L'art de vivre

      Дазай в ближайшие несколько месяцев заканчивал архитектурный факультет. Все годы обучения прошли гладко, за исключением одного, очень жирного «НО». С первого курса у него были не сданы рисунки.  Или «ебучие рисунки, чтоб они горели в аду вместе со всеми требованиями этого чертилы-препода», как их называл сам студент.       Из-за одного несданного предмета его не отчисляли, потому что он регулярно проплачивал повтор курса. Только принципиальный старик видимо желал выпустить его кишки, чтобы Дазай рисовал кровью, иначе нельзя было объяснить то, что за 3 попытки х 2 раза в год х 4,5 года он так и не поставил оценку.  Двадцать семь раз! Он пытался сдать двадцать семь раз. Всеми правдами и неправдами.        Декан факультета сжалилась перед сдачей диплома и вручила номер лучшего студента на художественном факультете. Им оказался некий Чуя Накахара. Женщина уверяла, что он может помочь, поэтому Дазай поблагодарил за помощь и тут же ему написал. О встрече они договорились достаточно быстро. И, учитывая сроки, они сошлись на цене в сто долларов / час.        Дазай, одетый по классике, в белую рубашку и чёрный костюм-двойку, стоял с тубусами в коридоре у аудитории, ожидая конца пары. Вместе со звонком появился… он? Разбитая губа с запёкшейся кровью, рваные джинсы, такая же рваная футболка, кожаная красная куртка. Рыжие волосы собраны в неаккуратный пучок, из которого торчит… карандаш? Глаза злые, руки в карманах. Что за фрик?  — Твои родители случайно не миллионеры? — с вызовом спросил рыжий, вместо «Привет». — Миллионеры, а что? — хитро улыбнулся Дазай.  — Тогда пошёл ты нах… А? — опешил Чуя. Богатенький парень? Да ну. Первый раз в жизни.  — Я так понимаю, твой план пошёл туда же, куда ты собирался послать меня, продажная сучка? — Дазай тихо смеялся.  — Рот я твой вертел, сучка, — фыркнул он. — Не порти мне день ещё больше, оке-ей?  — А ты — что-то вроде хулигана? — поинтересовался Дазай.  — Кто-то. И не вроде. Я здесь самый главный. Все меня боятся и слушаются.  — А повыше никого не было?  — У твоих родителей детей что ли много? — огрызнулся Чуя. — Чего ты так себя не жалеешь?  — Вообще много, да. И я был бы счастлив умереть, поможешь? — Дазай вежливо пропустил его вперёд в аудиторию.  — Пф. Можно нарисовать десять картин, но ты не станешь художником. Написать десять песен, но ты не станешь композитором. Но всего одно убийство и…  — Как ми-и-ило, ты разговариваешь фразами из тик-тока. Уверен, что можешь преподавать?  — Завались, я лучший. Показывай, с чем у тебя проблема. Разберёмся за сегодня и чтоб больше я тебя не видел, договорились?  — Конечно.        Дазай достал рисунки из тубусов и разложил их на парте.  — Зачем ты пошёл на архитектора, если нихуя не умеешь рисовать? — спросил Чуя, скидывая куртку на стул и оставаясь в одной футболке. — Что пялишься? Я жду ответ. — Я не пялился, просто за стриптиз доплачивать не буду.  — Смешно. Ладно, раз рисование — это у тебя больная тема, то можешь не отвечать. Преподаватель давал правки?  — Да, я всё записал, вот, — Дазай передал в руки Чуи планшет с заметками.  — Идиотизм. Но я понял, что он хочет, — ответил он и достал карандаш из своих волос, они тут же упали на плечи рыжими кудрями. Поводив карандашом минут пять и примерно оценив объём работы, Чуя выбирал более лёгкий вариант. — Двести баксов сверху и я нарисую тебе всё, что нужно, к завтрашнему дню. На идеальную пятёрку. И с комментариями, как именно ты это сделал и почему.  — А как же научить меня? — посмеялся Дазай. — Оно тебе надо?  — Нет.  — Тогда по рукам?  — Да.  — Отлично. Деньги переведёшь, макулатуру можешь забирать, мне она не нужна, — ответил Чуя, снова закручивая волосы в пучок и втыкая в него карандаш. Он потянулся за курткой и его слегка пошатнуло в бок, — Блять.  — Ты в порядке? — удивился Дазай, глядя, как он опирается на парту.  — Да, мне просто надо, — он выдыхал и держался второй рукой за голову, — Мне надо… — Что надо? Тебе плохо? Нужны таблетки? Вызвать скорую? Что?  — Нет. Ничего не надо. Тихо, — ответил Чуя, продолжая выдыхать и постепенно открывать глаза. Он дотянулся до куртки и достал оттуда блистер с таблетками. Вытащил одну и закинул в рот. — К завтра не успею. Найди кого-нибудь другого. Извини.  — Чуя, ты в порядке? Что за таблетки?  — Тебя это не касается, мне надо домой, пока не вырубило, — ответил он, трясущимися руками доставая телефон и пытаясь вызвать такси.  — Я отвезу тебя.  — Хера с два, маньяк недоделанный, — огрызался он. — Моей жизни ничего не угрожает.  — А выглядишь и звучишь так, будто угрожает, — скрестил руки на груди Дазай.  — Ладно. Собирай свои шедевры и поехали быстрее, — скомандовал Чуя, выходя из аудитории в коридор. Он аккуратно шёл, опираясь на стену, пока не добрался до улицы. Там наконец-то можно было закурить. Сигареты всегда успокаивали. Они были чем-то вроде медитации. Отдушины. Спасением от злого и несправедливого мира. Лишь в эти секунды, окутанные вишнёвым дымом, он мог чувствовать себя спокойно. Сидя на ступеньках, разглядывая траву, слегка хмурясь от порывов весеннего ветра.  — Я подгоню машину, — сказал появившийся из-за спины Дазай со своими тубусами.  «Вот же прилипала» — подумал Чуя, но произнёс только тихое «угу».        Тачка у горе-художника была что надо. Чуя такие любил. Большой и вместительный мерседес чёрного цвета. Домой доедет с комфортом. Докурив сигарету и выкинув окурок в мусорку, он доковылял до автомобиля и залез на пассажирское сидение. Продиктовал свой адрес. Пристегнулся. И вырубился. На этот раз таблетки подействовали быстро.        Есть у противотревожных определенные плюсы и минусы. Плюсы: ничего не чувствуешь. Минусы: ты овощ, отрубаешься на сутки, пускаешь слюни в матрас, ничего не соображаешь, при этом всё так же гоняешь в голове тревожные мысли. К сожалению, когда пульс зашкаливает и кроет паническая атака, выбирать не приходится. Чуя проснулся от того, что Дазай пытался вытащить его из машины. — Я сам, — фыркнул он, еле разлепляя глаза.  — Ключи дай, «я сам», — ответил Дазай. — И не смей говорить, что ты закинулся наркотой, иначе я тебя похороню прямо здесь. — Ты смешной, — сказал Чуя, вставая на ноги и опираясь на машину. — Пиздец, как хочу спать. — Ты объяснишь?  — Заебёшь. Генерализованное тревожное расстройство, погугли, — ответил он, направляясь к своему дому. Дазай закрыл машину и пошёл следом. — Я в состоянии дойти до кровати, просто меня рубит от таблетки.  — Ага, дойдёшь, а я посмотрю. Не хватало, чтобы ты свалился где-нибудь, а меня потом допрашивать будут, как свидетеля.  — Разве что свидетеля Иегова, блять, — язвил Чуя, дожидаясь лифт.  — Не всем нравится одеваться, как гопник.  — Пф. Я секси.  — Это не повод носить хуйню всякую.        Чуя оставил последнюю фразу без ответа и зашёл в лифт. Следом туда же юркнул Дазай. Аккуратный пальчик нажал на последний этаж.  — Живёшь на грязном чердаке? — посмеялся Дазай. — Ага, твой сосед.  — Не, я живу в подвале, с крысами.  — Хах. — Чего смешного? — Да у меня два друга есть, они себя крысами называют. Представил, что вы втроём в подвале дерётесь за еду, — объяснил Чуя.        Бодрым звонком лифт объявил, что они приехали. На выходе оказалась всего одна дверь.  — Ну всё, я пошёл, пока!  — Ты же сказал «до кровати»?  — Маньяк-насильник, хорош уже, я дома. Всё нормально. — Я маньяк-суицидник. Это разные вещи.  — Тем более, не надо убиваться в моём логове, — поворачивал в двери ключ Чуя. — Тогда мне тем более интересно посмотреть!  — Заебёшь. Заходи, — открыл дверь он, нехотя приглашая Дазая в гости.        Чуя вошёл следом, закрыл дверь. Скинул кроссовки и куртку в прихожей, прошёл через зал и по дороге снял футболку с джинсами, чем немного удивил своего нового знакомого. Больше его удивил рельеф мышц, нежели то, что рыжий разделся у себя дома до белья, чтобы лечь спать, мастерски игнорируя его присутствие.  — Я спать, развлекай себя сам. Будешь уходить — захлопни дверь, — крикнул он из своей спальни.        Дазай хлопал глазами и смотрел по сторонам. Логово?! Это был чёртов дворец. Нет, он бывал в дорогих квартирах и домах, но чтоб настолько? В венах рыжего должна течь голубая кровь, не иначе. Пентхаус в целый этаж, ахуеть! Он бродил по длинным коридорам и разглядывал каждый сантиметр хором. Было так светло, красиво. Потрясающий запах корицы и… чего-то сладкого? Наверное, вишня. Картины на стенах явно были нарисованы хозяином. Дазай не разбирался в искусстве, но выглядели они хорошо. Мягкие ковры, подушки, пледы. Книги. Цветы в горшках. И свежие. Просторная терраса с качелями и зоной гриля. С ума сойти! Куда он вообще попал? Не обойдя даже половины пространства, он оказался на кухне.  — Шакалишь?  — А?! Ты чего не спишь? — удивился Дазай. — Пить захотел. Кота видел?  — Нет.  — Если увидишь — не трогай, он злобный, — посмеялся Чуя, снова уходя. «Как ты?» — посмеялся Дазай про себя. — Чуя, я могу остаться?  — Насовсем? — пошутил он. — Да.  — Ебанутый? Дома своего нет? Вали давай и скажи спасибо, что я тебя не выгнал. Мне нужно отдохнуть.  — Ну пожалуйста. — Дазай, ты как? В себе вообще? Что привязался?  — Может, ты мне понравился? — Тебе не стоит заниматься юмором, плохо получается.  — Почему ты живёшь во дворце и при этом выглядишь, как бомжара? — Мои шмотки стоят… как твоя тачка, придурок. Мне просто нравится такой стиль, а о вкусах не спорят. Тем более с идиотами вроде тебя, — язвил он.  — Как?!  — Наследство. И работа. Всё предельно просто. Откровенничать с тобой я не собираюсь, сваливай. С твоими рисунками я разберусь позже.  — Можно я останусь?  — Блять, ебанутый, — ответил он, уходя.  — Это значит «да»?  — В рифму сам ответь. Я спать, прилипала.  — Спасибо! — ответил Дазай, устраиваясь на диване в гостиной со своими тубусами.  — За библиотекой дверь в рабочий кабинет, там удобнее рисовать, — фыркнул Чуя, закрывая дверь спальни.  «Знать бы ещё, где тут библиотека…» — подумал Дазай и снова ушёл бродить по дому.        Спустя несколько часов кипения над рисунками, дверь кабинета открылась. В проёме появилась лохматая и заспанная фигура в футболке-оверсайз, свисающей с одного плеча и безумно милых, плюшевых штанах белого цвета. На ногах разноцветные носочки с рыжими лисятами. Запах кофе с корицей тут же распространился в комнате, заставляя Дазая истечь слюнями.  — Хуета полная, — ответил Чуя, взглянув на рисунки. Его новоиспечённый ученик согласно кивал и пялился на стакан в руке. — Тебе кофе сварить?  — А можно?  — Можно. И поесть можно, идём, — он вытащил несколько чистых листов и пачку карандашей, а затем ушёл из кабинета. Дазай пошёл за ним.        На кухне был целый уголок, напоминающий мини-кофейню. Сиропы, зефирки, печенье, кофе-машина, баночки с чаем, красивые стаканы, сахар, кофейные зёрна в банке. Оказалось, что Дазай любит обычный чёрный кофе без сахара. Как душно и скучно, никакого разнообразия. Чуя любил бамбл — кофе с соком. И лимонады на основе кофе. И капучино со всеми возможными видами молока. И сиропы, да побольше. Чтобы напиток был приторно сладким.  — Что есть будешь?  — А какие варианты? — спросил Дазай. — У меня завтрак, потому что я только проснулся, а тебе могу заказать всё, что угодно, — ответил Чуя, как будто это очевидно. Хотя… кому как? Он закинул в корзину омлет и тосты, а ещё шоколадный чизкейк. Пока Дазай соображал, он за него решил, что тот поест пасту, свинину в соусе карри и салат. А если не захочет — его проблема. — Всё, заказал, можешь не думать.  — Спасибо, — посмеялся Дазай. — Так ты нарисуешь..? — Да, — он голосом попросил колонку включить музыку, а затем уселся на пол в гостиной вместе с бумагой и карандашами. Один тут же залез в волосы, удерживая пучок, а второй начал скользить по будущему проекту.        Дазай тихо подошёл и уселся на диван, наблюдая за тем, как рыжий двигает кистью руки. Она будто сливалась с музыкой.  — Он не принимает твои рисунки, потому что ты не чувствуешь, — тихо сказал художник.  — Не чувствую? Это что-то вроде «ткань не дышит»?  — Да, что-то вроде того, — посмеялся Чуя.  — Я не понимаю, как могут быть живыми неодушевлённые предметы. Гипсовые фигуры, например. Может, ты мне объяснишь? — спросил Дазай. — А как ты вообще рисуешь без… — У меня эйдетическая память. И хорошее пространственно-образное мышление, — ответил он. — Дело не в том, что ты рисуешь. А как ты это делаешь.   — И как я это делаю? — ничего не понял Дазай.  — Как пьёшь кофе. Морщишься в процессе от горького вкуса и искренне страдаешь. На бумаге пытаешься что-то выдавить из себя, не видя никакого смысла ни в процессе, ни в результате. Творческий поток — это про эмоции. Про жажду жить. Техника вторична, ей можно обучиться, — объяснил Чуя. — Главное — душа. Будь то приготовление еды, уборка или конспекты. Танцы, пение, отдых с друзьями. Путешествия, хобби, работа. Если ты не проживаешь жизнь и не отдаёшься моменту, то всё скатывается в бессмысленную серость. Поизучай l’art de vivre— поймёшь.  — То есть если бы я хотел жить, то у меня бы давно приняли эти чёртовы рисунки?  — В сухом остатке — да. Можешь сходить до пекарни внизу? Пожалуйста. Булочки с корицей и орехом пекан хочу. — Ты же заказал еду?  — Мама, я уже взрослый, могу сам решать, когда кушать сладости, — посмеялся Чуя. — Так-с, один рисунок готов.  — Натюрморт в цвете дальше, — ответил Дазай, тут же поймав взгляд «Ты что совсем идиот? Зачем говорить очевидные вещи?», он тихо посмеялся, обулся и ушёл в пекарню, пока художник доставал новый лист.        Почему-то помимо булочек захотелось ещё взять банку вишнёвого варенья и кусочек сыра. Удобно, когда у пекарни собственное производство. И наверняка очень вкусно, судя по ценам. Кассир улыбнулась и упаковала покупки в красивый бумажный пакет с красной ленточкой. Домой он вернулся уже в более приподнятом настроении.  — Раздевайся, — сказал Чуя, как только он вошёл в дверь.  — Чего?  — Буду с натуры рисовать, — посмеялся он. — А как-то по-другому нельзя? Себя нарисуй.  — Мои кубики пресса по всему университету давно гуляют, узнают.  — Ну найди просто какую-нибудь фотографию в интернете. Или по памяти нарисуй, нет?  — Успокойся, я прикалываюсь. Видел бы ты своё лицо, — посмеялся Чуя. Он протянул руку за булочкой. Дазай открыл пакет и протянул одну. — Божественно, спасибо. Я в кабинет, шея затекла. — Окей, — сказал Дазай, разбирая пакет на кухне. Лучше бы он не открывал холодильник. Рай для перфекциониста? Так эти мемы называют? Все продукты разложены по прозрачным контейнерам. Разные баночки, бутылочки и коробочки заполняют дверцы и полки. Овощи и фрукты выглядят просто незаконно красиво. Рыжий явно знал толк в… жизни? Создании уюта? Эстетике? Искусстве?        Он прошёлся до кабинета и сел рядом со столом, наблюдая за процессом. Откуда-то из недр квартиры раздался телефонный звонок.  — Твой телефон?  — Перезвонит на второй, если что-то важное, — ответил Чуя, не отвлекаясь от работы.        Спустя некоторое время снова наступила тишина. Потом раздался звонок в кабинете.  — Видишь? Подай пожалуйста, — посмеялся Чуя.  — У тебя отдельный телефон в кабинете? Рабочий? — Дазай пошёл на источник звука и взял с полки телефон. Верту, мать его. Он аккуратно передал его Чуе. Художник зажал его между плечом и ухом, отвечая на звонок.  — Да, детка, — улыбнулся он. — Очень занят сейчас, работаю.  «Детка? У него кто-то есть?» — кольнуло сердце Дазая по неизвестной причине. Конечно, у него кто-то есть. Он же красивый, богатый, талантливый. Глупо было думать, что такой человек свободен.  — Ммм, а насколько там горячие фото? — смеялся Чуя. — Ладно, я обязательно посмотрю, но позже. /пауза/ Да, я понимаю, что чёрное-кружевное — это особый случай, где требуется моё присутствие, но может на выходных? /пауза/ Напомни, что сегодня за дата? /пауза/ Три года со дня первого поцелуя? Много у тебя таких праздников? — слегка удивлялся он. — Нет, по видео я сейчас не могу. Не один. /пауза/ Потом расскажу.  «Испанский стыд, мне наверное нужно было выйти? Может, ещё не поздно это сделать?» — чувствовал себя максимально неловко Дазай.  — Ладно, через два часа заеду за тобой. — закончил Чуя, завершая вызов. — Что у тебя с лицом?  — А? — он не сразу понял, что обращаются к нему. А потом как понял, что засмущался ещё больше. — У вас с девушкой очень интересные разговоры…  — Это не девушка, если тебе так интересно, — посмеялся художник.  — Ты встречаешься с парнем? — удивился Дазай. — И тоже нет, я ни с кем не встречаюсь, мне хорошо одному. Это мой лучший друг.  — Тогда я в двойном ахуе от того, что услышал, — окончательно выпал в осадок он.  — Я обещал помочь своему другу устроить сюрприз для его парня, но сегодня всё пошло немного не по плану. А для него это очень важно.  — Парень. Сюрприз для парня. Горячие фото. Чёрное-кружевное бельё? По видео? — Референсы для фотографий, бельё нужно выбрать. Предложил созвониться по видео, чтобы я никуда не ехал, — объяснял Чуя, как будто это очевидно. — И да, многим парням нравится такое. И да, это нормально, когда парни встречаются. И нет, никто не против, что я знаю такие подробности об их личной жизни. Но ты не в курсе, ясно? И если захочешь как-то негативно это прокомментировать, то я тебе втащу.  — Да не собирался я вообще это комментировать. И слушать не собирался. Просто удивился… — тут же защитился Дазай. — А почему ты ни с кем не встречаешься?  — Я ведь уже сказал. — Но есть ведь какие-то потребности? Нет? Общение, внимание, секс?        Чуя поднял голову и посмотрел на Дазая самым красноречивым взглядом, в котором одновременно читались удивление, интерес, насмешка и нотка грусти. — Слушай, мне жаль, что тебе не нравится твоя жизнь. Правда. Но это не значит, что так живут все, — сказал Чуя. — Посмотри на меня ещё раз внимательно, ладно? А потом подумай, действительно ли у меня есть проблемы с тем, чтобы закрыть свои потребности?  — А любовь?  — Дазай, если ты здесь торчишь, потому что хочешь ко мне подкатить или что-то вроде того, то лучше не трать время. Ничего не получится.  — Это из-за твоего диагноза? Я почитал в интернете, что люди часто абстрагируются от общества и каких-то близких контактов, потому что чувствуют в этом опасность, — сказал Дазай.        От ответа на вопрос Чую спас звонок в дверь, приехал курьер с едой. Они переместились на кухню и больше не разговаривали, потому что рты были заняты. К концу дня у Дазая на руках были все рисунки, а художник радостно выпроводил его из квартиры, пожелав (дословно) «так удачно сдать, чтобы нахуй мы больше никогда не виделись».