металической ноткой. Аккуратно проведя языком по рту, Се Лянь понял, что солёно-металлическим был вкус вовсе не кольца, а крови. Он и не понял, как и когда прокусил себе щеку. Второе, что он сделал — это едва ворочая языком, чтобы ненароком не задеть ношу, попросил Жое обвязать рот и руки. Так даже если капли попадут не туда и прожгут ему кожу, до праха они не доберутся. А руки — чтобы он смог до последнего продержать меч. Даже кислоте было сложно справиться с лентой, что веками напитывалась божественной кровью. А затем дело старой техники: встать в стойку и делать быстрые движения по кругу, создавая вокруг себя щит из воздуха и разрезая дождь. Се Лянь не знал, на сколько его хватит, но он точно не сдастся так просто и будет биться до конца. Либо пока не убьет эту тварь, либо пока не сбежит к Сань Лану. Руки двигались плавно и легко, в поле зрения мухи появлялись разрез за разрезом ещё до того, как капли дождя падали на землю, ещё до того, как они дотрагивались до лезвия, разрываясь под его напором. Се Лянь боялся, что старенький Фансинь не выдержит этого издевательства. С одной стороны ему было жаль верный меч, что был с ним все эти годы, но с другой, в принце, в нём всегда жила капля ненависти к этому мечу. Он не был ни в чём виноват, но когда-то он стал причиной того, что бог потерял своего маленького верующего. Конечно, Се Лянь сам был виноват в этом, а меч тогда подвернулся под руку и был всего лишь оружием, тем более тем оружием, что не раз выручало его в трудную минуту. И всё же, если перед ним встанет выбор “он или меч”, ха-ха, пускай кислота пожрёт божественное железо и подавится. Ноги пошли в пляс по кругу, четко по одной линии, быстро расширяя амплитуду движения. Главной здесь была скорость. Принц был подобен вихрю, что образовался посреди кислоты. Стихия встретилась со стихией, и теперь не было понятно, кто выйдет победителем в этом, казалось бы, неравном бою. Спокойствие Его Высочества встречалось с его яростью. Его надменное спокойствие было подобно ледяным водам, из которых они совсем недавно выбрались с Сань Ланом. Его Сань Лан… При мысли об этом имени водоёмы его спокойствия высыхали под обвалами гор гнева, и воду сменял огонь. Сань Лан, Сань Лан, Сань Лан. Он произносил это имя снова и снова, делая оборот вокруг своей оси и разрезая новые капли дождя. Дождь стучал о его меч и разрывался как фейерверк в ночи, расцветая ядовитым кислотным цветком, что не мог не поглотить его, не обрушиться ядом из своих брызг. И с каждым оборотом он и сам не замечал, как, стремясь успокоить свою ярость и вернуть разум к ясности, прокручивал языком прохладное кольцо во рту нежно, лаская его. Принц не задумывался, а просто пробовал кольцо на вкус, как леденец. Смешавшись со вкусом крови, вкус кольца теперь напоминал ему жжёный сахар, в который добавили щепотку терпкой соли. “Мой Сань Лан такой вкусный и сладкий” — пронеслась в его голове неуместная мысль. Если сейчас проглотить кольцо… Конечно, это было невозможно и показалось бы смешным. Но из-за излишнего беспокойства он то и дело возвращал его обратно под язык. Се Лянь надеялся, что Сань Лан простит ему подобное обращение с его прахом. Се Лянь понимал, что подобное было недопустимо. Но он должен был позаботиться о нём. Взять ответственность за его безопасность на себя. Такое жалкое оправдание тому безобразию, которое он творил… И всё же, где-то глубоко в себе Се Лянь чувствовал, что ему до странности нравилось ощущать кольцо во рту. Он сладко провернул прохладный предмет языком, цепочка невообразимо приятно прокатилась вслед за ним. В голову полезла непристойная мысль: “я поглотил Сань Лана целиком…” На одно мгновение поворота Се Лянь закрыл глаза, и его воображение услужливо нарисовало глупую и неуместную картину. И он словно воочию увидел, как сейчас вовсе не кольцо катает на языке, а Сань Лана. Словно тот угощение, с которого он сорвал обёртку и вложил себе в рот, пододвигая двумя пальчиками, чтобы точно не обронить ни кусочка, как когда-то делал избалованный принц. И теперь вместо того, чтобы проглотить, он рассасывал эту сладость, уже как тот самый сборщик рухляди, жадный до недоступных сладостей и потому растягивающий единственную доступную конфету как можно дольше. На этой мысли Се Лянь нечаянно кончиком языка попал в ободок кольца и решил не убирать, лаская его изнутри. И открыл глаза, шумно вдыхая. Вдох и выдох. Прах катался на его языке. Сань Лан сладкий, и это так хорошо. Следующая мысль была ещё более постыдной и желанной: его демон на алых простынях, под ним, пока Се Лянь довольно ласкал языком его шею, слегка прикусывая. Ему казалось, что где-то на границе его сознания и реальности он слышал сладкий и протяжный стон. “Сладкий” — одними губами произнёс Се Лянь, представляя, как спустится ниже дорожкой из поцелуев и будет пробовать кожу на вкус. Се Лянь никогда о таком не думал прежде, и щёки его горели. Но он впервые хотел прикоснуться к чужой груди и попробовать её на вкус. Ему снова послышался хриплый стон и… Он остановил свои мысли и вернулся в реальность. Кольцо действительно помогло ему успокоить свой гнев, заменив его другим чувством. Исступление. Он хотел к Сань Лану. Прямо сейчас. Да, кольцо помогало, но он до сих пор не мог сосредоточиться на своей жертве. Мысленно прочитав с десяток сутр, Се Лянь заставил себя сконцентрировать внимание на неприятном, не позволяя себе подумать, что он не захочет выпускать кольцо, пока не найдёт Сань Лана. Он грациозно двигался в танце, размахивая длинными белыми рукавами подобно распускающемуся цветку, который не беспомощно лежал в царственной ладони, как в былые времена, а самостоятельно летел по ветру. Внезапно Се Лянь почувствовал, как его ноги промокли. Он бросил резкий взгляд вниз и удивился. Вода? Откуда ей здесь взяться? Он сделал ещё один оборот, погрузил ногу вглубь воды и постарался обойти кислотные лужи, что всё ещё прожигали снег. Белое покрывало почти не уменьшало повреждения земли, но всё же тщетно пыталось защитить гору своим белым блестящим щитом. Се Лянь заметил, как по краям скал медленно поднималась облизывающая камни вода. Он нахмурился, но решил, что разберётся с этим позже. Совершив ещё один быстрый разрез, он скрутил языком кольцо, чтобы перегнать его обратно под язык. Медленный вдох и выдох. Сейчас. И божество подобно кобре кинулось к своему врагу, резким движением разрезая его грудь надвое. Фэй Ли едва успел отпрянуть, такой выпад мог стать для него фатальным. Он почувствовал, как в его лицо полетели брызги воды, взбиваемой ногами противника, и капли кислоты, слетавшей с меча. Генерал судорожно пытался протереть глаза, когда на него обрушился ряд молниеносных ударов. Бог Войны напоминал разгневанную росомаху, что то и дело отпрыгивала и нападала снова и снова, стремясь выгрызть кусок побольше и напиться тёплой крови, и она теснила тварь всё ближе и ближе к воде, к обрыву реки. Снова и снова Се Лянь врезался мечом в содрогающуюся грудь мухи. И в щели прищуренных глаз генерал мог видеть только белую молнию, что мелькала из стороны в сторону. Скорость, с которой бывший Советник Фан Синь нападал на глупого демона, была немыслима. Следующий удар этого дикого животного пришёлся генералу по рукам, что всё ещё не оставляли попыток очистить глаза от собственного яда. Из них хлестала жёлто-зелёная кровь, и не было понятно, смешалась ли она с гноем разлагавшегося заживо тела. Вновь отскок и вновь яростный бросок кобры, которая своими клыками врезалась в живот противника. Удар продолжился рублеными рядами по паху, будто противник пытался вырвать куски из тела генерала, превратив его в ошмётки. Отскок и бог… не-е-ет… истинный демон в божественном обличии резанул по его ногам. Генерал Фэй усилил дождь и бесплодно постарался увернуться хоть от одного удара, но кто был он по сравнению с человеком, бросившим вызов самому дождю? Всё случилось слишком быстро, он не успевал даже думать. Отойти? Тогда принц использует другую тактику, стремясь более широкими движениями попасть твари за спину. Но поздно: Генерал Фэй стремился сбежать, он тяжело поднялся в воздух и завыл подобно расстроенное соне. Нет, не стоит оскорблять даже такой надоедливый музыкальный инструмент столь низким сравнением. Ему было страшно. Не имей он этих крыльев, не успел бы взлететь, а если бы эта росомаха в обличии человека попала ему за спину, если бы у него не было кислотного дождя… Его бы разрубили на сотни кусков. Генерал создал дождь ещё сильнее, кислота шипела при соприкосновении с водой, что пробивалась сквозь щели в скалах, медленно наполняя плато их борьбы. Странно, но генералу показалось, что движение вод снизу усилилось. И верно: лишь пара мгновений, и его противника сбило волной холодных горных вод. Муха засмеялась с величайшим удовольствием, отмечая, что добыча не справилась. Он всё же выйдет победителем и выпьет эту сладкую кровь, разгрызёт нежную плоть и высосет костный мозг. Глупец. Отвлёкшийся на бабочку воробей не заметил, что позади него подкрадывается лисица. Кислотная муха находилась меж двух демонов и не осознавала этого. Генерал Фэй смеялся, понимая, что нужно подождать ещё чуть-чуть, совсем чуть-чуть, и он получит всё. Да только этому не суждено было сбыться: за его спиной поднималась волна, шум которой демон не слышал из-за оглушающей стены собственного дождя. На волне стоял всадник, чья кожа была снята. Его тело словно вросло в коня, кожи которого тоже не было видно, лишь голые мышцы да обломок золотой стрелы, застрявшей в его осунувшемся крупе. На самом всаднике были обломки золотых доспехов, а в его спине, как и у верного животного, виднелись стрелы. И чем дольше кислотная тварь смеялась, тем выше становилась волна, которая поднималась над его головой. А затем она поглотила муху с головой. Так Кислотный Демон остановил свой дождь и не увидел, что мощь этой волны швырнула его добычу далеко вперёд, к одному из Горных Демонов, которого изнутри нещадно разрывал уже знакомый юноша в чёрном, что не так давно извивался в сладостной агонии. Кислотный Демон также не узнал, что тот Горный Демон поглотил бога и утащил его вместе с его верным пёсиком далеко отсюда. О нет, у Кислотного Демона Великого Генерала Фая были другие проблемы. Ведь теперь ему нужно было сбежать от одного из старейших демонов Горы Тунлу.