Four of you & Three of us

Глава 1. Всё, что нужно

      — Чимин-а!       Чимин обернулся на мистера Ли, своего работодателя, который, казалось, сильно торопился.       — Мне нужно срочно домой, возникла неотложная ситуация, — сказал мистер Ли. — Поэтому сегодня мы закроем магазин пораньше.       — Конечно, мистер Ли. Всё в порядке? — Чимин кивнул, с беспокойством провожая явно нервничающего мужчину взглядом.       — Надеюсь, — вздохнул мужчина. — Жена позвонила, попросила как можно скорее вернуться. Кстати, возле прилавка в корзине вчерашний хлеб, а ещё есть торт, который до утра пропадёт. Забирай, если хочешь.       Чимин засиял. Торт!       — Спасибо, мистер Ли. Не волнуйтесь, я всё уберу и закрою магазин.       — Спасибо, Чимин-а. Без тебя я бы пропал, — улыбнулся мистер Ли тепло. — Увидимся завтра, хорошо?       Он коротко махнул на прощание и в спешке покинул магазин.       Чимин махнул в ответ, но беспокойство не оставляло его.       — Надеюсь, всё будет хорошо, — пробормотал он, оставшись в пустой пекарне. Чимин работает у мистера Ли уже больше двух лет. Тот — 60-летний мужчина-бета с небольшой семьёй вместо стаи. Он живёт с женой-бетой и однажды упомянул, что у него есть две дочери, которые тоже беты и намного старше Чимина. Хотя Чимин никогда не видел семью мистера Ли, он обожал те спокойные картины жизни, которые тот описывал. Ему тоже хотелось такой размеренной и умиротворённой жизни.       Он тяжело вздохнул.       Работа в пекарне мистера Ли была для Чимина настоящим благословением. Пусть зарплата и невелика (мистер Ли сразу предупредил, что его маленький бизнес не приносит большого дохода), но Чимин мог забирать домой все несвежие остатки, что было для него настоящим подарком с небес. А сегодня он ещё и торт получил — и с нетерпением ждал, как принесёт его в свою маленькую семью.       Переулок был темным и узким, повсюду валялся мусор, а воздухе стоял тяжелый канализационный запах. Этот заброшенный район располагался на самом дне Сеула, далеко от его роскошных, благополучных кварталов. Чимин плотнее закутался в шарф, крепко прижимая к груди драгоценную коробку. На часах было всего пять вечера, но в этом месте всегда было холодно и сыро, ведь солнечный свет сюда практически не доходил.       Он свернул в узкий проход между двумя жилыми домами, поднялся по небольшой лестнице и постучал в дверь.       Стук.       Стук.       Стук.       Три раза. Ответа нет. — Один — папа-медведь, Один — мама-птичка, Один — малыш-зайчонок… — тихо напел Чимин.       Щелчок.       Дверь приоткрылась, и из-за неё на Чимина с восторгом уставились большие, оленьи глаза. А затем их обладатель бросился ему на шею, едва не свалив с ног.       — Хён! Чимин-хён, ты сегодня пришёл рано!       Квартира всего лишь одна комната с примыкающей ванной. В углу большой матрас, на котором удобно размещаются трое; вокруг него рассыпаны одеяла — их «гнездо». На деревянной вешалке висят их вещи, а у стены стоит самодельный кухонный уголок. С другой стороны комнаты — диван, расположенный напротив телевизора. Чимин купил его по дешёвке, когда искал зимнюю одежду в секонд-хенде.       Изначально эту квартиру снимал Тэхён. Хозяйка дома — добрая пожилая женщина лет семидесяти. Даже если они задерживают арендную плату, она никогда не требует проценты и всегда даёт им достаточно времени, чтобы расплатиться. Иногда, встретив Тэхёна и Чимина у дома, она зовёт их к себе и угощает печеньем или домашним карри. «Так приятно видеть таких красивых, молодых ребят у себя в доме», — говорит она, а Тэхён и Чимин на это только краснеют.       Но их малыша она никогда не видела. Их малыша Чонгука, который сейчас обвивал Чимина, как маленький осьминог, не позволяя ему сдвинуться с места. Если она вдруг приходит в их комнату, когда Чонгук один, он никогда не открывает дверь. Не то чтобы они ей не доверяли, но они приложили слишком много усилий, чтобы наконец обрести это маленькое подобие спокойной жизни, и не могли позволить себе рисковать даже в мелочах.       Ведь никто не знает, что Чимин и Тэхён — два омеги, живущие с их маленьким омега-щенком.       Чимин осторожно вошел внутрь, придерживая Чонгука за талию, положил сумки на пол и взял лицо младшего в ладони, осыпав его громким поцелуем в лоб.       — А ещё у меня есть для тебя сюрприз, зайчонок.       — УРААА! Что это? Что это? — Чонгук в нетерпении прыгал вокруг него кругами.       — Та-дам! — Чимин снял крышку коробки с тортом.       — ТОРТ! Я люблю торты! — младший захихикал и плюхнулся на пол.       Боже, как Чимин любил его смех. Его голос был словно музыка, а смех — чистая магия. Чимин твёрдо верил в это. Самый тяжёлый день становился легче, стоило только взглянуть на его маленького малыша.       — Хочешь, я отрежу тебе кусочек? — спросил Чимин, убирая прядь волос Чонгука за ухо.       Чонгук покачал головой.       — Тэ… Дождемся Тэхён-хёна, я хочу поужинать вместе.       Чимин умиленно улыбнулся на это. Он знал, что Чонгук скажет это. Младший обожал еду, но еще больше он любил ее во время их совместных приемов пищи.       — Зайчонок, один кусочек никому не повредит, я клянусь, — сказал Чимин, отрезав небольшой ломтик и протянув его к Чонгуку       Тот даже не стал брать его руками — просто мгновение спустя облизывался, как довольный котенок, оставив только пустую вилку. Ему нравилось, когда хёны кормили его.       — Хён! — глаза Чонгука распахнулись. — Это так вкусно!       — Рад, что тебе нравится, малыш. Пекарня сегодня закрылась пораньше из-за срочных дел мистера Ли, и он сказал, что я могу забрать остатки торта.       — Мистер Ли делает лучшие торты! Передай ему спасибо от меня! — проговорил Чонгук, набитый рот не мешал его восторгу.       Чимин почувствовал укол вины.       Мистер Ли не знал о Чонгуке. Да и никто не знал. Мистер Ли думал, что Чимин живёт с «бета»-партнёром Тэхёном.       — Конечно, зайчонок, обязательно передам, — мягко ответил он, не вдаваясь в детали.       Остаток дня они провели, занимаясь мелкими делами по дому. Чимин убирался, а Чонгук помогал развешивать бельё. Позже Чимин позвал его в ванную, и малыш закатил глаза, пробурчав что-то про то, что он уже не ребёнок. Не то чтобы Чонгук не умел купаться сам, но Чимин редко бывал дома так рано, чтобы успеть искупать своего зайчонка, так что, к чёрту всё. Они помылись вместе.       После этого Чимин отправился на кухню готовить ужин — рис и картофельный суп, — пока Чонгук сидел на полу, прижимая к подбородку свою куклу-зайчонка Куки. Он рисовал в блокноте крошечным обломком карандаша. Чимин отметил про себя, что завтра на обратном пути с работы ему нужно будет купить малышу что-нибудь новое.       Снаружи раздаются шаги.       Три стука в дверь.       Чимин посмотрел на экран телефона — почти семь, должно быть, это Тэхён. Чонгук сидел на полу, буквально вибрируя от нетерпения, глядя то на дверь, то на Чимина с широкой улыбкой. Но всё равно проскользнул за кухонную стойку, ожидая, пока хён сам откроет дверь.       Чонгук всегда был таким послушным, и Чимина болезненно ранит, насколько нормальной стала такая осторожность в их доме. Но когда дело касается Чонгука, осторожности много не бывает.       — Один — папа-медведь, Один… —       Чимин распахнул дверь.       Тэхён удивленно моргнул: — Ты уже дома?       Чимин отошёл в сторону, пропуская Тэхёна внутрь.       — Ага, у мистера Ли произошло ЧП, так что мы закрыли магазин раньше.       — Тэхён-хён! Я так соскучился! — Чонгук выполз из своего укрытия и прыгнул на него.       Тэхён поймал его, подхватывая под попу:       — Чонгуки, я дома!       Чимин улыбнулся. Он совсем не ревнует, что Тэхён может просто взять и поднять Чонгука, а он нет. Совсем не ревнует.       У Тэхёна нет постоянной работы. Он занимается тяжёлым физическим трудом, нанимаясь по мере появления предложений. Сейчас он работает на строительной площадке по контракту, так что у него появились крепкие мышцы в руках, хотя его телосложение по-прежнему остаётся стройным и худощавым.       Они — тройка омег (или семья, ведь без альфы это нельзя назвать стаей). Чимин и Тэхён тратят много денег на блокаторы запаха и стараются не выглядеть робкими или мягкими, чтобы не вызвать вопросы. Хотя это не так уж сложно. У Тэхёна от природы пугающий внешний вид, а Чимин изо всех сил старается выглядеть максимально непримечательно. Они оба работают под видом бет.       Беты — самая распространённая субгендерная группа (55%), за ними следуют альфы (35%), а омеги составляют всего 10% населения. Когда-то ситуация была не такой, но, как утверждают учёные, с каждым новым десятилетием популяция омег сокращается — что-то там о «выживании сильнейших» и доминантном гене, вытесняющем слабый.       Омеги, независимо от основного пола, все являются фертильными. Омег очень мало, но ребёнок, рождённый омегой, имеет более высокий шанс тоже стать омегой (именно поэтому омег, которые отказываются или не хотят заводить детей — как наши омеги, — часто уговаривают передумать). Изнасилование омеги официально является преступлением, но Чимин не питает иллюзий относительно «непререкаемой» системы правосудия.       Когда-то омеги были обязательными для любой стаи. Стая без омеги считалась стаей без души. Но в нынешнем поколении позволить себе омегу могут только по-настоящему богатые семьи. Если рождался ребёнок-омега, альфы с крупным приданым сразу начинали борьбу за него. Другие варианты — центры защиты или реабилитации омег, где альфы опять же платят огромные «пожертвования».       Просто товары на аукционе, — горько подумал Чимин.       Встретить омегу на улице или в клубе — редкость. Омега, встреченная случайно на улице с вероятностью 99% уже состоит в стае, которая точно находится где-то неподалёку. Торговля омегами, увы, остаётся распространённым явлением. Поэтому омеги редко работают, особенно в таких тяжёлых сферах, как работа Тэхёна. Если власти узнают, что омегу «плохо» содержат и заставляют работать, его заберут в центр защиты.       — Ладно, иди принимай ванну, Тэ, а потом поужинаем вместе.       — Ты приготовил?       Чимин кивнул.       — Ты не хочешь воспользоваться моментом и спросить: «Ванна, ужин или я?» — Тэхён ухмыльнулся, игриво подмигнув. Чонгук рассмеялся, держась за него, а Чимин театрально закатил глаза.       — Иди прими душ, или из-за тебя провоняет весь дом, — Тэхен и сам ощущал от терпкий запах цемента и пыли.       — Ладно-ладно. Ты мылся, малыш? — Я не ребёнок! — надулся тот. — И да, уже мылся, — добавил с наигранным раздражением.       Тэхён ущипнул его за щёку, вызвав возмущенное бормотание.       — Неудивительно, что ты сегодня так приятно пахнешь. Когда ты моешься сам, ты тратишь на это две минуты, и я едва замечаю разницу, — поддразнил его Тэхён.       Чонгук громко застонал, и, выскользнув из рук Тэхёна, отбежал в сторону и показал ему язык.       — Я не ребёнок, я сам о себе могу позаботиться!       Чимин и Тэхён только смеются над этой демонстрацией «зрелости».       — Конечно, малыш, ты уже совсем взрослый, — хихикнул Чимин, даже не пытаясь скрыть своё веселье.       — Мой маленький Чонгуки вырос, что же мне теперь делать! — Тэхён тяжело вздохнул с преувеличенной трагичностью.       Чонгуку сейчас 16. Они встретили его, когда ему было 13. Он тогда был и сейчас остаётся их ребёнком.       Чонгук хихикнул, но, попытавшись удержать серьезное лицо, нахмурился и сузил глаза. Однако уже через секунду он снова рассмеялся и снова — этот смех словно магия.       Тэхён тут же расплылся в широкой, квадратной улыбке, а Чимин прикрыл рот рукой, пряча свою. Неважно, насколько паршивым мог быть их день. Мир за пределами их маленького дома жесток, люди, которых они встречают на улице, постоянно смотрят на них свысока. Они всегда настороже, опасаются, что их секрет могут раскрыть. Они бегут от прошлого, беспокоясь о будущем, но в настоящем, здесь и сейчас, все трое чувствуют себя самыми счастливыми и богатыми людьми на свете. У них есть всё, что они когда-либо хотели. Им ничего больше не нужно. Они просто хотят, чтобы этот момент длился вечно, чтобы их спокойствие длилось вечно.       Чимин притянул их к себе в крепкие объятия. Это вызывало удивлённый вздох у Тэхёна и взрыв смеха у Чонгука. Он держал их обоих так крепко, как только мог, наслаждаясь этим моментом.       Чимин давно перестал верить в Бога, но если Бог существует, он благодарен ему за этот момент.       Потому что прямо сейчас им ничего не нужно. ------ ------ ------       — Опять ничего? — Сокджин тяжело вздохнул.       — Ничего, — пробормотал он, едва режась на ногах от усталости.       Хосок, завернувшийся в одеяло и облачённый в его свитер (что мгновенно немного подняло настроение Сокджина), сидел, скрестив ноги, на круглом диване в их общей гостиной.       Сокджин плюхнулся на место рядом с ним, издав тяжёлый, раздражённый выдох.       — Извините, но я не хочу, чтобы в нашу стаю просто так внедрился посторонний человек, — буркнул Юнги, усевшись рядом с Джином.       Сразу за ним вошёл Намджун, торопливо возразив:       — Никто не обвиняет тебя, Юнги-хён. Мы все понимаем, что это очень важное решение.       Они все уселись на диване, погрузившись в тишину, каждый думал о своём.       Сегодня они снова посещали очередной центр защиты омег, который стал девятым по счёту за последний месяц, если не считать посещений омега-садика, дома сестринства омег и реабилитационного центра для трудных омег. Они даже получили предложения от состоятельных семей, готовых «предоставить» своих не связанных парами омег, но Юнги отказался даже встречаться с ними.       Эти четверо знали друг друга ещё до того, как проявились их вторичные половые признаки. Намджун, Юнги и Хосок дружили с детства, а Сокджин присоединился к их компании через семьи. Намджун и Хосок происходили из состоятельных семей, а семья Сокджина отличалась аристократическим происхождением. Несмотря на принадлежность их семей к разным уважаемым стаям, эта четвёрка решила покинуть свои родительские дома и жить вместе как отдельная стая.       Хосок поступил в медицинский университет по настоянию родителей и семейным традициям, но вскоре стал соучредителем больницы в Сеуле вместе с Сокджином. Однако позже он присоединился к музыкальному лейблу, созданному Намджуном и Юнги. Юнги взял на себя роль продюсера, а Хосок стал хореографом. Финансирование лейбла обеспечивал Сокджин. В итоге он остался счастлив быть менеджером для своих спутников.       К своим двадцатым годам они уже добились успеха каждый в своей области. И вот теперь, спустя годы, их стая из четырёх альф стала одной из самых известных и уважаемых в Южной Корее, несмотря на малое число участников.       Однако они решили расширить свою стаю, возможно, добавив омегу или бету. Под давлением родителей, коллег и светских знакомых, которые на каждом приёме или встрече спрашивали, почему в их стае нет омеги, они согласились рассмотреть эту возможность.       С бета-партнёром проблем не возникло бы. Если бы они нашли подходящего человека, они могли бы медленно интегрировать его в стаю. Если бы не нашли — тоже не беда. Сокджин прекрасно справлялся с ролью заботливого «наседки», из-за чего многие сомневались, действительно ли он альфа.       Но омега… Омега — это была другая история.       — С омегами часто плохо обращаются, мы могли бы показать пример, — сказал Намджун, заботливо стряхивая с плеча Юнги невидимую пыль.       — Омеги такие милые и… я бы хотел побаловать кого-то, — добавил Хосок, смущенно улыбаясь.       Сокджин был, пожалуй, самым воодушевлённым из всех.       — Мне бы не помешал кто-то, кого можно было бы обожать, раз вы, большие и плохие альфы, постоянно отвергаете мои поцелуи, — драматично пожаловался он, вздымая руки вверх.       Юнги, как обычно, просто отмахнулся, пробормотав что-то среднее между «посмотрим» и «отвалите».       И они начали искать, если безрезультатный просмотр центров защиты можно было считать поиском.       — Что ты ищешь, Юнги-а? — спросил Джин в очередной раз.       Юнги был невероятно щепетилен в выборе омеги.       Хосок влюблялся буквально в каждого омегу, с которым они встречались; он садился рядом с ними, разговаривал так нежно, что можно было увидеть, как большинство омег тают в его присутствии словно снежинки на ладони.       Намджун питал слабость к омегам в целом. Как только он слышал от сотрудников о трагическом прошлом омеги, он тут же доставал кошелёк, чтобы сделать хоть что-то, хоть как-то помочь им, хотя бы с помощью денег. Ему всегда казалось неправильным, что омеги вынуждены жить так только из-за своего субгендера. Намджун хорошо понимал омег, ведь его мать была омегой.       Сокджин, как бы сильно он ни хотел омегу, в первую очередь заботился о своих нынешних спутниках, и не готов был рисковать всем ради неизвестного «будущего партнёра». Он был готов дать своим спутникам шанс выбрать омегу, которого они хотят, прежде чем выскажет своё мнение. Он знал, что последнее слово останется за ним. Хотя Намджун и был альфой стаи, Джин был старшим членом, в конце концов.       Но этот шанс так и не представился.       Юнги пожал плечами и повторил в очередной раз:       — Искра, прилив… что-нибудь, правда.       И Джин понимал, что он имеет в виду. У них четверых было все. Они всегда были вместе — сначала как друзья детства, а теперь как спутники жизни. Их стая была стабильной несмотря на то, что многие могли подумать о стае из четырёх альф. И зачем пытаться исправить то, что не сломано?       Джин не раз задавался вопросом, не стоит ли им просто прекратить поиски омеги для стаи.       Но инстинкты альф всегда подталкивали их заботиться и баловать. Чаще всего объектом этой заботы становилась омега.       По большей части Джин не считал это проблемой для их стаи: они всегда заботились друг о друге. Они знали, какие границы нельзя переступать (а их было совсем немного, потому что все четверо становились ласковыми, как щенки, рядом со своей семьёй). Им нравилось проявлять любовь через доминирование или защиту. Это никогда не задевало их несуществующего альфа-эго, если кто-то из спутников обнимал их за талию или рычал на незнакомца, который слишком уж фривольно себя вёл.       Тем не менее они договорились дать шанс идее о принятии омеги в стаю.       — Это неправильно — выбирать омегу, как будто это вещь», — возражал Намджун.       Джин пытался успокоить его, объясняя, что, кого бы они ни выбрали, они обеспечат омегу только лучшим и никогда не дадут почувствовать себя чем-то меньшим.       — Я не хочу, чтобы омега была несчастна, оставшись одна с четырьмя альфами. У нас даже нет беты», — говорил Хоби. Беты обычно были связующим звеном между омегами и альфами в стае, и Джин понимал, откуда возникло беспокойство Хоби. Он был готов приложить усилия и, возможно, принять в стаю сразу двух омег, чтобы заполнить пустоту, которая могли бы образоваться.       Но до этого так и не дошло, потому что его прекрасный, но крайне непредсказуемый Юнги вёл себя особенно угрюмо в центрах защиты, отпугивая всех подходящих к ним омег.       И дело вовсе не в том, что Юнги был более грубым или жестоким, чем его спутники, вовсе нет. В его аромате можно было почувствовать тревогу, даже если на лице это никак не отражалось, когда он видел состояние омег. Но, несмотря на это, он так и не дал согласия своим спутникам.       Всё это время Юнги оставался самым придирчивым из всех. Он почти не заходил в центры, оставаясь снаружи. Если же он всё-таки говорил с омегами, то всегда находил причину для отказа.       — Мне не подходит.       — Не уверен, что он захочет быть с нами.       — Нет, просто… Не то.       Сегодня же он вышел из себя. Выпустив рык, который был скорее вызван разочарованием в себе, Юнги перепугал персонал центра, и их поспешно попросили уйти.       Теперь они снова сидели в своей гостиной.       — Извините, хён, Хоба, Джунни, — первым нарушил тишину Юнги, понуро опустив голову.       — Нет, — хором ответили трое и переглянулись. Хосок первым нашёл слова.       — Юнги-хён, не извиняйся. Если уж на то пошло, мы рады, что хотя бы один из нас держится, оставаясь в трезвом уме, а не тает, глядя на этих милых омег. Сокджин фыркнул.       — Ты сейчас обо мне? — с весёлым тоном спросил Намджун.       — Если бы это было так, то меня точно можно упрекнуть в куда большем, — усмехнулся Хосок, чуть краснел и продолжил, многозначительно протянув, — и не только меня, в общем-то.       — Не приравнивай меня к вам двоим. Вы оба выложили миллионы в омега-центрах и ушли без омеги, — напомнил Джин.       — Ах, эти сотрудники такие хитрые, — деланно простонал Намджун, на что все остальные тихо рассмеялись.       Уютная атмосфера окутывала четырех альф, заставляя их расслабляться после очередного тяжелого и выматывающего дня. Сокджин тихо напевал себе под нос незамысловатую мелодию, теплым взглядом согревая свою уставшую стаю. Его малыши, его семья. Он протянул руку, обнимая Юнги и Хосока, свободной махнув Намджуна, чтобы тот присоединялся.       — Вы — это всё, что мне нужно. Всё, что мне когда-либо было нужно.       Намджун, прильнувший к плечу Юнги, добавил:       — Всё, что я хотел, у меня уже есть.       — Юнги-хён, с омегой или без, мы уже идеальны, — мягко сказал Хосок, запуская пальцы в спутанные пряди старшего.       Юнги только сжал руку Сокджина и, немного запинаясь, ответил:       Мне нужны только вы. Ничего больше.       И Сокджин понял — им действительно больше ничего не было нужно.