L'art de vivre

Прошло несколько месяцев.

      Дазай, недавно успешно защитивший диплом, стоит около аудитории своего «любимого» преподавателя с художественного факультета и рассматривает картину перед собой так увлечённо, что не слышит стук каблуков по коридору. К нему подходит стройная девушка с идеальной укладкой и улыбкой на лице. Её рука скользит к нему на плечо: — Наконец-то я тебя нашла! Долго ещё будешь занят?  — Не знаю. Жду, когда освободится Мори, — отвечает Дазай. — Он обещал дать мне рекомендацию.  — И зачем тебе рекомендация от преподавателя по дурацким рисункам? — удивляется она и смотрит на картину. — Это же просто мазня бесполезная, какой толк работодателям от… — Если ты в чём-то не разбираешься, то лучше не говорить об этом.  — А ты разбираешься?        Дазай оставляет её вопрос без ответа, продолжая смотреть на полотно. Он видит на нём свет закатного солнца в Японии над океаном. Чувствует глубокий, слегка влажный воздух. Точно знает, что это не оттенки розового, а светло-коралловый и индийский красный. Ультрамариново-кобальтовые волны напоминают о чём-то давно потерянном. Вся картина пронизана тоской и грустью, несмотря на свою яркость. И он не хочет знать, это его интерпретация и состояние или же автор хотел передать что-то своё.  — Разговаривает с тобой? — спрашивает из ниоткуда появившийся Мори.  — Да. У неё двойное дно.       Преподаватель улыбается и приглашает в аудиторию, буквально усыпанную другими полотнами.  — Работы художественного факультета? — спрашивает Дазай, особо не вглядываясь в то, что на них изображено. — Мне интересно, что ты скажешь, — отвечает он. — Если у тебя есть время, конечно. Кажется, дама в коридоре не очень терпеливая.  — Хм, — отвечает Дазай и проходится по кабинету, проходясь взглядом по всем картинам, пока одна из них не привлекает его внимание. — Вот это выглядит интересно. Похоже на… глаз? Только растекшийся.  — «Корица и мёд» называется, — отвечает Мори и подходит. — Мне тоже нравится, очень живая по сравнению с остальными.  — Может быть, — задумывается он. — Но всё то же двойное дно, что и в каждом другом рисунке. Будто автор пытается за яркими красками спрятать…  «Страдания?» — не озвучивает Дазай, понимая, что все картины нарисованы одним и тем же человеком. Очень хорошо ему знакомым.  — Не знаю, что произошло, но это уже не первая выставка, которую отрисовывает Накахара за последнее время. Он даже договорился с университетом закончить обучение экстерном, чтобы иметь возможность развиваться дальше, — говорит Мори и возвращается к столу. — Через месяц эти картины будут выставлены в музее искусства в Аомори.  — Круто, — кивает Дазай, абсолютно не радуясь таким новостям. Но чего он ожидал от преподавателя, который души не чает в его бывшем парне. — Так рекомендация же будет?  — Конечно, — улыбается преподаватель и достаёт файлик с несколькими бумагами. — Держи.  — Спасибо вам, Мори-сан.  — Удачи, Дазай.       Он уходит из аудитории и чувствует себя странно, ведь с момента той вечеринки рыжий будто провалился сквозь землю. И это было первое, что удалось о нём услышать. Дазай не ждал, что они встретятся или поговорят, потому что этого совершенно не хотелось, но было странно, что «звёздочка университета» резко пропала с радаров.       Значит, рисует?  — Ты чего завис? Мы едем в ресторан? — спрашивает спутница уже совсем не милым голосом. — Или закажем на дом? — спрашивает Дазай. — Поедим в постели.  — Хорошее предложение, — мурлычет она.        Этот вечер проходит так же, как и обычно. За разговорами ни о чём за едой, которую он не выбирал. За просмотром очередной романтической комедии после совместного душа с интересным продолжением.        Но этой ночью почему-то он не может уснуть. Тёмные, женские волосы, так красиво раскинувшиеся на соседней подушке, выглядят будто неправильно. Несмотря на то, что с ней легко, чего-то не хватает. Неужели… чувств?  «А нужны ли они вообще?» — думает Дазай, переворачиваясь на спину.        В жизни сейчас полный порядок. Семья приедет на выпускной, а затем они вместе улетят в Японию, чтобы провести отпуск. По работе есть несколько достойных предложений в Америке, но пока нет понимания, хочется ли здесь задержаться. Здоровье улучшается, и уже сейчас они вместе с психиатром постепенно снижают дозировку препаратов, чтобы полностью от них отказаться. В мыслях нет тревоги и грусти. Дазай перестал корить себя за все неудачи, с которыми сталкивается, потому что чётко понял: проблема может быть в чём-то другом.  Кажется, именно это был последний урок, который преподал ему Чуя.        Так удивительно сложилось, что он обещал помочь и научить всему, что делает жизнь наполненной и интересной. И в этом не обманул, потому что сейчас прошлые мысли о самоубийстве кажутся неадекватными. А если случается такое, что всё наскучило или пропал интерес — можно попробовать что-то новое.        Сейчас Дазай понимает, что готов с ним поговорить, поэтому он вытаскивает из блокировки тот самый контакт. И почти пишет Чуе сообщение, но решает в последний момент, что не должен делать первый шаг. Не он виноват во всём, что произошло. И не ему нужно за это извиняться. Он сделал всё, что было в его силах, но оказалось, что этого мало.        Но проходит неделя, и ничего не происходит.        За ней — ещё одна.       И ещё.       И ещё.        Дазай уже выпустился, отметил окончание университета с друзьями. Сдал свою квартиру на лето и подал документы в бизнес-школу. Осенью он решил вернуться обратно и начать поиск работы, а пока можно немного расслабиться.        Он заходит с братом в кафе, чтобы выпить кофе. Тот по привычке заказывает два американо. — Нет, я выберу что-то другое, — говорит Дазай и начинает разглядывать меню. — Что-нибудь холодное и с карамелью, пожалуйста.  — Есть кофейный коктейль на основе мороженого, — улыбается девушка на кассе. — Можем добавить карамельный сироп. — Отлично, — кивает он. — И печенье с шоколадом.        Кассирша пробивает заказ и просит подождать готовность за столиком после оплаты. Ода сверлит взглядом своего брата, будто пытаясь найти ответ на вопрос, что же изменилось, пока тот был в Штатах.  — Не хочешь съездить в Аомори на выходных? — спрашивает Дазай. — Давно там не были.  — Можно, — отвечает он. — На горячие источники? — Ага, — отвечает Дазай и залезает в телефон, чтобы посмотреть мероприятия в городе. — О, выставка будет прикольная. — Что происходит?  — М? — поднимает глаза он. — Ты о чём? — Сначала ты вместо американо заказываешь гору сахара, а теперь собираешься поехать на выставку? Дазай, скажи честно, ты подсел на наркотики?  — Смешно, — улыбается он. — Просто захотелось, почему нет?  — Ты скучаешь по нему?  — О ком ты?  — Ты знаешь, о ком я, — отвечает Ода и уходит за напитками и десертом. Он возвращается за стол с подносом и ждёт ответа. — Если ты собираешься принудительно оказать мне психологическую помощь, то не стоит, — смеётся Дазай. — Я в порядке. Из окна не пытаюсь выпрыгнуть, вены не режу, даже антидепрессанты уже не пью. Всё наладилось, как ты всегда и хотел.  — Это меня и настораживает. От тебя звонка раз в месяц не дождёшься, а тут сам приехал в Японию. С родителями адекватно общаешься, на работу устраиваться собираешься. Улыбаешься! — говорит Ода. — За весь день со мной даже ни разу не огрызнулся! Что с тобой не так?  — Люди меняются? Разве не этим ты у себя на работе занимаешься, м? — спрашивает Дазай, отпивая свой кофе через трубочку. — Хочешь попробовать?  — Нет, спасибо, — отвечает он и достаёт телефон, чтобы проверить свою догадку. — «Накахара Чуя, молодой и уже широко известный по всему миру благодаря своим глубоким работам…» — Художник, — заканчивает Дазай. — Выставляется в Аомори. Открытие в эту субботу.  — Зачем ты хочешь туда поехать? — спрашивает Ода. — У тебя совсем нет самоуважения? Этот человек тебя бросил.  — Нет, это я ушёл. Думаю, нам нужно поговорить.  — Хочешь сказать, что за столько времени вы ни разу не встретились?  — Нет, — отвечает Дазай. — Я сразу его заблокировал, а потом он просто пропал. Не знаю, пытался он со мной связаться или нет, но в университете точно не появлялся, потому что ушёл с головой в работу. — Не думаешь, что это странно? — спрашивает Ода. — Если бы у него были к тебе чувства, то он точно бы нашёл время.  — Чуя? — смеётся он. — Дело не в чувствах, а в том, какой он человек. И я тоже хорош. Его друзья несколько раз пытались со мной поговорить, но я просто послал их ко всем чертям. — Может и не стоит возвращаться в прошлое? Всё ведь хорошо, ты сам об этом сказал.  — Я бы хотел узнать правду и закрыть эту тему, — отвечает Дазай. — Я в любом случае это сделаю, поэтому можешь даже не пытаться меня отговаривать.  — А если эта правда тебе не понравится? Что тогда?  — Я понимаю, что ты обо мне печёшься, но я с этим справлюсь, окей? Уже взрослый мальчик, даже диплом есть, — смеётся он. — Тем более, прошло уже много времени.        Одасаку остаётся только согласиться. И сказать, что в таком случае он не поедет, чтобы «не мешать справляться с последствиями». Повезло, конечно, что он брал на себя роль злобного опекуна, оставляя приёмным родителям только самое приятное — любовь, заботу и поддержку. Так отношения в семье только налаживались. Да и Дазай прекрасно знал, что все слова психолога можно делить на два и умножать на ноль. Одни сплошные манипуляции, чтобы подтолкнуть на путь развития личности. Вопрос был лишь в том, чем ему не угодил Чуя. Потому что ни к кому ещё Одасаку не испытывал такой неприязни. Но выяснять это не хотелось, каждый ведь имеет право на своё мнение.       Ближе к выходным Дазай снимает себе небольшой домик в одном из загородных отелей в Аомори и уезжает отдыхать. Впервые в жизни он наслаждается тишиной и временем наедине с собой на контрасте с проживанием со своим семейством. В лесу приятно пахнет солнцем, а перед сном греет чувство предвкушения от встречи. И даже если всё пройдёт плохо…  Они смогут остаться друзьями?