Последний богатырь. Марья. Свет или тьма? Выбор за тобой.

Миновало с той поры уж 20 лет. Иван вступил на престол — стал князем Белогорья. Взял в жены Василису, которая родила ему двоих прекрасных дочерей. Первую дочку, Иван, не забывая своих чувств к сестре своей погибшей во имя спасения Белого города, назвал Марьей. Росла Марьюшка здоровой, да можно сказать, что слишком! Сила богатырская в ней проявилась с самого детства; тогда Иван стал обучать её управляться с великой силушкой, только вот… Не до конца то получилось… Она, то дерево малым ударом снесёт, то нехотя покалечить может… Вторая же дочь, родившиеся у него, Софья, не заимела силы богатырской, однако ж, и с ней хлопот хватало, даже похлеще, чем со старшей. Софья очень старалась стать колдуньей, но и тут начались проблемы… К Яге напросилась в ученицы, собственно, должно всё выходить? А нет, Софья практически не слушала наставницу, пыталась сама разобраться и изучить, из-за того, родителям приходилось часто извиняться перед волшебными существами Белогорья. Софья однажды Водяному воду в ступе вскипятила, желая помочь ему освежиться, да заклятье холода с жаром перепутала. Ей влетело от Яги метлой по голове. В следующий же раз наколдовала нос Колобку, что тот катиться не мог, спрашивается зачем? А по случайности вышло, видите ли! Иван с Василисой вздыхали, бывает и серчали на неразумных дочерей. Молодые и глупые. Воспоминания часто пробивались у Ивана, он думал… Может быть тогда мог помочь своей сестре? И куда исчез тот колдун, повинный в смерти Марьи?.. Они же его после и не нашли… В общем, косячили дочки Муромца частенько, и на то, Иван постоянно говорил им про их тётку — ставил в пример. Думал, как она бы поступила. Она же, хоть и была озорная и упрямая, но какая ж она была всё-таки мудрая. Не по годам. А всё начиналось со слов: «А ежели б здесь Марья была…» или «А тетушка бы ваша по-другому поступила…». Будучи уже взрослыми девушками, сестры отмахивались от отца и его рассказов, потому как за много лет это им настолько осточертело, что они уже мысленно стали ненавидеть свою тетку. Да не только Иван тут говаривал им про Марью, даже Яга и Варвара! Над Варварой тоже года вверх взяли, но она осталась всё такой же надменной и острой на язык, какой была в молодости. Только над Финистом Ясным Соколом, на удивление всему Белогорью, время было невластно. Он оставался молодым и свежим — разговоры разные по тому ходили. Однако независимо от возраста богатырь продолжал любить свою жену. Варвара помогала Ивану в делах государственных, с её помощью казну наполнили раза в два, а то и три. Понимала она, кажется, больше Вани в том. Василиса же была хранительницей домашнего очага, готовой окружить заботой всех вокруг. За это её любили все. Она, хоть иногда, но тоже вспоминала о Марье словом добрым. Всё ж были они с ней по молодости лучшими подругами… В ту пору, Белогор тоже задумал создать себе наследника. А Микула — прошлый его ученик умер давно. Ведь владел бессмертием лишь его учитель. Не случилась та история, о которой мы с вами знаем… Белогор Цвырем наречь собирался сына своего, что значило — наследник. Заклятие нашел скрытое. К источникам белой магии обратясь, принялся колдовать. Но… То ли напутал чего, то ли забыл, получился ни наследник, а не пойми что… Наполовину человек, наполовину… Крыса что ли? Хвост крысиный у Цвыря имелся, только вот благодаря ему, он и стал предметом насмешек в будущем.

***

Нежданно-негаданно, из далеких заснеженных земель, к Белогору прибыл великий волшебник. С большой густой белой бородой, ледяным взглядом. Настоящий зимний колдун: в белой шубе, посохом из льда. И звали его Северин. Поведал волшебник о том, что было у него страшное видение: — Лихие невзгоды нас ожидают… Стонет мать-земля. Чует беду лютую… — отрывисто вещал Северин, крепче свой посох в руке сжимая. Иван же, восседая на троне, этим словам не поверил, внутри посмеялся. Да какая беда? Всех победили, теперь живем спокойно, без бед. Варвара, стоявшая подле Ивана, задумалась. Есть в словах волшебника толк… Есть… Да только откуда им угрозу ждать? Белогор понял, что беда грядет великая, от которой не скрыться. И задумали два волшебника, дабы уладилось всё, уберечь народ от напасти. Принялись создавать артефакт могучий, силы которого были в разы больше, того самого Кладенца — венец всесилия. Наполнившись силой земли, венец станет защитой всего живого на белом свете…

***

В избе витал запах трав разных… Это Софья что-то опять удумала колдовать, заперевшись от всех. Сидит за столом, порошки перебирает, на ладони к себе насыпает, а в книге, данной ей от Яги, пытается заклинание какое-то найти. — Силой солнца взвейся ввысь… — снова забыла слова и полезла в книгу. — Бабочкою обернись… И получилось у ней. Из белого порошка образовались бабочки — переливаются всеми цветами радуги. И так радостно на душе стало. С воскликом срывается с места и повторяет громко, пританцовывая: — Я колдунья, я колдунья! Кто колдунья — я колдунья! Да не замечает, как свеча, освещающая ареал её обитания, на скатерть падает и воспламеняет ту. Громкий восклик Софьи сменился на крик. Ещё чуть-чуть и пожара не избежать! На столе стоит зеркальце её. Ворчливое, конечно. Ей его родители подарили, когда узнали, что дочка колдуньей стать хочет, но кто ж знал, что так увлечение выйдет?.. В зеркальце отобразилась старушка в народном костюме. — Тьфу ты, ну ты! Что ты опять учудила-то Софья?! — ругается зеркальце, даже иногда и выражений не выбирает. Софья хватается за бочку с водой и, хвала небесам, тушит, чуть не начавшийся пожар. — Здрасте пожалуйста! Теперь и водой окотила! Ты когда за ум-то возьмёшься?! — продолжает брехать зеркальце. — Вечно колдуешь, когда не надо! Софья извиняется тихонько. А зеркальце и говорит ей: — Вот тетка твоя, Марья, такого бы себе точно не позволила бы! И где колдовала бы, так это у Яги! Снова эта шарманка… Софья отдергивает ту, восклицая: — Ну, хоть ты мне плешь не ешь с моей тётей! Знаю я о ней уж всё, что можно! И то, что она целительницей была, и то какие советы батюшке мудрые давала, и как она собой пожертвовала ради мира! Всё! — А ты мне тут не выкрутасничай! — парирует зеркальце, ворчит на девушку. — Правду тебе отец о ней говорит, была она девка ещё, конечно, та шабутная, но упорная до жути и, ежели б как ты собралась колдовать, так меня бы убрала с места видного! И ставни бы раскрыла! — Ты мне ещё про ворона её расскажи… — бурчит в ответ Софья. — У ней же ворон был, да? — Так ты ж об ней всё знаешь? — язвит зеркальце. Софья вздыхает и тут же вспоминает: — Ой! Я ж к Бабе Яге опаздываю! — Давай-давай! Вот она тебе всыпет…

***

Бежит к выходу Софья, чтоб покороче пройти, через трапезную идёт, и на сестру налетает. Та с тарелкой шла, с похлебкой горячей — хотела отцу приятное сделать. — Софья! Где глаза твои были?! — кричит старшая. Софья же, торопясь, старается надеть сумку свою. — Прости, не заметила я, спешу. — Я эту похлебку бате приготовила! — отряхивается Марья. — О. — посмеивается младшая. — Значит, я спасла его. — Чего?! — А то я не знаю, как ты готовишь… Хм… — ухмыляется ещё. — Да ты сейчас сама готовить будешь! — Не буду. — Будешь! — Так, что орём с утра пораньше? — И грязь тут развели? В трапезную зашли Варвара с Иваном. Руки за спинами сложили и брови вскинули. Что за ссоры? — Теть Варь, бать… — говорит Софья, попутно складывая в суму порошки. — Да это всё Марья! Ей лишь бы пожрать! — договаривает и выбегает из терема, оставляя Марью со стыда сгорать. Варвара к столу проходит, облокачиваясь на него, Иван руки скрещивает на груди. Ждут объяснений. — Это неправда! Это всё Софья! — спихивает вину на младшую и тоже убегает. Да уж… Позавтракали. Оставалось смотреть только на разводы похлебки на ковре. — Моя любимая похлебка… — грустно проговаривает Иван. — И в кого они только пошли, непутёвые… Варвару пробивает смех. Звонкий-звонкий. — В кого же? Действительно? Сам запамятовал что ль какой был? Так давай я напомню… Иван сам начинает смеяться, отмахиваясь от сестры. — В меня… В кого же ещё? — это был скорее риторический вопрос. — Жаль только никому из них не достался талант Марьи к готовке… — вновь вспоминая о сводной младшей сестре, прибавила Варвара. — Это да…

***

Софья, в который раз непростительно опаздывала к Яге и каждый раз надеялась, что бабушка не заметит её отсутствия. Вот и в этот раз Софья тихонечко, как мышка, прошла меж деревьев и заняла своё место, пока колдунья что-то увлечённо рассказывала своим ученицам, толчащим травы. — Сушёной зимолюбки малость… И варим… Варим до посинения. А вот, когда посинеет, надо добавить соли по вкусу… Софья к тому времени успела достать всё самое нужное для урока, выдыхая, что прошла незамеченной. Но, не тут-то было… — Ой… Ой. Это ж кто к нам пожаловал? Ой… — качала головой ведьма лесная. — Да это ж сама Софья! Ягу кардинально сильно раздражало поведение и неответственность Софьи к выбранному ею пути. — Шо сегодня? Не по той дороге пошла? В муравейнике уснула? Иль в колодец провалилась… Опять? — Да это было один раз! Я звезды считала! — начала отстаивать свое мнение девушка. — Звезды она считала… Свербигузка! — она бросила огромную ложку для варева зелья в котёл. — Не быть тебе колдуньей… Никогда! Софья понурила голову, слыша только насмешки других девиц над ней. Княжеская дочь да такая… Что ж дальше из неё выйдет? — А ну цыц! — прикрикнула Яга, заканчивая разговоры. — Вчерашнее задание усвоили? Зелье-невидимку приготовили? О! Как раз этим и занималась Софья несколько дней и, кажется, у неё что-то да получилось… Вроде бы ничего не напутала… Девушка протянула горшочек колдунье. Яга же не торопилась брать его, неуверенно глядя на Софью. Никогда у княжны ничего путного не выходило. Ну… Хорошо. Лесная ведьма осторожно взяла горшочек, понюхала и была не была, обсыпала себя… И пропала! Да только ненадолго. Оказалась ведьма старая на верхушке дерева. Вцепилась в ветки и проклинала Софью, говоря о том, какая та бездарная. В итоге получилось у Софьи зелье ни невидимости, а перемещения. Напутала всё-таки девица! — Ох… Погоди… Я Ивану всё расскажу, как ты меня погубить решила! — Бабулечка, пожалуйста, у него сегодня именины! — Шиш тебе еловый! Всё расскажу! Мне ничто не помешает! — ветка треснула и старая колдунья полетела вниз под возгласы девиц.

***

Марья сидела у реки и старалась смыть грязь со своей красной рубахи. Шмыгала носом от обиды. Хотела помочь сегодня крестьянину вытащить лошадь с обозом из огромной лужи да силу не рассчитала и стала объектом насмешек. Как всегда богатырская сила выливается во что-то плохое… Пока сидела, не заметила, как пришел Цвырь. И начал тоном своим, немного заикающимся: — А на меня Северин сегодня наорал… Снова. Девушка улыбнулась. Видимо, не только у неё день не задался. Марья уселась на камень, прижимая к себе косу свою, рядом аккуратно сел Цвырь. Знал о случае сегодняшнем. — А люди надо мной потешаются… — говорила девушка тяжко. — Я ж как лучше хотела… Я что виновата, что я такой уродилась? — Ну, у тебя, хотя б хвоста нет… — успокаивая Марьюшку, отвечал Цвырь. Его хвост становился постоянно эпицентром насмешек, так что он хорошо понимал чувства девушки. Но хвост его обладал одним свойством: он мог людей счастливыми делать. С помощью мороков. Только вот сил он много своих физических на них тратил, потому нечасто прибегал к этому.

***

Белогор пришел к Ивану ни свет, ни заря, голдя о беде страшной. В лесу притаившийся. Аж терем, кажется, затрясло от такого заявления. Выхватил Иван меч Кладенец и пошёл за колдуном, а с ними и Северин. Шли они через топи, только вот ни к чему страшному и не пришли. Да и Белогор, видимо, забыл, зачем он вообще сюда князя повёл. Остановились они. — Ну где беда твоя? — спрашивал Иван, усмехаясь. — Или ты меня на природу привёл смотреть? А природа мёртвая, прям, как тогда в походе. Резануло глаза Вани. Вновь о том дне страшном вспомнил. Собрался уходить от греха подальше, да Белогор затормозил: «Погоди ты… Чую зло…» — он прошел дальше. Болото заметил. Только вот высохло оно — это, казалось, стало подтверждением его теории. Но только не для Ивана. — Ну высохло и высохло… Что болот раньше что ль не видели? — задавался князь, ходя по бревну. — Тем более, что оно всегда здесь было! — Не было. — парировал Белогор. — Было! — Не было! — крикнул Иван. — Заладили! Венец, видения, беда грядёт! Забыли, что у нас меч Кладенец? — отстаивал свою точку зрения мужчина. — Меч Кладенец не от всякой беды убережёт! — А венец от всякой? — в своей манере спросил Иван, не веря сейчас никому. В не очень-то мирный диалог вступил Северин: — Кладенец истинно силён только в твоих руках. Но ты не вечен… Эти слова повлияли на Ивана. Он ведь прав. Бессмертный здесь только Белогор, а у него, увы, такой привилегии нет. Да и стареет он быстро. Уже 50. Было бы, хотя бы 30 — задал бы жару. Ваня тяжко вздохнул и произнёс: — Не боись Белогор. Ежели какая нечистая нагрянет, ей с Иваном Муромцем совладать придётся. — довольно уверенно сказал, да прослеживались в голосе нотки непонимания что ли? — Как тогда, Иван? — вдруг проговорил Белогор. — Как отец твой направил войско, не разобравшись… Думая, что нечисть остановит, а там было другое… Посерьёзнее беда. Так и здесь. И Марья это поняла. За то и поплатилась. Слова, как ножи вонзились внутрь, пробив неприступность мужчины. — Так, всё! Пошли. Там столы уже поди накрыли. — Иван отвернулся. — Выпьете за моё здоровье! Что-что, а 50 лет не каждый год отмечаешь.

***

На рынке был ажиотаж. Рядом на площади расположились шуты. Торговали всем, чем только можно. Народу здесь было больше, чем обычно. А всё, потому что сегодня у князя именины. Цвырь с Марьей пересекали улицу в полной тишине. Всё нарушал только шум, гам со стороны. — Видала какой хитрый старичок? — подошел к старшей княжне Цвырь, улыбаясь да в руках странные цветки держа. Только что его надурил старик, торговавший цветком-молчуном. У цветка была особенность — заговоришь его на предмет, о котором сказать нельзя да человек и слова о нём произнести не сможет. Но Марья была увлечена совершенно другим — Финистом Ясным Соколом. Прекрасно понимала, что тот женат, но то не мешало ей заглядываться на него каждый раз, видя на улице. Сокол что-то рассказывал своим друзьям-витязям. О подвигах, видимо. Всё то легенды слагал. Цвырь вздохнул, глаза отведя: — И сдался тебе он?.. Петух хвастливый… А Марья его даже не слышала. Теребила пальцы и улыбалась. — И давно он тебе приглянулся? — резкий голос позади вывел из дум девушку. Марья обернулась. — Матушка… Василиса по обыкновению своему была в голубом платье. Коса туго заплетена в причёску. Вышла за покупками. Да дочь встретила. — Не запамятовала, что Финист — муж Варвары? — Матушка, что ты говоришь такое? — посмеялась девушка. — Что вижу, дочь. — мягко ответила Василиса. — Ну ты прям, как тетка твоя… Стоило сказать это старшая княжна глазами повела. Цвырь тоже отвернулся. Пусть Марью он не застал, но Белогор ему тоже много, что об ней сказывал. — Что? Тетушка Финиста любила что ль? — усмехнулась девушка. — Нет, Марья также торопела только при виде Микулы. И также всё отрицала… — Это тот старец — ученик Белогора? Василиса кивнула. — Надоели вы мне с теткой моей… — призналась Марья открыто. — Не говори мне ничего о ней. Мы с Софьей на неё не похожи вовсе. Мы бы так уж точно с обрыва не сиганули. Взгляд княгини стал гневен. — Да что ты знаешь об этом? — задалась она и окинув глазами дочь добавила. — Марья, на пир к отцу лучше переоденься. — отрезала Василиса и ушла стремительно, оставив дочь. — А то вся в делах… Марья вздохнула и собралась уже уйти, как её окликнули: — Здорово, Марья. Это был Финист. Девушка тут же покраснела и повернувшись кивнула. Цвырь нервно выдохнул. — Мы с Варей всю голову сломали, что твоему бате дарить. Варя говорит, что лучше лук со стрелами, потому что любит он на охоте птиц подбивать. А я ж думаю копьё. Быть может, подскажешь? — Бате… — осеклась девушка, не в состоянии отвести глаз от Сокола. От солнечных лучей волосы Финиста сияли и княжна замолкла от такой красоты. Но потом проговорила на выдохе одном: — Может лук… Али копьё… Финист брови поднял и, осознав, что ничего не добьётся, сказал: — Ладно, сами решим. Увидимся на пиру. — и попрощался. Как дурная, честное слово. Закрыла лицо руками и ступила назад да на хвост Цвырю случайно попала. Тот вскрикнул. — Ой, прости, Цвырюшь…

***

Яга вела Софью в терем буквально за ухо, желая всё рассказать Ивану. Сколько бы та не отговаривала её, извинялась — ничего не помогало. В тереме столы накрывали, так Яга туда влетела и заговорила злобно: — Ох, Иван! Убью я её скоро, не остановишь ты меня! Мужчина, откладывая свои дела, устремил взгляд на Софью. Опять натворила что-то. Что за ребёнок? — Я висю главное, они гогочат! — затараторила колдунья, отпустив младшую княжну, которая к матери подошла и глаза виновато опустила. — А потом хрясь! И рухнула с дерева! Ребро сломала… А может два! И всё из-за вашей Софьюшки! Низкий поклон вам за неё! С каждым словом Яги взор Ивана становился всё мрачней и мрачней… В это время в залу зашла Варвара и сразу поняла, что случилось. Неодобрительно головой покачала. — Ступай, Яга. Сейчас она получит у меня… Софья затряслась, как листик осиновый. И к Варваре отошла. Она-то точно могла её от отца спасти. — Пап, прости, я больше так не буду! — пролепетала девушка, как только Яга и матушка за дверьми скрылись. Иван руками развел: — Софья… Может не твоё это? — в который раз задался Ваня, глядя на старшую сестру. — К чему тебе эти ворожба, колдовство? — Да как к чему?! — Так не выходит у тебя. — заговорила Варвара. — Помнишь, что Водяному сделала? Какие неудобства Колобку устроила? А теперича и Яга. Софья сглотнула, пытаясь что-то в ответ сказать двум старшим. — Милая, послушай. — Иван взял дочь за плечи; мягко, по-отцовски. — Может быть тебе пироги печь, вышивать? Варвара согласилась с братом. Единственная надежда в миг угасла. Софья сдалась и обозлилась: — Конечно… Я ж вам не Марья, у которой всё получается… Подковы гнуть, бревна поднимать! Да даже с теткой моей опять меня не сравнивайте! Все Марьи в нашем роду, видать, великие были и будут! Извините, что подвела! — вырвалась Софья и ушла — убежала, обиду свою вывалив.

***

Василиса, смерив Ивана и Варю напряженным взглядом, пошла за Софьей. Нашла она её на крыше одной из изб города. Девушка сидела с повешанной головой и о чем-то думала. Княгиня легко запрыгнула на крышу и села рядом с дочерью, приобняв ту немного. Софья отвернулась и надулась, как дите малое. — Отец в меня не верит. — сказала девушка. Василиса подтолкнула Софью. — Да верит он в тебя. И любит больше жизни. Просто переживает, что ты пойдешь не по тому пути. — объясняла она с мягкой улыбкой, с той, которая была присуще только ей. — Да нечего за меня переживать. Я докажу всем, что они не правы! — договорила девушка и, подмигнув маме, спрыгнула с крыши. — А вы ещё говорите, что на тётку свою не похожи… «Я докажу чего стою!» — вспомнилась фраза… Кажется, именно она стала роковой для неё тогда.

***

За горизонтом скрылось солнце. Зала ломилась от наплыва людей. Весь народ решил собраться на пир государев. Всем поддались «изращатые» калачи вместо хлеба, пироги с начинкой из птичьего мяса с зеленью, капустными листами, сливами и брусникой. В качестве украшения фигуры птиц, их фигурки изготавливались из сахара или теста. Подались солёная белуга с лимоном, яйцом и брусникой, обложенная капустными листьями, белужья и лососевая икра в деревянных чашах. После первого блюда вынесли напитки. Это были мёд, пиво, квас. Везде кружили скоморохи, зовя в пляс, как можно больше народу. Играли гусли, дудки. Отовсюду только и слышалось: «За Ивана Муромца!» За главным столом расположилась вся княжеская семья и ближние люди, принимая поздравления. — Долго голову мы с Варей ломали, что подарить тебе, Иван. — поднялся из-за стола Финист, идя к князю с дарами. Варвара улыбнулась, взяв брата за плечо: — Решили мы лук и копьё всё же. — досказала она. — Копьё — на зверя лихого и лук — на птицу. Только не на сокола. — смеясь, добавил. — Спасибо тебе, друг. — пожали два бравых богатыря друг другу руки крепко. Старшая дочка — Марья запаздывала на пир, но появилась она неожиданно. Одетая в платье, кажется, в два раза больше её самой. Рукава тянулись по полу — не пыталась она даже засучить их. На неё тут же обрушились любопытные и насмешливые взгляды. Девушка тихонько прошла через ряды и попыталась улыбнуться Финисту, тот лишь хмыкнул и отошёл, уведя за собой Варвару. Марья заняла место своё. Родители одобрительно кивнули, поддерживая дочку. А там уж и другие дары нести стали. Яга подарила огромный отвар от любой печали, как сама выразилась да с Водяным на пару достали икру заморскую. Только вот странность, предупредила Яга, что промыть ее надобно… Рукоборье устроили витязи бравые, да вот дилемма — никто Финиста Ясного Сокола одолеть в том никто не мог. Каждого он укладывал с особой лёгкостью. А после начал былины о себе слагать: «Вышли витязи против Финиста, одолеть решив добра молодца. Но не дрогнул Сокол соперников, а явил свою силу могучую! Поборол Ясный Сокол первого! И второго свалил играючи, а за ним и третьего с легкостью и четвёртого, пятого — запросто! Всех сразил с молодецкую удалью, он рукой, как Булат несгибаемый!» Залу накрыл короткий смех. Ведь понимали, никто тягаться с Финистом не мог. — Не с кем силушкой больше меряться. Видно, кончились славные витязи. — он, подбоченясь, стоял и был в центре внимания. — Али ещё кто желает? Рука вдруг воздух разрезала. Это Софья с места подскочила: — Я знаю! Марья желает! — выпалила она. Кажется, подставить сестру решила. — Сестрица моя. Сокол усмехнулся. — Не женское это дело. Не буду я с девицей бороться, нечестно это. — отрезал Сокол и двинулся к столу. — Да и былину из этого не сложишь… — Марья-то посильнее многих будет… — прокряхтела Яга. — Аль струсил… Соколик? Финист вздохнул и просверлил глазами колдунью лесную. — Запомни, старая! Не родился ещё тот, кого Финист Ясный Сокол испугался бы! Варвара глаза закрыла. Не нравится ей это. Что-то да будет. Народ опять заголдел, наблюдая за этой картиной. — Она-то хочет. А то сидит — трясётся. — пожал плечами богатырь. — Хочу! — выкрикнула Марья, сама того не понимая и в горле тут же ком застрял. — И… Ничего я не трясусь. Василиса волнительно оглядела Софью. Вот зачем она начала эту суматоху? Ивану, казалось, нравилось это зрелище. Он поднялся, спрашивая жену риторически: «Ты за кого? Я за Марью» Около стола столпились люди, желая посмотреть на действо невиданное до сей поры. Да только начали они рукоборство да и Финист сразу проигрывать начал, а сам сначала про себя думал, даст девке фору. Поддастся. Да не тут-то было. Быстро Марья его уложила на стол да если бы только это, так ещё сам стол под натиском богатырским проломился. Финист живо подскочил и увидел взор Варвары; в нем так и читалось: «Что? Погубили тебя твои самолюбие и самоуверенность?» — и отвернулась от него жена. Опозорился знатно. — Ах, да Марья! Уела Финиста! — возрадовался Иван. — А! Какую дочь воспитали! — воскликнул мужчина и протянул Марье цветочек. — Доченька, я всегда в тебя верил. За Марью! Слова, услышанные в адрес Марьи задели и обидели младшую княжну. В старшую, значит, он верит, а в неё нет? Внутри стало неприятно щипать и, чтобы никто её слез не успел заметить, выбежала прочь из залы.

***

— Я ж тебя со свету сживу! — зарычал Северин, пуская стрелы в Цвыря. Наследник мага Белогорского только и успел сбежать со ступенек, как на родителя налетел, крича: — Северин, убить меня хочет! Помешался! Белогор совсем ничего не понимал. — Что стряслось? — Гаденыш твой вечно путается у меня под ногами! — прикрикнул Северин. — Может он помочь тебе хочет? — Мне не нужно, чтоб он мне помогал… Обрыдло мне всё ваше Белогорье! Здесь венца никто не достоин, заберу его и сам завершу! — Не бывать тому! — перегородил путь магу зимнему Белогор. — А ты меня останови!

***

— Прав ты был. Обезумел он. — тяжко согласился Белогор с Цвырем; свой посох на венец направил. — Защитить венец надобно. — и принялся колдовать щит. Битва недолгая между двумя волшебниками случилась. Северина всплеском магии, Белогор отправил восвояси. В северные земли. Пучок света озарил пространство. Белогор поспешил в самый разгар праздника к Ивану…

***

Песни, пляски да только Марья в стороне сидела — о своём думала. Разве она виновата, что такой уродилась? Разве виновата в том, что сила в ней проявилась? Финиста опозорила… Да не заметила, как Варвара подошла к ней. — Чего ты приуныла, Марья? Варвара обняла девушку со спины. — Тетушка Варвара, а может быть такое… Что… Сила богатырская — это не дар, а проклятие? — Что? О чем это ты? Девушка молчала. — Марьюшка, послушай. Сила твоя — великий дар, с которой управится непросто. На тебе лежит большая ответственность, сродни такой, какая лежит на Белогоре. И силушка твоя богатырская досталась тебе уж точно от деда, даже не от Ваньки, потому как пробудилась она в нём довольно поздно. — Марья посмотрела на тетку и натянула улыбку. — А знаешь, какой дед твой был? Ох… Силы огромной. И при всём, ему надо было государством править, со всех сторон защищать. И в боях надо было его видеть: всех врагов одним махом, прям как ты соколика сегодня. — улыбнулась Варя. — Так что о проклятие, даже и думать не смей. — Не обидно тебе… Всё-таки муж твой. — Получил, что заслужил. Нечего было бахвалиться. — Ну спасибо, хоть не о тетке Марье мне вновь сказываешь. Девушка повернулась к Варваре полностью. — Многого о ней вы не знаете, однако, я давно заметила, что надоели вам рассказы отцовы. Он никак горе это забыть не может. Он считает, что мог бы спасти сестру… Увы.

***

Белогор миновал всех присутствующих и подошел спешно к Ване: — Беда пришла! — воскликнул он. — Скорее! Волшебник схватил Ивана за руку и потащил за собой к венцу всесилия, попутно говоря о том, что произошло. О виновнике — Северине. — Получается Северин с самого начала задумал всё так? — задался Иван. — Выходит так. — согласился тут же Белогор. — Изначально он мне не понравился… — прошипел Иван, сжав кулаки. Невозможно и дня спокойно провести. — А что с венцом? — спросила Василиса, оглядывая щит, наложенный Белогором. — Он под защитой… — протянул Белогор и добавил. — Когда венец будет готов, только ты, Иван, сможешь эту защиту разрубить. Кладенцом. Князь кивнул наскоро и услышали они крики снаружи. — Началось!

***

На город ярычи напали под предводительством Северина — слуги его. Огромные, мохнатые, страшные звери, готовые исполнить любой приказ своего хозяина. Жаркая битва предстоит. К Белогору, Ивану и Василисе подбежала запыханная Варвара, спешно срывая с себя порванную одежду: — Не остановим — убьют всех! Густой туман резанул глаза, трудно стало дышать, как тогда… Во время той битвы… Нет! Быть не может! Откинув все мысли, Иван, отдав приказ Цвырю нести меч Кладенец, вступил в битву. Василиса выхватила топор, ища глазами дочерей. Яга с Водяным были на подхвате, что-то колдунья бросала в эту нечисть северную и оттого слабели они. Зазвенел колокол, сообщая об опасности. Марья сорвалась с места. До того сидела одна. Услышала она слова, сказанные Финистом о ней… После разговора с Варей хотела на улицу выйти да только услышала, как гогочут богатыри и её обсуждают. «Кобылой» называют. А самое главное — говорит всё Сокол: «Так и будет в девках сидеть — никто ж не позарится! Она ж мужик в юбке!» Мужик в юбке… Битва была в разгаре. А ярычей, будто больше становится! Сколько их не убивай — новые появляются. Только потом герои сообразили, что от стрел ледяных враги появляются. И Белогор принялся щит над городом колдовать. А соратники верные его защищали, прикрывая собой, не жалея себя. Напуганная Софья спряталась за спину отца, пролепетав о помощи. Иван отбился от ярыча и побежал с дочерью к венцу. — Будь здесь! — крикнул ей. — Прячься! Новый ярыч напал на Ивана, только вот мужчина оказался безоружным, так что приходилось теперь только от атак уклоняться. А Софья же, спрятавшись за колонну, какие-то порошки смешивать начала, желая помочь отцу магией. Зеркальце поторапливало. Только Иван подумал, что конец, так к нему меч Кладенец подоспел. Отбился. Да тут из-за укрытия Софья выскочила и обсыпала врага белым порошком, приговаривая: — Чтоб не вышло не шиша, стань размером с мураша! Казалось бы, ярыч уменьшиться должен, так нет. Напутала Софья что-то с заклинаем и враг наоборот увеличился. Да таким большим стал! С гору! Одним ударом снёс Ивана с ног и князь, попав под венец, растворяться начал. Силы вдруг покинули тело его и он даже шевельнуться не смог… От Софьи лишь услышал приглушённый крик: — Папа! На глазах девушки отец исчезал, а в глазах ни злости на неё, ни страха. Исчез в пустоте. Сгинул…

***

Пришли герои к венцу всесилия, в пещеру, но застали там только Софью, на коленях сидящую, плачущую. Меч Кладенец только лежит. Огромной силы Софье стоило встать, Кладенец поднять и отдать его матери, а после за плечо той упасть и зарыдать. Марья же побледнела сначала, а после заплакала в объятиях Варвары, крепче прижимающей ту к себе. Пропал Иван навек…

***

Все переместились в трапезную и каждого тяготило горе. Решать что-то надо. Угроза на пороге. — И что нам делать? — Обождать. Будет готов венец и Северину нас не одолеть. — говорил размеренно Белогор. — Да как же нам венец без Ивана заполучить? Софья, плачущая и винившая себя в смерти отца, процедила тихо: — Может можно как-то папу вернуть…? — Нужно за Иваном в царство мёртвых отправляться. — вступила тяжко Яга. — Нет там его. Силой земли он растворился… — отвечал Белогор. Финист, стоящий позади голос подал невпопад: — Славная битва грядёт. — Да погоди ты мечом-то махать. — отмахнулся волшебник. — Есть другой путь…Видно пришло время…

***

Белогор повёл друзей верных в темную пещеру далеко от города… На вопросы, куда он всех ведет, был только один ответ — ещё не время, ещё не время. Как только перешли они мост темный, загорелись огни пугающие, так Белогор и сказал: — Это Исток. Начало всех начал… От него пошло Белогорье. Волшебник стукнул посохом о землю, затряслась она. Ходуном пошла. Да открылся Исток, только вот высушенный. — Первые люди приходили сюда, узнавали ответы на все вопросы. — продолжал Белогор. — Потом люди возгордились и решили, что сами всё знают. Перестали сюда ходить, тогда-то Исток начал иссякать. Пока не иссяк до конца. Повисла тишина. — Так он что мёртвый? — подали голос спустя время. — То неведомо. Но оживить его можно. Раз в жизни только капля крови волшебника может оживить исток. И Белогор вынул кинжал из одежд. Пройдясь лезвием по ладони пустил кровь и Исток тут же наполнился водой. «Кровь багровая, кровь волшебная… С чем пожаловал, Белогор?» — заговорил Исток спокойно, благосклонно. Волшебник поклонился и сказал: — Великий Исток, поведай. Как нам вернуть Ивана Муромца, сына Ильи? «Правда горькая — боль великая… Пал Иван, не вернуть его. Силой земли-матушки он растворился. Нет его ни в мире живых, ни в мире мёртвых…» Кажется, последняя надежда рассыпалась в дребезги, но Исток добавил: «Но есть другой Иван, из другого мира он… Мира, что закончился, так и не начавшись, по воле самого Ивана.» Глаза загорелись. Только вот это…Муть какая-то. Как отозвалась Яга. — Ну и как нам попасть в этот… Другой мир? «Дабы отправиться в мир другой… Одному в Исток погрузится надобно…» — А назад как? — задалась Варвара. «Воротится чтоб, ключ дарую вам, что меж двух миров отворяет дверь. Повернешь сей ключ — щель появится. Вставишь ключ в неё — отворится дверь…» Наступила гробовая тишина. Каждый поозирался друг на друга. И вдруг Финист выдал: — Я пойду. Варвара глаза распахнула. — Очумел что ль? Меня на кого оставить хочешь? — Варварушка, больше никто не сдюжит. — Угомонитесь! Я сама отправлюсь за Иваном. — присекла каждого Василиса. — А вы здесь будьте, Белогорье оберегать. Нежданно Исток прибавил ещё: «Вы не только Ивана оттуда спасти сможете… Поаккуратнее надобно быть…» — А кого ещё? — в один голос, казалось, спросили все. Опять переглянулись. «То вы узнаете, когда отправитесь туда… Только зло оттуда не принесите… Вот вам совет…» Софья задышала громко и часто, вдруг схватила силой ключ. — Это из-за меня папы не стало! — крикнула. — Я его и верну! Вдали остались только приглушенные голоса и крики: «Софья-Софья-Софья…» У девушки, бросившийся в Исток, перехватило дыхание. Тело потяжелело, что-то тянуло вниз, но она сопротивлялась. Упрямо. Дыхания не хватало, хотелось быстрее выбраться. Девушка билась под водой в панике. А поверхность оставалась гладкой и неподвижной. Ключ в руке зажала так, что он оставил точные следы на её ладони.

***

— Овощи по акции брать будете? — задалась кассирша, пробивая покупки в своей обычной манере. — Нет, спасибо. Там своих овощей хватает. — но потом передумал и поставил на ленту помидоры. — Это всё? — Ну и вот. — увидя поражённый взгляд от всего: от генератора, кучи рулонов туалетной бумаги и скотча, добавил наскоро. — К папе, в деревню еду. Мари, ты как? — спросил он, оглядывая подругу с лекарствами. — Всё в порядке. — улыбнулась Петрова, когда Ваня оплачивал все её покупки. Вдруг свет в магазине отключился. Пробки что ли отрубило… Но данную поломку быстро восстановили. — Вань, зайдем в мебельный? Мне диван надо, хоть какой-то купить. — Окей. — отозвался парень. Купили они просто прекрасный диван. Только им его, к сожалению, не утащить, потому Иван отправил Марью со своими ключами к себе домой, вызвал грузчиков и просил ждать его дома. А Иван, забыв чек, собирался вернуться в магазин.

***

Софья выбралась из водного плена, наконец вдохнув полной грудью. Громко кашляла и стала центром внимания. Привлекла к себе внимание, чего кардинально не хотела. Люди озабоченно на неё глядели, не понимая откуда эта девушка вообще здесь взялась? Нужна ли ей помощь? И почему она так странно одета? Оказалась Софья в большом магазине, побежала куда глаза глядят. Мокрая, испуганная, будто нелюдимая. Оглядывалась по сторонам — скользила в сапожках своих вымокших по полу. Да так поскользнулась, что банки на витрине разбила. И вдруг увидела…Папу увидела! Улыбающийся, без бороды. Но он!Точно он! — Папа… — прошептала. — Папа! Вдруг кто-то ее за руку схватил и сказал: — Девушка, разбитое оплачиваем. Софья сморгнула разок, усмехнулась и отдёрнула руку — за отцом пошла. — Папа! — крикнула вновь. Побежала, но её вновь перехватили. — Оплати сначала, а потом папа! — выругался стражник по своему и потащил назад. Софья начала вырываться, как озверевшая. — Пусти! Пусти! — Не дёргайся! Софья вытащила из сумы своей баночку с порошком и обсыпала им стражника. Тот отлетел на некоторое расстояние, не успев что-то сказать своему товарищу. И Софья побежала, побежала туда, откуда её папа вышел. — Свет-зеркальце, это что за место то такое? — Опять куда-то вляпались… — без должного ответа, проговорило зеркальце. Софья заметила дверь, но вышла из неё на… Улицу? Где было куча «чудищ глазастых», которые людей жрут. Дернула назад, но не успела — опять её охрана схватила. — Попалась! Брыкаться стала в руках и кричать. Мария, идущая по дороге, заметила рядом с «Ашаном» охранников, столпившихся рядом с бедной девчушкой. И если бы только это. Одета она по-древнему: платье, сапоги и кричит без продыху: — Мой отец великий богатырь! Он вас всех на куски порубит! Интересно. Маша подняла брови. Из Белогорья что ли девочка? Это ещё не хватало. Петрова поспешила туда. И крикнула охране: — А ну отпустите девочку! Софья обратила внимание на девушку, подошедшую к ним. Одета, как мужчина — портки, в этом мире называющиеся брюками да рубашка. На неё обернулись трое мужчин. — А Вы кто? — Мария Петрова — следователь. — из штанов вытащила ксиву. Устаревшую уже, конечно, но всё же. — Что стряслось? Зачем на девочку напали? — Ой, спасибо тебе, матушка… — улыбнулась Софья, не веря своим глазам. Отпустили её. Она поклон низкий отвесила под недоуменные взгляды. — Спасла от иродов. — Разбила банки, а оплачивать не хочет. Что делать будем? — Что делать? Так я вам скажу. Обойдемся без протокола, забудем этот момент, или наш отдел к вам с проверкой придет. Уверена, мы найдём много интересного. — улыбнулась, как лиса. — Я могу это устроить, если вы из мухи слона раздуете. Охранники отошли. Поозирались друг на друга. — Ладно. На вашей совести будет. — ушли. Софья за спиной спасительницы стояла, благодарна на ту смотря, но тут же поняла, что её, быть может, и видеть нельзя было?! Убежала. Скрылась с глаз незаметно. Отца искать. — Так… — выдохнула Марья. — Ну это вообще ни в какие ворота! Надо найти девчонку. Если она из Белогорья — может дел натворить. Что не нужно никому.

***

— Что эта за девица прекрасная была, тебя дурную спасшая? –задалось зеркальце, слышавшее всё. — Мария… Кажется… Мария Петрова. Неважно! Мне отца найти надо!