L'art de vivre

— Что скажите, Мори-сан? — нетерпеливо сидел Дазай перед преподавательским столом, пока самый кошмарный старик хмурил брови и разглядывал рисунки.  — Как там дела у Накахары? — спросил он, не поднимая глаз.  — Не понимаю.  — Накахара Чуя. Как он? В порядке? — повторил Огай.  — К чему это сейчас?  — Очень талантливый парень. И с такой непростой судьбой, — рассуждал преподаватель вслух, поворачиваясь к окну. — Вы с ним во многом похожи кстати. Разница в том, что ты сдался, а он — нет. Хорошие рисунки.  — Это значит, что..? — улыбнулся Дазай. — Что Накахара Чуя получает оценку, а Дазай Осаму отправляется на пересдачу, — ответил Мори. — Ты бы кого-то попроще нашёл. Его работы я из тысячи узнаю, особый подчерк.  — Кажется, я ничего не понимаю в искусстве. Это же просто бумага с рисунками…  — Хочешь поговорить откровенно? Не как студент с преподавателем, а как человек с человеком? — спокойно спросил Мори на выдохе. Дазай кивнул. — Мне не сложно нарисовать тебе оценку, Осаму. Но что будет с тобой, когда ты выпустишься? Я понимаю, что тебя заставили родители. И понимаю, что сейчас учёба — это единственный смысл, который у тебя есть. И весь преподавательский состав в курсе, что в прошлом месяце ты лежал не в обычной больнице.  — Переживаете за меня?  — Мне было бы неприятно узнать, что мир потерял такого человека, как ты. Мне бы хотелось, чтобы ты жил. И я уверен, что не только мне, — ответил он. — У меня тоже были сложные периоды, которые иногда затягивались на годы, но со всем можно справиться. Найти новые смыслы. Вытащить себя наверх. Снова почувствовать вкус жизни.  — Но это не повод отправлять меня на пересдачу. Снова, — недовольно скрестил руки на груди Дазай. — Похоже на превышение должностных полномочий.  — Декан в курсе. И это очевидно для всех, кроме тебя. Я согласен поставить тебе оценку и даже дам рекомендации, когда будешь выпускаться, чтобы было проще найти работу, но взамен ты хотя бы попытаешься начать жить. Договорились? — предложил Мори.  — А если у меня не получится? Если я всё равно не увижу смысла жить? И попытаюсь убиться снова?  — Что ж, тогда я приму твой выбор, потому что буду знать наверняка, что ты старался.  — Договорились. И что мне нужно делать?  — Попробуй отказаться от старых привычек и начать делать что-то новое. Мне всегда помогало, — улыбнулся Мори. — Рисунки оставь у меня. Можешь быть свободен.  — Спасибо, — ответил он, вставая со стула и направляясь к двери.  — Дазай, удачи.  — Ага.  «Удачи, блять. Ты должен жить. Рассказал бы мне ещё, что в мире есть столько всего прекрасного!» — фыркал он про себя, рассекая коридор университета быстрыми шагами.  — Смотри, куда прёшь, долбоёб, — раздался недовольный и резкий голос сразу после того, как он на кого-то налетел.   Вернувшись на землю, Дазай удивлённо поднял брови, когда увидел, в кого врезался. — Извини, не заметил тебя, карлик. Носи сверху воздушный шарик, чтобы тебя видно было, — съязвил он.  — Что сказал, сука?! — схватил его за рубашку Чуя.  — Чуя, не надо его бить в университете, пожалуйста, — сказал блондин, стоящий у него за спиной.  — Действительно, чиби, пойдём выйдем, — злобно смеялся Дазай.  — Если у тебя был хуёвый день, не надо срываться на других, ебанутый, — оттолкнул его Чуя. — Твои рисунки не приняли, потому что они полное дерьмо! — отшатнулся назад Дазай.  — Чуя, нет! — завопил блондин, пытаясь остановить рыжего, который тут же бросился на провокатора и повалил его на пол, отвешивая два удара по лицу.  — Пошёл нахуй, тварь. Чтоб я тебя больше никогда не видел, понял?!  — Неприятно, когда тебе говорят правду? — улыбался Дазай кровавой улыбкой. Губы и нос были разбиты. Лежать под ударами было не очень, поэтому он тоже решил ударить и попал в челюсть.  — Федя, блять! Скажи ему! — вопил блондин.  — Чуя, — положил ему руку на плечо брюнет. — Хватит. Пошли покурим.  — Сейчас, выбью из него всё дерьмо и приду! — продолжал Чуя бить Дазая по лицу. — Твоё счастье, что я не хочу в тюрьму, иначе бы убил тебя.        Он встал на ноги и начал уходить. — И хорошо! А то тебя бы в тюрьме по кругу пустили! — смеялся Дазай, выплёвывая кровь и поднимаясь на локтях.  — Чуя, нет, — остановил его друг. — Он жалок.        Рыжий тяжело выдохнул и пошёл в мужской туалет, чтобы смыть кровь и привести себя в порядок. Костяшки были разодраны, челюсть отнималась от боли, рана на губе снова кровоточила. Под глазом явно начал появляться синяк.  — Просто конченый идиот. Нормально же общались, — фыркал Чуя, моя руки. — Это тот с архитектурного, которому попросили помочь? — удивился Николай. — Да.  — Неадекватный, — сказал Фёдор. — Идём курить.        Они втроем вышли на улицу и уселись на лестницу. Чуя достал вишнёвую сигарету и поджёг её. Морщась от боли, он затягивался и пытался абстрагироваться, но причина его бешенства появилась перед ним.  — Мы можем поговорить? — спросил Дазай. Парни тут же посмотрели на него грозными взглядами. Чуя просто игнорировал. — Это важно.  — Важно за языком следить. Я помог тебе всем, чем мог. Впустил тебя в свой дом, накормил. И не заслужил твоих оскорблений. А теперь иди нахуй, пока я не сломал тебе рёбра, — выдавил из себя Чуя после долгой паузы.  — Чуя, прости, — сказал он, садясь на траву на уровне его глаз. — Я сорвался на тебя. Мне очень жаль.  — Это твоя проблема, а не моя. Иди лечись, если ебанутый.  — Я уже…  — Поздравляю! Съёбывай. Мне твои эмоциональные качели не упёрлись.  — Накахара, Дазай, в деканат быстро! — крикнул высунувшийся из-за двери парень.  — Вот и поговорим, — истерически посмеялся Чуя и выкинул окурок в мусорку. — Ребят, встретимся в кофейне, ладно? Я быстро.        Фёдор с Николаем кивнули и ушли, а виновники происшествия вяло пошли в сторону деканата, предвкушая выговор и разборки.  — Чуя, прости, умоляю, — ныл Дазай. — Просто этот ебаный препод, он…  — Это не моя проблема, что у тебя был плохой день. Если у тебя кинк на боль, то найди себе садиста, чтобы с ним развлекаться. — Я ненавижу боль.        Чуя тихо посмеялся и зашёл в деканат.  — Добрый день, присаживайтесь, — улыбнулась декан. — Что произошло?  — Я видимо забыл с утра выпить антидепрессанты, поэтому меня накрыло. Начал паниковать. Под руку попался Дазай, я на него напал. Это целиком и полностью моя вина, он только защищался, — ответил Чуя. — Прошу прощения.  — Накахара, ты понимаешь, что это уже далеко не первый случай? Я не могу продолжать закрывать глаза на твоё состояние.  — Да, я понимаю. Могу отчислиться по собственному желанию, — опустил голову Чуя.  — Мне жаль, но кажется, что это единственный выход на данный момент, — ответила она. — Но мне не хочется к нему прибегать. Ты можешь сходить к врачу и поговорить с ним об этом? Возможно, он сменит тебе лечение и будут какие-то более позитивные прогнозы? Пока что отстранён от занятий.  — Хорошо, — кивнул он.  — Дазай, можете тоже быть свободны, если вы не хотите вызвать полицию и написать заявление.  — Не хочу.        Они встали и вышли из кабинета. Чуя тут же направился к выходу. Дазай побежал за ним.  — Зачем ты соврал?!  — Тебя это ебать не должно. Разбирайся со своими проблемами.  — Почему ты это сделал? Ты можешь ответить? — он оббежал его спереди и преградил дорогу. — Пожалуйста. — Потому что для тебя важно закончить университет. Иначе ты бы не ебался с этими рисунками столько времени.  — Это важно для моих родителей, они хотят, чтобы у меня было образование, — ответил он.  — Хорошо. Надеюсь, они будут рады, когда ты получишь диплом, — ответил Чуя, обходя Дазая.  — А твои будут рады, если ты отчислишься?!        Чуя остановился и задумался на секунду. Затем продолжил молча идти в сторону выхода, пока не оказался на улице и снова не закурил. Кофейня была через дорогу. Сейчас он туда придёт и наконец-то сможет выдохнуть в компании друзей.  — Чуя, подожди!  — Блять, хватит меня преследовать! Отвали!  — Это я виноват! Позволь мне всё исправить! Я поговорю с деканом и всё расскажу!  — Тогда я буду выглядеть полным идиотом.  — Я не хочу, чтобы ты ломал свою жизнь из-за меня.  — Что? — Чуя истерически рассмеялся. — Прости, ты сейчас серьёзно?  — Что я не так сказал? — удивился Дазай. — Если в твоей жизни что-то сломается от того, что тебя отчислят из университета, то… Блять, к чему я вообще выбираю выражения, если ты меня грязью с ног до головы полил недавно? Ты жалок, Дазай. Жа-лок. Я помог тебе из жалости, ясно? Мне глубоко похуй на учёбу. У меня есть квартира, машина, мотоцикл. Деньги. Любимая работа. Хобби. Ахуенные друзья. Я живу в своё удовольствие. Путешествую каждые каникулы. У меня самая лучшая жизнь, которая только могла быть. С одной единственной проблемой — тревожность. И я её лечу. Всё! — выпалил Чуя. — Я могу перевестись в любой университет. А могу пойти учиться с нуля. На любую специальность! С любыми преподавателями, даже самыми лучшими и популярными! Передо мной открыт весь мир! От того, что я могу потерять место в университете из-за драки, не поменяется ни-ху-я. Я всё такой же красивый, талантливый, самодостаточный и наполненный энергией. А ты чёртова королева драмы. Глупый ребёнок, который сам создаёт себе проблемы, а потом устраивает шоу «ПОСМОТРИТЕ, КАК МНЕ ПЛОХО!». Мне омерзительно с тобой разговаривать. Наверное, на твоём месте я бы тоже хотел вздёрнуться, чтобы избавить окружающих от своего вида.        Дазай застыл в полном ахуе, пытаясь переварить всё, что сейчас услышал. Чуя лишь ушёл в кофейню, явно не желая продолжать диалог. Странная, вязкая, чёрная жижа разливалась по груди. Было… больно?  «Чёрт, я…» — схватился за сердце Дазай. Ему было плохо. Тошно от самого себя, от ситуации. До дури обидно за то, что он услышал. Жалко. Жалко самого себя. И что-то внутри ныло. Болезненно ныло и стонало. Чувства. Чуя вызывал чувства.        Будто в бреду, он побежал в кофейню, толкнул дверь и быстро оказался у стола. Громко поставив на него руки, Дазай закричал: — Сделай это ещё раз!  — А? — удивлённо выгнул бровь Чуя. Его друзья нахмурились от непонимания.  — Скажи ещё раз!  — Сказать, что? — не понимал он. — Что ты жалкий?  — Да! Да, я, блять, жалкий! — радовался Дазай от этого осознания так, будто ему только что подарили на день рождения радиоуправляемый вертолёт.  — Ты ведёшь себя неадекватно, — поджал губы Чуя. — Сядь и прекрати орать, пока нас не выгнали.        Он молча сел рядом с Чуей. Тот дал ему закрытую бутылку воды.  — Федя, Коля, это Осаму. И я отбил ему мозги сегодня видимо, — сказал он. — Психованый, это мои друзья. Блондин — Коля, а брюнет — Федя.        Дазай пил воду и кивал.  — Ты мне нужен! — выпалил он. — Заебись. Как ты пришёл к этому удивительному умозаключению? — скептически посмотрел на него рыжий.  — Вот, смотри, — Дазай схватил его руку и прижал к своей груди. — Чувствуешь? Оно бьётся!  — Слушай, было бы странно, если бы твоё сердце не билось, а ты продолжал разговаривать, — ответил он. Ситуация казалась немного неловкой, потому что через футболку он чувствовал не только бешеное биение сердца, но и прости господи ахуенные мышцы грудной клетки. Чуя заглянул ему в глаза, зрачки были немного расширенные. Вроде не похоже на приступ. Он медленно выпутал руку из хватки и вернул её на стол, — Так и?  — Я чувствую! — радостно говорил Дазай. — Благодаря тебе!  — Тебя поздравить?  — Нет! Мне нужна твоя помощь!  — Блять, опять? Мало тебе, что меня отчислить хотят? — фыркал Чуя.  — Да не отчислят тебя, ты слишком ценный «экспонат». Университету выгодно держать тебя для имиджа, — сказал Николай.  — Согласен. Они же твои работы постоянно везде выставляют. Будет скандал, если тебя выгонят, — добавил Фёдор. — Будто я это не знаю.  — А?! Ты меня обманул? — удивился Дазай. — Нет. Мне действительно похуй на университет. И я им нужнее, чем они мне. Но да, меня вряд ли отчислят, иначе бы сделали это ещё после первой драки, — сказал Чуя.  — Так значит всё в порядке?  — Нет, ты всё ещё конченный мудак в моих глазах, который не умеет себя вести, как нормальный взрослый человек.  — Так ты поможешь мне?  — Зависит от того, что ты хочешь.  — Давай встречаться? — улыбнулся Дазай.       Николай с Федей подавились кофе. Чуя поморщился и посмотрел на него, как на психа (да, в очередной раз). — Старикашка сказал, что поставит мне оценку и даст спокойно выпуститься, если я поищу смысл жизни. Попробую что-то новое и снова начну чувствовать. А потом мы с тобой столкнулись и, блять, я понял, что мне тебя не хватало!  — Исключено.  — Но тебе это тоже нужно! Сможешь побороть свой страх близости!  — Нет у меня никакого…  — Чуя, он прав. Ты с пятнадцати лет бегаешь от отношений, — вставил свой комментарий Николай. — Замыкаешься постоянно в себе и своих переживаниях. — Ты на чьей стороне вообще?! Хочешь, чтобы я общался с психом? — ругался на своего друга Чуя.  — Ну фактически ты тоже…  — Есть какие-то исследования, в которых написано, что психам лучше держаться вместе? Выздоровлению способствует? Вряд ли! Нужна адекватная среда! — отстаивал свою позицию он.  — Нам же не обязательно усыновлять детей и строить дом на лазурном берегу, можем просто пообщаться, а там как пойдёт, ну? — уговаривал Дазай.  — Пообщались уже, — тёр больную челюсть Чуя.  — Обещай хотя бы подумать об этом, хорошо?  — Ага.  — Можем куда-нибудь сходить все вместе, например, в травмпункт, — посмеялся Николай.  — Или к психиатру, давно тебя проверить хочу, — ответил Чуя.  — Нормальный он, мы тесты проходили недавно, — ответил Фёдор. — Дазай, а у тебя что? Ты сказал, что лечишься уже.  — Депрессия. Недавно лежал в психушке после очередной неудачной попытки суицида, — ответил он.  — Даже не знаю, что меня удивляет больше: твоё нежелание жить при том, что у тебя всё есть, или то, что ты настолько туп, что даже убиться не можешь. Расскажешь? — спросил Чуя. — Я сбросился в реку с моста, но какой-то парень меня спас, — ответил он.  — А с крыши не пробовал?  — Боюсь высоты. — А повеситься? — спросил Николай.  — Верёвку плохо завязал, упал на задницу.  — Вены вскрыть? — включился Фёдор. — Боюсь крови. — Передоз? — спросил Чуя. — Вырвало. А потом откачали. Ещё пытался броситься под поезд, остановили. Под машину — просто ушибы. Пистолет пытался достать, чтобы застрелиться, но так и не получилось, — скучающе ответил он.  — А почему ты решил, что не хочешь жить?  — Хороший вопрос, на который я давно потерял ответ. Кажется, изначально всё началось с того, что мои родители выкинули меня, как бесполезный мусор, — ответил Дазай. — А дальше я находил всё новые и новые причины. — Твои… родители? — удивился Чуя. — Родные. Я рос в приюте. Потом меня усыновили хорошие люди. Лечили у разных специалистов, воспитали. В университет отправили. У них нет своих детей, пятеро усыновлённых.  — Мне жаль.  — Психолог говорит, что мне нужно идти дальше, но я не понимаю, как, — сказал Дазай. — Как будто найти смысл для жизни — это непосильная для меня задача.  — Я уверен, что ты с этим справишься, — улыбнулся Чуя. Фёдор с Николаем посмотрели на него с явным ожиданием, что он расскажет о себе, но он лишь помотал головой. — Говоришь, чтобы тебе закрыли эти чёртовы рисунки, ты должен попытаться начать жить?  — Да.  — Я помогу тебе, но будешь слушать всё, что я говорю. И выполнять без лишних вопросов и выебонов, ясно?        Дазай кивнул в ответ и улыбнулся. Чуя согласился помочь. Это очень хорошо. Он чувствовал себя лучше.