Pass me

Йоичи Исаги — Нам сюда. Городские улицы были полны жизни, но для тебя они казались чужими и незнакомыми. Всё вокруг — люди, звуки, здания — будто бы не имело значения. Рядом шёл парень с тёмными волосами и добрыми глазами, который время от времени бросал на тебя взгляд, пытаясь скрыть боль, хотя это у него не очень получалось. Это было слишком заметно. Брюнет старался говорить спокойно, уверенно, словно надеялся, что каждое его слово станет ключом, который поможет открыть воспоминания. Но пока ничего не возвращалось. — Это был наш любимый парк… — произнёс Йоичи тихо, останавливаясь и кивая в сторону скамейки под раскидистым деревом. — Мы часто приходили сюда вечером, сидели здесь и разговаривали до самой ночи. В его голосе звучала тихая печаль, смешанная с надеждой. Эти моменты, что раньше были вам так дороги, сейчас остались лишь в его памяти. Ты не могла разделить его воспоминания, сколько бы ни пыталась. Только пустота была внутри. Родители, друзья и он. Парень снова посмотрел на тебя, и на миг его лицо дрогнуло, словно пытался подавить слёзы. Но Исаги быстро взял себя в руки, поднял уголки губ в слабую, но всё же улыбку. Мимика разрывалась по швам. — Я уверен, что ты вспомнишь, — синие глаза смотрели в сторону, пытаясь придать голосу больше уверенности. — это просто вопрос времени. Мы прошли через столько всего вместе… не может быть, чтобы всё это исчезло навсегда. Я уверен. Его слова звучали так, будто он убеждал не только тебя, но и самого себя. Брюнет продолжал говорить, а вы медленно шли по аллее, и с каждым шагом ты видела, как его плечи напрягаются от напряжения, которое он изо всех сил пытался скрыть. Йоичи всегда был добрым и спокойным, его оптимизм помогал справляться с трудностями. Но сейчас в этих синих глазах была боль, которую он не мог скрыть. — Ты всегда говорила, что я самый упрямый человек, Т/и. — его голос дрогнул, и он слабо улыбнулся, смотря в небо. — И знаешь что? Ты была права. Я не собираюсь сдаваться. Мы справимся с этим. Ты видела, как парень пытается оставаться сильным, не смотря ни на что. Его рука на мгновение коснулась твоей, но потом быстро убрал её, будто не был уверен, уместно ли это теперь. Он уже ни в чем не был уверен. Больше всего Йоичи боялся, что станет для тебя незнакомцем. Эта мысль, казалось, ранила его больше, чем всё остальное. Всё же не напрасно, да? Рин Итоши Белый свет больничной палаты режет глаза, стерильность пространства давит своей пустотой. Всё кажется чужим и непонятным. На мгновение в памяти всплывают обрывки того, что должно было быть знакомым, но оно всё вмиг растворяется в бесформенном тумане. Вдруг раздаётся тихий стук в дверь, и на пороге появляется парень с тёмными волосами и лазурными глазами. Красивый. В руках — букет твоих любимых цветов, хотя для тебя они не вызывают никаких воспоминаний, даже, если и выглядят очень нежными. Он медленно подходит ближе, взгляд его холодный, но в нём читается нечто большее — сдержанная боль, замешанная на упрямстве. — Привет… — его голос звучит глухо, как будто в горле застрял ком. Брюнет смотрит на тебя, как будто в последний раз, но не позволяет себе сломаться. Рин всегда был таким — сдержанным, почти грубым, пряча все чувства под холодной маской. Но сейчас, в этой комнате, его глаза полны боли. — Ты… — начинаешь, не в силах закончить. Слова не идут, и на языке лишь один вопрос. Кто он? Парень молча кладёт цветы на столик у кровати. Они кажутся ярким пятном в этом стерильном мире. Кажется, он борется с собой, прежде чем сказать что-то ещё. Больно. — Я… Я Рин. Итоши Рин. Твой… парень. — его голос чуть дрогнул на последних словах, и он отвернулся, как будто собирался спрятаться за привычной холодностью, но это было лишь очередной маской. — Прости, — выдавливаешь тихо и чуть робко, чувствуя его напряжение даже в собственном теле. — Я… не помню. Совсем ничего не помню. Потеряла память. Слова, произнесённые вслух, оставляют тяжёлый след в воздухе. Брюнет молчит, губы сжаты в тонкую линию, а глаза чуть прищурены, словно пытается скрыть нестерпимую боль. Ему тяжело поверить в то, что для тебя он теперь просто чужой человек. Просто незнакомец. Каждый взгляд на него вызывает волнение, но не даёт никакого проблеска прошлого. — Ничего? — наконец, спрашивает Рин, в этот раз чуть грубее, чем хотелось бы. Это не упрёк, но голос звучит будто издалека, с натянутыми нитями эмоций, которые вот-вот порвутся. Он не верит, и это видно по его глазам, которые вновь обращены к тебе. — Ничего, — парень стоит, словно камень, пытаясь не поддаться отчаянию. Итоши напрягается, стараясь не показать слабость, но пальцы его дрожат, когда он нервно теребит рукав кожаной куртки. Его бирюзовые глаза, которые всегда были холодны и безэмоциональны, сейчас полны сломанной надежды. — Это неправда, — его голос становится твёрже, и он делает шаг ближе. — Мы вместе уже так долго. Я не могу просто… потерять тебя. Рин стоит рядом, не в силах отступить, не в силах сдаться. Саэ Итоши — Почему вы не сказали мне раньше? — прорычал парень резко обернувшись к стоявшему в стороне врачу, его голос был напряжённым, но все ещё сдержанным. Ему хотелось приложить этих мужчин о стенку от собственной же беспомощности. Но разве это что-то либо исправило? — Я должен был знать сразу… Чёртовы ублюдки… Врач что-то говорил в ответ, пытаясь объяснить, но старший Итоши резко оборвал его, прорываясь сквозь холодную, но болезненную ярость. — Найдите ей нормальных врачей. Или я найду сам. И тогда будет поздно. Поверьте мне. Он остановился в дверях, холодный, почти неприступный, и на секунду задержал взгляд на тебе, как будто пытаясь найти в твоём лице ту, кого любил. — Какого чёрта эти придурки ничего не сделали… Что за херня… — ты услышала его незнакомый голос, который был грубоватым и холодным, направленным в сторону врачей. Парень не мог позволить себе показать боль, хотя внутри что-то кричало, ломалось, но внешне это был всё тот же Саэ — спокойный, почти непроницаемый. Ты смотрела на него, пытаясь понять, кто же он, почему его голос вдруг заставил сердце забиться чуть быстрее, и почему на миг показалось, что раньше этот человек значил для тебя больше, чем ты могла вспомнить. Но лицо так и оставалось чужим, и это чувство только усиливало смятение. — Кто ты? — едва слышно прошептала, не узнавая в этом шатене ничего знакомого. Старший Итоши замер, бирюза взгляда встретилась с твоими глазами. В нем мелькнула едва заметная тень боли, но только на мгновение, прежде чем её снова скрыла привычная маска холодности. — Это не так важно. — губы едва что-то проговаривали, пока он шагнул ближе к кровати. Однако со вздохом эта неуверенность улетучилась. Хотя сам его голос звучал ровно, без дрожи, как будто ничего не изменилось. — Важно то, что я здесь и не собираюсь уходить. Я не оставлю это так, найду лучших врачей, которые помогут. Это ясно? Он остановился рядом, его сильные пальцы неуверенно коснулись твоей руки, как будто пытаясь вернуть хоть какую-то частичку прошлого. Кольцо на его безымянном пальце слегка сверкнуло в тусклом свете палаты, но для тебя оно ничего не значило — ещё одно пустое воспоминание, которое растворилось в темноте твоего разума. Жених остался без невесты. — Скоро всё обязательно будет хорошо. — Итоши берёт твою ладонь в собственную, начиная поглаживать. Свадьба всё равно будет. Саэ слишком долго этого ждал. Джулиан Локи Ты сидела напротив него, аккуратно держа чашку с чаем, чувствуя лёгкое тепло, исходящее от напитка, но внутри была пустота. Эти последние дни, с момента как память ускользнула, оставили больше вопросов, чем ответов. И сейчас приходилось пытаться понять, что на самом деле связывало тебя с этим человеком, чьё лицо казалось знакомым, но при этом абсолютно чужим. — Знаешь, милая, — Джулиан сделал глоток чая и поставил чашку на стол. — забавно, как иногда жизнь решает перевернуть всё с ног на голову. Вот так живёшь, думаешь, что всё под контролем, и вдруг… Ты забываешь всё, что было важным. Брюнет смотрел на тебя внимательно, его золотистые глаза блестели, как будто он ожидал реакции на свои слова, но внутри себя уже был готов к тому, что её не последует. Для тебя это была просто очередная история — одна из многих, которые ты пыталась собрать воедино. — Так мы… были близки? — голос звучал неуверенно, и каждый вопрос давался с трудом. Каждый новый ответ казался больше запутывающим, чем помогающим. Парень усмехнулся, откинувшись на спинку стула. Его рука скользнула по краю чашки, словно этот жест мог успокоить собственные нервы. — О да, моя милая. Мы были больше, чем просто близки… — Локи ответил с лёгкой приободряющей улыбкой, которая не покидала его губ. — Мы были… возлюбленными. Эти слова заставили на секунду сердце замереть. Возлюбленные? Что-то в них казалось одновременно чужим и неправдоподобным, но ты не могла вспомнить, чтобы опровергнуть или подтвердить это. Его янтарно медовый взгляд, спокойный и уверенный, не выдавал ни малейшего признака лжи. — Правда…? — вопрос срывается с очевидным сомнением, пытаясь уловить хоть какой-то намёк на фальшь. Но Джулиан, казалось, чувствовал себя даже более, чем комфортно в этой роли, и его спокойствие передавалось и тебе. — Конечно, правда, — он наклонился чуть ближе, его лицо теперь было всего в нескольких сантиметрах от твоего. — мы с тобой были неразлучны. Помнишь, как я звал тебя «милая»? Сейчас, конечно, для тебя странно это слышать, но… Ты всегда улыбалась, когда я это говорил. Поверь. Взгляд опустился на собственную чашку в своих руках, пытаясь понять, как всё это могло быть правдой. Сердце хотело верить в его слова, потому что его тёплая улыбка и нежные слова казались такими искренними. Но что-то внутри всё ещё сопротивлялось, как будто единый кусочек пазла не вставал на своё место. — Если мы были возлюбленными, почему я ничего не чувствую? Этот вопрос был почти болезненным, потому что хотелось верить, что за его словами стояло что-то настоящее. Джулиан на мгновение замер, но затем его лицо озарила та самая спокойная, почти саркастичная усмешка, которая всегда придавала ему игривый вид. — Память — странная штука, милая. Она может забрать у тебя моменты, но не чувства. Я знаю, что они всё ещё где-то там. — его рука мягко коснулась твоей, позволяя почувствовала тепло его пальцев. — А если нет, я помогу вспомнить. Дружба может превратиться в любовь? Шарль Шевалье — Знаешь, сахарок, — голос юноши напротив был мягким, слегка насмешливым, но в нём чувствовалась скрытая нотка чего-то более глубокого. — есть тут кое-что, о чём тебе стоило бы знать. До того, как ты… ну, забыла всё это. Взгляд поднят, ожидая продолжения такой интригующей фразы. Его золотистые волосы были слегка взъерошены, как будто он только что прошёл сквозь ветер, хотя, казалось, здесь, в кафе, ветер не существовал. Лёгкая улыбка играла на его губах, и ты не могла избавиться от ощущения, что в словах Шевалье есть что-то большее, чем он пытался показать. — Мы с тобой, — начал он, взяв в руки небольшую чашку и делая маленький глоток. — были не просто друзьями. Ну, по крайней мере, ты так думала. Вот. Это полнейший бред! Прежде чем это всё случилось, ты призналась мне в чувствах. Быстро моргаешь, пытаясь осознать сказанное. Что-то в его тоне не укладывалось в голове, но ты не могла понять, что именно. Как будто бы всё было правильно, но одновременно… неправильно. Как непонятно! — Призналась? Шарль кивнул, поставив чашку на стол и сложив руки на груди. Юноша слегка наклонился вперёд, его взгляд оставался игривым, как будто всё это было каким-то весёлым недоразумением, но в то же время его слова проникали глубже. — Да, именно так. — блондин чуть поднял брови, будто проверяя, поверишь ли ты ему. — Прямо перед тем, как ты потеряла память. Сказала, что любишь меня, а я не успел ответить, на матч бежал. Мы тогда посмеялись над этим, конечно… Ну, по крайней мере, ты посмеялась. Что-то в его словах звучало неправдоподобно, но ты не могла вспомнить, что именно не сходится. Возможно, это правда? Шевалье был безусловно для тебя важен, это точно, но могла ли такая история действительно быть реальностью? Хотя определить точно — невозможно. — И что ты… не успел ответить? — снова уточняешь, внимательно следя за его реакцией. Это было интересно. Он улыбнулся шире, его светлый взгляд остался таким же насмешливым, но теперь в нём появился лёгкий оттенок чего-то нежного, почти печального. — Ну, как ты понимаешь, времени тогда не было. — парнишка вздохнул, слегка пожав плечами, но при этом удерживая свой привычный тон. — А сейчас… возможно, я бы ответил иначе, если бы у нас была ещё одна попытка. Ты и впрямь не могла понять, что же именно беспокоило в этой истории… Может, его слишком легкий подход, может, то, как он с улыбкой рассказывал о столь серьёзном моменте? Но что-то внутри подсказывало, что это не вся правда. Часть оставалась скрытой. — Шарль, не врешь? — спрашиваешь с некой опаской, глядя на него, словно ожидая какой-то другой, честной реакции. Блондин сделал вид, что задумался, и медленно откусил кусочек клубничного круассана. — Сахарок, клянусь, я всегда любил тебя. Но иногда лучше начинать с маленькой лжи, чем с большой правды. Рео Микаге Просторная комната пентхауса была наполнена мягким светом, который струился через огромные окна, отражаясь в каждом роскошном предмете интерьера. Ты сидела на кровати, чувствуя, как вокруг витает атмосфера чего-то дорогого, но абсолютно чужого. Какого хрена? Всё казалось нереальным, будто это не твоя жизнь. Незнакомые вещи, место, где ты никогда не была — или, по крайней мере, так казалось. Память была пуста, словно стертая, и это чувство неопределенности окутывало тебя с головой. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел он. Парень, высокий, в дорогой одежде, с фиолетовыми глазами, остановился на пороге, его взгляд выражал беспокойство и… что-то большее. И стоит признать, что выглядел он так, словно держал себя в руках из последних сил. В руке был сжат телефон, через который быстро отдавал распоряжения. — Хорошо. Достаньте всех лучших врачей, что есть. Лекарства? Да, пусть привезут всё, что может помочь, — голос звучал твердо, но в его интонациях чувствовалось отчаяние. Юноша явно был привычен к контролю над ситуацией, но сейчас всё рушилось прямо у него перед глазами. Он закончил говорить, отложил телефон и посмотрел на тебя, как будто ожидал, что одно его присутствие заставит все вернуться на свои места. Но ничего не изменилось. Лицо было знакомым, но это лишь усиляло внутреннюю пустоту. Микаге медленно подошел ближе, его взгляд цеплялся за каждую деталь, будто пытаясь найти в тебе что-то привычное, знакомое. — Как ты можешь не помнить, золотце? — Рео выдавил печальную усмешку. — Мы же с тобой… мы были неразлучны. Он сел рядом на край кровати, слегка прикасаясь к твоей руке, как будто это могло помочь вернуть хотя бы частичку прошлого. Но память оставалась молчаливой. — Рео, — его фиолетовые глаза встретились с твоими, и в них читалась искренняя любовь. Казалось, он никак не мог принять эту реальность, словно потеря памяти не могла быть чем-то постоянным, как ошибка, которую парень пытался исправить. Но что бы ты ни пыталась вспомнить, внутри было только ощущение пустоты. — Мы вместе уже несколько лет. Ты… ты моя жизнь, понимаешь? — Н-нет… извини… — Не волнуйся, я все исправлю. Обязательно. Это… временно, — Микаге резко встал и снова схватил телефон. — Найдите кого угодно, кто может помочь! Плевать на деньги, я готов заплатить сколько нужно, просто сделайте это. Всё, что касалось тебя, превращалось в нечто неотложное, срочное, и это явно его разрушало. Так было всегда. Повернувшись обратно, молодой человек снова сел рядом, на этот раз его голос стал чуть тише, почти мягким. — Милая, я знаю, это сложно, но я не отпущу тебя. Мы пройдем через это… — он слабо улыбнулся, пытаясь вернуть лёгкость, присущую его характеру. — Помнишь, как я всегда шутил? Мы с тобой — как кофе с молоком. Ты не можешь быть без меня, и я без тебя тоже не смогу. Михаэль Кайзер — Чёрт возьми! — вырвалось у него, голос был холодным и грубым, как будто весь мир пытался его разозлить. — Эти врачи — сплошное дерьмо! Никто не может дать нормальный ответ! Мать твою… Слова, почти сорвавшиеся на крик, эхом отразились от стен, и на секунду в комнате повисла тяжёлая тишина. Блондин метался от ярости, отчаянно пытаясь найти выход. Каждый взгляд, брошенный на экран, напоминал ему, что реальность слишком жестока. Все эти врачи, диагнозы, слова, которые совершенно не имеют смысла! Он всё знал, ему всё объяснили, но принять это — слишком тяжело. Когда взгляд Михаэля коснулся твоего лица, его ярость вдруг стихла. Испуганные глаза, полные растерянности и непонимания, словно обожгли его. Он замер. О нет. Нет-нет. В воздухе повисла тишина, заполненная твоим молчанием и его осознанием. — Эй, милая, — голос Кайзера сразу изменился, стал более мягким, хотя холод в его тоне всё ещё чувствовался. Парень подошёл ближе, осторожно садясь рядом. — не смотри на меня так, ладно? Ты отстранилась немного в сторону, непонимание и страх читались в каждом твоём движении. Он тяжело вздохнул, наклонившись к тебе, чтобы лучше было видно его лицо. Голубые глаза, наполненные решимостью, смотрели прямо в твои. Нечего боятся. — Всё будет хорошо, малыш. — ирония и привычный сарказм исчезли, уступив место уверенности, которую Кайзер так отчаянно пытался передать. Он просто нежно прикоснулся к твоей руке, его пальцы тёплые, хотя прикосновение было не совсем уверенным. — Я всё разрулю, обещаю. Мы это уже проходили. Всякое было. — Кто ты? — вопрос, который ты не могла больше держать в себе, прозвучал тихо, едва слышно, но заставил его напрячься. Михаэль стиснул зубы от злости, опуская взгляд, потом поднял голову, встретившись с тобой глазами. Ему хотелось орать от собственной злобы на весь мир. Нужно держаться. Губы растянулись наверх. — Тот, кто не собирается отпускать, милая. — сказал блондин с ухмылкой, едва уловимой, но достаточно явной, чтобы ты почувствовала, что он говорит серьёзно. — Михаэль Кайзер. Твой парень. Точнее, твой парень, который тебя безумно любит. И, чёрт побери, я не позволю какому-то несчастному случаю разрушить то, что у нас есть. Голубые глаза метнулись на телефон, стиснув его в руке, как будто это был единственный способ удержаться. Но, увидев твоё замешательство, его руки опустились, и он сделал глубокий вдох. — Знаешь что? Мы всё вернём. Воспоминания, моменты, всё. Даже если придётся заставить весь мир вертеться вокруг этого, малыш. Потому что я не привык проигрывать. Особенно когда дело касается тебя. Шидо Рюсей Машина двигалась слишком быстро, но не настолько, чтобы это вызывало беспокойство, хотя в его движениях чувствовалась неукротимая ярость, которую он не мог больше скрывать. Слова срывались с его губ, как острые кинжалы, наполненные болью и злостью. Почему-то было страшно сидеть рядом с этим парнем. — Какого чёрта это с нами происходит?! — блондин кричал на весь салон и отчаянно бил ладонью по рулю, сдерживая себя от большего. Грубые слова звенели в воздухе, и каждая фраза казалась ударом. На его лице сквозь привычную холодную маску начали блестеть маленькие слёзы, которые он безуспешно пытался скрыть. Глаза с розовыми оттенками, всегда полные жизни и огня, теперь смотрели вперёд с явной болью. — Ты меня вообще не помнишь?! Неужели всё настолько хреново?! Осмелиться ответить что-то явно не вариант… Твоя фигура сидела рядом, ощущая волну эмоций, исходящих от него, но в то же время не могла найти внутри себя отклика на его слова. Это странное чувство пустоты заполняло всё внутри, а лицо Рюсея оставалось для тебя практически незнакомым, несмотря на то, как глубоко он был вовлечён в твою жизнь всего пару дней назад. Голова просто не могла вспомнить. Он резко затормозил у дома, выбрав место для парковки. Дыхание Шидо было слишком прерывистым, и в его груди кипела буря. Парень резво открыл дверь машины и тут же обошёл её, чтобы помочь выйти. Жест был грубым, машинальным, но в нём чувствовалась забота, несмотря на всё, что только что произошло. Как только он посмотрел на твои глаза, полные испуга и растерянности, будто холодный душ пролился на его сердце. — Чёрт… — возлюбленный выдохнул, прикрыв глаза на миг, пытаясь совладать с собой. Ха-ха. Уже истерит. В его голосе зазвучала едва заметная дрожь, и слёзы, которые он пытался сдерживать, теперь катились по щекам. Парень быстро стёр их, выпрямляясь, пытаясь снова стать тем, кто всегда контролирует всё вокруг. Он сделал глубокий вдох, как будто собирался произнести что-то важное. — Принцесса, прости. Я не хотел… не так всё должно быть. Я просто… не знаю, как справиться с этим. Без тебя я никчёмный. Его руки аккуратно обвили твои плечи, и ты почувствовала, как напряжение в его теле немного спало. Хоть Рюсей и вёл себя совершенно ненормально, но понять его можно было. Но руки держала при себе. — Всё будет хорошо, я обещаю. Даже, если ты не помнишь, я всё равно не позволю тебе уйти. Табито Карасу — Ну, как ты, принцесса? — Карасу, не теряя своей саркастичной манеры, зашёл в палату, как будто это было что-то привычное. Он сел на стул рядом, скрестив руки на груди, будто старался скрыть напряжение за этой лёгкой, почти дерзкой маской. — Врач сказал, что память ещё не вернулась, да? Твоё молчание было ответом. На лице появился легкий оттенок неуверенности — ведь он говорил так, словно вы действительно близки, а в голове всё ещё пусто. Брюнет взглянул в глаза, и в этом взгляде, несмотря на его шутливую интонацию, можно было прочитать что-то более глубокое. Ему больно, но парень прячет это, не позволяет эмоциям взять верх. Любую возможность стоит прибирать к рукам. — Не беспокойся, мы с тобой были парой, — Табито улыбнулся, добавив лёгкую грубоватую насмешку в свой голос, как будто это была некая шутка, хотя его глаза блестели уверенностью. Получалось у него врать очень правдоподобно. — Да, кстати, твоё выражение лица говорит о том, что ты не веришь. Ну ничего, это нормально. У нас всегда была странная история, но ты любила меня. Возможно, даже больше, чем хотелось бы признать. — Мне ничего такого не рассказывали… — твои брови слегка нахмурились, пока сама пыталась разобраться в том, что он говорит. Но что-то внутри не давало тебе окончательно довериться, как будто в его словах было что-то неуловимо не то. Однако, память молчала. Как и всегда. — Мы ругались, мирились, ты вечно называла меня «надоедливым идиотом», — брюнет всё продолжал говорить, будто рассказывая историю, в которой правда и ложь переплетались так искусно, что их невозможно было различить. — но, конечно же, не могла без меня жить. И вот я здесь, как всегда, на твоей стороне, принцесса. Что-то всё-таки в нём вызывало противоречивые чувства. Тот, кто сидел напротив, казался одновременно чужим и каким-то… важным. Но, чтобы были возлюбленными… В груди на миг сжалось, но ты не знала, что именно вызывало это ощущение. Мама бы не стала молчать о таком, да? Карасу откинулся на спинку стула, усмехнулся, чуть грубо — с тем сарказмом, который, казалось, был его защитной броней. — Милашка. Ты сейчас, наверное, думаешь: «Какого чёрта этот ушлёпок говорит такие вещи?» — его голос стал чуть мягче, но всё ещё звучал насмешливо. — Но разве это не шанс? Начать с начала? Я уверен, что, когда всё вспомнишь, будешь рада, что я не ушёл. Да и терять нашу любовь не особо хочется. Я же тебя тоже люблю. Внутри него, несмотря на лёгкость в словах, бушевали чувства, о которых брюнет не хотел говорить. Любовь, пронзительная и глубокая, которая долгие годы пряталась под слоями сарказма, теперь стояла на грани того, чтобы стать правдой. Он всегда был влюблён в тебя, но то чувство оставалось нераскрытым, спрятанным за шутками и грубостью. Теперь же, когда у Табито появился шанс, всё начать заново, в его глазах блеснула уверенность. Не вспомнишь же ты ненужное? Джинпачи Эго Взгляд следит за высоким мужчиной, который несёт пару кружек с горячими напитками. Он выглядит абсолютно нелюдимо и настолько озлобленно, насколько это вообще было возможно. День и ночь можно было услышать его ругательства, в которых упоминались имена врачей. Что-то внутри него громко треснуло. — Давайте я… — Руки. — брюнет произносит одно слово слишком резко и громко, не позволяя даже приподняться с кресла и помочь ему с сервизом. Справится сам. Никакой помощи. Эго ставит кружки на стол, а затем садится напротив, прикрывая свои антрацитовые глаза и устало потирая переносицу от веса очков. — Пей. — Почему вы всегда отталкиваете меня? Почему не позволяете как-то исправить ситуацию? — Не боишься меня? — этот вопрос совершенно неожиданный от того человека, который большую часть времени старательно игнорировал все твои реплики. Его взгляд теперь был сосредоточенным даже, если и тёмная чёлка спадала на поблёскивающие линзы. — Нет. — мотаешь головой, чтобы больше подтвердить свои слова. — Вы говорили, что мы супруги. И я нахожу вас довольно привлекательным для себя. — И ты веришь незнакомому мужчине и его словам? — Джинпачи едко усмехается, отпивая чёрный кофе из собственной чашки. Его умиляла твоя наивность и внутреннее интуитивное доверие к нему, когда в воспоминаниях он уже отсутствовал. — Тебя здесь никто не держит, Т/и. Можешь спокойно идти дальше. — И поэтому вы никуда меня не выпускаете и сами всё время находитесь рядом? Кто вы на самом деле? Он молчал. Как всегда. Но его молчание на этот раз было другим — оно давило, как стены, замыкающиеся вокруг вас. Прошло несколько секунд, прежде чем Джинпачи наконец заговорил. Голос был холоден, как лёд, но в нём чувствовалась едва уловимая разбитость, которую мужчина скрывал под своими обычными саркастичными словами. — Я… твой муж. И это всё, что тебе нужно знать. Саркастичная насмешкм мелькнула в его глазах, но она была мимолётной. За ней скрывалась боль — глубокая, и чересчур пронзительная. Брюнет встал, отвернулся, сделав несколько шагов по комнате, руки спрятаны в карманы. Чёрные волосы, как всегда, падали на его лицо, скрывая часть эмоций, которые он не мог позволить себе выразить. — Я не собираюсь позволить тебе уйти. — его голос стал ниже, жестче, но вместе с тем в нём проскользнула нотка отчаяния. — Ты не помнишь меня. Но это ничего не меняет, Т/и. Ты всё равно принадлежишь мне. Медленно встав из-за стола, подходишь ближе, не понимая, что двигало тобой: жажда узнать больше или попытка вернуть что-то утраченное? Прикоснувшись к его плечу, почувствовала, как мышцы напряглись под твоей рукой, но он не отстранился. Стоял, как и раньше. Это молчаливое прикосновение было первым шагом к тому, чтобы хотя бы на мгновение почувствовать, что между вами всё ещё что-то осталось. — Почему ты не пытаешься мне всё рассказать? — вопрос сорвался с губ, почти прошептанный. Джинпачи повернул голову, глядя на тебя через плечо. В его мрачных глазах горела холодная ярость, замешанная на боли, но вместе с тем — отчётливая любовь, которую он даже не пытался скрыть. — Потому что я знаю, что как бы сильно я ни пытался, это ничего не изменит. — Эго вздрогнул на последней фразе, и собственный взгляд впервые заметил, как сильно это его разрывает. — Ты либо вспомнишь сама… либо я потеряю тебя навсегда. Ноэль Ноа — Спасибо, — осторожно киваешь незнакомцу, что помогал вылезти из его же автомобиля. Голос всё ещё немного хриплый после больницы и всех тех доз лекарств, которыми так много кололи твоё тело ради восстановления. И всё почти хорошо. Почти… — Не укачало в дороге? Воды? — мужчина сглатывает горечь по горлу, не позволяя своему языку напугать тебя, как в тот раз. Он наслаждался, когда мог говорить «любимая», «дорогая», «моя любовь», однако ситуация слишком резко поменялась. И оставалось только начать всё с самого начала. Никакого другого варианта и не было. Кольцо на безымянном пальце продолжало напоминать всё безумно важное. — Нет-нет, всё в порядке, не волнуйтесь. — в голове столько вопросов, что хочется спросить у него, однако решаешь промолчать на сейчас. Сердце мягко стучало в груди, будто всё тело помнило его надёжные и крепкие движения, но не память. Почему-то было стыдно. Хотелось успокоить блондина и пообещать, что всё снова будет, как и прежде. Ноэль вздыхает. — Мы… — супруг закрывает багажник, забрасывая тяжёлую сумку с вещами на своё плечо. Ещё чуть-чуть и он заплачет, прямо как мальчишка. Так больно смотреть на тебя, возлюбленную женщину, что в этот момент даже ничего не знала о них, их отношениях и любви. Золотые глаза блестят печалью. — Мы обращаемся друг к другу на «ты». Понятно? — Да, извини. — Пустяки, скоро привыкнешь. Не бойся, — ему даже больно выдавить самую лёгкую улыбку. Просто не может. Внутри всё разрывалось на части: с одной стороны — это было просто божьим подарком, что не произошло чего-то по-хуже, а с другой — Ноа будет заново пытаться проникнуть вглубь твоего сердца и остаться там. Нельзя упустить тебя. — пойдём в дом. Ваши шаги ровные, неспешные. Краем глаза замечаешь, что на своё телосложение и высокий рост мужчина совершенно не бежит, а наоборот подстраивается под тебя, будто бы так было и всегда. Что ж, возможно. Дом выглядит абсолютно незнакомым: ни фотографии, ни стены с картинами, ни красивая мебель, ни различные украшения. Голова заполнялась новыми приятными моментами. Всё из-за того, что тебе здесь очень понравилось. Очень-очень. Дверь закрывается с тихим хлопком. — Ноэль, — обращаешься к супругу, чувствуя что-то родное на кончике языка, пока пробуешь его имя в звучании. Взгляд мужа тут же оказывается рядом и направленным навстречу. — почему ты решил поступить именно так? Почему просто не оставил меня, а решил… — Здесь никогда и не было выбора. Это ясно? — отрезает словами быстро и холодно, будто ведёт острым ножом, а не переодевается в своем же доме. — Впредь, я больше не хочу слышать такого бреда, Т/и. Моя любовь это не какая-то изменчивая херь. И я люблю тебя. Ты аккуратно подходишь к этому сломленному мужчине ближе, чтобы медленно осмотреть его всего. Боль в глазах, прерывистое дыхание, сжатые плечи и чуть согнутую спину, а ещё эти короткие белые волосы, острые скулы и тонкие губы. Ладонями касаешься Ноа за шею и тянешь на себя, чтобы обнять. Супруг тут же подхватывает эту идею, прижимая тебя к себе, отвечая объятием в ответ. Знакомый запах волос и кожи бьёт ему в нос. Глаза щипают у обоих. Ему можно полностью и всецело вверить свою жизнь. Это точно. — Я так люблю тебя… — он срывается на хриплый шёпот, целует в щёку, поглаживая по волосам своей крупной ладонью. Пытается успокоить и себя и тебя. — Мы снова со всем справимся, поверь. Только останься рядом… Я прошу тебя…. Слёзы текут из глаз. Чёртова амнезия. Крис Принц Машина плавно катится по дороге, а ты сидишь на пассажирском сиденье, стараясь осмотреться и уловить что-то знакомое. Ощущение пустоты в голове не даёт покоя — обрывки воспоминаний ускользают, будто их и не было вовсе. Голова болит. Рядом с тобой за рулём сидит мужчина, о котором сказали, что он твой муж, но лицо кажется чужим. Принц очень красивый: ровный нос, углы скул, светлые волосы падают на лоб, а нежно голубые глаза смотрят на дорогу с уверенностью, словно ничего не изменилось. — Всё будет в порядке, — голос супруга звучит ободряюще, но в нем слышится лёгкая напряжённость. — Я знаю, это всё очень странно для тебя… но, честно говоря, я рад, что ты жива и рядом, малышка. Он усмехнулся, словно пытаясь сбросить собственное напряжение, но видно, что ему нелегко. Впрочем, вам обоим. Ты молчишь, не зная, что сказать. Слова застряли где-то в голове, как будто они не твои, а ты сама находишься в теле другой женщины. Всё это кажется слишком сюрреалистичным. Так странно-странно-странно. — Мы едем домой. Дом — это то место, где ты, может быть, начнёшь вспоминать больше. — блондин продолжает говорить чуть мягче. Там проскальзывает смешок. — Я уже заказал твои любимые цветы. Ну, я надеюсь, что они всё ещё твои любимые, хотя… кто знает. Может, тебе теперь нравятся кактусы? — Я не помню… — отвечаешь даже, не смотря на него, и в этот момент понимаешь, что это признание причиняет ему боль. Крис быстро взглянул на тебя. Его светлое лицо на мгновение стало серьёзнее, но супруг снова ободрительно улыбнулся, хоть и улыбка получилась немного натянутой. — Это нормально, не волнуйся. Ты не обязана ничего помнить сразу, милая. Мы справимся с этим. Время есть, я здесь, и я не собираюсь никуда исчезать, — сказал твёрдо так, как будто сам себе давал обещание. Принц продолжает безустанно говорить, рассказывая о доме, о том, как вам нравилось проводить вечера на террасе, наблюдая за переливающимися закатами. О том, как однажды ты настояла на том, чтобы переклеить обои стены в гостиной в тёмно-синий, а он ворчал, но в конце концов согласился, потому что ты была слишком убедительна. В его словах чувствуется любовь, будто каждая деталь, каждое воспоминание для него драгоценно. И это действительно так. — И ты знаешь, — Крис бросил короткий взгляд в твою сторону, — я всё ещё помню наш первый поцелуй. Было ужасно неловко, я чуть не опрокинул тебя на стол. Мы тогда оба смеялись. Думаю, я всегда был неуклюжим и влюбленным, когда дело касается тебя. Марк Снаффи Комната, в которой ты сидишь, кажется незнакомой. Она одновременно уютная и чужая. Мягкий свет медовой лампы, обстановка, запахи — всё это вызывает смутное ощущение дежавю, но настоящие воспоминания не приходят. В воздухе витает напряжённая тишина, а из-за двери доносятся приглушённые шаги. Он снова здесь. Мужчина, который утверждает, что вы прожили вместе десять лет, но для тебя этот человек — почти незнакомец. — Я подготавливаю тебе другую спальню, чтобы ты могла чувствовать себя спокойно, Т/и. — голос Марка, тёплый, мягкий, звучит из-за спины. Супруг старается говорить спокойно, но даже в этом голосе слышится тревога, скрытая за добротой. Оранжевые глаза внимательно смотрят на тебя, его волосы мягко переливаются в свете лампы. — Не хочу давить на тебя. Всё… всё восстановится со временем. Блондин присел напротив, на краю кресла, наблюдая за каждым твоим движением. Его взгляд полон любви и одновременно боли — всё ещё по-детски надеется, что ты вспомнишь, но не хочет торопить. В его руках маленькая рамка с фотографией — ваше фото. Он показывает его осторожно, как будто это волшебный ключ, который способен пробудить забытое. — Это мы, — его голос мягкий, но уверен. На фотографии видно двоих счастливых людей. Они держат друг друга за руки, а их улыбки светятся чистым счастьем. Тебе было его жаль. — Мы были так счастливы в тот день. Наш юбилей… Это было в прошлом году. Глаза Снаффи мелькают ожиданием, он надеется, что этот образ станет для тебя мостом к прошлому. Но лицо на фото всё равно остаётся лишь мёртвым изображением, без связи с чувствами или воспоминаниями. Чужое, как и сам он. — Я знаю, это сложно, — добавляет муж, понимая, что воспоминания не приходят. Его большие руки медленно опускаются, сжимая рамку чуть крепче. — но я не собираюсь сдаваться. Время, которого у нас так много, всё исправит. Просто нужно подождать. — Почему ты не злишься? — спрашиваешь тихо, не понимая, откуда в нём столько терпения… Ведь десять лет — это целая жизнь, а для тебя это всего несколько секунд непонимания. Боль растекается по телу из сердца. — Потому что люблю тебя. — его голос тоже становится чуть тише, почти шёпот. Марк смотрит прямо в глаза, его оранжевый взгляд горит той любовью, которая прошла через целую декаду. — И всегда буду рядом, даже, если ты не помнишь.