Телепередача

      Лучистый солнечный свет падал мне на лицо и неприятно бил в глаза. Я потянулся, и, зевнув, с неохотой сел на кровать. Мне потребовалось около минуты, чтобы окончательно проснуться, потому что мой организм всё ещё не мог привыкнуть к постоянной смене режима. Я затуманенными глазами огляделся вокруг, после чего поднял взгляд на часы.       Я опоздал.       Эта мысль лениво проскочила в моей голове, когда я увидел, что короткая стрелка указывает на половину девятого. Я протёр глаза и ещё с минуту сидел, смотря в одну точку, после чего у меня что-то щёлкнуло, и я как ошпаренный вскочил и побежал одеваться.       Я даже не знал, что мне надеть. Бóльшая часть моего гардероба состояла лишь из пиджаков, костюмов и длинных пальто; я не был уверен, что было бы уместно появиться в студии в таком виде. Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как быстро нацепить первый попавшийся брючный костюм с подтяжками и выбежать из дома.       Иногда мне казалось, что я всегда куда-то бегу. Возможно, это было связано с тем, что я нередко опаздывал — так уж складывались обстоятельства. Так или иначе, большую часть своей пока недолгой жизни я проводил в постоянном беге.       Мне понадобилось примерно пятнадцать минут, чтобы добежать до дома Виктора.       И тут я увидел её. Виктория.       Она стояла поодаль от входа и искала что-то в сумочке. На сей раз на ней было нежно-розовое кружевное платье и белые туфли; густые волосы украшал большой алый бант.       Девушка заметно смутилась, когда увидела меня.       — Здравствуй, — она почти прошептала это, глядя на меня.       — Здравствуй, — я помедлил. — Почему ты не заходишь?       Виктория отвернулась.       — Я... У меня были свои причины опоздать. Понимаешь, всегда есть причины. Даже когда кажется, что их нет.       Всегда есть причины. Я запомнил эту фразу — она ещё долго сидела в моей голове. Я правда не знал, почему. Наверное, Виктория сказала бы, что и на это есть своя причина. Каждая её мысль выглядела обдуманно и логично. И это завораживало и обезоруживало одновременно.       — Тот же вопрос я бы могла задать и тебе. Почему ты опоздал?       — Я... Проспал, — честно ответил я, потупив взгляд. Виктория улыбнулась.       — Ладно, иди. Думаю, Виктор уже тебя заждался.       — А ты?       Она снова стушевалась.       — Я догоню... позже. У меня есть некоторые дела.       В ответ на это я только пожал плечами и, взойдя по лестнице, позвонил в звонок.       Но на этот раз я увидел совсем не Виктора. Не то чтобы я был огорчён отсутствием этой чудаковатой личности — просто я считал, что он является единственным владельцем дома.       Это оказался молодой человек. Он был младше Виктора — практически мой ровесник. Парень был чуть ниже меня, из-за чего я чувствовал себя немного неловко. Его мертвенно-бледные глаза устремили свой взор на меня, с интересом разглядывая мою глаженную рубашку.       Незнакомец улыбнулся и дал мне пройти вперёд.       — Здравствуйте. Вы к Виктору? — обратился он ко мне, когда мы уже шли по коридору. Я кивнул.       — Чудно. Я тоже работаю на него. Конечно, он может иногда чудачить, но на самом деле человек он хороший.       Парень говорил быстро и много — складывалось впечатление, словно его мысли бежали быстрее того, с какой скоростью он произносил слова, и это немного пугало.       — Ах да, я же ведь не представился, — незнакомец чуть хохотнул, шлёпнув себя по лбу, — Андрей Александрович, — он тут же с важным видом протянул руку для рукопожатия, и я, недолго медля, пожал её.       — Что за проект у Виктора? — наконец нарушив молчание, поинтересовался я.       — А никто не знает. У него какие-то свои замашки. Он, право, даже не выдал нам указаний!       Я подумал, что это странно. Наверное, для маленькой и слаборазвитой организации это было обыденной и очевидной вещью, но халатность директора сама по себе выглядела несерьёзно и вызывала сомнения. Я начинал сомневаться, стоит ли вообще становиться частью этой смутной авантюры.       Андрей Александрович привёл меня в большую комнату, которую с гордостью назвал «гостиной», и предложил сесть на диван. Помимо меня здесь были ещё люди — пухловатый молодой человек лет четырнадцати со смуглой кожей и задорный паренёк помладше.       Андрей Александрович подошёл к ним и они начали обсуждать что-то. Из их разговора я узнал, что невысокого молодого человека зовут Мирас, а весёлого парня — Егор.       Я так и не дождался Викторию. Всё время я смиренно сидел на диване, не в силах сказать хоть что-то — никого из этих ребят я не знал. Хотя, если верить словам Виктора, они и сами знали друг друга очень мало.       Наконец в комнату вошла Виктория. Она мельком взглянула на беседующих ребят, словно ища кого-то, а затем присела ко мне.       — Ещё раз здравствуй, — она явно была обеспокоена чем-то, но я так и не решился спросить — не позволяла тактичность.       — Да. Ещё раз здравствуй, — я неловко почесал затылок и кивнул в сторону молодых людей. — Ты знаешь этих ребят?       Виктория размеренно кивнула.       — Мы немного говорили сегодня. Обсуждали планы господина Брауна на проект. А потом... — она словно смяла свои слова и замолкла.       Вскоре за нами зашёл Виктор и попросил пройти в зал.       Он был всё тем же, что и вчера — таким же ослепительно ярким и просто огромным. Браун присел на стул режиссёра и принялся разбирать какие-то бумаги, а нам сказал пока познакомиться друг с другом ближе.       Я не думал, что мне как-то помогло бы это сближение, поэтому некоторое время тихо стоял и наблюдал за оживлённым разговором остальных ребят, как вдруг услышал грохот за занавесом. Никто не обратил на это внимание, а я решил выяснить, что же это было.       За красной бархатной шторкой нашлись груды коробок с чем-то непонятным — какие-то провода и пластины с дисками. Тут же стояла и маленькая тумбочка с картотекой, из которой тоже высовывались большие глянцевые диски, приятно поблёскивающие в свете прожекторов. Это небольшое помещение выглядело как миниатюрная комната.       Я нервно заозирался вокруг и, не обнаружив никого, уже собирался уходить, смирившись с тем, что мне просто показалось, как вдруг услышал глухое утробное рычание из-под коробок. Я подошёл чуть ближе, как вдруг коробки резко взлетели вверх, и одна из них чуть не прилетела в меня.       Парень лет четырнадцати (ростом ниже меня) с разъярённым видом вскочил с пола, скинув с пепельно-русых волос обгоревший провод. Наверное, он думал, что никто его не видит, потому что как только его серо-голубые глаза встретились с моими, на щеках молодого человека проступил румянец.       — Ох, эм, извините. Я вам помешал? — я старался говорить как можно учтивее и вежливее — было видно, что незнакомец пребывал в ярости.       Тот нервно хохотнул и поправил воротник клетчатой зелёной рубашки.       — Я так похож на идиота?       Я отрицательно закачал головой и чуть отошёл назад — так безопаснее. Парень поднял с пола диск (рассмотрев его внимательнее я понял, что это один из дисков, на которые обычно записывают музыку), после чего отложил его на тумбочку.       — Тимофей Дмитриевич, у вас граммофон барахлит, — молодой человек тут же выбежал из комнатушки, оставив меня одного. Я вышел за ним.       Пока что я не понимал, что происходит и какую именно функцию я должен выполнять. Виктория же продолжала выглядеть напряжённой, хоть и приветливо улыбалась остальным — это настораживало.       Виктор раздал команде задания — кому-то сценарии, кому-то работу над декорациями. Я смог узнать, что Виктории досталась главная роль в спектакле; я же отвечал за музыкальную составляющую, как и Тимофей Дмитриевич, который, к слову, не стремился идти на контакт и в целом выглядел замкнутым.       Все разошлись обсуждать дальнейшую работу в гостиную, а я решил ещё немного побродить по залу. У стены стояли инструменты — несколько барабанов, гитар и одно пианино. Я медленно провёл рукой по струнам одной из гитар — она издавала совсем не такой звук, как моя.       Это было завораживающе до тех пор, пока я не услышал чьи-то голоса за шторкой. Я осторожно прошёл туда и заглянул за занавес. Тимофей Дмитриевич сидел на коробках, с отсутствующим взглядом смотря на виниловую пластинку и проворачивая её между пальцами. Рядом сидела Виктория.       — Не думал, что увижу тебя здесь, — он посмотрел на неё так, будто знал её вечность — легко, обыденно и удивительно нежно. Этот Тимофей был совсем иным, не тем суровым молодым человеком, с которым я столкнулся за этой самой шторой. Виктория пожала плечами и скинула на спину чуть вьющиеся волосы.       — Взаимно. Ты говорил, что никогда не пойдёшь дальше своего кабинета, — она хихикнула и отвернулась. Тимофей отложил пластинку и, подперев руками голову, задумчиво уставился в пол.       — А ты всё ещё во всё веришь. Наивная, — бросил он и наконец посмотрел на собеседницу.       — Я скучала.       Тот слегка покраснел и отвернулся. Потом, потянув к ней руки, неуверенно приобнял девушку сзади. Та недовольно фыркнула.       — Ох, право, Тимофей Дмитриевич, не стоит, — она улыбнулась и мягко убрала его руки с плеч. Тимофей Дмитриевич пожал плечами и наконец улыбнулся. Девушка же упорно глядела куда-то перед собой.       Я не знаю, как она вдруг оказалась около меня.       — Ты подсматривал? — да, сейчас она определённо была смущённой. Но даже это было ей к лицу.       Я не успел ответить — за девушкой возник покрасневший Тимофей Дмитриевич.       — Что вы здесь делаете? — он буквально запыхался от злости. Я промолчал, на что парень поджал губы и посмотрел на подругу, после чего чёткими шагами отчеканил себе путь к выходу, напоследок гневно встряхнув светлые волосы. Мы с Викторией Алексеевной остались наедине. Девушка тепло улыбнулась и поправила сползшую шляпку с крупной алой розой.       — Прости его. Тимофей Дмитриевич часто бывает вспыльчив, — она отвела взгляд. — Но он правда хороший.       Я так и не решился спросить насчёт того, что видел за шторкой, но леди поспешила объясниться сама:       — Извини, что тебе пришлось это видеть. Просто мы помолвлены, — она улыбнулась мне.       Сердце пропустило один удар.       — Оу. Я рад за вас, — я посмотрел на дверь, из которой вышел Тимофей Дмитриевич, и тоже постарался выдавить искреннюю улыбку.       — Спасибо.       Тишина.       — Знаешь, это так странно. Не имея толкового опыта, я уже получила главную роль.       — Видимо, он считает тебя действительно талантливой.       — Правда?       Я наконец искренне улыбнулся.       — Конечно.