Кровь и золото

Он держался за край широкого подзеркальника, стараясь не смотреть на собственное отражение. Руки Гора придерживали Сета за талию, сминали его темную рубашку. В день свадьбы не белый. Художник отказался надевать светлый костюм, посчитав, что ему не подойдет чистый цвет. Свет в украшенной белыми камелиями комнате жениха был хоть и выключен, но все равно оставался риск быть замеченными кем-нибудь из персонала, случайно открывшего служебным ключом дверь. Сет чувствовал приливающий к покрасневшим щекам стыд, но не хотел останавливать увлеченного им партнера. С ободка узкого бокала шампанского скатывалась прозрачная капля, среди ножниц и светло-оливковых лент из шелка лежали сброшенные друг на друга пиджаки. До начала торжественной церемонии оставался час с небольшим, но бог войны все равно не чувствовал спокойствия из-за мыслей, что он не успеет должным образом привести себя в порядок. С приоткрытого окна доносились голоса наводящих последние штрихи работников праздничного агентства. Из приглашенных было небольшое количество гостей и несколько фотографов из СМИ, с которыми были заранее проговорены границы дозволенных фотографий. Хотелось сделать все скромно, словно в противовес роскошной свадьбе с Нефтидой, но из-за отсутствия Исиды, главной звезды, по мнению журналистов, на торжестве, оно уже автоматически утратило интерес для большей части публики. Рука Сета со спущенной перчаткой сжимала подрагивающий член через ткань платка, от грубых толчков Гора заметно сотрясался подзеркальник. Сет не мог сконцентрироваться на близости, из-за чего красноглазый мужчина практически не наслаждался, если не наоборот надеялся как можно скорее кончить, чтобы Гор был вынужден прекратить, ведь, несмотря на некоторые уступки со стороны своего партнера, «сокол» всегда был вынужден подчиняться решениям Сета. По крайней мере, так думал сам Сет. Дверь скрипнула после двух оборотов ключа, но мужчины уже вытирали руки влажными салфетками, когда в удушающе пропахшую камелиями комнату прошел Аполлон. По его улыбке становилось очевидным, что он обо всем догадался, но все трое предпочли никак не комментировать случившееся. Греческий бог отвечал за дизайн выбранных для торжества зон отеля, поэтому имел свободный доступ ко всем включенным в проект мероприятия комнатам. При боге войны Аполлон с Гором были не особо многословны, что, с одной стороны, и раздражало Сета, но с другой, ─ послужило объективной причиной впервые за сегодняшний день с учетом ночи побыть наедине с самим собой. С белого, выполненного с использованием греческих орнаментов балкона открывался красивый вид на дикий, проглядывающий сквозь раскачиваемые на ветру ветви пляж. Бог войны не слышал разговор «сокола» с Аполлоном не потому, что этого не хотели они, а потому что он сам предпочел огородить себя от лишнего источника информации. В последнее время произошло слишком много волнующих внешних событий, отчего художник чувствовал себя временами еще больше эмоционально опустошенным, чем до встречи с богом неба. Безымянный палец полгода как сдавливало новое обручальное кольцо, но после решения юридических вопросов церемония так и не состоялась ─ подрыв колон Акрополя заставил Гора незамедлительно вернуться из Англии в Грецию. После этого общая обстановка стала неспокойной, и Сет на несколько месяцев остался в Лондоне один. Касаясь кончиками пальцев белой, затянутой поверх окна балконной двери тюли, бог войны попытался занять свои мысли чем-то другим, но через несколько минут зазвонил сотовый телефон ─ позвонила Нефтида. В первый раз месяца за три-четыре это был звонок, а не безмолвное смс. Возможно, она собиралась поздравить. Или же поздравлять стоило ее ─ согласно записям ее менеджера в соцсети, богиня была беременна. ─ Ты помнишь, что случилось после Акрополя в Колизее? ─ прислонившись к бежевой колонне, продолжил разговор Аполлон. ─ Приспешники Ареса использовали поддельное пространство, в которое могут попасть лишь боги, вроде моих безопасных зон: теперь уже двух отелей и одного ночного клуба-казино Гермеса. ─ Все должно выглядеть как месть за убийство минувших дней греческой богини, чтобы дать Аресу право действовать настолько открыто? ─ Гор поправил лацканы спешно надетого поверх взмокшей рубашки пиджака. ─ Гефест выковал ему оружие, или его все еще пытают? ─ после Исиды Аполлон оставался одним из самых ценных источников информации, поэтому бог неба просто не мог пренебречь приватным разговором с ним, хоть и в день собственной свадьбы. ─ Он ─ бог огня, его шрамы затянутся, но раскаленное железо каждый раз обдирает все тело до костей, сжигает кожу. ─ Светлые глаза греческого бога были направлены в сторону поднятой на ветру тюли, повешенной и с обратной стороны балконной двери. ─ А потом мышцы срастаются с костьми заново, наращивается кожа, и пытки Ареса начинаются вновь, по вечному кругу, пока верный одному Зевсу кузнец не сдастся. Аресу нужно было орудие из Древнего мира, каким бы он мог не только ранить, но и убить перерожденного бога, как в случае с Афиной. В тот раз стрелы были украденным артефактом у другого бога, отчего они практически не слушались, а после битвы с Афиной вовсе стали не пригодны ─ с первыми лучами солнца истлели вместе с наконечниками на песке. Заключенный в цепи Гефест выковал ему сотни мечей, но ни один из них не мог даже близко сравниться по силе с молниями Зевса. Соколиным глазом Гор видел, что на улице начинала портиться погода: обещающее быть солнечным воскресенье темнело под сводом плотных, громовых туч. Похороненный глубоко под песками Египта хопеш звал своего хозяина, хоть Сет и не мог ощущать глас своего оружия, как остальные боги. За все это время с момента кровавой клятвы в красной от закатного солнца пустыне Гор ни единого дня не пропускал без мыслей о том, что помимо их пяти, мог быть кто-то еще, кто был в курсе захоронения. Несмотря на наложенное Исидой проклятие, более сильному богу, превосходящему могущество Ареса, не составит труда извлечь артефакт Древнего мира, оставшись при этом живым. Его мать, единственная выжившая в экспедиции середины двадцатого века, еще тогда сделала все, чтобы настоящий хопеш Сета не попал ни в один музей мира даже ценой чужой крови. За балконной дверью раздался шорох ─ все же Сет пытался подслушать их, и боги мгновенно прервали разговор. Аполлон пригубил прохладное шампанское, попытавшись как можно более непринужденно улыбнуться, когда в комнату вернулся художник. Начавшийся с небольшой мороси дождь практически сразу перешел в ливень, принявшись размывать грязной водой все приготовленные для открытой, уличной церемонии украшения. В разлитых напитках вместе с просекко плескалась дождевая вода, а нежно-небесного цвета ленточки, намокнув, сползли с ножек стульев, и, упав на землю, окрасились грязно-коричневым.

***

Сет сосал быстро, его колени сминали влажные от пота, липнущие к коже простыни, когда Гор несильно держал его распущенные, алые, как кровь и вино, волосы. «Сокол» много раз видел, как его полные губы обхватывали головку члена, как Сет расслаблял горло и медленно, либо же, наоборот, рвано, быстро принимался насаживаться на ствол. Но все равно каждый раз бог неба задерживал свой взгляд на подрагивающем кадыке Сета, боясь лишний раз моргнуть, чтобы увиденное не оказалось всего лишь сладким маревом сна. Сперма стекала по уголкам приоткрытого рта приподнявшегося на отельной кровати красноглазого художника, опершись одной рукой на прикроватную тумбочку, мужчина вытер тыльной стороной ладони покрасневшие губы. Ближе к изголовью кровати лежало несколько открытых упаковок резинок, смазка и сигареты с дешевенькой пластмассовой зажигалкой. Гор зажег для него сигарету без слов, на что бог войны лишь коротко кивнул, поднимаясь с постели. Секс сегодня был не таким, как обычно, без послевкусия, но с чувством легкого сожаления. Настроение и время казались неподходящими, как и в целом выбранная для свадебного торжества, пусть и очень скромного, территория греческого отеля, где помимо гостей их церемония привлекла большую часть остальных постояльцев. Смуглые пальцы повернувшегося на постели Гора провели по бледной, обнаженной и покрытой испариной спине, плавно опустились к ягодицам. Каждый из партнеров думал о своем, их мысли никак не сталкивались, но в то же время боги, словно на физическом уровне понимали угнетенное состояние друг друга. На ободке обручального кольца на безымянном пальце Сета отражались два едва ли тронутых бокала темно-красного вина и золотистый поднос с местными фруктами. Бог войны не хотел нарушать ночную тишину, но в то же время он не мог находиться дальше в неведении ситуации, если учитывать, что ни один из разговоров Аполлона и Гора за последние несколько недель не состоялся в его присутствии. ─ Что происходит, Гор? ─ красноглазый мужчина выдохнул струю дыма, смахнул пепел на светлую наволочку подушки. ─ Ты заставил меня приехать в Афины, но сейчас вы со своим дружком ведете себя так, будто сотню раз пожалели о моем приезде, демонстративно замолкая, как только я появляюсь на виду во время вашего разговора. ─ Мне хотелось, чтобы у нас была церемония без большого объективов камер СМИ: хотя бы и такая маленькая, как сейчас, ─ тяжелая, мускулистая рука бога войны легка на покрытую пеплом подушку, ─ но было не безопасно проводить ее в Лондоне, как и возвращаться в Нью-Йорк, как вы изначально планировали. Сейчас вы снова в фокусе хейтеров, и после того случая на выставке… Я хотел не только обезопасить вас, но и отвлечь, немного сменить обстановку, разбавив ее красивым видом моря. ─ Из-за того, что мой холст облили свиной кровью на той блядской выставке три месяца назад, мне теперь вообще нельзя появляться на людях, по-твоему? Может, и все соцсети к хуям удалить, продать дом и уехать в горы, чтобы уж наверняка меня никак не задели больше хейтеры? ─ Сет начинал раздражаться, тлеющая сигарета едва ли не выскользнула из его нервно дернувшихся пальцев. ─ Из-за тематики тех моих перформансов в глазах людей я еще надолго буду связан с Древним Египтом, а, учитывая культуру отмены, которая меня все же коснулась после развода с Неф и разрыва контракта с менеджером, я не удивлен масштабностью подобных выходок со стороны. Три месяца назад, на лондонской выставке в музее современного искусства один только его холст из всех выставлявшихся в ту неделю художников был полностью закрыт плотной тканью, дернув которую, словно по команде, на холст с верхнего яруса неизвестными были опрокинуты два ведра красной краски, которая позже оказалась свежей свиной кровью. Темно-алые брызги буквально окатили с ног до головы стоящего рядом со своим холстом Сета, попав и на всех собравшихся перед картиной гостей. Через слой стекающей по полотну крови черной красной перекрывала тепло-коричневый силуэт пустыни надпись про жестокого тирана-Сета и окропившей Нил крови убитых матерями-рабынями по его приказу младенцев. Вспышки мгновенно защелкавших фотоаппаратов журналистов буквально ослепили на мгновение потерявшего самообладание художника. От крови слиплись ресницы, было не распахнуть глаза, когда все присутствующие в галерее в тот день гости все теснее и теснее обступали испорченную картину, попутно задевали Сета, еще больше впечатывая его худое тело в холст. Бога войны трясло, свиная кровь крупными каплями стекала по кончикам волос, шеи, лбу и ресницам, будто бы мужчина взаправду был убийцей. Художник чувствовал себя настолько потрясенно в тот день «выходкой подростков», как позже назвали этот инцидент СМИ, что не мог сконцентрироваться ни на одном лице из толпы подошедших к нему людей, а к моменту приезда констебля он уже покинул здание, проследил за собой темно-алый шлейф. Почему свиная кровь? Вдохновились книгой «Кэрри» Стивена Кинга, или же ее проще всего было достать? Было много оставленных без ответов вопросов, при воспоминании о которых даже сейчас начинала раскалываться голова. ─ Тот мужчина больше не пытался связаться с вами? ─ в голосе «сокола» отчетливо слышалась провокация. ─ Я о богатом коллекционере из музея, с которым вы, я надеюсь, только единожды изменили мне. ─ На последней фразе бог неба сжал край небрежно брошенной на кровать темной рубашки Сета. Гор снова напомнил. Сколько бы раз они не обуславливались не возвращаться к случившемуся, но все равно «сокол» в самый неподходящий момент заговаривал о предательстве ─ именно это слово синеглазый мужчина предпочитал использовать чаще всего. В день, когда на выставке на картину вылили кровь, Гора не оказалось рядом. Более того, Сет снова ощутил себя в том самом одиночестве, от которого мужчина так долго и давно бежал. Подхвативший за локоть коллекционер помог выйти через служебный выход, буквально раствориться в воздухе среди взбудораженной толпы. Незнакомец не называл своего имени, но создавалось излишне подозрительное впечатление, что они уже где-то виделись раньше. В руках мужчина держал букет ─ как оказалось после, предназначенный Сету. Одна единственная ночь с ним до сих пор отдавалась неприятной дрожью под кожей, вынуждала заново прокручивать в голове кадры воспоминаний. Не ошибка, а осознанный выбор. Бог войны не просил прощения, хоть они были официально расписаны с Гором на тот момент, но и не собирался держать в грязном секрете свой проступок. После страшного гнева, затянувшегося на две недели молчания и демонстративно положенного на подзеркальник в прихожей кольца, «сокол» смягчился, простил своего партнера, но забыть не смог. Все последующие отправленные курьером букеты алых цветов с переплетенным терновником он самолично сжигал в камине, запрещал даже кончиками пальцев дотронуться до «проклятых», по его словам, сорняков. ─ Без понятия, у меня сотни сообщений. Я открываю переписки лишь по необходимости, ты же знаешь. ─ Бог войны и песков поспешил отмахнуться, прервать малоприятную для них обоих тему. ─ Я прогуляюсь, как раз стих дождь. ─ Не забудьте надеть кольцо ─ вы сняли его в душе. На улице пахло ночной сыростью и соленым морем. В открытые сандалии забивался прохладный песок, легкий бриз приятно охлаждал разгоряченное тело. В правой руке он держал бутылку открытого вина, собирающуюся допить так, без бокала. Сидящий на ступенях спуска к морю Гермес оказался не самым приятным сюрпризом для выбравшего на вечер одиночество художника, но греческий бог заметил его первым, и просто развернуться и уйти было бы некрасиво даже для мало считающегося с удобством других Сета. Он помахал рукой, а после подвинулся вправо на влажной от дождя ступени, негласно дав понять, что здесь есть место для двоих человек. По вкусу вино оказалось излишне сладким для художника, но практически идеальным на вкус не отказавшего тоже пригубить из одной бутылки Гермеса. Там, где должна быть левая рука, развивал ветер край бежевой, летней рубашки на теле бога веселья и торговли, его медно-рыжие кудри еще больше вились от влажного климата. Спрашивать подробности про потерю руки было неуместным, учитывая, что они с Сетом были знакомы лишь по случаю совместных приемов с Аполлоном, близким другом Гора, с коим из-за этого приходилось взаимодействовать гораздо чаще, чем с остальными. Красноглазый художник знал, что руку Гермесу пришлось ампутировать из-за инфекции, развившейся примерно в тот период, когда произошел подрыв колонн Акрополя, потянувший за собой серию эпизодов вандализма в Колизее. Каждый раз смотря на аккуратно скрытый тканью обрез руки, Сет не мог избавиться от мысли, что он знает далеко не все, если и вовсе не заблуждается в собственных предположениях. Почему группа неизвестных начала осквернять памятники античного мира? ─ вопрос, оставшийся вне понимая Сета, как художника, долгое время специализировавшегося в песочной живописи на тематике Древнего Египта. Хотелось задать вопрос задержавшему свой взгляд на лунных пятнах мягко полирующих прибрежные камни волн юноше, но какая-то понятная только самому богу войны гордость мешала ему первым начать разговор. ─ Мне неприятно, когда ее рассматривают, ─ негрубо, но достаточно твердо проговорил повернувшийся в сторону художника Гермес. ─ Если ты хочешь спросить, как это произошло, то сейчас подходящий момент. ─ Наклонившись, молодой мужчина поправил расстегнувшуюся на щиколотке золотистую застежку с изображением маленькой пары остроконечных крыльев. Слишком женственное для мужчины лицо Гермеса, должно быть, нередко привлекало непрошенное внимание со стороны вкупе с худым, отчасти даже андрогинным телосложением. От взгляда слишком светлых для позднего времени, словно подсвеченных изнутри глаз становилось настолько некомфортно, что Сет демонстративно отвернул лицо от собеседника, ощутив скопище мурашек на открытом плече при этом. ─ Богов древнего мира можно убить, или необратимо ранить лишь таким же древним оружием. Отравленной стрелой с металлическим наконечником, выкованным одним единственным способным на такое кузнецом. ─ Это местная метафора? ─ Может, тебе действительно будет проще думать так. Лежащий на ступени телефон завибрировал, и, поднявшись, Гермес быстро спустился к морю. Встретившись с Аполлоном, братья отошли к каменистой изгороди, но едва ли скрылись от темного, однако открытого пляжа. Свободная футболка мягко упала на мокрый, остывший к наступлению ночи песок. «Артефакт, о котором вы меня спрашивали, в следующий четверг прибудет в Британский музей» ─ неожиданное сообщение от того самого коллекционера с выставки из музея современного искусства отвлекло засмотревшегося на занимающихся близостью богов в воде Сета. «Вы о хопеше?» ─ худые пальцы дрогнули на сенсорной клавиатуре. «Да, о хопеше Сета».