Ближе, чем осмелишься

Кайл проснулся к обеду и долго не мог выползти из постели. Тело нежилось на простынях, а мысли то и дело возвращались к тому, что произошло ночью. В памяти остались лишь фрагменты, однако ощущения, который Кайл прожил с Ноэлем в той комнате, были ясными. Восприятие мира обострилось, и даже лёгкие прикосновения простыни дали Кайлу понять, что он давненько ни с кем не был. Давненько — это ещё со времен Линдси Холлоуэй. Странно, в первые месяцы он вообще не вспоминал о сексе — слишком углубился в себя, потом наступила эпоха последнего курса, а чуть позже он и вовсе переехал к Ноэлю, и эта тема стала будто бы невидимой. За исключением нескольких быстрых моментов и нескольких очень смущающих и неясных, Кайл сохранял воздержание, но не намеренно, а как-то естественно. И вот сегодня в нём проснулась чувственность. Не к месту он вспомнил несколько непривычных и неявных снов, выругался, а потом вдруг почти почувствовал… Вчера. Кальянная. И Ноэль настолько близко, насколько никто из его девушек не был. «Ну, хотя бы в этот раз я был в рубашке…» — подумалось ему, но потом как назло память услужливо покинула его рисунок. Вода. Спина, задница и растерянность души. Захотелось помыться, но едва ли душ поможет. Как-то иначе стали восприниматься те странные фразы за ужином, и Кайл разозлился. Он только-только нашёл свой хоть какой-то, пусть своеобразный, но мир с собой. Лили, потом Ноэль… Он согласился с тем, что он переживает что-то ненормальное, другое, но правильное и своё, и тут опять какие-то вопросы. Только уже другие. Земные и весьма тривиальные. Ну, хоть подрочить-то можно без проблем?! Кайл ушёл в ванную с конкретной целью, и конечно его голова подкинула ему ещё один «сюрприз». Кайл кончал с воспоминанием о том самом первом видео, которое так сильно привлекло его в блоге Филиппа. Боясь и одновременно не имея сил ждать, он открыл страницу блогера, чтобы в трезвом уме перепроверить то, что привиделось, и увидел видеопоздравление с Рождеством. На кадрах он был с девушкой, впервые, и Кайл удивлённо выключил телефон. Он думал, что Филипп — гей. Это чем-то очевидным казалось. Манеры, речь, то, как он готовит в фартуке на голое тело, и вообще… На кухне Кайл появился в полном раздрае, и вопросительный взгляд Ноэля проигнорировал. — Спустился на грешную землю? — спросил Ноэль, выставляя на стол горячие круассаны и кофе. — Не бойся, я их разогрел, а не испёк… Что тебя так бесит? Не зная ответа на этот вопрос, Кайл просто достал телефон и включил видео. — Так-так… Ты не знаешь названия этому чувству? Найди что-то похожее, сравни, и… — А не бывает так, что всё хорошее не заливается потом сверху дерьмом? — Бывает. Это вопрос восприятия. Я сейчас скажу, а ты услышишь позже. Но я всё равно скажу. Ты сейчас знакомишься со своей тёмной стороной. Не бойся себя. И не переставай думать, голову не выключай. А не то тебя понесёт. — Куда? — спросил Кайл и отпил кофе. Вкусный, горячий, бодрящий. Идеальный кофе для неидеального утра. — По наклонной… Я поплаваю, не разнеси дом. — Хм… Лили советовала наоборот… — Да? А ты спрашивал этот совет? — Ноэль больше ничего не сказал и скрылся в коридоре, но Кайл догнал его своим вопросом. — Ты мне показать что-то хотел… Ноэль не вернулся. Крикнул, что покажет потом и ушёл. Кайл не слишком хотел сейчас копаться в своей душе в поисках названия своему чувству. Но вопрос был задан, и мысли всё равно к нему возвращались. Самым похожим он нашёл ощущения от того фото, где его отец обжимается с коллегой. Эта женщина стала причиной развода отца с матерью, хотя между ними ничего не было в то время. Мама никогда не объясняла, папа говорил околоправдивую версию, и истинных причин, конечно, Кайл не знал. И ему пришла идея, что сейчас не обязательно звонить отцу, чтобы узнать что-то. Это оказалось не так уж и просто — посмотреть отца. Но что-то Кайл всё же выцепил. Больше воспоминания и своё детство, но всё же эмоции свернулись плотными кольцами внутри, не вызывая столько неразберихи в голове. Хотя ответа на свои вопросы он так и не нашёл. — Ну что, дошло? — спросил Ноэль, когда вернулся, и Кайл покачал головой. — А ты знаешь ответ? В вопросе было столько надежды, что Ноэль с сочувствием сжал его плечо и предложил выпить чаю. Сделал и себе, и только потом ответил. — Знаю. Но предпочёл бы, чтобы ты дошёл сам. — Скажи мне. Ноэль подумал немного, но кивнул, сел подальше, к барной зоне, оставив Кайла за столом одного. — Ревность. Так чувствуется ревность. Я понимаю, что такой вариант вызовет кучу сопротивления, а потом произведёт эффект взорвавшейся бомбы, поэтому я… — он снова уставился куда-то выше головы Кайла, а потом поджал губы. — Ого… Вот, значит, как… Ну что ж… А я добавлю тротила к заряду, похоже… Пойдём. Пойдём, у тебя до экзаменов ещё есть время. Переживёшь… Ноэль привёл Кайла в галерею, поискал какое-то полотно, а потом перевернул его к Кайлу изображением. Но Кайл был настолько поглощён тем альбомный рисунком, что Ноэль сделал в тот день, когда Кайл уснул в его доме в первый раз, что не сразу обратил внимание на что-то новое. — Ты помнишь это? Или увидел в моём поле? Я просто… Это моё прошлое, это улица, на которой меня убили… — Так… Этого разговора сегодня я не ожидал… Тебя, похоже, просто на ракетном топливе несёт вперёд. Так… — и опять этот взгляд вверх, опять поджатые губы. — Про балансы пока рано, про справедливость тоже, про карму… Господи, Кайл, я пока не вижу, как тебе это рассказать. Давай разберёмся с другим сейчас? Я обещаю, что мы вернёмся к этой теме. Кайл скрипнул зубами, но согласился. А потом посмотрел на картину, которую Ноэль достал специально для него. Она была маленькой — куда меньше даже этого самого альбомного разворота. Но смысла в ней было столько… Кайл потерялся в картинках, но не они были главным. Эмоции, чувства, состояния, которые давили его своей полнотой и теплом, были просто неподъёмными. — Ты прошёл туда, куда смог, потом оно ещё распакуется, — Ноэль встал рядом и немного полюбовался своей работой. — Я так и живу… Пишу что-то, вижу что-то, а потом происходит нечто, и смыслы добавляются. Но это, — он показал на картину, — это я узнал. Вчера увидел и узнал. Давай-ка ещё чаю… И вообще, пей воды побольше. А не то снова заболеешь… Когда они вернулись в кухню, Кайл нервно и как-то комканно допил свой холодный чай, а потом поставил чашку в раковину. — Так… Мне нужно как-то сменить образ жизни теперь? Что мне делать? Ну, чтобы не болеть… — Ты не смертельно-больной, Кайл. Живи, как жил раньше, живи, как живётся… Поддерживай тело, расслабляй голову, держи связь с собой, со своей душой… На самом деле, просто прислушивайся к себе и делай, что хочется! Ты ведь испытываешь жажду сейчас, но из-за своей злости не чувствуешь её. Наблюдай за собой — этого достаточно… — Да? Тогда сейчас мне хочется нажраться в сопли и не чувствовать вообще ничего! — удивление и внутренний вопрос «А что, мы так тоже можем, чувствовать чужую жажду?» растворился в силе эмоций, но Ноэль проигнорировал вспышку Кайла. — Нет, тебе не хочется чувствовать своё смятение, растерянность, страх, злость, виновность… Ты отрицаешь свои «плохие» эмоции, но на деле они нужны все. — Так что мне делать-то? — Проживай их, — Ноэль пожал плечами. — Называй их, ищи причину, разрешай себе быть злым и виноватым. — Ты можешь… — Кайл дёрнулся, но остался у раковины, не решаясь приблизиться. — Что это за дистанция? — он медленно выдохнул и словно с чем-то смирился. — Что ты можешь мне рассказать? — Так, ладно. Но налей себе ещё чаю или возьми водички. Пить нужно много, потому что жидкость, а в идеале вода, энергетически очищает организм. Это важно, потому что ты меняешься. В тебе всё меняется — и мысли, и тело, ты уже замечал это. И вода помогает. Позволяй себе чувствовать боль, позволяй телу подсказывать тебе, что происходит. — Ты поэтому плаваешь? Вода помогает? Ноэль рассмеялся. — Нет, плаваю я потому, что люблю. Если посмотришь меня как-нибудь, поймёшь, почему. Так, что ещё я могу тебе сказать… Заземляйся, я уже говорил как… Можешь готовить, убираться, переделать комнату, если хочешь, побегать или сходить в тренажерку… — Потрахаться… — ляпнул Кайл, вспоминая ту беседу, но Ноэль отрицательно качнул головой. — Не советовал бы… В таком ресурсе, и в таком своём состоянии ты энергии потратишь больше, чем возьмёшь… Но если хочешь, кто же тебя остановит… Но основное — просто проживай свои эмоции, узнавай себя таким. — Плохим? Уродом? Я же это уже сделал! Летом! Я же… — Кайл сбился с мысли, захлебнувшись неожиданным образом в голове — тёплым, бережным касанием где-то у сердца, которое дарит такой покой, такую уверенность, что становится горько от того, что так долго без этого жил. — Ты, Кайл, ещё десятки раз будешь выходить на этот круг и проходить одно и тоже, просто на разных уровнях. Знаешь, сколько раз я пытался принять свою никчёмность? И после каждого круга тебя ждут новые результаты. И новые достижения, а потом и сомнения, и новый рост. Это бесконечный процесс, на самом деле, и я помогу. — Так же, как сейчас? Да? Очень помогает… — Ты волен справляться, как хочешь. Хочешь набраться — бар твой, пожалуйста, никаких ограничений. Мора всё равно в него не заглядывает. Но если ты выберешь это, дай мне знать. Тебе меньше всего захочется оказаться в том месте и в тех обстоятельствах, где ты будешь, если выйдешь из дома. Так что, если тебе что-то понадобится… — Мг… Дать тебе знать… Спиртное как влияет на таких, как мы? Ноэль встал и подошёл ближе, но всё же не стал нарушать принятое расстояние. — Мы обычные люди, Кайл. Опьянение — даже лёгкое — это алкогольное отравление организма. Тебе может стать очень плохо, если на твои изменения, вызванные духовным ростом, наложится спирт и его продукты распада. Тело… — Ноэль запнулся и отошёл. Потом ещё на шаг. — Послушай, я помню, что ты гордый, и помню, что ты сильный. Но когда ты откроешь этот ящик Пандоры, приди ко мне. Я не позволю тебе мне навредить. И себе тоже. И ещё, последнее, а потом мне лучше уйти, то, что у тебя в поле, мне непросто выносить. Ты помнишь то, что я говорил тебе вчера, то, что ты испытывал в свете? Это всё правда. Каждое слово. Каждое чувство. Ты можешь сейчас не верить в это, и вообще, тебе ещё осознавать всё это, но это правда. Ты прекрасен и тебя любят любым, потому что ты — часть этого. Даже если пока ты думаешь, что твоя злость делает тебя уродом. Ты даже не представляешь… Даже не представляешь, как мало времени пройдёт, и ты будешь думать, что причина твоего уродства другая. И это тоже будет самообман. А на самом деле ты прекрасен в себе, в своей сути, Кайл. Ноэль ушёл, и Кайлу стало почему-то легче дышать. Он забрал из холодильника две последние бутылки воды и заперся в своей спальне. Мысли словно встали на паузу, и Кайл вспомнил, как Ноэль поставил ему условие — задать ему все вопросы до шести утра. Так глупо… Как же можно уместить всё, что нужно узнать, в какие-то вопросы, заданные в одну сторону. Ведь каждый из них порождает ещё десяток. И Ноэль прав, это бесконечный процесс… Однако это воспоминание вызвало не только ностальгию. Кайла вытащил из стопки книг давненько подзабытый блокнот, где впервые описал себя в состоянии рассуждений. И решительно щёлкнул авторучкой. «Что меня беспокоит сильнее всего? Почему я так себя чувствую? А как я себя чувствую?». Оценив написанное, он почувствовал, что на правильном пути. Вдохновившись первым шагом, он задумался и написал: «Я чувствую горечь. Страх. Я злюсь. На что?» Дальше пошло куда легче, Кайл не всё даже выписывал, словно якорил себя несколькими фразами, а потом просто позволял течь размышлениям. Однако он заметил, что что-то меняется, когда он пишет рукой, когда выводит буквы ручкой на бумаге. И это изменение давало более стройный ход мыслям. Первой почему-то вылезла злость, обращённая на Ноэля. Да, это вопрос давно минувших дней, но сейчас Кайл просто дико злился на то, что Ноэль тогда не промолчал. За то, что толкнул его в эти трансформации. Но за ней оказался страх, что не получится, что он не справится, даже не тем, что сойдёт с ума, а тем, что недостаточно хорош, чтобы быть счастливым. Это открытие заставило его замереть перед зеркалом в оцепенении на целых полчаса. Чем же он не хорош? Многим. И так сложно было поверить, что он всё равно достоин любви. Однако это чувство внутри, что он уже принят, уже любим, оно было свежо и сильно. И правильно. Не могло подобное быть обманом. Кайл вернулся к своим записям и написал, что кажется, он не умеет злиться, и не умеет бояться. Что когда он определяет внутри себя это чувство, он словно перестает его чувствовать. Эти теоретические рассуждения сильно отвлекли его от основного запроса, и он едва не забыл о том, зачем вообще здесь заперся. Но вспомнить об этом ему помогло другое воспоминание. Ноэль предлагал увидеть чувство в теле, и да, несмотря на то, что эмоция будто бы пропала, часть её продолжала жить внутри. Только цвет её становился не таким интенсивным, а почти сливался с чем-то ещё. Этот вывод поставил определённую точку в его личном исследовании самого себя, а мысль о Ноэле подогрела другую эмоцию — интерес. Ноэль может точно знать его чувства. И он назвал всю это неразбериху в его голове и теле ревностью. Выходит, он ревновал Филиппа так же, как ревновал отца… И если с отцом всё разрешилось сравнительно быстро — хотя признать, что он боится потерять его любовь, недополучать её из-за более приемлемого объекта для любви, было тяжело, то с Филиппом это было куда дольше. С отцом было больно. Грустно, и даже стыдно. Ведь его отец тоже заслуживал счастья. Своего собственного, отдельного от счастья Кайла. Какое-то, довольно долгое время, они действительно были только вдвоём, и пусть не были близкими и не имели должного контакта друг с другом, они справлялись. Справлялись и даже чувствовали себя счастливыми вместе. Кайл ездил с отцом на корпоративные семейные кемпинги, и там, где обычно сидели жёны сослуживцев, с Торном-старшим сидел он. Уже не такой малыш, которого дома одного не оставишь, но почему-то папа разделял это время с ним. И ответ на это «почему-то» был очевиден — Кайл был его семьёй. Они делили на двоих тот быт, который не обеспечивали горничные, вместе решали цвет стен для ремонта и марку машины, которую стоит обновить. Они вместе занимались бюджетом и планировали отпуска… И Кайл был для отца вместо мамы. Но ведь он не мог бы её для него заменить… После этих мыслей Кайл написал папе поздравление с рождеством. Сообщение отправить было проще, чем позвонить, да и было время взвесить пожелания, чтобы не ляпнуть что-то случайное и неправдивое. Кайл написал, что надеется, что тот провёл сочельник с кем-то правильным, что рождество будет счастливым, и что он рад за отца в связи с его новой личной жизнью. Кривовато, но зато от всего сердца. Вопрос с Филиппом был намного страшнее. Особенно после того, как Кайл сорвал пластырь с раны его отношений намного более близких, с родным человеком. Будто прикрываться проблемами с отцом было проще, чем заглянуть в проблемы собственные, не созданные чьим-то воспитанием. Случайный по сути блогер стал для Кайла кем-то ценным. Он вдохновлял его, не боялся показать свои ошибки, будто бы давая и Кайлу опосредованное разрешение ошибаться, чтобы становиться опытнее и более умелым. Его блог, видео, рецепты, его подача поддерживали Кайла в очень непростой период, особенно, когда общаться с другими людьми Кайлу было незачем — ни интереса, ни пользы он в таком общении не видел. Филипп стал для Кайла значимым, и это виртуальное общение, единство в общем деле, какая-то ненастоящая, но прочная связь вызвали в Кайла чувство симпатии. Кайл увлёкся не только готовкой, оказывается Кайл увлёкся и самим парнем. Его жизнерадостностью, способом доносить смыслы, его целеустремлённостью и добротой. Искренностью, смелостью, даже рискованностью. И осознание, что вообще-то у блогера есть настоящая реальная жизнь, живое общение, и кто-то может быть в его поле не только через экран и мессенджер, стало для Кайла травмирующим. Только вот это было не всё. Если он достаточно легко, пусть и с небольшим оттенком стыда, принял для себя тот факт, что подружился с кем-то слишком далёким для настоящего, реального общения, увлёкся чьим-то талантом и жизненной позицией, увлёкся человеком на другой стороне гаджетов за его качества и ту роль, что он невольно сыграл в его жизни, то сны… Это уже что-то вообще нелепое и неправильное. Кайл знал, что это будет трудный день, но намеренно отказался от еды, не желая покидать комнату. Он только залез в запасы маленького холодильника и поставил напоминание пополнить их позже. Дрожащими руками Кайл открыл то, самое первое видео. И до него, как до жирафа, месяцы спустя дошло, что имел ввиду Ноэль, и что пыталась сказать Лили. Сублимация. Суб-ли-ма-ция, чёрт её дери! Ну это же очевидно! Он ведь всегда знал, что именно это слово обозначает. Это глупое видео, где парень ладошкой и пальцами имитирует проникновение… Использует фрукты для создания пошловатых, но цензурных кадров… Грейпфрут, чёрт бы его побрал! Кайл возбудился тогда, но не физически, а эмоционально. И до него не допёрло. Собственной тупостью объяснить это очень хотелось, но Кайл уже знал, что нет, к его интеллектуальным способностям это не имеет отношения. Сопротивление — вот что это было. Он читал. Он понял, о чём это. Только вот, почему Ноэль сказал, чтобы тот не разнёс дом? Прикрыв глаза, Кайл откинулся на кровать. Он так напряжённо думал, что спина затекла и голова отказывалась давать результат. Сделав глубокий вдох, Кайл постарался расслабиться, и в этом момент, самый вроде бы неподходящий, к нему снова пришли образы. Руки у его сердца. Его чёткие удары под чужими пальцами. Тепло, нежность и благоговение. Целостность, правильность, полнота. Исток, начало чего-то огромного, необъятного, такого красивого. Ток крови, быстрый, сильный, и порыв, остановленный силой воли, из бережного и медленного продолжения. Отклик, такой… Непонятный, робкий, такой незрелый, что ли… Благость, радость, предвкушение. Надежда, которую даёт первый шаг к чему-то большему. Кайл вынырнул из потока образов и задрожал от холода. Будто окунулся в холодное море. Он спустился с кровати, тут же разминая ноги. Холод не отпускал. Бросившись на пол, он отжался с десяток раз, думая только разогреться чуть-чуть, но нет, тело требовало ещё и ещё. Он будто в трансе всё сильнее и резче отталкивался от пола, вспоминая тренировки с командой, чувствуя, как тело неохотно подчиняется большей нагрузке, чем он привык в последнее время. Но чувствовалось это хорошо. Продолжение, достижение, выдержка и результат. В процессе Кайл ловил отголоски мыслей, но не оценивал их, а просто фиксировал. Он возбудился, не представляя себя на месте Филиппа. Он возбудился от его действий. У него привстал на парня. Этой мысли Кайл не выдержал и с громкий стоном опустился на пол. Какого… Что за хрень?! Кайл схватился за телефон, едва не уронив его уставшими пальцами. Открыл первое попавшееся порно, чтобы своей голове навсегда опровергнуть эту дикую идею. Но от развратных картинок легче не стало. Ему было просто не интересно это видеть. Хрипы, стоны, хлюпанье, то, что раньше с полоборота заводило его в девочках, сейчас было не слишком привлекательным продуктом кинотворчества. Кайл походил какое-то время по комнате, но ничего не прояснилось. Тогда он вылетел в коридор и почти побежал в спальню Ноэля. Там его не оказалось, на улице уже стемнело, и естественное место, куда Кайл хотел зайти — это мастерская. Ноэль сидел на полу и рисовал карандашами. Ту самую. В душе. В цвете это было ещё более внушительно и печально. — До меня дошло! Что мне делать? Как это вообще могло произойти? — Что именно? Ты хочешь, чтобы я влез тебе в голову? — Ноэль не оторвался от своего занятия, и Кайл понял, что тот знал. Что был будто бы на связи с ним. Но почему-то спрашивал, и Кайл ответил. — Как я мог захотеть парня? Я же никогда не… — Ты просто не смотрел, — прервал его попытку что-то объяснить Ноэль. Он отложил альбом и аккуратно выложил карандаши в колбу. — Ты не видел никогда того, что увидел в нём. И ты захотел это себе. Не только кадры — там всё логично, это видео для того и существует. Но в его исполнении это было то, чего ты хотел бы в своей жизни. Искренне, живо, тепло и ярко. Ты просто захотел его в свою жизнь, просто так совпало, что такая чувственность для тебя открылась в нём. — Так что… Я теперь гей? Ноэль посмотрел вверх и помотал головой. — Нет. Ты просто удвоил свои возможности. Но это не важно. Твоя чувственность теперь не слишком уж зависит от картинки. Кайл резко махнул рукой и сбросил на пол пустые холсты, стоявшие у стены. — Ты можешь говорить понятно? Ты можешь мне нормально объяснить?! Я что, импотент? Что это? Зачем это? — Понятно? Ну, давай объясню понятно… Пока ты не наведёшь нормальный порядок в своей голове, у тебя не будет стоять просто потому, что встало бы раньше. Ты трахался в таком количестве только потому, что твоя голова считала это нормой. Обслуживать пачки девчонок своим членом, подтверждая свою мужественность, свой статус, своё понятие о развлечении. Тебе даже не всегда было приятно или классно, ты просто удобный фаллоимитатор, отработал и пошёл. Овеществляя своих подружек на ночь ты и себя делал вещью. А теперь в тебе проснулось чувство собственной ценности. Это ясно? Эту тему в своей голове Кайл вообще не затрагивал. Секс не табу, но он не думал о своём прошлом в этом ключе. Его больше беспокоила измена по отношению к Линдс. Точнее измены по факту, как бы они их не называли друг для друга. Но не то, кем он чувствовал своих случайных партнёрш и себя. — В тебя случайно встроилось самоуважение. И теперь для секса тебе нужны эмоции, представляешь? Как и всем другим. И когда ты эту тему проработаешь, сможешь отделить одно от другого. Сможешь с кем-то просто получать физическое удовольствие без эмоциональной связи, если захочешь. — Я захочу? — зачем-то спросил Кайл. — Ты хочешь знать? Ты хочешь это от меня узнать? Я туда не пойду, Кайл, это слишком. Копаться в твоём белье и подсматривать в твою постель я не хочу. Кайл не выдержал и в несколько шагов подлетел к Ноэлю. Схватил его за воротник и припечатал к стене. — Не хочешь? Не хочешь?! Ты видел мою мать и моего отца, видел как у меня стоит на Филиппа, видел, как не стоит на порно, и не хочешь?! Ноэль не сопротивлялся, он только уложил обе ладони на живот Кайл, и того отпустило. Он разжал руки, выдохшись, будто пробежал десяток километров. Он устал и совершенно обессилел. — Как ты делаешь это? Ноэль пожал плечами. — Принимаю. Тебя, твою агрессию, твою панику и ярость. Тебе сейчас нет смысла бояться этого, Кайл. Тебя никто не заставляет идти в бар для проверки своей ориентации. И строить отношения с парнями тоже. Этот урок не о сексе, а о том, что ты можешь на самом деле видеть человека, его суть, и чувствовать это с первых мгновений. И знать, что твоё, а что нет. — Ты — моё, Ноэль, — тихо сказал Кайл. — Мне с тобой хорошо. И ты парень. — В каком-то смысле, да. Мы хорошо друг друга чувствуем. Нам хорошо рядом, мы уживаемся и растём друг об друга. — Ты трогаешь меня. Касаешься… Куда более интимно, чем в том ролике. Но я не испытываю… — выговорить, что именно, Кайл не смог. Но Ноэлю и не нужны были пояснения. — Да, потому что я ближе. Потому что я — это я. А ты — это ты. Ты и не должен меня хотеть просто потому, что я обнимаю тебя и поддерживаю. Это не так работает. Но тебе разбираться, как именно это работает в твоём случае. И не со мной. Мы строим с тобой что-то другое, Кайл. Между нами всё странно, ты был прав. И это другое. — Ты хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? — почему-то обиженно спросил Кайл. Ноэль молчал долго, и в Кайле снова стала просыпаться ярость, но один только взгляд серых глаз её притушил, словно капля воды сигаретный окурок. — Ты так близок к совершенству в моих глазах, как не был никто. В том числе и потому, что я вижу не только тебя здесь, но и там. Ты прекрасен, Кайл Торн, я говорил тебе это много раз. И не всегда о твоём теле. Но оно заставляет меня подвисать в очаровании. Ты очень красивый мужчина, Кайл. И это всё, что я тебе сейчас скажу. Поешь и иди спать.