Four of you & Three of us

Глава 2. Забота

      Тэхён был благодарен своему телосложению. Он мог и не быть мускулистым или крупным, но он был высоким — выше среднего омеги. И этого было достаточно, чтобы выдавать себя за бету и спокойно жить дальше.       С Чимином всё обстояло иначе.       Чимин был красивым, мягким, с идеальными плавными линиями фигуры, к тому же его рост подходил под стандарты «идеальный омега». Сначала Тэхён волновался, что Чимин не сможет работать, не раскрыв себя как омегу, но тот устроился помощником в пекарню, расположенную в не слишком оживлённой части города. Тэхён лично познакомился с мистером Ли, владельцем пекарни и тот казался добрым человеком, и ещё более обнадёживающим стало то, что, когда Тэхён впервые представился мистеру Ли, тот принял его за альфу-пару Чимина. Они вдоволь посмеялись над этим и объяснили мистеру Ли, что оба являются бетами.       — Ох, в наше время, похоже, между субгендерами вообще нет разницы, — ответил мистер Ли, пожав плечами. Мало он знал, насколько важными были эти слова для двух борющихся за своё выживание омег.       Тэхён не ненавидел быть омегой, но он ненавидел то, как обращались с омегами.       В идеальном мире, возможно, он родился бы альфой или бетой и смог бы как следует ухаживать за Чимином и Чонгуком, и им не пришлось бы скрываться. Но он знал, что всё было бы не так. Единственная причина, по которой он смог жить этой жизнью с Чимином и Чонгуком, заключалась в том, что он тоже был омегой. Если бы он был кем-то другим, Чимин никогда бы не принял его предложение жить вместе. Поэтому, несмотря на все трудности, он никогда не жалел о том, что родился омегой, ведь это и позволило ему встретить свою… Семью.       — Тэхён-хён, доброе утро, — тихо прошептал его малыш, сладко зевая. Они спали вместе в своей постели, своём гнезде, где Чонгук находился посередине, Чимин — ближе к стене, а Тэхён — с другой стороны.       — Доброе утро, зайчонок. Почему ты так рано встал?       Чонгук закусил нижнюю губу, размышляя, что ответить, но Тэхён уже знал причину.       — Хочешь пойти погулять? — шёпотом предложил он, чтобы не разбудить Чимина.       Чонгук тут же засиял. Быстро кивнув, он вскочил на ноги и поспешил в ванную.       Тэхён усмехнулся. Его малыш такой милый. Ему жаль, что им приходится буквально запирать Чонгука в этой квартире, но тот всё ещё не умел контролировать свой аромат. Блокаторы запаха могут скрыть естественный аромат, но они не могут подавить тот, что вызван эмоциями, такими как счастье, тревога или гнев. Со временем человек учится контролировать свой аромат, но Чонгук пока не мог. Он проявился очень поздно: если большинство щенков проявляются в возрасте от десяти до тринадцати лет, то Чонгук только в пятнадцать.       Тэхён встретил Чимина и Чонгука три года назад, когда Чонгуку было всего тринадцать, и он ещё не проявился. Самому Тэхёну тогда было шестнадцать.       На тот момент он уже почти год жил самостоятельно. Чимин попытался украсть его кошелёк, но Тэхён, имевший опыт с уличными воришками, легко справился с ним. (Позже Чимин признался, что тогда думал, что Тэхён был бетой.) Когда оба поняли, что они всего лишь два омеги, пытающиеся выжить, Тэхён предложил Чимину переехать к нему в мотель, где он жил.       Чонгук стал сюрпризом для Тэхёна.       Он был самым невинным существом, которого Тэхён когда-либо видел, и, хотя Тэхён никогда не питал особой слабости к милым вещам, Чонгук покорил его с первого взгляда.       Чимин рассказал, что они с Чонгуком сбежали от своего предыдущего альфы и теперь были бездомными. Чимин предвидел, что Чонгук вот-вот проявится, и не хотел, чтобы это произошло в присутствии того альфы.       Сейчас Чонгук, проявившийся меньше года назад, спал, уютно устроившись между своими двумя хёнами.       Чимин заботился о Чонгуке, как о младшем брате, но иногда он смотрел на него так, словно Чонгук был божеством, сокровищем, которому не место в этом мире. И Тэхён понимал это чувство.       В отличие от них, Чонгук всё ещё оставался таким невинным, не подозревающим о том, какой на самом деле жестокий этот мир; ещё не сломленным суровой реальностью жизни омеги. И Чимин с Тэхёном были готовы защищать эту невинность так долго, как только смогут.       Чонгук был жизнерадостным, и его счастье было заразительным. Очень скоро Тэхён и Чимин заметили, что стали чаще улыбаться, чаще радоваться. Незаметно для самих себя они обрели цель — жить и бороться за каждый новый день. Если не ради себя, то ради друг друга.       Чонгук ждал у двери, уже закутанный в пальто, и зашнуровывал ботинки.       Тэхён посмотрел на часы. Было пять утра, на улицах никого не должно было быть. Он надел своё пальто, закутал Чонгука в шарф, закрывая голову так, чтобы было видно только лицо, и открыл дверь.       С каждым днём становилось всё холоднее.       На улице было темно, октябрь подходил к концу. Чонгук обхватил руку Тэхёна. Мест, куда они могли бы пойти, было немного. Ближайший парк находился слишком далеко, и в окрестностях не было кондитерских, где Тэхён мог бы купить Чонгуку чего-нибудь вкусного. Тем не менее Чонгук выглядел счастливым, просто оказавшись на улице.       — Чимин-хён ходит на работу по этой дороге, а я ухожу вот туда, — сказал Тэхён, указывая по очереди в разных направлениях.       Чонгук кивнул и встал на цыпочки, чтобы попытаться разглядеть дальше.       — Так много зданий, — пробормотал он.       Тэхён тяжело вздохнул. Ему хотелось бы отвезти Чонгука в парк или просто пройтись по улицам. Ему хотелось, чтобы всё было иначе.       — Но я больше всего люблю наш дом и гнездо! — пропел Чонгук весёлым тоном. Чонгук всегда был самым добрым и самым внимательным, когда дело касалось настроения его хёнов. Тэхён знал, что Чонгуку нравится бывать на улице — он был самым энергичным щенком из всех, кого он когда-либо встречал. Но Чонгук постоянно старался показать, что его нынешние обстоятельства его нисколько не тяготят.       Настоящий ангел.       — Пойдём обратно, я скучаю по Чимин-хёну, — сказал Чонгук.       Чимин выглядел нервным и обеспокоенным. Он держал телефон в руке, на его лице было смешанное выражение паники и печали.       — Чимин-хён, ты уже встал? — спросил Чонгук, подойдя к нему.       Чимин тут же натянуто улыбнулся, скрывая своё беспокойство. На его лице не осталось и следа грусти от тех тяжелых мыслей, что занимали его голову минуту назад.       — Доброе утро, Гук-а. Я был очень расстроен, когда проснулся и не нашёл тебя рядом, — сказал он, поцеловав Чонгука в щёку. — Ты должен был разбудить меня тоже, малыш.       — Но хён так много работает. Тебе нужен сон. Тем более ты вот-вот уйдёшь на работу, — ответил Чонгук.       Чимин напрягся. Тэхён не упустил этого из виду.       — Да, малыш. Ты прав. Я разрезал остатки торта с вчерашнего дня, ты можешь пойти и съесть его, — сказал Чимин мягко, без намёка на то беспокойство, которое, Тэхён точно знал, кружилось вокруг его головы вихрями.       — Окей! Спасибо, хён! — весело ответил Чонгук и пошёл к вешалке, чтобы повесить пальто.       Тэхён обернулся к Чимину, понижая свой голос до еле слышно шепота.       — Всё в порядке? — спросил он, мягко обнимая старшего.       Маска на лице Чимина треснула, стоило ему взволновано прикусить губу. Он отвел взгляд, который, Пак знал, точно бы заставил Тэхёна беспокоиться о нем.       — Нет, — сказал он тихо. — Дочь мистера Ли попала в аварию и сейчас в больнице.       — Что?! — воскликнул Тэхён, вспомнив о вчерашней экстренной ситуации. — Это ужасно.       — Да. Поэтому он не сможет больше открывать пекарню, по крайней мере до тех пор, пока его дочь не выпишут. А это, по его словам, может занять месяцы.       — Понятно, — ответил Тэхён, поджимая губы. Это была плохая ситуация со всех сторон. Мистер Ли был хорошим человеком, и они оба переживали за него и его семью. У мистера Ли не было стаи, только он и его жена, которые теперь должны заботиться о дочери. Конечно, в таких обстоятельствах мистер Ли не мог уделять время своей пекарне.       Чимин проработал с мистером Ли уже два года. Хотя зарплата была небольшой, остатки из пекарни составляли большую часть их еды, и им не приходилось тратить слишком много денег на продукты. Благодаря этому заработок Тэхёна можно тратить на оплату аренды. Они всегда жили на грани бедности, а теперь ситуация станет ещё сложнее.       — Я сегодня пойду в город. Посмотрю, не ищет ли кто-нибудь работников, — сказал Чимин и успокаивающе погладил предплечья Тэхёна большими пальца, уловив беспокойство, окутавшее младшего при этих словах.       Тэхён беспокоился. Он не осмеливался сказать или даже пытаться отговорить Чимина, так как Чимин был старше его (пусть и всего на несколько месяцев). Но раскрытие их сущности оставалось самой большой угрозой, даже больше, чем нехватка денег.       — Может… может, мне пойти с тобой? — всё же предложил Тэхён, нервно переминаясь с ноги на ногу.       Чимин скрестил руки на груди и посмотрел на него с тёплой, но слегка раздражённой улыбкой.       — Лучше уж ты проведёшь время с Гук-а, если собираешься пропустить работу.       — Да, но…       — Тэхён-а, всё будет хорошо, — ответил Чимин, легко поцеловав его в щёку. — Пойдём внутрь, чтобы не волновать Гуки.       Юнги явно был не в настроении.       С самого вчерашнего дня он чувствовал себя крайне раздраженным. Сегодня новые стажеры были особенно шумными; в его студии царил полный беспорядок, и он не был в настроении убирать. Он даже сорвался на одну из танцовщиц без особой причины, и, хотя она приняла его извинения, Юнги все равно чувствовал себя ужасно.       Что со мной не так?       Тук-тук.       — Неподходящее время, хён? — это был Джун.       — Сегодня вообще не было подходящего времени, так что почему бы и нет.       — Ты хочешь рассказать, что происходит? — Намджун стоял напротив его стола, скрестив руки на груди. На его лице промелькнула тень беспокойства, когда Юнги спрятал свой взгляд, избегая смотреть на него.       — Ничего не происходит, Джун-а, — на самом деле, я и сам злюсь на себя за то, что я такой.       Выражение лица Намджуна сменилось в обеспокоенного на печальное.       — Это из-за вчерашнего? Омега…       — Нет, не из-за этого! — рявкнул Юнги. — Я уже сказал тебе, Хоби и Джину за завтраком, что это в прошлом. Не поднимайте эту тему снова. — Он был расстроен и капризен, это правда, но он знал, что дело не в вчерашнем. Он просто чертовски устал от жалостливых взглядов своих сородичей.       Юнги сразу же почувствовал, как лицо заливается краской, едва слова сорвались с его губ. Он осознал, насколько абсурдно он себя ведет.       Намджун заботится о нем, вся стая заботится. Как глупо он себя ведёт, выливая свой гнев на людей, которые никогда не ответят ему тем же.       Намджун нервно переминался с ноги на ногу, не зная, уйти ему или остаться.       — Джуни. — Юнги протянул к нему руки с виноватым видом.       Намджун нахмурился, озадаченный таким резким переключением в настроении своего парня.       — Джуни, подойди к хёну. — Юнги попробовал снова.       Намджун тяжело вздохнул, снял куртку и подошёл к нему. Он подхватил Юнги на руки, прижимая к груди. Юнги испустил удивленный задушенный писк, выпучив глаза. Намджун перенёс его на диван в задней части студии и мягко уложил. Он не разжал объятий, устроившись рядом, чтобы внимательно рассмотреть хёна.       — Вот я, хён, — прошептал Намджун.       — Ты стал таким большим и сильным альфой, Джун-а, — Юнги провёл пальцами по его волосам.       — Да, но я всё равно твой малыш, хён. Я всегда буду тебя слушать, — сказал он так искренне, что Юнги, кажется, вновь влюбился в него.       — Джун-а, извини, что заставил тебя волноваться. Но, честно, я ничего не скрываю ни от тебя, ни от стаи. — Намджун кивнул на это, продолжая мягко гладить хёна по волосам. — Я просто не знаю, почему я так легко раздражаюсь.       — Хён, это может быть… признаки твоего гона?       В отличие от омег, альфы не впадают в гон регулярно. У омег течка бывает минимум дважды в год без подавителей, но у альф гона может не быть годами.       Юнги не думал, что это гон.       Обычно перед этим тело ощущает определённые изменения, но Юнги не заметил ничего подобного.       — Не думаю, что это так, Джун-а, — осторожно ответил Юнги. — Думаю, это не из-за моей субгендерной природы, а из-за того, что я просто человек, которому нужно выпустить пар.       — Ах, тогда что будем делать? Устроим короткий отпуск? Уверен, Хоби и Джин-хён поддержат.       Юнги легко рассмеялся. У него действительно лучшие партнеры.       — Обсудим это позже со стаей, а сейчас мне нужно немного свежего воздуха, — потянулся, поднимаясь, Юнги. — Я уйду сегодня пораньше, ладно, Джун-а?       Намджун садится.       — Конечно, хён. Ты домой?       Дом.       Если он пойдёт домой, то Джин непременно заботливо окружит его вниманием с самого порога. И хотя в обычный день Юнги бы был от этого в восторге, сегодня он был не в настроении. На самом деле, основная причина, по которой он хочет уйти из студии, — это то, что Намджун обнимает его, думая, что он расстроен. Но это было не так.       — Я просто прокачусь по округе, но вернусь к ужину, — пробормотал Юнги, нарушая уютную тишину.       Он встал, по пути взлохматив волосы своего драгоценного макнэ. Намджун улыбнулся, провожая его полным обожания взглядом.       — Хорошо, хён, не опаздывай на ужин. Я могу прикрыть тебя перед Хоби, но перед Джином-хёном — нет.       Юнги наклонился, чтобы поцеловать его, едва скрывая свою усталую, но счастливую улыбку. Его семья самая лучшая.       Юнги решил отправиться на прогулку, чтобы освежиться.       Родиться альфой — большая удача, и Юнги никогда этого не отрицал. Люди склонны слепо доверять тебе, твоим словам и твоей работе, если ты альфа, и это только некоторые из многих преимуществ. Сейчас, будучи членом стаи «Бантан», ему стало ещё проще: власть, деньги, связи. Если ты родился бедным, ты — ничто. Если ты не «сверхуспешен», даже родители могут от тебя отвернуться.       Так что да, Юнги рад, что смог вырваться из этой системы «бедность-голод». Но иногда ему хочется просто… Быть собой. Не альфой, не бетой или омегой. Просто собой. Поэтому в такие он старается не привлекать внимания.       Он достаёт из рюкзака баллончик со спреем, блокирующим запах, и едет на мотоцикле, никуда конкретно не направляясь. Ему нельзя долго отсутствовать, иначе Джин поднимет на ноги целую поисковую группу.       Юнги направился в свое обычное место, тихий уголок среди небоскребов, зеленый парк, где можно было ясно видеть пушистые белые облака.       Только вот его там больше не было.       Юнги недовольно застонал: на месте парка началось строительство нового здания. Город совсем не оставляет места для зелени. У него нет особой привязанности к своей родной деревне, но иногда ему хочется вернуться туда, лишь бы убежать от городской суеты.       Но раз он уже здесь, можно и остаться на некоторое время.       Судя по тому, как идёт стройка, здание почти завершено и, вероятно, это будет еще один торговый центр.       Рабочие устроили перерыв. Юнги осмотрелся вокруг, и его взгляд остановился на мужчине — или мальчике.       Тот был в рабочей форме, но выглядел слишком молодо для такой работы; его глаза скрывала челка, а сам он сидел в стороне от остальных.       Юнги никогда не был особо дружелюбным или общительным человеком. Фактически, единственными его «друзьями» были члены стаи, но он и этого себе не приписывает, ведь все, что он делал, — это отталкивал их. Если бы не они, Юнги остался бы совсем один.       Но, не успев осознать, что именно делает, он уже направился к парню (да, это еще одна его особенность — в последнее время он не слишком задумывается о своих действиях).       — Эй, — произнес он, неуклюже начиная разговор.       Теперь, когда он подошел ближе, стало очевидно, что парень действительно очень молод. На фоне светлой кожи строительная пыль и царапины от работ смотрелись еще больше бросались в глаза. Он был глубоко погружен в свои мысли, когда Юнги подошел.       — Что-то случилось? Вы из инженерного отдела? — отозвался парень, едва отрываясь от своей еды.       — Нет.       Парень поднял глаза, и Юнги захотел откинуть челку с его лица, чтобы встретиться с ним взглядом. Что-то внутри тянулось к этому парню, словно магнит.       — Тогда я вернусь к своей работе, — сказал парень чуть нетерпеливо.       Он стряхнул пыль с брюк и направился к остальным рабочим, а Юнги остался на месте.       Он наблюдал, как рабочие продолжают заниматься своим делом, и все это время его взгляд был прикован к парню. Несмотря на внешность, парень оказался довольно сильным. Юнги даже засомневался, смог бы он сам справиться с такой работой, несмотря на свою так называемую «силу альфы».       Юнги просто сидел и тихо наблюдал.       Парень, кажется, искал что-то, и Юнги понял, что тот ищет воду.       Он встал и поспешно протянул свою бутылку. Парень выглядел удивленным, но все же принял ее.       — Вы все еще здесь? — спросил он. — Из какого вы отдела?       — Музыка, — ответил Юнги, и тут же понял, что парень имел в виду отделы, работающие на стройке, а не его профессию.       — Ого, не знал, что это музыкальная компания, — пробормотал парень.       Юнги не стал развеивать недоразумение. — Как тебя зовут? — спросил он, и опять только потом осознал, что, возможно, не стоило.       Парень удивленно поднял бровь, но все же ответил:       — Ви.       Юнги решил, что это, вероятно, прозвище.       — Мин Юнги, — представился он, даже если его никто об этом не спрашивал.       Парень закрыл бутылку, поклонился и вернулся к своей работе без лишних слов. Как ни странно, но, глядя на него, Юнги почувствовал ностальгию. После того как родители выгнали его из дома в пятнадцать лет, он брался за любую работу, чтобы прокормить себя. К тому времени он уже проявился как альфа, поэтому решил, что сможет заниматься физическим трудом, но оказалось, что «сила альфы» не дает выносливости. Как же он был рад, что Намджун нашел его в той захудалой квартире и привел его в чувство.       Парню по имени Ви не место здесь. Другие рабочие выглядели взрослыми, закаленными трудом. А Ви с его юным, но жестким выражением лица будто попал сюда случайно и не был к этому готов. Юнги задумался, не выгнали ли его родители, живет ли он один, возвращается ли он после работы в тусклую квартиру, чтобы готовить себе ужин и ждать следующего повторяющегося дня. И, в отличие от него, у Ви, возможно, нет друга, который мог бы спасти его.       Юнги не понимал, почему он так эмоционален в последнее время. Вчерашний спор с членами стаи, сегодняшняя разобщенность с работой, вспышка гнева на Намджуна, а вот теперь его сердце разрывается от вида трудолюбивого парня — юноши (?) — человека.       Юнги вздохнул; возможно, он предложит Ви оплатить ужин. Он знал, каково это — возвращаться домой после работы и самому готовить себе еду. Теперь же его всегда ждет теплый ужин. Он с нежностью подумал о Сокджине, невольно улыбаясь всплывающим воспоминаниям       — Ужин? Зачем? — подозрительно спросил Тэхён, чуть щуря глаза.       Рабочие уже расходились по домам, и Юнги дождался конца смены, чтобы предложить Тэхёну поужинать вместе.       — Мне просто не по себе видеть такого молодого парня, который так тяжело трудится, — сказал Юнги. — Давай, я угощаю.       Он совсем не собирался давить на Тэхёна, если тот откажется.       — Хорошо, — согласился тот.       Юнги моргнул в удивлении.       — Почему ты так смотришь? Я должен был сказать «нет»? — с легким смешком и ноткой веселья в голосе произнес Тэхён.        Юнги почувствовал… даже сам не знал, что. Ведь было бы странно чувствовать радость от того, что незнакомец просто смеется, верно?       — Нет, нет, я надеялся, что ты согласишься, — ответил он. И это была абсолютная правда. — Тут неподалеку есть небольшой ресторанчик, пошли туда. Ресторан был скромным, с простым меню. Тэхён выбрал ланчбокс — в комплекте были рис, овощи, мясо и немного морепродуктов.       — Меня зовут Тэхён, Юнги-щи, — сказал парень, пока они ожидали заказ.       — О, а «Ви» — это твое прозвище?       — Нет, я просто придумал его на ходу.       Юнги хмыкнул.       — Умный парень.       Повисла тишина; похоже, Тэхён не был особенно разговорчив, а Юнги никогда не стремился заполнять паузы в беседе.       Однако он заметил, что Тэхён выглядел напряженным. Сначала Юнги подумал, что это из-за него, но быстро понял — Тэхёна явно беспокоило что-то другое. Интересно, что это могло быть?       — Сколько тебе лет, Тэхён? — спросил Юнги, как раз в тот момент, когда им принесли еду.       — Девятнадцать, — ответил подросток. — А вам? — он внимательно смотрел на свой ланчбокс.       — Мне двадцать пять, — ответил Юнги, ковыряя свой стейк.       — О, я думал, вам столько же, сколько и мне, или чуть больше, — сказал Тэхён, отправляя кусочек мяса в рот.       — Какой неуважительный малыш, — в шутку пожурил Юнги.       — Вам стоит воспринимать это как комплимент, хён, — с широкой улыбкой ответил Тэхён.       И Юнги снова почувствовал это странное тепло где-то глубоко внутри. Он решил, что у Тэхёна невероятно красивая улыбка.       — Эм, Юнги-щи, спасибо за угощение, но я наелся. Можно я заберу остальное с собой? — спросил Тэхён нерешительно, и что-то в этом высоком и сильном парне, который так стеснялся попросить разрешения, тронуло Юнги до глубины души. Юнги с трудом удержал себя, чтобы не откинуть тяжелую прядь волос с его глаз, чтобы видеть его лицо как следует.       — Конечно, бери. Но… — Юнги только что видел, как Тэхён работал пять часов подряд, ничего не съев. Как он может говорить, что не голоден? — Ты точно уверен, что не хочешь поесть?       Тэхён выглядел колеблющимся, но все же ответил:       — Я хочу взять еду домой и съесть вместе с моим другом.       Оу.       И Юнги почувствовал… что-то нехорошее.       Он был рад, что этот парень был не один, но…       Юнги встряхнул головой, избавляясь от ненужных мыслей. Почему его вообще волнует степень близости между этим парнем и его «другом»?       — Конечно, — он почти не притронулся к своему стейку. — Хочешь, я упакую и это? Для твоей… эм, стаи?..       — О, не стоит. В нашей стае только я и мой друг, — поправил Тэхён. — А вы? Вы не проголодаетесь?       — Один из моих друзей обычно готовит для всей нашей стаи, поэтому я предпочитаю ужинать дома, — сказал Юнги, хотя сам не понимал, почему он вообще это упомянул. —       Сейчас попрошу официантку упаковать все.       Тэхён снова улыбнулся ему, выглядел искренне счастливым от такого простого жеста.       — Спасибо, Юнги-щи, — его улыбка стала еще шире, и Юнги бессовестно залюбовался ей.       Тэхён был в хорошем настроении, настолько, что едва не подпрыгивал на автобусном сидении. Целый день его тревожили мысли о Чимине, о еде, о деньгах, о квартире, и он едва мог сосредоточиться на работе. Но, словно ангел, добрый человек (он думает, это был бета) угостил его в конце смены.       Тэхён думал, что Юнги просто байкер, который приехал на стройплощадку убить время. Юнги был ниже его ростом, и Тэхён действительно думал, что он либо его ровесник, либо ненамного старше. У Юнги был очень глубокий голос, и он звучал настолько приятно, что Тэхён подумал, что тот наверняка хорошо поет. Юнги упоминал, что работает в сфере музыки, и, наверное, приехал проверить ход строительных работ, но, видимо, пожалел его (не то, чтобы Тэхёну было важно, как он выглядит, когда работает — бесплатная еда есть бесплатная еда).       Он был благодарен за еду и был уверен, что Чонгук никогда не пробовал стейк. Тэхён не мог больше ждать, ему не терпелось увидеть реакцию своего малыша.       Дверь снова открыл Чимин.       — С возвращением домой, — сказал он с легкой улыбкой.       — Чимини, — Тэхён обнял его, зарываясь лицом в мягкие кудри, — Я ужасно скучал по тебе.       Чонгук развалился на полу, рисуя, вокруг него были разбросаны мелки. Он был полностью сосредоточен на своем творчестве, так что даже не обратил внимание на зашедшего в комнату старшего.       Судя по выражению лица Чимина, день прошел неудачно — работу найти не удалось. Но, конечно, каким бы ужасным ни был его день, Чимин никогда не забывает о Чонгуке.       Чонгук не соглашается, потому что не отвечает, а вместо этого смотрит на своё произведение искусства с тяжёлыми надутыми губами и надутыми щеками. А Тэхён и Чимин могли бы вывесить белый флаг.       — Малыш, смотри, кто вернулся, — позвал младшего Чимин, легко улыбаясь.       Чонгук поднял голову, и Тэхён заметил, как он слегка надул губы, полностью увлеченный своим занятием.       — Тэхён-хён, смотри, Чимини купил мне мелки, — сказал он, поднимая вверх яркую упаковку.       — У нас в доме завёлся маленький художник, — Тэхён подошел к нему. Легкая усмешка украсила его губы. Чонгук нарисовал много картинок — повсюду были разбросаны листы бумаги. На одной из них был розовый кролик (скорее всего, Куки), на другой — пейзаж с горами и их отражением в воде. Сейчас он рисовал цыпленка, большого коричневого медведя и розового кролика. Тэхён точно знал, кто это. Он улыбнулся с теплотой.       — Чонгуки, это потрясающе, — искренне прошептал Тэхён. — Я не знал, что ты так хорошо рисуешь. Надо было купить тебе мелки намного раньше.       — Гуки рисовал весь день. Малыш, давай сделаем перерыв, хорошо? Мы продолжим после ужина, — вмешался Чимин.       Чонгук не согласился, он даже не ответил, а просто опустил взгляд на свой рисунок с тяжелым вздохом и надутыми щеками. И Тэхён с Чимином, кажется, уже готовы сдаться.       — Гуки, — снова попытался Чимин, — твои рисунки никуда не убегут.       Он обнял Чонгука сзади, положив подбородок ему на макушку. Отличный ход, Чимин.       Так ты можешь избежать его щенячьего взгляда.       — Я почти закончил, еще 10… нет, 5 минут, — надулся Чонгук.       — Ладно, Чимини, пусть рисует, — рассмеялся Тэхён.       Чимин притворно недовольно посмотрел на Тэхёна, продолжая улыбаться.       — Понятно, я сегодня плохой коп, да? — и начал щекотать Чонгука под ребрами.       Чонгук залился смехом.       — Хён, хён, всего 5 минут, — взмолился он, уворачиваясь от ловких пальцев.       — Ладно, — Чимин поцеловал Чонгука в макушку.       — Пять минут, малыш, — улыбнулся Тэхён, скрываясь в дверном проёме.       — Ну, как прошло? — спросил Тэхён, когда они отошли достаточно далеко, чтобы их не слышал Чонгук.       — Хреново, — вздохнул Чимин, разогревая оставшийся рис. — Я пытался узнать насчет работы в магазинах, но нигде нет свободных вакансий.       Тэхён кивнул.       — В одном из магазинов был альфа с блокатором запаха; я сначала даже не понял, что он альфа. Наверное, он почувствовал мой запах, потому что я был слишком рассеян, чтобы контролировать его. Он подошел ко мне и прошептал на ухо что-то вроде: «милый, где твоя стая?» — передразнил Чимин, презрительно скривив рот.       У Тэхёна тут же участился пульс. Это было именно то, чего он боялся. Блокатор запаха может скрыть естественный запах человека, но альфы обладают более острым обонянием, особенно в отношении омег. Если Чимина разоблачат, его спросят о стае. Если он скажет, что стаи у него нет, его отправят в центр защиты омег, их разлучат, и тогда… и тогда…       — Эй, эй, Тэхён-а, ты сейчас провоняешь своим беспокойством всю квартиру, — перебил его мысли Чимин. — В общем, я окатил его самым презрительным взглядом, что был у меня в арсенале и отчитал за то, что он неправильно определил мой субгендер. Ты бы видел его лицо, когда он извинялся! — усмехнулся Чимин.       Но Тэхён не почувствовал облегчения. Он обнял старшего омегу и прижался лицом к его плечу, стараясь спрятаться. Но, конечно, Чимин был намного ниже его, так что, как бы Тэхён ни старался, Чимин все равно мог видеть его лицо.       — Тэхён-а, ты должен больше доверять мне, — Чимин легко сжал его лицо ладонями и улыбнулся.       — Я доверяю, — сказал Тэхён. — И точно знаю, что ты самый сильный омега, которого я когда-либо встречал.       И он действительно так считал. Ему не доводилось видеть никого — ни омег, ни альф, — настолько сильного, как Чимин. У всех троих была непростая судьба, но у Чимина — самая ужасная. Ничто из того, через что он прошел, не сломило его. Он не переставал быть добрым к людям, даже если они не были добры к нему. Его Чимин обладал самым большим и самым храбрым сердцем.       — Я закончил, хён, — позвал Чонгук. — И я проголодался.       Он копался в пакете, который принес Тэхён.       — Разве стейк не для меня? — спросил он с недовольным вздохом.       Ох, он совсем забыл про это.       Юнги припарковал мотоцикл в гараже и тихо направился к входной двери. Как только он открыл дверь, его встретил пронзительный крик Джина:       — Мин Юнги, где ты был?!       — Юнги-хён, слава богу, ты здесь.       — Юнги-хён, мне так жаль. Это из-за…       — …это не оправдание для того, чтобы сбегать…       — Юнги-хён, пожалуйста, знай, что я не хотел…       — …уйти из дома и не отвечать на звонки!       О да, всё та же родная обстановка, — подумал Юнги с нежностью, находясь в самом центре этого хаоса.       — Джун-а, я никогда не злился на тебя. Почему ты так подумал? — первым делом Юнги хотел убедить свою стаю в том, что он всё ещё любит их — как же иначе.       Намджун почти подбежал к нему, с тревогой заглядывая в глаза.       — Ты не отвечал на мои звонки. Я подумал, что ты специально игнорируешь меня!       Юнги достал телефон из куртки — 29 пропущенных вызовов. Ну вот, черт…       — Прости, я даже не заметил, что у меня был включён беззвучный режим, — извинился он. — Но я же сказал, что просто хочу подышать свежим воздухом.       На улице было ещё даже не семь часов вечера, и Юнги был уверен, что стая ещё не успела поужинать. Он ожидал, что они немного обеспокоятся, но это уже выглядело как чрезмерная реакция.       Намджун опустил глаза:       — Но, Юнги-хён, ты… ты… Я никогда не могу понять, что у тебя на уме. Даже тогда ты выглядел нормально, ты выглядел… — Намджун сглотнул, пытаясь сдержать подступившие слёзы.       И Юнги почувствовал себя худшим парнем, худшим хёном, худшим человеком на всем свете.       — Джун-а, смотри на меня. Я никогда, никогда больше не уйду. Я не оставлю тебя и нашу стаю.       Намджун всё равно выглядел неубедительно, но кивнул.       Юнги до сих пор сожалеет о своём поступке. Тогда он был разочарован своей жизнью, своей семьёй, но, как всегда, как трус, выместил это на единственных людях, которые его любили, и заставил их почувствовать себя так, словно они для него ничего не значат. Юнги хочет думать, что теперь, когда они снова вместе, это не имеет значения, но, судя по всему, это всё ещё важно — особенно для Намджуна.       И он поклялся провести остаток жизни, доказывая своей семье, как сильно он их любит.       Если это единственное наказание за то, что он разбил их сердца, он даже не будет жаловаться.       — Юнги-хён, я всё твердил им, что ты вернёшься к ужину, — пожаловался Хосок. — Но они не слушали.       — Хосок, мой герой, — воскликнул Юнги, подходя к ним и притягивая за собой Намджуна.       — Итак, — начал Джин, — где ты был?       Что ж, пора начать быть с ними честным.       — …а потом я попросил ресторан упаковать мой стейк и отдал его ему, — рассказывал Юнги свою историю, пока они сидели за ужином. — Меня немного расстроило то, что я только порчу людям жизнь, может, поэтому я и захотел угостить парня, которому пришлось хуже, чем мне. Но мои мысли всё равно были с вами. Я даже сказал ему, что хочу поужинать дома, съесть приготовленное моим любимым хёном блюдо, — сказал он, поглядывая на Джина.       — Ладно, теперь ты просто выдумываешь, — засмеялся Джин.       — Блюда хёна лучшие! Я тоже так делаю. Даже когда выхожу с друзьями, я берегу место для ужина, который готовит хён, — сказал Хосок, откусывая мясо.       — Согласен, — добавил Намджун, хотя в его глазах мелькали отблески грусти.       — Ладно, ладно. Я не знаю, как разговор вообще свернул на меня, — ответил Джин, но явно был польщён.       — Ты ведь знаешь, что никогда не был обузой, правда, Юнги-хён? — серьёзно произнёс альфа стаи, не отвлекаясь на шутки.       — Знаю, Джун-а. Но разве я виноват, что хотел побаловать милого парнишку? — улыбнулся Юнги.       — Так, ты собираешься встретиться с Тэхёном-щи завтра? — спросил Хосок.       Юнги задумался.       — Не знаю… Это странно? Ему девятнадцать, и я, конечно, не хочу ничего от него, но я просто хочу убедиться, что он не голодает.       — То, что ему всего девятнадцать — ещё больший повод присмотреть за ним. Бедный парень, работает на такой тяжелой работе, — заметил Намджун.       — Может, ты возьмёшь завтрак Джина-хёна с собой завтра, чтобы доказать свою правоту о его выдающихся кулинарных навыках? — предложил Хосок.       — О, это отличная идея, Хоба, — согласился Юнги. — Блюда Джина-хёна — это лучшая терапия.       — Джин-хён?       –…       — Ну… — начал Джин. — Почему только еду, если можно взять и того, кто её готовил?       Младшие едва сдерживали смех.       — Нет, я люблю тебя, Джин-хён, но этот парень очень тихий. Он почти не разговаривал со мной. Последнее, чего я хочу, — это сделать наше общение ещё более неловким. Дай мне немного времени, чтобы подружиться с ним.       Джин надулся:       — Ладно… Я всегда знал, что нужен тебе только ради еды.       Намджун и Хосок разразились хохотом, а Юнги притворно надулся. Он мог бы попытаться составить конкуренцию своему драматичному хёну, но Джин был слишком серьёзным соперником.