Four of you & Three of us

Глава 3. Жить, а не выживать

      Чимин не мог уснуть.       Вчера он обошел почти все ближайшие магазины и кафе, спрашивая, не нужны ли им работники, каждый раз получая отказ. Его возможности были ограничены: он не мог обращаться в крупные магазины, потому что они проверяют биографию соискателей, а фальшивое удостоверение личности не спасет его в таких случаях. Конечно, он не собирается сдаваться после одного дня, но особого оптимизма после сегодняшних поисков у него тоже нет.       Чимин сидел на кровати, чуть сгорбившись, и смотрел на Чонгука. Мягкий свет уличного фонаря проникал через окно, позволяя разглядеть черты лица младшего, который безмятежно спал, раскинувшись звездой в центре их кровати. Его правая нога и рука лежали на Тэхёне, Куки уютно устроился под его головой, а рот Чонгука был чуть приоткрыт. Чимин ярко улыбнулся сквозь сонную пелену. Он поднял одеяло, которое Гук, должно быть, скинул во сне, и накрыл обоих — Тэхёна и Чонгука. Погода становилась всё холоднее, и лучше было не рисковать, чтобы не простудиться. К счастью, Чонгук редко болел — у них был очень здоровый малыш.       Утром Чимин собирался поехать с Тэхёном на автобусе и проверить, нет ли работы в том районе. Если повезет, он найдет что-то подходящее, и они с Тэхёном смогут ездить туда вместе.       Чимин закрыл глаза, надеясь на то, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний.       Кто-то разбудил его, мягко постучав по руке. Чонгуки?       — Да, малыш? — голос Чимина был сонным; он говорил шепотом, чтобы не разбудить Тэхёна.       — Я хочу пойти с тобой на прогулку, хён, — тихо ответил Чонгук, потирая едва открывшиеся глаза кулачками. Очаровательный.       Утренний ветер был холодным. Чимин пожалел, что не надел теплые ботинки, но хотя бы Чонгук был одет и обут хорошо, так что возвращаться не пришлось.       — Холодать начинает, да, малыш? — сказал Чимин.       Чонгук только кивнул.       — Ждешь снега?       Кивок.       — Хочешь украсить дом к Рождеству?       Кивок.       — Что будем делать в этом году? Бумажные цветы или звезды?       Кивок.       — Ты на меня злишься?       Чонгук впервые с момента выхода из дома посмотрел на Чимина.       Он покачал головой.       — Ты больше не работаешь в пекарне? — спросил Чонгук.       Тэхён и Чимин не обсуждали финансовые вопросы и расходы с Чонгуком. Не потому, что считали его слишком маленьким для таких разговоров, а потому, что просто не хотели. Несмотря на то, как сильно они опекали Чонгука, он всегда тонко чувствовал, что происходит в доме, и замечал любые проблемы, тревожащие его хёнов. Причина, по которой Тэхён и Чимин избегали таких разговоров, заключалась в том, что они не могли набраться смелости, чтобы поделиться новостями, которые могли бы его расстроить. Однако они никогда бы не солгали Чонгуку. Увиливание от прямого ответа — да, но ложь — никогда.       — Да, дочка мистера Ли попала в аварию, поэтому он сказал, что пока не сможет открыть магазин, — честно ответил Чимин, в сожалении прикрывая глаза. — Он сказал, что позвонит, как только будет готов открыть пекарню.       — О Боже, надеюсь, с ними всё в порядке.       — Им уже лучше, малыш. Мистер Ли написал, что она в реанимации, но вне опасности. Чонгук кивнул.       — Неудивительно, что ты вчера не пах хлебом, — сказал Чонгук своему шарфу.       Чимин улыбнулся и обнял Чонгука за талию. Чонгук стал выше его. Когда они встретились, Чонгук был значительно меньше Чимина, и тот мог опираться подбородком ему на макушку. Теперь же ему приходилось смотреть вверх, чтобы встретиться с Чонгуком взглядом.       — Хочешь, я испеку для тебя булочки, зайчонок? — предложил Чимин.       Чонгук покачал головой.       — Нет, я просто хотел узнать, почему ты больше не работаешь в пекарне, вот и всё, — ответил он.       Чимин встретил Чонгука, когда тот еще был со своим старым хозяином. Альфой.       Чимин родился в бедной стае. Когда он проявился в десять лет, стая была в восторге от того, что у них появился щенок-омега. Чимин думал, что теперь с ним будут обращаться как с принцем; он считал, что ему повезло родиться омегой, ведь члены стаи постоянно повторяли ему, как это здорово, какое он благословение и так далее. Оказалось, что они имели в виду благословение для них, потому что Чимина продали другому альфе за крупное приданое всего через неделю.       Его альфа — уже не его, конечно, — был вспыльчивым мужчиной, которому было почти сорок. Его альфе никогда не удавалось сохранить стаю, так как члены стаи часто приходили и уходили. Люди начали присоединяться к его стае, когда узнали, что в ней есть щенок-омега. Члены стаи были добры к Чимину, они пытались баловать его угощениями и ласковыми словами. Но его альфа был чёртовым собственником: он бил Чимина, стоило тому улыбнуться кому-то другому, не позволял ему отойти от себя и кормил только с рук.       Альфа не делал с Чимином ничего сексуального, так как это было строго запрещено до первой течки омеги. Однако он находил другие способы издеваться над ним, чаще всего через жестокие наказания. Наказания, которые звучат достаточно невинно для 10-летнего, такие как заставлять Чимина поднимать руку или стоять на коленях рядом с ним, но эти наказания длились часами, пока Чимин не терял сознание, тем самым давая альфе повод наказать его еще сильнее.       Если Чимин плакал, его наказывали еще больше; если нет, наказание продолжалось, пока он не начинал плакать. Если кто-то из членов стаи пытался помочь Чимину или оспаривал действия альфы, тот срывал свою злость на Чимине. Поэтому Чимин старался не показывать своего беспокойства перед членами стаи — это ничем ему не помогало.       Но никто из стаи не пытался всерьез спасти Чимина, потому что они обычно покидали стаю, когда осознавали, насколько невыносим альфа. Он использовал Чимина как приманку, чтобы привлекать членов стаи, но никогда не позволял им проводить с ним время, поэтому они не видели смысла оставаться. С таким нестабильным альфой никто не хотел оставаться в стае, даже ради омеги.       Когда Чимину было 15 лет, он пережил свою первую течку, и с этого момента всё пошло под откос.       Его альфа использовал его, как хотел, во время первой течки. Чимин ничего не помнил, но точно знал одно: он проснулся с ужасной болью во всём теле, особенно в области паха. Его бедра были покрыты засохшими выделениями, и Чимин возненавидел себя и своё тело после этого.       В стае стало больше членов, когда они узнали, что у альфы теперь есть «созревший» омега.       Члены стаи из кожи вон лезли, чтобы угодить альфе и получить возможность «поиграть» с Чимином. Альфа позволял им это, если они выполняли его условия. У Чимина не было права голоса в том, с кем его отправляли в постель, потому что теперь он был омегой после первой течки. Альфа подарил ему ошейник с его именем, названием стаи и её символом.       После течки альфа стал реже бить Чимина.       Чимин научился использовать свой аромат, чтобы вызывать у альфы чувство вины и уменьшить жестокость наказаний. Он также держал аромат под контролем, чтобы не раздражать альфу, будто он делает это специально. В результате альфа стал срывать свою злость на других членах стаи. В доме всегда были ссоры — как словесные, так и физические. Спокойствия не было, пока в дело не вмешалась полиция и не забрала «встревоженного» омегу под опеку.       К тому времени альфа понял, что оставлять следы побоев на теле Чимина опасно, поэтому, когда его допрашивали за жестокое обращение с омегой, он разыграл сцену: рыдал, убеждая всех вокруг, что никогда бы не поднял руку на омегу.       Конечно, никогда.       Чимин даже не стал спорить с его словами.       В конце концов, если не этот альфа, то будет другой, такой же. Или еще хуже. За время жизни с этим альфой Чимин повидал многих других, и среди них никогда не было «хорошего». Те альфы, которые казались ему добрыми, хотели его только ради секса и часто первыми бросали его на милость альфы, если тот отказывал им в Чимине. Ему некуда было идти, но хотя бы он знал своего альфу и мог с этим справляться. Он мог терпеть такую жизнь — ведь заботиться нужно было только о себе.       Пока всё вдруг не поменялось.       Когда Чимину исполнилось шестнадцать, его альфа привёл в дом непроявившегося щенка. Ему уже было тринадцать — поздний расцвет, подумал Чимин.       — Это Чон Чонгук. Чонгук, это мой омега Чимин, — представил альфа.       В тот момент Чимин не обратил внимания на щенка, потому что его альфу злило, когда он проявлял интерес к кому-то.       — Здравствуйте, Чимин-щи, — мягко ответил мальчик. У него был самый сладкий голос.       Чимин знал, зачем его альфа привёл щенка. Никто надолго не оставался в его стае.       Взрослые знали, когда нужно остановиться, и уходили, если ситуация становилась невыносимой. Но власти уже начали давить на его альфу: омегам запрещено оставаться без стаи. Если альфа не сможет удержать стаю, Чимина передадут в службу защиты омег.       Поэтому альфа взял ребёнка — того, кто, как и Чимин, не мог сказать «нет» и убежать.       И, как всегда, у альфы появился новый боксерский мешок.       Чимин, хотя и старался, не мог сдерживать свой тревожный аромат, когда дело касалось Чонгука.       Он часто смотрел на мальчика, когда считал, что альфа не видит, и даже пытался тайком приносить ему еду поздно ночью.       — Спасибо, хён, — всегда улыбался Чонгук, даже если ему было больно после побоев. Чонгук часто плакал.       И это больше всего раздражало альфу. Чонгук старался сдерживать слёзы. Чимин знал это, но его Гуки был таким эмоциональным, таким ребёнком. Альфа позволял Чимину утешать Чонгука после наказаний, и старший всегда старался изо всех сил успокоить мальчика.       — Чонгук, тебе нужно перестать плакать, — шептал Чимин.       Чонгук пытался заглушить свои рыдания, задерживая дыхание, и Чимин знал, что это несправедливо — говорить мальчику перестать плакать, когда ему больно. Чимин ненавидел это. Он ненавидел свою беспомощность. Последние несколько лет он обманывал себя, думая, что у него есть хоть какая-то власть над альфой, но теперь ясно видел реальность.       Чимин не раз умолял альфу не наказывать Чонгука (чего никогда не делал даже ради себя), но это только усиливало жестокость наказаний:       — Смотри, Чонгук, ты заставил моего омегу встать на колени ради тебя. Разве ты не счастлив? — злорадно смеялся альфа, после чего всегда следовали побои.       Но Чимин больше не мог сдерживать ни свой аромат, ни свой гнев, когда дело касалось Чонгука. Он даже угрожал заявить в полицию за жестокое обращение с омегой, если альфа не прекратит. Тот только смеялся:       — Отлично! Уходи из стаи, оставь Чонгука.       И это была ещё одна проблема: альфа быстро понял, что Чимин привязан к мальчику, и знал, что Чимин никогда не оставит его. И был прав. Чимин скорее выдержит изнасилования и побои, чем оставит Чонгука с этим монстром.       В один из тихих дней, когда альфа ещё не сорвался ни на ком из них, Чимин и Чонгук лежали в гнезде, и Чонгук мирно спал в руках Чимина. Чимин не осознавал этого, но начал излучать приятный аромат (чего раньше никогда не делал). Альфа уловил запах и ухмыльнулся:       — Похоже, твой внутренний омега хочет завести щенка. Может быть, мы это исправим во время твоей следующей течки, — произнёс он с грязной ухмылкой, и Чимин едва сдержал отвращение.       Он решил украсть подавители, чтобы отложить свою течку. Как будто он когда-либо позволит своему ребёнку появиться в этом доме.       Однажды ночью, когда Чимин спал, обнимая Чонгука, тот начал стонать во сне, и Чимин почувствовал знакомый тревожный аромат. Он сразу же сел, принюхался к Чонгуку, но мальчик ещё не проявился. Тогда как? Его эмоции к Чонгуку настолько сильны, что он начинает воображать запахи?       Но даже без этого Чимин подозревал, кем проявится Чонгук. Мальчик был таким робким, ужасно боялся альфы, любил сворачиваться в гнезде Чимина и мурлыкать, когда они обнимались. Его проявление было неизбежным.       Чимин начал думать.       Если Чонгук проявится омегой, он будет вечно привязан к альфе. Если не к этому, то к другому. Чонгук инстинктивно сжимается в присутствии любого альфы. Он не должен быть рядом с альфой.       В горле словно застрял огромный ком переживаний, не давая вздохнуть.       Всю свою жизнь он был трусом. Он всегда боялся уйти, думая: «А что, если я окажусь в ещё худшем месте?» Но теперь он должен был быть смелым.       На следующее утро, когда альфа собирался на работу, он бросил через плечо:       — Чимин, я вернусь поздно. Убери дом и постирай, ленивый омега. Если я увижу хоть одно грязное пятно, ни тебе, ни Чонгуку ужина не видать.       — Да, альфа, — ответил Чимин с поклоном, и тот ушёл.       Чимин посмотрел на дверь, на ключ, который висел рядом. Ему было страшно следовать своему плану. Он прожил в этом доме больше пяти лет и не знал, что с ним будет, если он уйдёт.       — Хён? — позвал Чонгук.       Чимин сел рядом с ним, усадил его к себе на колени и прижался лбом к его лбу.       — Чонгук, ты сбежишь со мной? — спросил он, как будто говорил о чём-то обыденном.       Глаза Чонгука расширились.       — Сбежать от альфы? — прошептал он, хотя в доме никого не было, чтобы подслушать их.       Чимин кивнул.       Чонгук посмотрел прямо на него, будто ожидая, что тот пошутит, но Чимин смотрел серьёзно.       Если Чонгук откажется бежать, Чимин останется. Он знал, что не сможет оставить Чонгука.       Но этого не понадобилось.       — Хорошо, — твёрдо ответил Чонгук.       Чимин моргнул, не веря своим ушам.       — Хорошо, хён. Давай сбежим вместе, — повторил Чонгук.       Чимин обнял его.       Он поднялся, подошёл к сейфу альфы, ввёл код, который тот даже не знал, взял все наличные, спрятал их в карман, взял блокатор аромата, который спрятал под половицей, помог Чонгуку обуться, снял с себя ошейник и бросил его на пол.       Они уехали. На автобусе, на поезде, пешком — в другой штат, в другой город, к новой жизни.       Тэхён готовил завтрак, когда Чимин и Чонгук вернулись. Растрёпанные волосы и сонный взгляд делали его настолько очаровательным, что у Чимина защемило сердце. Чонгук прошёл мимо него, лёг на кровать и укрылся одеялом.       — Что случилось? — спросил Тэхён, теперь уже полностью проснувшись.       — Всё в порядке. Я сказал ему, что больше не работаю в пекарне, — ответил Чимин, вешая своё пальто.       — Понятно, — тихо отозвался Тэхён, тут же погрустнев. — Чонгук, ты в порядке?       — Конечно, — донеслось приглушённое из-под одеяла. — Я же не тот, кто работает, чтобы прокормить нас, так что всё хорошо, — с горечью добавил он.       — Малыш… — произнесли Тэхён и Чимин одновременно.       Они подошли к кровати и убрали одеяло с его головы.       — Ты же понимаешь, что это не навсегда, да? — начал Тэхён. — Как только ты научишься скрывать эмоции от своего аромата, мы дадим тебе блокаторы, и ты тоже сможешь выходить. — Чимин кивнул в знак согласия.       Чонгук посмотрел на Тэхёна, его глаза заблестели от слёз. Чимин обнял его сзади.       — Прости, я не хотел показаться неблагодарным, — пробормотал Чонгук, пряча взгляд.       — О, малыш, это вовсе не звучало так, — ответил Тэхён, проводя рукой по его волосам. — Как только у тебя будет первая течка, ты лучше поймёшь свой аромат, поверь мне.       Хотя Тэхён говорил правду, учитывая, насколько поздно проявился Чонгук, его первая течка могла быть ещё очень нескоро — возможно, даже через годы.       — Хорошо, — ответил Чонгук с лёгкой улыбкой. — Простите, хёны. Надеюсь, я вас не расстроил, — сказал он, повернувшись к Чимину.       Если бы Чонгук только знал, на что готов Чимин ради него.       — Малыш, ты не сможешь меня расстроить, даже если хорошо постараешься, — ответил Чимин.       Тэхён и Чимин ехали в автобусе до места работы Тэхёна. Чимин настоял на том, чтобы проводить его, прежде чем искать работу поблизости. Они сидели рядом, держась за руки. Чимин думал о том, как это выглядит со стороны: переполненный автобус, где каждый занят своими делами, никто не обращает на них внимания. Они выглядели как самая обычная пара. Обычная пара бет. Чимин вздохнул с тоской.       Когда они прибыли на место, Тэхён обнял Чимина за талию, и они пошли дальше.       — Мы немного рано, — сказал Тэхён, глянув на часы. — Начальник придёт только через час, я пока приберусь на участке, пока не прибыла остальная команда.       — Хорошо, не буду тебе мешать, — ответил Чимин и оставил поцелуй на щеке Тэхёна, пока тот уходил. Тэхён вдруг крепче обнял его, и старший недоуменно посмотрел на него. Он проследил за его взглядом, чтобы через мгновение нахмурится самому и задвинуть Тэхёна себе за спину.       К ним приближался мужчина в коричневом пальто, чёрной водолазке и с обесцвеченными волосами.       Мужчина на мгновение остановился, а затем продолжил путь к ним.       — Юнги-щи, — первым поздоровался Тэхён, придерживая Чимина за плечо. Юнги… Юнги… Ах, это тот мужчина, который предложил Тэхёну еду вчера, вспомнил Чимин.       — Вы рано, — смущённо сказал Тэхён.       — Простите, Тэхён-а, я не планировал заставить вас врасплох так рано утром, — ответил Юнги. Чимин был удивлён услышать такой глубокий голос — даже глубже, чем у Тэхёна, — он отметил, что голос не совсем соответствует мягким чертам лица Юнги.       Чимин протянул руку для рукопожатия.       — Юнги-щи, приятно познакомиться, меня зовут Чимин. Я… — Чимин хотел было сказать, что он пара Тэхёна, но не был уверен, насколько Тэхён откровенен с Юнги. Юнги пожал ему руку, и на его лице появилась явная нотка облегчения.       — Ах, вы его пара, — пробормотал он. — Я просто проходил мимо и…       Юнги вздохнул. Он решил не объяснять.       Он поднял квадратную тканевую сумку, которую держал всё это время, и протянул её им.       — Простите, если это покажется странным, но моя пара собрала этот обед и попросила передать его вам.       — Обед для нас? — удивлённо спросил Чимин.       — Эм… Обед для Тэхёна, но его много, хватит на вас обоих, — пояснил Юнги.       — Юнги-щи, не стоило, — сказал Чимин.       — Я настаиваю, — Юнги сделал шаг вперёд и почти насильно передал пакет Тэхёну, который ничего не сделал в ответ. Он не двигался, не говорил, просто стоял и слушал их диалог с отсутствующим взглядом.       — Моя пара, Джин… Сокджин, приготовил это специально для вас, — добавил Юнги. Чимин взял тканевый контейнер из рук Юнги, всё ещё немного ошарашенный, но Юнги держал его так долго, что Чимин почувствовал себя неловко.       — Ну… Спасибо, Юнги-щи. Передайте, пожалуйста, нашу благодарность вашей паре, — сказал Чимин самым вежливым тоном из всех возможных.       — Конечно. Ах, Тэхён, ты в порядке? — Юнги обратился к нему.       Тэхён сжал руку Чимина ещё сильнее.       — Мы в порядке, Юнги-щи, спасибо за еду, — сказал он с поклоном.       — Тэхён вчера говорил мне, как вы добры к нему, спасибо, Юнги-щи. Знаю, он может выглядеть немного угрюмым, но, клянусь, он мягкий, — сказал Чимин в шутливом тоне, чтобы разрядить обстановку как для Юнги, так и для Тэхёна.       Юнги кивнул с лёгкой улыбкой.       Чимин не мог понять, кто такой Юнги — альфа или бета. Скорее всего, бета, потому что он не ощущал аромата, а альфы редко скрывают свои ароматы, если только это не по необходимости.       — Я пойду к работе, — сказал Юнги, поклонился и ушёл, прежде чем кто-либо из них успел что-либо сказать.       Когда он ушёл, Тэхён расслабился.       — Что это было, ТэТэ? — с шутливой, но немного обеспокоенной интонацией спросил Чимин.       — Я… я не уверен, бета он или альфа, — задумчиво протянул Тэхён. — Я так боялся, что разоблачил тебя. — Он посмотрел на Чимина.       — Что, простите? — засмеялся Чимин. — Ты серьёзно думаешь, что я выгляжу как омега?       — Нет! — поспешно ответил Тэхён. — Ну… это не совсем то. Просто… Мы даже не выглядим как пара, у нас нет брачного символа. Я не хотел, чтобы он заподозрил что-то.       Брачные символы часто использовались как доказательство связи, которое носили пары и стаи. Это не было обязательным, но являлось чем-то вроде украшения, символизирующего верность.       — Ну, у Юнги тоже не было символа, так что…       Чимин не был в этом уверен: Юнги носил перчатки, а его пальто закрывало запястья.       — Вчера у него был. На шее, как ожерелье, — нахмурился Тэхён.       Чимин улыбнулся. Но Тэхён все равно чувствовал себя неуверенно.       Чимин возвращался домой к Чонгуку. Юнги не шутил, когда говорил, что приготовил слишком много еды. Тэхён настоял, чтобы Чимин отнес еду домой Чонгуку. Чимин думал, что это немного пустая трата времени — просто приехать и уехать обратно, даже не попытавшись найти работу в этом районе, но он не мог оставить Чонгука без еды. На этом этапе это стало привычкой как для Тэхёна, так и для Чимина — сначала думать о Чонгуке, прежде чем что-то съесть.       — Юнги-щи… какой добрый человек, — пробормотал Чимин, прижимая едва тёплый контейнер к груди.       Юнги не выглядел плохим человеком, хотя Чимин знал, что нельзя судить о людях только по внешности. Однако Юнги выглядел как тот, кто в свободное время кормит бездомных кошек и собак (возможно, так оно и было). Это было не первое предложение еды от случайных прохожих, с которыми они встречались на улице, но такие случаи чаще происходили несколько лет назад, когда их щеки были более впалыми, а сами они выглядели неухоженными и бездомными.       Сейчас дела обстояли лучше. У Тэхёна внезапно случился скачок роста, и он стал значительно выше Чимина. А Чимин, хотя и уступал в росте, выглядел более взрослым в сравнении с Тэхёном, который все еще походил на ребенка, особенно когда дулся. Чонгук же, как думает Чимин, никогда не утратит своей детской миловидности — не то, чтобы он жаловался.       Юнги был смущен до невозможности. Он был уверен, что произвел впечатление странного старика. Он в очередной раз тяжело вздохнул, так громко, что это услышали все в студии. Сзади послышался смешок Хосока. Моё страдание для тебя — развлечение, да?       — Хён, я уверен, что они так о тебе не подумали, — проговорил Хосок, задыхаясь от смеха. — К тому же, если уж на то пошло, хён, ты не выглядишь на свой возраст. — Хосок похлопал его по голове, словно ребенка, чтобы подтвердить свои слова. Юнги простонал.       Чимин был таким милым.       Если бы он просто встретил его где-то на улице, он бы предположил, что Чимин — омега. У него были самые красивые черты лица и голос, словно живой соловей. К тому же, Чимин явно был старше Тэхёна, судя по тому, как он к нему обращался, но Юнги не мог представить, что намного старше.       А Тэхён… Тэхён выглядел настоящим защитником рядом с Чимином. Юнги был уверен, что Тэхён не альфа, потому что альфы способны сразу определить друг друга. Но Тэхён выглядел так, будто мог дать отпор любому альфе, если бы пришлось. Его защитная поза рядом с парой была просто очаровательной.       — Хён, ты улыбаешься — теперь это уже пугающе, — Хосок уставился на него.       — Заткнись, щенок, — Юнги попытался прикрыть лицо, краснея.       — Это были щенки, понятно? Поэтому это было мило. — Юнги знал, насколько слаб Хосок перед щенками и милыми вещами в целом. Он сейчас смеялся над ним, но Юнги был уверен, что, если бы Хосок встретил тех «щенков»…       — Хочешь пойти со мной завтра, чтобы встретиться с ними? — спросил Юнги.       Лицо Хосока озарилось радостью.       — Правда? ДА, КОНЕЧНО, ХЁН! — Он чуть не упал, подпрыгивая от восторга.       Теперь уже была очередь Юнги смеяться.