Секрет

Только те, кто видел просмотры, могут знать правду. Говорить кому-либо ещё запрещено.       Его молчаливый взгляд отпечатался в сознании Субару. Рейнхард не только отказался отвечать на его вопрос, но поступив так, только усилил паранойю Субару о вероятности таких невероятных изменений. Излишне говорить, что их разговор резко оборвался после этого странного обмена репликами. Оба они, похоже, были недовольны таким результатом.       Ужин также прошел относительно без происшествий, если не считать навязчивых расспросов Анастасии и плохо скрываемого смущенных взглядов от Круш. Мысли Субару всё время были заняты неизбежным выводом. — Они знают. ОНИ ЗНАЮТ. Я не знаю как, но они знают, что я могу Возвращаться с Того Света.       Поспешные выводы? Возможно. Но он ничего не мог с собой поделать.       Оцепеневший Субару лежал рядом с бессознательной Беатрис, и страх только нарастал в его сердце. — Не знаю почему, но у меня такое чувство, что они не просто узнали о моих способностях. То, как они смотрели на меня… как будто они ВИДЕЛИ это.       Эта возможность напугала его еще больше.       Возврат с Того Света было проклятием. Естественно, он много раз мечтал о том, чтобы иметь возможность рассказать им об этом. Но со временем его мнение об этой способности изменилось.       Честно говоря, это стало для него чем-то очень личным.       Он связывал эту способность со всеми своими ошибками. Со всем, что было в нем такого, что он хотел оставить позади.       Если бы он когда-нибудь планировал раскрыть свои способности другим, он рассказал об этом избирательно. Не только ради своих друзей, нет. Нацуки Субару в глубине души все еще был эгоистом.       Даже если это было неправдой, даже если в глубине души он знал, что он лжец… он не хотел, чтобы его друзья видели его таким, каким он был на самом деле. Неудачником. — Ужас в их глазах…       Он никогда не уходил. Эта вспышка в вагоне изменила то, как они смотрели на него. Даже Рейнхард не остался в стороне.       У него скрутило живот.       Единственное, что у него было — это его секрет.       Конечно, он пообещал Сателле, что будет искать в себе ценность за пределами использования собственной жизни, и не забыл об этом. Но на данный момент он ничего такого не обнаружил.       Он не был готов к тому, что у него отнимут его безопасность, его единственную страховку. — Вот почему они не дают мне остаться одному… я стал обузой…       Субару ничего не мог сказать себе, чтобы оспорить этот факт. С тех пор как он прибыл в Пристеллу, ему удалось только усугубить чувство вины своих друзей и сорвать переговоры о приобретении кристалла для Пака. Его даже намеренно удалили с собрания пяти лагерей. — Это похоже на то, как если бы история моего браузера была полностью раскрыта…       Субару мысленно усмехнулся своему меткому описанию. Его некомпетентность и фальшивая уверенность больше никогда не подействуют на его друзей. — Хм…?       Он только сейчас осознал, что его свободная рука потянулась к руке на перевязи. — П-Пожалуйста, не надо, я полагаю, — еле слышно раздался голос Беатрис. — Ах, да. Я обещал Беако, что перестану так делать. — … Беако… я так рад, что ты проснулась.       Он протянул руку и заключил своего духа в крепкие объятия. Она довела себя до коматозного состояния, пытаясь сохранить ему жизнь, и даже спасла его руку. И что же он сделал, чтобы заслужить таких замечательных друзей? — Б-Бетти так жаль… — О чем ты говоришь? Тебе не за что извиняться! Ты буквально упала в обморок от всех усилий, которые приложила, чтобы спасти меня! Я должен благодарить звезды за то, что у меня есть Беако!       Хвалебные слова Субару возымели желаемое действие. Беатрис на какое-то время перестала плакать в их объятиях. Он действительно был так благодарен за то, что в его жизни есть такие удивительные люди, поэтому улыбка, которую он ей подарил, была совершенно искренней.       Беатрис решительно сняла здоровую руку Субару с его перевязи и взяла её в свои. — Ты не сможешь заниматься своей отвратительной привычкой, держа Бетти за руку, по факту.       Это было бестактно, но желания Беатрис было достаточно, чтобы затмить чувства, зарождавшиеся в сердце Субару. — Мое сердце радуется, когда я вижу, что мой обожаемый дух становится более прямолинейной в своих желаниях!       Беатрис действительно стала более ласковой с тех пор, как он освободил её из библиотеки. Если бы ситуация не была такой мрачной, Субару втайне добавил бы этот момент в дневник взросления Беатрис. — Не дразни Бетти. …Она беспокоится только о том, что у неё не хватит маны, чтобы вылечить своего глупого контрактора…       Любой мог бы сказать, что это ложь. Но Субару был доволен тем, что Беатрис пока что сорвалась с крючка. На сегодня с неё было достаточно поддразниваний. — Тогда, я полагаю, тебе не следует отпускать мою руку!       Неважно. Субару, возможно, было слишком весело от всего этого. По крайней мере, он дал Беатрис повод продолжать проявлять заботу, не ставя ситуацию в неловкое положение. — Не искушай Бетти, иначе она никогда больше её не отпустит…       Субару проспал всего пару часов. Стресс и непрерывный поток шокирующей информации взяли своё. Он даже не был уверен, удастся ли ему избежать обнаружения и скрыться от других лагерей, не то чтобы ему вообще нравилась эта идея. — Мне нужно время, чтобы во всем разобраться и решить, что я собираюсь делать. Нет причин доводить себя до шизофрении, глядя в потолок всю ночь напролет.       Субару медленно высвободил руку из хватки Беатрис, едва не разбудив спящего духа. Её рука неосознанно потянулась к его руке, и, немного подумав, Субару сумел повторить форму своей руки с помощью одеяла. — Ах! Моя Беако такая милая! Очень жаль, что мне придется разбудить её и испортить это прекрасное зрелище…'       Как бы Субару ни хотелось это отрицать, самой насущной проблемой было поведение его союзников. Если он сейчас же не сбежит, велика вероятность, что ему придется вернуться в поместье Милоад. Он надеялся, что Беатрис прислушается к его просьбам, поскольку она всегда была одной из самых умных в лагере Эмилии. — Я просто выйду подышать свежим воздухом, хорошо? — Субару пробормотал себе под нос, молча пытаясь оправдать перед Беатрис свою маленькую «экскурсию», чтобы снять с себя ответственность, когда разбудит её.       Он почувствовал, как холодный ветерок прошелся по его спине. — А-а? Ох… Ничего.       Он не привык к такому уровню навязчивости. — Успокойся. У тебя нет доказательств для этих теорий, даже со всеми косвенными уликами. Пока что все, от чего я могу отталкиваться — это предположения! Насколько я понимаю, я могу просто проецировать на них свои желания. Даже если один человек знает, это может быть особый случай. В конце концов, Ал ведь из моего мира!       Субару слегка скрипнул дверью и направился к открытому балкону в задней части гостиницы.       Отсюда открывался прекрасный вид на сад, а это было именно то, в чем Субару нуждался, чтобы успокоиться. — Зачем я вообще трачу время на размышления об этом?! Сумасшедший разгуливает на свободе, и над городом нависла угроза нападения! Последнее, о чем мне следует беспокоиться — это о защите своего эго!       Мысли Субару метались между факторами стресса, терзавшими его разум. Возможно, именно поэтому он не обращал достаточного внимания на то, что было перед ним. *удар* — О! Прости… — Что…?       Этот голос. Этот голос, который ни с чем нельзя спутать. Напоминавший мягкий перезвон серебряного колокольчика. — Эмилия-тан? Это ты?       В это время ночи в коридорах было довольно темно, и Субару не мог разглядеть лицо человека, стоявшего перед ним. Но даже по слабым очертаниям Субару сразу понял, с кем разговаривает. — С-Субару…? Я думала, ты уже удалился на ночь. Почему ты бродишь по гостинице в такой час?       Присутствие Эмилии здесь было знаковым, это точно. Был шанс, что она разгадала его планы и ждала, когда произойдет что-то подобное. — Никто больше не говорит «удалился на ночь»! А я… ну, я не мог уснуть.       Субару не обязательно лгал, но он позаботился о том, чтобы умолчать о своих планах относительно Беатрис. Он также не хотел раздувать угли их последней ссоры. — Мне так жаль, Эмилия-тан. Я обязательно буду снова и снова извиняться перед тобой за неподчинение приказам. — Понятно.       Субару не мог видеть выражения лица Эмилии, но между ними повисло неловкое молчание, которое говорило о том, что что-то было не так.       Эмилия поморщилась от слов Субару, представив себе все те ужасные кошмары, с которыми он сталкивается каждый раз, когда закрывает глаза. Именно её некомпетентность привела к большинству таких ситуаций. Как долго он боролся с этими кошмарами в одиночку? Может, ей стоит просто подождать до завтра, чтобы поговорить…       Ждать. Нет.       Винить себя было просто удобным предлогом, чтобы забыть о настоящей причине, по которой она здесь оказалась. Эмилия взяла на себя обязательство наладить отношения между ними. Расстояние между ними необходимо было сократить. — Субару, мы можем поговорить минутку? — Ночной поход в комнату Эмилии-тан? Что я такого сделал, чтобы заслужить это?! Я действительно вот-вот растаю от жара этой пикантной обстановки!       Эмилия вела Субару в свою комнату, крепко держа его за свободную руку. Это был довольно решительный подход со стороны обычно сдержанной полуэльфийки, но Субару не жаловался. — Я должен перестать думать, как озабоченный! Эмилия-тан совершенно точно думает не так, как я, а даже если бы и думала, она бы ни за что не захотела сделать что-то подобное со мной! Мне нужно собраться с мыслями, прежде чем я скажу что-нибудь странное!       Субару, снова погруженный в темноту, не мог видеть покрасневшего лица Эмилии, когда она тащила его через всю гостиницу в свою комнату.       Она прекрасно понимала, о чем он сейчас думает, и, как бы ей ни хотелось побаловать его, сейчас важнее было прояснить ситуацию между ними. — О нет! У меня вспотели ладони! Слава богу, это Эмилия-тан! Если бы это был Рам, она бы не успокоилась, пока моя гордость как мужчины не была бы полностью уничтожена…       Как будто по какой-то жестокой иронии судьбы, когда Эмилия подошла к двери, она переместила свою руку с его ладони на запястье. Подняв его руку к своему лицу, она с любопытством уставилась на нее. — Э-э-э? Откуда у нее такая проницательность?! Боже, это так неловко.       Он приготовился к замечанию полуэльфийки.       Это действие имело иной смысл, нежели Субару предполагал. Она очень хорошо видела его предплечье, когда оно было так близко к её лицу. Шрамы и свежие струпья, которые, как он думал, он спрятал под рукавами, только причиняли боль её сердцу.       Контраст между грубыми следами на его предплечьях и нежной кожей, которую она ощущала, когда держала его за руки, был разителен. Прекрасная аллюзия на его ад. — Твои руки всё ещё такие мягкие…       Неужели его сердце только что екнуло? В словах Эмилии сквозила нежность. Даже у Субару, порой толстолобого, отвисла челюсть, когда он услышал этот искренний комплимент. Он не уловил легкой дрожи в её голосе. — Э-Эмили… .       Её хватка усилилась, давая ему знак закрыть рот.       Когда они вошли в её комнату, дверь за ними со скрипом закрылась. Впервые лунный свет осветил лицо Эмилии. В её глазах блестели слезы. — Я-я… Мне так, так, таааак, жаль! — дрожащая Эмилия обвилась вокруг него. Её руки крепко обхватили его спину.       Он хотел спросить её, что все это значит, но Эмилия была не в состоянии собраться с мыслями настолько, чтобы закончить предложение. Слова вырывались с трудом, а затем сменялись истерическими рыданиями. — Эмилия! Эй, не плачь! Тебе не за что извиняться…       Он попытался провести рукой по её волосам, но Эмилия отбросила их в сторону и отвернулась, чтобы избежать его взгляда. — Я-я-я чуть не сделала это снова. — Ч-что ты такое говоришь…?       Она приложила палец к его губам и снова прижалась к нему. Глаза Субару расширились, когда он почувствовал, как она прижалась к его шее. — Я думала, что знаю, что для тебя лучше… Поэтому я отбросила твои чувства в сторону! Прямо как тогда в Столице!       На ночной рубашке Субару образовались пятна, очевидно, от слез Эмилии. Однако Субару их даже не заметил. Он был просто потрясен воспоминаниями Эмилии о тех событиях. — Эмилия-тан, о чем ты говоришь? Это именно то, как я поступил с тобой в Столице! Я искренне рад, что тебе удалось наставить меня на путь истинный! Пожалуйста, не плачь из-за этого…!       Ей пришлось побороть желание поспорить с заявлением Субару. Эмилия в Столице совершенно не обращала внимания на его состояние, и её некомпетентность как кандидата в короли вынудила его вмешаться. Даже если у неё не было возможности знать о происходившем, её невежество все равно было непростительным.       Прямо как сегодня. — Я-я не хочу, чтобы ты уезжал! Я не хочу отправлять тебя обратно в Поместье. Я знаю, что ты так сильно заботишься обо всех нас! Но я снова встала у тебя на пути…       Субару ещё сильнее прижался к ней и обнял её рукой за шею. — Эмилия-тан, в том, о чем ты меня просила, нет ничего плохого. Я твой рыцарь. Я всегда буду твоим! Даже… если я не всегда выполняю все твои приказы, над чем мне действительно нужно поработать… я никогда не покину тебя.       В словах Субару звучала стальная убежденность. Он был, чего греха таить, изрядным лицемером, пытаясь внезапно вести себя как «идеальный рыцарь» Эмилии, но ничего не мог с собой поделать. Его последние слова были правдой. — Даже смерти не удалось разлучить нас. Я не позволю какой-то глупой ссоре заставить тебя усомниться в моей верности. — С-Субару, я отменю свой приказ отправить тебя обратно в особняк Милоад. Я… прости, что поссорилась с тобой из-за этого.       Его рука медленно поднялась к голове Эмилии, и на этот раз она не оттолкнула его. Он начал слегка поигрывать прядями её серебристых волос. — Я… я тоже сожалею. Мой долг как твоего рыцаря — исполнять твою волю. Все, что ты хотела, это помочь мне исцелиться, а я ссорился с тобой… Я действительно перешел все границы.       И так было не только с Эмилией. Он видел, как все обижались, когда он пытался отказаться от лечения своей руки. Как он беззаботно насмехался над Юлием… Напрасно расстраивал Эмилию… Блефовал перед Отто и Гарфиэлем… Игнорировал опасения Вильгельма и Рейнхарда…       Возможно, он всё неправильно понял. — Я даже не пытался понять их чувства, я просто оттолкнул их.       Стояла глубокая ночь, и можно было погрузиться в полную тишину. Это только усугубило его чувство вины, вызванное плачем Эмилии. — Моя жуткие комплексы заставили её приказать мне вернуться домой.       Момент осознания происходящего позволил Субару выйти из своего временного оцепенения. Как и год назад, он впал в депрессию. Выход из ситуации тот же, что и тогда. Ему надо было поверить в своих друзей. Они ведь все верили в него так же, верно? — Эмилия-тан… Ты права. Я думаю, мы оба виноваты в этой неразберихе.       Эмилия была удивлена, увидев, что Субару так открыто говорит ей правду, но она почувствовала знакомую теплоту за откровенной оценкой их глупости со стороны Субару. Он без колебаний назвал её «занозой в заднице», когда она была. …ну… занозой в заднице. Его признание сейчас было столь же утешительным. — С-Субару… Я просто слишком остро отреагировала, на… — Нет. Ты… Это не так.       Наконец, она взяла себя в руки настолько, чтобы прервать контакт и сделать шаг назад. — Я повёл себя глупо. Я… если бы кто-нибудь когда-нибудь напал на тебя, я сомневаюсь, что простил бы его так легко…       Он даже не хотел себе этого представлять, поскольку это было то, с чем он уже сталкивался однажды. В течение целого года он одержимо собирал любую информацию, какую только мог, о местонахождении архиепископа Чревоугодия. Субару буквально мечтал о том дне, когда он сможет закопать этого монстра в землю. Эмилия, возможно, испытывала нечто подобное. — Спасибо, Эмилия-тан. — Да?       Эмилия не ожидала, что Субару поблагодарит ее! Только недавно она пыталась задержать его и силой отвезти домой! О чем он только думал? — Я знаю, это может прозвучать нелепо… но я… я… э-э… не думал, что вы все так сильно обо мне беспокоитесь.       Был ли он идиотом? Подождите, скорее всего Эмилия думала о слове «дуралей». Неважно, сегодняшний день стал лучшим доказательством того, что люди заботились о Субару. Вплоть до ненормального уровня!       То, как все столпились вокруг него. Как они бросили всё, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Субару не получал этого ни от кого, кроме своих родителей. Он стал настолько слеп к таким чувствам, что почти не мог их распознавать! — … Дуралей… — Никто больше не говорит «дуралей»!

***

— Фух! Если бы я задержался там подольше, боюсь, у меня появились бы кое-какие идеи.       Субару быстро извинился и вышел из комнаты Эмилии, сказав ей, что хочет сходить в баню, чтобы проверить, насколько «аутентичной» на самом деле является гостиница.              Удивительно, но Эмилия, казалось, поняла подтекст того, что он сказал, но она не хотела донимать его вопросами после всех «пыток», которые Субару перенес из-за Анастасии.       Однако настоящая причина, по которой он ушел, была немного более… неловкой. Субару не считал бы себя равнодушным к чувствам других (даже если бы сегодняшний день был редким исключением). В последнее время Эмилия сильно полюбила…физический контакт.       Обычно это не было бы поводом для беспокойства, но Субару начал замечать этот странный блеск в её глазах всякий раз, когда он брал её за руку или заплетал ей волосы. А еще она поцеловала его сегодня! Он определенно не собирался этого забывать!       Дело в том, что… после их разговора по душам её реакция показалась ему гораздо более… подозрительной… чем раньше. Если бы он не знал её так хорошо, то мог бы подумать, что она пытается его соблазнить! — Но это невозможно! Моя чистосердечная Эмилия-тан даже понятия не имеет о подобных похотливых вещах!       Субару кивнул сам себе с широкой улыбкой на лице. (Он и не подозревал, что именно этим она и занималась!)       Откладывая в сторону гипотетически возбужденных полуэльфиек, он все ещё ощущал последствия её «совершенно не преднамеренных» усилий. — Мне нужно принять ванну. Это будет идеально, чтобы помочь мне немного поспать!       А также, чтобы постараться позабыть всё, что произошло сегодня, если это было возможно.

***

— Похоже, я не единственный, у кого возникла такая идея…       Одинокий старик, смотревший на полную луну, даже не заметил шагов Субару. Однако дурная привычка Субару говорить, не подумав, уже выдала его. — Субару-доно, вы тоже пришли посмотреть на сад?       В голове у Субару закрутились шестеренки, и он быстро осознал свою ошибку, пытаясь скрыть румянец, пристально вглядываясь в самые дальние цветочные заросли. — Я что, сказал это вслух?!       Вильгельм, как всегда отличавшийся тактичным нравом, слегка усмехнулся на счет Субару. — Полагаю, что так… — …. — Это неловко… Кажется, его что-то беспокоит. Будет невежливо, если я что-то скажу?       Молчание между ними не имело задачи сообщить что-либо друг другу. Субару просто понятия не имел, как продолжить их разговор, даже если бы захотел, в то время как Вильгельма был просто устраивало то, что общение на этом закончилось. — …Ну совать нос в личные дела других людей — это своего рода семейная традиция Нацуки…       Субару понимал, что было довольно лицемерно копаться в душевных травмах Вильгельма, когда он так отчаянно пытался скрыть свои собственные, но ему было всё равно. Вильгельм всегда был любопытной аномалией для молодого человека. Кто-то, кто, по необъяснимой причине, понимал Субару лучше, чем он сам.       Он всегда находил нужные слова, чтобы вдохновить Субару на дальнейшую борьбу. Это было почти как если бы старик видел в нем родственную душу. Способ исправить ошибки, совершенные им в молодости.       На данный момент это всего лишь предположение. Субару просто недостаточно знал о прошлом Вильгельма, чтобы выносить подобные суждения. Хотя он всегда интересовался жизнью, которую вел Вильгельм, чтобы стать тем человеком, которым он является сегодня, его упрямое нежелание раскрывать подробности о своем прошлом странным образом привлекало Субару. — Я… я прошу прощения, если выскакиваю, как черт из табакерки, но я должен спросить… Все ли в порядке?       Профиль Вильгельма по-прежнему оставался сосредоточенным на чем-то, что никто не мог точно определить. Казалось, он подыскивает подходящие слова, чтобы объяснить их нынешнее затруднительное положение, но не был удовлетворен результатом. — Именно этого я и ожидал от такого эрудированного человека, как Субару-доно — использовать идиому вроде «как черт из табакерки».       На его лице появилась легкая улыбка. — Э-э? А, да… Я сомневаюсь, что это правильно перевелось… Это просто означает что-то неожиданное.       Субару был расстроен, видя, как все мужество, которое он вложил в то, чтобы спросить у Вильгельма, как дела, было отброшено в сторону беззаботным поддразниванием, но это ясно дало понять, что Демон Меча был не в настроении разговаривать. — Предоставьте Субару-доно самому придумать фразу, которую даже я никогда раньше не слышал. Приятно осознавать, что в этом возрасте ещё можно чему-то удивляться…       Субару не мог не заметить его задумчивости, и это заставило его остро осознать, что Вильгельм был очень стар. — Д-да не волнуйтесь об этом! Поверьте мне, вы бы ни за что не узнали эту фразу, в конце концов, она с моей родины…       При этой информации глаза Вильгельма, казалось, вспыхнули, отражая смесь любопытства и чувства вины из-за того, что он снова поднимает эту тему. — Я прошу прощения за то, что проигнорировал ваш вопрос. Если не возражаете, дайте мне минутку, чтобы собраться с мыслями. — Я… Все в порядке! Это ведь я к вам подкрался… — Я чувствую, что мне было бы полезно поговорить с кем-нибудь об этом. Я особенно рад, что это будете вы, Субару-доно.       Старик чувствовал, что должен был ответить рыцарю из другого мира взаимностью, учитывая то, что они все недавно видели. Даже если он этого не знал, его самые сокровенные тайны были раскрыты. По крайней мере, Вильгельм был готов поделиться некоторыми своими впечатлениями в ответ.       Для Субару это был ещё один момент, когда его оценили гораздо выше, чем он ожидал. Ему действительно стало не по себе! Он был ничем не лучше всех остальных в Пристелле, но к нему снова относились как к герою! — Мне просто интересно, каково будет мое место во всем этом, — ответ Вильгельма только заставил Субару удивленно приподнять бровь. — Что вы хотите этим сказать? — Почти десять лет я посвятил всего себя уничтожению чудовища, которое забрало мою жену. Я пренебрегал многими своими обязанностями, особенно когда дело касалось моей семьи.       Субару был удивлен, услышав это, но это соответствовало поведению, которое он наблюдал до этого момента. Рейнхард и Вильгельм, насколько ему было известно, не сказали друг другу ни единого слова. Они оба были особенно добрыми людьми, так что эта холодность между ними действовала Субару угнетающе. — Теперь, когда все закончилось, не могли бы вы попытаться наверстать упущенное?       Молчание Вильгельма подсказало Субару, что он снова сказал это, не подумав. — Вы были бы правы, Субару-доно… Если бы все было так просто…       Что-то произошло между ними. Это было нечто большее, чем просто «охлаждение отношений». Субару мог сказать, что Вильгельм сильно стыдился этой темы, так что, что бы тогда не произошло, он явно сожалел о случившемся. — Я не буду притворяться, что знаю, что произошло между вами, но я думаю, вы не должны позволять прошлому останавливать вас.       Он был прав. Вильгельм убедил себя, что с уничтожением Белого кита он больше не будет привязан к событиям своего прошлого. Почему он должен позволять какой-то обиде вставать у него на пути сейчас? — Если вы боитесь, что вас высмеют, я вас не буду винить. Однако, по крайней мере, в случае с Рейнхардом, я могу сказать, что он действительно хочет наладить отношения между вами двумя!       Его глаза расширились. Догадка Субару оказалась верной. Было странно, насколько хорошо эти двое мужчин понимали друг друга, учитывая их относительно короткую историю отношений. — Рейнхард… выслушает меня?       Субару был удивлен, что Вильгельм сам этого не замечал. Что же заставило Вильгельма так долго не обращать внимания на чувства Рейнхарда? — Безусловно! Он может быть сильным, но, узнав его поближе, понимаешь, что совершенно беззащитен. Я сомневаюсь, что он вообще способен затаить обиду!       Вспоминая их первую встречу, Субару не мог не вспомнить откровенное заявление Рейнхарда о своей семье. «Моя семья довольно уникальна. Каждый день я чувствую, что буду раздавлен их ожиданиями.» — Он, конечно, отчаянно нуждался в друге! Не то чтобы я тоже не был в отчаянии… — Я даже не знаю, как снова начать разговаривать с ним.       Вильгельм вспомнил все те случаи, когда он срывался на Рейнхарда. Он безжалостно набрасывался на парня, используя почти все оскорбления, какие только мог придумать, чтобы достать его. Теперь Вильгельму было очевидно, почему он это сделал.       Он просто хотел, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, почувствовал хотя бы малую толику той боли, которую испытывал он. Ему и в голову не приходило, что им тоже было больно. Что он мог бы остаться сильным и, возможно, уберечь семью Астрея от распада. — О! У меня только что появилась идея! Как насчет того, чтобы я помог вам двоим снова начать разговаривать?       Субару знал, что Рейнхард согласится, но если он будет наблюдать за происходящим со стороны, это не позволит делу застопориться. Это определенно не было поводом для вмешательства в личную жизнь его друга… определенно нет. — Вы бы зашли так далеко?! Я… я не хочу беспокоить вас своей проблемой… — С удовольствием! — Серьезно, с меня уже достаточно депрессивных новостей! Если кто и заслуживает счастливого конца, так это эти двое!       Субару мысленно ухмыльнулся, представив улыбающиеся лица Рейнхарда и Вильгельма, сидящих за одним столом на каком-нибудь большом собрании между лагерями. Каждый из них делится отрывками из своих удивительных сражений и вспоминает истории о давно ушедших членах семьи. — Спасибо тебе, Субару.       Старик, наконец, оторвал взгляд от горизонта и снова посмотрел на Субару. — …Но это не всё, что я имел в виду, говоря о моём месте во всём этом.       Теперь настала очередь Субару широко раскрыть глаза. — Вас ещё что-то беспокоит?       Вильгельм мысленно прокрутил весь путь Субару. Он вспомнил каждый случай, когда человека, стоявшего перед ним, настигала смерть. Это ведь было показано ему не просто так, не так ли? — Да. У меня дурное предчувствие, что в будущем мир станет только опаснее…       Субару мог только внутренне опасаться последствий предсказания Вильгельма, поскольку он хорошо знал, каково это в одиночку взваливать на себя мировые проблемы. — Королевские выборы также не будут продолжаться бесконечно.       Вильгельм вывел Субару из состояния паники не менее шокирующим осознанием. — П-подождите! Что вы предлагаете?       Назовите это его «дремлющими» отцовскими инстинктами, но было очевидно, что Вильгельм хотел сказать дальше. — После окончания выборов я все равно планирую посвятить свой меч леди Круш. Однако… — Однако…?! Он говорит то, о чем я думаю?! — Я также планирую посвятить свой меч вам, Субару-доно.       Ошеломление. Не было слов, чтобы описать чувства, переполнявшие Субару. Облегчение. Восхищение. Уважение. Смущение. Гордость. Все они одновременно боролись за то, чтобы стать преобладающей эмоцией в его сердце. — А также официально приму вас в свою семью, если вы позволите. Я уже вижу вас как своего внук… — Если вы закончите это предложение, я не знаю, смогу ли удержаться и не обнять вас! Серьезно, как же мне так повезло?!       Субару, к сожалению, не смог бы принять предложение Вильгельма, так как слишком сильно любил своих родителей, чтобы отказаться от имени, которое они ему дали. Но… ничего себе! После этого он был на седьмом небе от счастья!       Вильгельм был идеалом Субару. Человек, которого он уважал во всех смыслах этого слова. Только своего отца Кеничи он уважал больше.       Подумать только… Вильгельм действительно был о нем такого высокого мнения. — Нет необходимости отвечать прямо сейчас. Я вижу, что с тех пор, как вы приехали сюда, вам пришлось со многим столкнуться. Я просто хотел сообщить вам о своих намерениях чтобы не…выскочить как черт из табакерки.       Румянец на лице Субару стоил того, чтобы выдать свои планы на будущее. Легкий смешок и рука на его плече убедили Вильгельма, что все образуется. В этом они были похожи. — Д-дразните меня моим собственным сленгом?! Б-близко, но не совсем правильно! Но, пятерка за старание! ***       Анастасия договорилась о встрече с Киритакой как можно раньше на следующий день.       Солнце едва взошло, но Анастасия стояла прямо перед зданием Торговой палаты, ожидая, пока рабочие откроют здание. — Почему он так долго?! Клянусь, если он заставляет меня ждать из-за этой легкомысленной певички, я позову Юлия… — Анастасия-сан! Я слышал, что это срочно, но, тем не менее, не ожидал увидеть вас здесь так рано!       Киритака только что прибыл в Торговую палату после долгой прогулки по Пристелле.       Он привык приходить сюда каждое утро, так как следил за утренними объявлениями/новостными передачами. У Анастасии не было репутации человека, который рано начинает переговоры, даже если они касаются серьезных вопросов.       Если Анастасия пришла к нему на работу так рано, значит, дело действительно серьезное. — Киритака! Встреча должна была начаться час назад! Я вас там не видела…       Она бросила на него убийственный взгляд, который напугал бы большинство магверей, и положила руку ему на плечо. — Я ожидала большего…       Киритака, конечно, был смущен. Обычно он считал своим долгом приходить на все деловые встречи вовремя. Этим он гордился.       Однако Анастасия была совсем другой.       Она была известна тем, что использовала странные тактики, чтобы сбить с толку деловых партнеров и добиться уступок. Одной из таких тактик было то, что она появлялась в разное время.       Суть этой встречи также держалась в секрете от Киритаки, так что было вполне разумно полагать, что Анастасия просто преувеличивала. — Я-я очень сожалею, Анастасия-сан! Этого больше не повторится.       Она покачала головой и слегка провела руками по меху лисьего шарфа, который был на ней надет. — Я очень на это надеюсь!       Киритаке стало любопытно. Обычно она так себя не вела, когда приглашала его на встречи. И не имела привычки назначать импровизированные встречи без уважительной причины. — Анастасия-сан, что все это значит? Вы ничего не упомянули в своем письме, поэтому я не понимаю, зачем вы вообще созвали эту встречу.       Анастасия жестом пригласила Киритаку следовать за ней в здание правительства, так как ей не хотелось рассказывать ему все, стоя снаружи на холоде. — Я скоро введу вас в курс дела, прямо сейчас, я хочу, чтобы вы внесли изменения в утреннюю передачу.