Телепередача

      Мне всегда казалось, что я какой-то особенный. Люди сторонились меня, вещи вокруг выходили из строя… И я сидел и не понимал, что я делаю не так. Однако именно с этих жалких потугов и началась моя мечта однажды изменить свою жизнь.       Я иду куда-то. Тени зовут меня, и я иду — повинуясь, хотя всё внутри меня кричит, что не стоит этого делать. Всё вокруг пылает. В пламени я вижу свои разбитые мечты — как когда-то мечтал научиться петь, как хотел однажды стать знаменитым музыкантом, как меня выгоняют из дома и называют бездарностью.       Но это не было таким уж страшным. Со временем я понял, что всю жизнь я преследую единственную цель.       Найти того, кто поймёт. Поймёт, примет, согреет, и… не отпустит. Того, кто будет любить.       Но ведь у каждой мечты есть и обратная сторона медали, которая в прошлом сыграла на моей психике. «Что может быть страшнее смерти?» Мне не хватало фантазии представить, что может быть хуже. Но тогда, когда я остался один, в полном одиночестве, с разбитым сердцем, и вся моя жизненная энергия и тёплые чувства будто летели в бездонную пропасть, до меня дошло, что может быть страшнее. Предательство.       Дверь за мной закрылась, и я дёрнулся. Не люблю закрытые двери. Чувствую себя забытым…       В комнате зажёгся свет. Передо мной было зеркало, на котором было написано: «Однажды это случится».       Если честно, я так и не понял, что значила эта фраза в том сне. Ты помогла понять.       Я нервно выдохнул и взглянул в зеркало.       Карие глаза, очки, кудрявые русые волосы и взгляд, полный чего-то неясного. Сейчас мне прояснилось, что тогда в том жалком взгляде отражалась боль, испуг и отвращение от самого себя. Словно один в тысяче счастливых людей, брошенный и не понимающий, почему так.       Я перевёл взгляд на руки, исцарапанные струнами гитары. Вечно один.

***

      Свет погас, и я проснулся, звонко свалившись с кровати. Падение будто помогло мне окончательно проснуться и отбросить мысли о сне. Я поднял взгляд на окно, сокрытое бежевыми шторами, и выдохнул. Просто сон.       С лестницы послышались громкие шаги, после чего я поспешил вернуться на кровать. В комнату вошла мама с подносом. Не то чтобы женщина двадцати пяти лет выглядела как какое-то страшное чудовище, что я так дёрнулся, увидев её. Просто она была довольно строгой, и никогда не заходила ко мне в комнату без повода. Кроме того, приемная мать, наверное, имеет какой-то собственный, пугающий авторитет.       — Доброе утро, — мама поставила поднос с кашей и кофе на тумбочку и села рядом. — Я слышала, ты кричал во сне. Что-то случилось?       — Нет, мама, — я взялся за кашу, с каменным лицом глядя на нежно-зелёное стёганое одеяло, лишь бы не сталкиваться взглядом с матерью. По одному её голосу было понятно, что сейчас состоится не очень приятный разговор. Однако вместо этого она встала с кровати и заглянула за штору, после чего нахмурилась.       — Снова ты со своей гитарой. В её голосе не было ни злобы, ни ненависти — эта фраза была произнесена с какой-то особой холодностью и напряжённостью, свойственной только моей приемной маме. С упрёком взглянув на меня, она перевела взгляд на предмет в руках.       В комнате повисла полная тишина, разбавленная разве что стуком настенных часов в изящной круглой рамке.       Мама достала мою гитару. Инструмент был изрядно потрёпан — родители не раз кидали его, желая сломать. Я правда не знаю, почему им так не нравится моя любовь к музыке. Возможно потому, что они считают, что это бесполезное занятие.       — Мы уже говорили на эту тему, Станислав. Ты был предупреждён, — мама взяла гитару и одним движением выкинула её в окно. Меня будто ударило током. Мама с укоряющим видом с полминуты постояла у моей кровати, после чего медленно удалилась, бормоча что-то про мою безответственность, лживость, лень и глупые занятия.       Я нервно выдохнул. Мне хотелось плакать, но вместо этого я заворожённо смотрел на тикающие часы. Тик-так. Тик-так. И ещё. И ещё раз. Потом, одевшись в свой привычный тёмно-синий костюм, незаметно вышел на улицу.       Часы на цепочке скользнули в руку. Девять часов.       Наверное, садовники, наблюдавшие за тем, как я обшариваю кусты в поисках «любимой игрушки», тихо смеялись в ладонь, поправляя кусты алых роз. По крайней мере, пока они косились на меня, будто я был сумасшедшим, мне так и казалось. Мне повезло — так как моя комната находится на втором этаже нашего дома, с гитарой не случилось ничего серьёзного, разве что появилась небольшая трещина с краю. Я кивнул, представляя, как буду править этот брак, после чего, попрощавшись с садовниками и охраной, вышел за пределы поместья.       В Москве, как и всегда, бурлила жизнь. Повозки с конями (удивительно, конечно, что они всё ещё у нас есть) неспешно двигались по улице, пока я, с гитарой в руках, брёл в неизвестном направлении.       Я часто сбегал из дома под напором родителей. В конце концов, в такие моменты это было единственным спасением. Впрочем, мне нравилось проводить время на улице. Свет фонарей, которые включались только ночью, манил, и я часами мог сидеть под одним из таких с гитарой в руках, напевая какой-нибудь простенький мотив. Пока я думал о произошедшем за утро, на меня чуть было не наехала повозка с фруктами.       — Куда прёшь, парень?! — забранил меня возничий, на что я невнятно извинился и пошёл быстрым шагом, сшибая с ног прохожих и огибая повозки.       Так я нёсся, пока со звонким стуком не врезался в столб. В то время как мой разум пытался разобраться в случившемся, кромешная тьма перед глазами начала рассеиваться, и я, сидя на земле, увидел на столбе какую-то крупную бумажку вроде плаката. Я медленно встал — перед глазами всё ещё темнело, — подобрал с асфальта очки, отброшенные на метр от меня, и прочитал написанное крупным шрифтом:       — «Ищем таланты»…       Затем прочитал текст ниже:       — «Если вы начинающий музыкант, актёр или сценарист, и хотите попробовать себя и свои силы, то вам нужно к нам!»       Зачем, и что получат счастливчики, обратившиеся в это подозрительную организацию, не говорилось. Внизу был написан адрес организатора и его номер телефона.       Но больше всего меня, конечно, заинтересовало слово «музыкант». Я вполне мог бы попробовать. С другой стороны меня пугала перспектива быть замеченным за этим делом родителями. Я не знал, что они готовы сделать со мной, если узнают, что я хочу выйти с гитарой за пределы своей комнаты. Высокий риск сбивал с толку.       Моё внимание отвлекла девушка пятнадцати лет в очках, с интересом рассматривающая то же объявление, что и я. Её тёмные каштановые волосы спадали ей на плечи и доходили до середины спины, а карие глаза быстро бегали по строчкам. У незнакомки была вполне симпатичная внешность — стройная фигура, красивые черты лица, хороший вкус в одежде. Да, она и впрямь была хороша, и настолько, что я около минуты как истукан неотрывно смотрел на неё с покрасневшим лицом.       Это выглядело так, будто я никто раньше не видел девушек — я и сам знал, что со стороны это было весьма забавным, но её красота буквально очаровывала меня.       Леди чуть повернула голову и поправила очки, и я тут же осознал, что наши взгляды встретились.