1:0 в пользу ноля.

            

***

            — …я расстался с этим уёбком. Меня честно заебали его загоны по поводу и без, Юнги, — заявляет Чонгук, роняя в себя очередной шот, и морщится от горечи алкоголя, глядя вглубь танцпола.       — А я говорил тебе, — раздражающе будничным тоном фыркает Мин.       — Это просто пиздец. По пятницам у него розовые сопли и вся эта дурацкая романтика, а по средам — беспочвенная ревность и скандалы, почему я задержался на работе. Ненавижу этот долбаный блядский контроль там, где он вот вообще не упёрся… — Чонгук смотрит через плечо друга, продолжая чуть тише. — Ну и в довесок у него пиздец какой маленький член, которым он ещё и трахать не умеет.       — Так в чём проблема? Бери яйца в кулак и вперёд — покорять своими танцами сладких мальчиков, — то ли подъёбывает, то ли подбадривает его Юнги.       — В том-то и дело, что я не хочу больше сладеньких. Все они, — палец Чона обводит просторное помещение гей-клуба, куда он и Юнги часто захаживают. — … нихрена не умеющие амёбы. На разок. Я другого хочу. Чтобы не просто страсть, не просто секс. Понимаешь, о чём я?       — Не совсем, но ты продолжай.       — Хочу такого мужика, чтобы и член большой, и мозги на месте. Чтобы смотрел, а у меня коленки подгибались. Серьёзный, состоявшийся в жизни, может быть, даже натурал. Чтобы видеть неподдельный восторг в глазах от новых ощущений. Точно! — вспыхивает идеей Чонгук. — Хочу ломать ебучие стереотипы.       — Ну, ты даёшь, — усмехается Юнги. — Собираешься убедить натурала в том, что он гей?       — Нет, что ты. Всего лишь хочу показать возможную перспективу секса со мной. А дальше пусть выбирает. Ты говорил, что у тебя есть друг, какой-то врач. Он как вообще?       — Даже не думай. Хосока не отдам. Я сам его долгие месяцы обрабатываю. Он почти согласился сходить со мной на свидание.       — Чёрт.       — Но он говорил, что недавно к ним из штатов приехал его давний друг. Я попробую расспросить про него, — вспоминает Мин, расплачиваясь за их с Чонгуком выпивку. — Должен будешь.       — Отлично, если американец, то наверняка свободный во взглядах. А за шоты отработаю.       Они оба смеются, поднимаясь с высоких барных стульев, и идут к выходу, решая не тратить сегодня время на случайные связи.

***

      Тэхён не хотел острых ощущений и по собственной инициативе на эту авантюру никогда бы не согласился. Но спор есть спор, а проигранный по пьяни лучшему другу тем более. И это пока единственный случай, когда Ким потерял контроль над ситуацией.       В его жизни всё по полочкам и составленному заранее расписанию, рубашки разного цвета на все дни недели, расставленные по алфавиту папки с историями болезни, а когда он работает в операционной, из динамиков звучит классическая инструментальная музыка. Одним словом, Ким Тэхён — педант, помешанный на самоконтроле, и, кажется, это не лечится.       — А у вас тут миленько, — вырывается нервное, пока он нехотя стаскивает с себя строгие брюки и боксеры в кабинете мастера по пирсингу.       Чёрные стены с неоновой подсветкой и развешанные на них фото с проколами разных частей тела не доставляют Тэхёну эстетического удовольствия. Да и тату-студия с броским названием «Valhalla» совсем не воодушевляет, даже немного пугает своей атмосферой. А от разнообразия мест, куда люди умудряются вставлять штанги, кольца и тоннели разных размеров, по позвоночнику бегут колючие мурашки.       — Да, люблю такое. Плюс антураж помогает настроиться, — отвечает светловолосый парень, хмыкнув себе под нос.       Миленько — его второе имя.       О том, что кого-то с большим членом и традиционными взглядами на жизнь Чонгук получит вот так — на блюдечке с голубой каёмочкой, он и подумать не мог. Юнги пообещал, что устроит им встречу, но чтобы такую…       В общем и целом, его устраивал подобный расклад карт, но вот как действовать дальше, парень не имел и малейшего понятия.       У Чонгука в жизни хаос, вечные студенческие вечеринки, и учёба в медицинском, навязанная отцом. Хотя в этом есть и польза. Он любит работу мастера по пирсингу, которую ему предложил Юнги, когда открыл эту студию полтора года назад. Поэтому с почти законченным образованием врача-анестезиолога он смело согласился, получив дополнительный сертификат пирсера. А сейчас, когда диплом уже почти в руках, он планирует получить дополнительную практику по бодимодификации в штатах.       — Всегда считал, что все эти мрачные мотивы — всего лишь клише. Оказывается, нет, — Тэхён выходит из-за ширмы в одной кашемировой водолазке и направляется к кушетке, смущённо прикрывая руками голый пах.       Чонгук в это время как раз заканчивает раскладывать всё необходимое для процедуры на стерильном лотке.       Ким смотрит несколько секунд на мастера, оценивает профиль, тату на шее и несколько металлических украшений в правом ухе, и задерживается взглядом на собранных в низкий хвост белоснежных локонах. Чуть дольше зависает на кожаном ошейнике и закусывает губу, борясь с подступающим волнением. Ему становится не по себе от того факта, что молодой парень сейчас будет трогать его за член. Да что уж там, не только трогать.       Тэхён обещает себе придумать самую изощрённую пытку для Хосока — друга и коллеги, которому он проспорил на желание услугу под романтичным названием Принц Альберт, совершенно не догадываясь, что именно ему будут делать. А когда наутро с глубокого похмелья загуглил, что же это значит, долго и упорно пытался принять ситуацию, в которой оказался по своей же глупости.       Возможно, Ким даже заставит друга слушать Моцарта на очередной плановой операции. И это будет очень жестоко с его стороны, если учесть, что тот увлечённо собирает у себя дома альбомы разных к-поп групп и учит их хореографию. Классику Чон Хосок ненавидит в любом её проявлении, начиная от стиля одежды, заканчивая позициями в сексе.       — Ложитесь. Начнём.       Парень отрывает Тэхёна от раздумий, поворачиваясь на крутящемся стуле, и замечает чужой взгляд на себе. Мужчина перед ним чертовски красив, идеально сложён, а его пристальный взгляд вызывает у Чонгука приступы тахикардии. Кажется, на лекциях по клинической терапии не говорили, что делать в таких случаях, или просто он не слушал.       — Я вам не мешаю?       Сам он смотреть ниже пока не решается, чтобы не смутить клиента, хотя хочется пиздецки. Тэхён трясёт головой, отвлекаясь на голос, и укладывается, наконец, на кушетку, сразу прикрывая ладонями пах.       — Руки нужно убрать, если хотите качественный прокол, — намекает Чонгук и видит на лице мужчины растерянность.       Нет, Тэхён не то чтобы передумал, но сомнения в голове до сих пор пробивают черепную коробку. Хорошо, что впереди выходные и ему не придётся переживать муки опрометчивого решения на работе. Поэтому, когда он всё-таки убирает руки, складывая их на груди, словно это его последние мгновения в жизни, Чонгук не сдерживается, позволяя себе громко сглотнуть.       Большой.       Твою ж мать… толстый, венистый, с крупной головкой. Чонгук такие видел только в секс-шопах на полке с пометкой «XXXL». А тут тёплый, живой, ещё и с ахуенным телом в комплекте. Идеально.       Заверните, пожалуйста. Можно два…       Он часто моргает, убеждаясь, что это не грёбаный сон, и всё-таки берёт себя в руки.       — Расслабьтесь. Это займёт меньше минуты. Сейчас поставим временную изогнутую штангу, через три-четыре недели украшение можно будет заменить на постоянное кольцо. Либо можем поставить жезл принца, — Чонгук показывает незамысловатое устройство длиной около пяти сантиметров, и Тэхёна от одного его вида холодным потом обдаёт. — …но его я не советую, тем более, если это ваш первый прокол.       — Да, давайте штангу, — соглашается Ким. — Слово «жезл» какое-то слишком пафосное.       Чонгук думает, что в самый раз под стать внушительному размеру достоинства клиента, но произносит лишь:       — Согласен, — и смеётся. — Познакомимся для начала? Меня зовут Чонгук, а вы Тэхён?       Мужчина коротко кивает в ответ.       — Я дам вам свой номер и в случае появления покраснения в области прокола можете писать в любое время дня и ночи.       Хочется добавить что-то вроде: можете писать просто так, желать спокойной ночи или доброго утра. Но это остаётся не озвученным.       — Хорошо, — соглашается Тэхён, опуская факт того, что он и сам врач. Все слова куда-то пропадают, и он, поджав губы, направляет взгляд на тёмный потолок.       Надев стерильные перчатки, Чонгук расстилает на бёдрах клиента одноразовую пелёнку с круглым вырезом, освобождая через прорезь довольно тяжёлый член. Под медицинской маской не видно, но Чонгук толкает языком с пирсингом щёку изнутри, когда сдвигает крайнюю плоть чужого члена, оголяя крупную розоватую головку. Он стандартно обрабатывает антисептиком место под головкой, а после подсвечивает небольшим фонариком область на уздечке, убеждаясь, что в этом месте нет сосудов, и берёт одноразовый зонд, чтобы точно определить глубину будущего прокола.       — Потерпите немного, будет неприятно.       О том, как бывает неприятно, Тэхёну поведал всё тот же лучший друг, который сам прошёл через эту процедуру несколько месяцев назад. А ещё он прожужжал Киму все уши, рассказывая о повышенной чувствительности в области пирсинга и новых острых ощущениях. Тэхёну в это верилось с трудом, ибо как может быть приятно, когда внутри постоянно что-то мешает…       Ким не успевает представить, каким будет его достоинство после экзекуции, как чувствует резкую острую боль в самом чувствительном месте и холод металла внутри.       — Ай, — дёргается он от неожиданности.       Чонгук не обращает внимания на реакцию мужчины, стараясь быстрее закончить. Продев основание штанги сквозь проводник, он выводит свободный конец украшения через уретру и закручивает его металлическим шариком.       — Готово, — победно заявляет Чон, освобождая бёдра клиента от пелёнки. — Можете одеваться.       А Тэхён смотрит в полном шоке на прокол и понимает, что зря, в общем-то, переживал…

***

      — Твоя сестра приезжает из штатов. Говорю тебе, это больше, чем за месяц, чтобы ты нашёл время в своём плотном графике и посетил родительский дом, в котором не появлялся последний год. — Госпожа Чон в разговоре по привычке холодна. Оповещая сына о скором семейном ужине, она совсем не интересуется его жизнью, чему Чонгук давно перестал удивляться.       Стоит отдать должное, мама привыкла к тому, что у него постоянно появляются дела, стоит ей заговорить о приезде Чоён. Вот только в этот раз никак не отмазаться. А это уже проблема, потому что за год, пока Чонгук не видел родителей, много чего произошло. Он изменился, стал старше, и от прежнего пай-мальчика совсем ничего не осталось. Разве что разбитое первой влюблённостью сердце, которое совсем зачерствело, и давняя обида на старшую сестру.       Чоён тогда училась в выпускном классе, Чонгук, который учился на два класса младше, постоянно тёрся с ней в одной компании. По-детски наивный, с большими глазами-пуговками, увлекающийся биологией и принимающий всё в этой жизни за чистую монету, он только познавал себя. Поэтому, поняв, что ему нравится парень из класса Чоён, он подошёл с этими терзающими его нежную юношескую натуру мыслями к старшей сестре. Чоён пообещала познакомить их, что вскоре и сделала, и Чонгук был на седьмом небе от счастья. Парень провожал их с сестрой до дома каждый вечер после школы, а утром заезжал на своей машине, чтобы отвезти на учёбу. Чонгук искренне верил, что это потому, что тот симпатизирует ему, но всё оказалось куда прозаичнее.       Как-то раз он совершенно случайно застукал того самого парня с Чоён в мужском туалете на короткой перемене, когда забежал вымыть руки. Они целовались так страстно, что даже не заметили его присутствия. Вот в тот самый момент его идеализированный мир с розовыми единорогами раскололся о плитку школьного туалета. Чонгук, до этого проводивший вечера в комнате сестры и делившийся с ней самым сокровенным и трепетным, вдруг стал самым одиноким во вселенной.       Поэтому ему совсем не хотелось снова окунаться в воспоминания, но само существование Чоён и мысли о её скором приезде не давали Чонгуку покоя. Что ж, наверное, это нужно просто пережить. Всего один вечер.       — Давай, колись. Как он тебе?       Юнги подкатывается на стуле к Чонгуку, который после разговора с матерью занимается обработкой инструментов.       — Могу сказать так: если он — натурал, то я просто обязан его соблазнить, — намекает тот, лениво поднимая один уголок губ.       — Настолько хорош?       — Да! Он — боженька. Я, блять, пока прокол делал, не знал, кому молитву читать, — восторгается Чон. — Видимо, придётся тебе и твоему Хосоку.       — Ха! Так и знал, — щёлкая пальцами, Юнги подпрыгивает со стула и хлопает того по плечу. — Хосок мне сказал, что если у тебя всё получится, он подарит мне сертификат на двенадцать минетов в его исполнении. Поэтому постарайся уж если не ради себя, то во благо моего счастья.       — Я сейчас чувствую давление, — косится Чон на Мина.       — А должен лёгкое покалывание в области простаты. Куда пропал твой энтузиазм?        Чонгук на это ничего не отвечает, лишь пожимая плечами. Отчего-то ему кажется, что вся эта затея рано или поздно раскроется самим Тэхёном. И если к тому времени Чонгук не перетянет его на тёмную сторону, то определённо распрощается с единственным шансом на нормальный секс.

***

      — Представляешь, мама позвала моего тупого братца на семейный вечер. Наш вечер, Тэ… — возмущённый женский голос из динамика телефона отрывает мужчину от заполнения истории болезни. — Он даже место в медицинском получил благодаря рекомендации отца.       — Так он будущий врач?       Ким старается перевести тему разговора, чтобы немного успокоить свою девушку, но получается с трудом. Чоён даже имени брата никогда не называла, подбирая вместо этого странные оскорбления.       — Да какой там… наверняка поганец забил на учёбу, знает, что папуля — профессор кафедры — вытянет его задницу из самого глубокого болота. Уверена, что родители мне просто не говорят об этом, чтобы не расстраивать, — выдыхает она. — Ладно. Расскажи лучше, как ты там без меня? Соскучился?       А Тэхён не знает, с чего начать. Скучал ли он? Ждёт ли, как прежде, их встречи? Он ещё про пирсинг, который пока напоминает о себе небольшим дискомфортом, ей до сих пор не рассказал.       Штанга двигается при каждом неосторожном движении, вызывая то ли позыв сходить в туалет, то ли кончить. Это так странно, что мужчина каждый раз краснеет, вспоминая о такой интересной детали на своём теле. И Тэхён сильно сомневается, что Чоён по достоинству оценит подобное.       Отвечать на вопросы совсем нет желания. Но для такого взрослого мужчины, как Тэхён, просто глупо взять и сбросить вызов. Поэтому он произносит дежурное:       — Скучал. Не переживай, пожалуйста, обо мне. Спокойно заканчивай все дела и приезжай. Торопиться не нужно, я сам завален работой в новом госпитале.       Отчасти Тэхён говорит правду, он и правда каждый день занят в операционной. И, как выражается Хосок, послан ему самим Гиппократом в помощь. Но основная причина, по которой он совсем не горит желанием увидеться со своей девушкой сейчас — это перманентное чувство неизбежного. Чоён не раз за последний год намекала про свадьбу, ожидая от Кима хоть каких-то действий в эту сторону. Вот только для мужчины их отношения давно стали делом привычки.       — Хорошо, — соглашается девушка. — Я очень жду нашей встречи и надеюсь услышать от тебя заветные слова на ужине с родителями. Люблю тебя.       — И я тебя, — отвечает он, поправляя очки на переносице, и отключается первым.       О том, что у них с Чоён не всё так гладко, как кажется на первый взгляд, Тэхён старается не думать. Но всё чаще ловит себя на мысли, что его вполне устроила бы холостая жизнь.       За эти месяцы он отвык от постоянных недовольств с её стороны по поводу и без. Жить одному оказалось куда спокойнее, организовывать быт вокруг себя — тоже. А ещё он не может выкинуть из головы лицо того парня — мастера по пирсингу. Он вспоминает о нём каждый раз, когда выдаётся свободное время, но пока не может идентифицировать прежде незнакомые ему реакции.       Тэхён выполняет все предписания по обработке. И даже больше. И думает о том, что сейчас ему чертовски нравится, как выглядит теперь его член. Стыд постепенно сменяется азартом, приоритеты меняют направление, и то, что раньше казалось неправильным и неважным, становится чем-то очень желанным.       — Чего такой кислый, Ким? — Хосок, зайдя в ординаторскую, моментально замечает состояние друга. — Снова Чоён? — Без слов понимает он.       — Давай напьёмся на выходных? — внезапно предлагает Тэхён, на что Хосок выгибает одну бровь.       — Ты точно Ким Тэхён, которого я знаю?       — Ой, пошёл ты. Не хочешь со мной, я тогда один, — сердится тот.       — В бар или в ночной клуб?       — Туда, где можно расслабиться и забыться. Только в этот раз без твоих ебучих споров, — уточняет Ким, подписывая лист назначений и закрывая папку с историей болезни.       — О, я даже знаю идеальное для такого случая место. Сейчас скину адрес.       Хосок предпочитает умолчать о том, что заведение, куда он зовёт Тэхёна — недавно открывшийся гей-клуб, считая, что пора уже показать этому скромнику реалии настоящей жизни.       А ещё он безумно соскучился по Юнги, который как раз звал его вместе провести время. Поэтому, отправив сообщение с названием улицы, он закидывает в рот леденец из кармана белого халата и отправляется в приподнятом настроении на вечерний обход. А Ким, как обычно, не задаёт вопросов, снова забивая голову мыслями о собственной нерешительности.

***

      — Два Porn Star мартини и бутылочку игристого за вооон тот столик.       Хосок быстро делает заказ и подталкивает Тэхёна, явно охуевшего от названия коктейля. Они располагаются за столиком под номером три, умещаясь на кожаных диванчиках.       — Что это за место? — с подозрением в голосе спрашивает Ким.       Он оглядывается по сторонам, наблюдая за тем, как несколько парней парами сидят за такими же столиками, как у них с Хосоком, и, совершенно не стесняясь, целуются.       — Это гей-клуб, бро. Welcome to my world. Посмотришь на него, так сказать, изнутри.       — Фу, блять. Ты идиот? Вот скажи, по-твоему, зачем мне идти сюда? У меня же Чоён… — возмущается Тэхён и отпивает алкоголь из только что принесённого высокого бокала.       — Да я же не в этом смысле. Ты просто со своими рубашечками, застёгнутыми под горло, и старомодными очками похож на какого-то девственника, блять. А тебе, на минуточку, тридцать шесть лет. И вообще, я думал, ты там в Америке уже всё попробовал, но когда тебя увидел, понял, что ситуацию нужно срочно брать в свои руки, — по фактам раскладывает Хосок.       — И поэтому ты решил, что пирсинг члена и поход в гей-клуб сделают из меня кого? Великого соблазнителя? — возмущённо хмыкает Тэхён.       — Да расслабься ты. Это всего лишь клуб, к тебе никто приставать не будет. Вот смотри, — Хосок указывает на силиконовый браслет на своём запястье и поясняет: — зелёный значит, что я открыто заявляю, что меня можно кадрить и угощать коктейлями. А твой красного цвета. Это значит, что ты не заинтересован в общении.       — Что, вот так просто?       — Да, так просто. Хотя я бы на твоём месте не упускал шанса и хорошенько бы оттянулся. Когда ты в последний раз вообще танцевал или ходил в клуб?       — Не помню. Кажется, в универе. Работа всегда была на первом месте, а потом я встретил Чоён.       — Ну, ты даёшь. Мир же не сошёлся клином на одной девушке. Чоён ведь у тебя первая? Ты вообще когда последний раз нормальным сексом занимался? Так, чтобы не под одеялом и с выключенным светом. Чтобы видеть, как твой член вбивается по самые яйца, слышать громкие стоны и ловить в глазах партнёра слепое обожание? М?       — Отъебись, чувак. Ты сейчас рискуешь лишиться друга, если продолжишь.       Тэхён теряется. Он не знает, что сказать, хочет возразить, но сталкивается с железными аргументами, а это уже проблема. Чоён и правда первая девушка, с которой Ким вступил в серьёзные отношения. Ну, потому что когда ты двадцать четыре на семь занят на работе или написанием диссертации, в таком ритме жизни совсем не до свиданий, клубов и знакомств. А секс… у Тэхёна никогда не возникало вопросов в этом плане, но после того, что сказал Хосок, ему захотелось подобное испытать хотя бы раз.       — Ладно, я иду танцевать и искать приключения на свою задницу. И если ты перестанешь тупить, возможно, тоже кого-нибудь подцепишь, дорогуша.       — Иди уже, — торопит его Ким и наблюдает за тем, как друг скрывается на танцполе, резво виляя задницей.       Тэхён не помнит, сколько выпил. После третьего коктейля его перестала терзать совесть, а в голову резко ударил адреналин. Поэтому, решив, что хватит уже бояться и сомневаться, он шагает в толпу танцующих и просто отпускает ситуацию. Будь, что будет…       Спустя несколько песен Ким ловит себя на мысли, что залипает на парня, танцующего к нему спиной. Он наблюдает, как плавно раскачиваются бёдра, как руки скользят по телу, как оживает татуировка дракона на оголённом плече от каждого завлекающего движения. Тэхён смотрит жадно, хочет взглядом вобрать в себя всю чувственность, не останавливает себя, позволяя вдоволь насладиться зрелищем. Здесь ведь никто его не осудит за подобное?! И вдруг до него доходит — он помнит этот низкий хвост и россыпи серёжек на ушах, даже ошейник, оплетающий длинную шею, тот же самый, что и тогда.       — Чёрт, — ругается Ким и быстрым шагом направляется сразу к выходу, понимая кто перед ним.       — Эй, ты куда это собрался? — Хосок ловит его на лестнице, отрываясь от поцелуев с незнакомым Тэхёну парнем с волосами цвета мятного мороженого.       — Мне надо подышать, здесь слишком душно, — отвечает тот и поднимается наверх, чтобы глотнуть отрезвляющую реальность.       Голова кружится, во рту приторная сладость смешивается с горечью отчаяния. Всё с самого начала кажется ебучей ошибкой, и спор с Хосоком, и его присутствие здесь. Но почему тогда так тянет обратно? Почему тот парнишка разжигает в нём пожары, которые никогда и не горели толком? Как же Чоён, в конце концов?       Тэхён, словно ведомый, шагает обратно. Проходит мимо всё ещё целующегося друга, идёт к их столику, снимает полосатый свитер, оставаясь в одной рубашке, закатывает на той рукава, расстегивает первые три пуговицы и собирает резинкой отросшие волосы в небольшой хвост.       Он даёт себе время успокоиться и, глубоко вдохнув полные лёгкие свободы, идёт обратно на танцпол. Приближается со спины к парню, пытается повторить его движения, осторожно укладывает ладонь на его талию и не встречает сопротивления. Парень закидывает руку за шею Тэхёна, ближе прижимаясь к его паху, прикрывает глаза и сладко подпевает какой-то мелодичной песне.       У Тэхёна внутри коллапс, воздуха не хватает, а желание прикоснуться губами к черно-белому дракону на чужом плече просто невыносимое. Он не успевает ничего понять, как чувствует горячее дыхание возле своих губ и распахивает глаза, встречаясь с чернотой глаз напротив…       Парень ничего не говорит, лишь тянется, оставляя лёгкий поцелуй на тэхёновых пересохших губах, а после тянет его с танцпола, заводя туда, где их не отвлекут.       Тэхён слепо следует по пятам, не задаёт вопросов, не сопротивляется и совсем не жалеет. Впервые в жизни делает что-то запретное, и ему эта страсть в чужих глазах срывает крышу.       — Сколько прошло? — Чонгук захлопывает за Тэхёном дверь просторной кабинки, напоминающей чем-то примерочную в магазине одежды, здесь есть небольшая тумба с раковиной и удобный диванчик, но назначение комнаты всё ещё непонятно.       — Куда мы пришли?       Чонгук моет руки в раковине и сушит их бумажным полотенцем.       — Мы в приватной, здесь обычно уединяются парочки. Сколько прошло времени с момента прокола? — ещё раз спрашивает Чонгук.       — Три с половиной недели…       Ким не успевает ничего больше сказать, как видит парня на коленях перед собой, резво расстёгивающего ширинку его брюк.       — Мне нужно убедиться, что там всё в порядке. Не двигайся.       Чонгук стягивает боксеры, освобождает член и так развратно облизывается, что Тэхён еле сдерживается. Однако член реагирует прежде, чем он успевает проконтролировать сигнал своего тела на эту провокацию.       — Как ощущения?       — Пока непривычно, — делится Тэхён.       Чонгук оттягивает крайнюю плоть и чувствует, как под пальцами стремительно твердеет.       — Оу! — многозначительно тянет он.       — У меня секса не было несколько месяцев.       — Ты даже не дрочил?       — Н-нет…       Чонгук смотрит голодно, толкая языком щёку. Но не решается сделать то, о чём мечтает ещё с момента их первой встречи в салоне. Он пробует провести рукой по стволу, пока Тэхён впивается взглядом в потолок, обхватывает плотнее, сжимая кулак на уже полностью эрегированном органе, и слышит протяжный стон сверху.       — Хочешь, чтобы я сделал это?       — Да, — срывается с губ Тэхёна.       Что ж. У Чонгука полный карт-бланш, а у Тэхёна каша в голове и миллиард сомнений, но он всё ещё не останавливает парня, когда тот широким мазком языка проводит по головке со штангой, громко звякая об неё своей. Он осторожно касается губами уздечки, размазывая по ней стекающую каплю предэякулята, и довольно улыбается.       Блять, блять, блять…       Тэхён не может это терпеть, но и позорно обкончаться после нескольких движений не хочет. Поэтому он резко отстраняется, чтобы перевести дыхание.       — Что-то не так? Я думал, тебе нравится? — облизывается Чонгук, понимая, что, скорее всего, поторопился.       — Нет, просто… просто мне ни разу не делали минет, — сокрушенно выдыхает Ким, стыдливо прикрывая руками вспыхнувшее от стыда лицо.       Чонгук изгибает бровь и встаёт на ноги, чтобы убедиться, что над ним сейчас не шутят.       — Ты серьёзно?       Ну не вяжется у него совсем тот факт, что взрослый мужик краснеет перед ним, как школьник, что дрожит от мимолётных ласк, при этом выглядя как настоящий «папочка», блять.       — Серьёзнее некуда, — хрипло отвечает Тэхён, опуская взгляд на всё ещё возбуждённый член.       — Почему тогда не дал мне закончить?       — У меня есть девушка, — виновато почесав затылок, признаётся Ким.       Ну и вот нахуя?!       Тэхён не может ответить на этот вопрос, ведь там — в зале — он явно был не против ласк, какого чёрта совесть проснулась в самый неподходящий момент…       Чонгук от этой новости сперва знатно опешил. Но быстро пришёл в себя, ибо оно ведь логично. Такой шикарный мужчина, как Тэхён, просто не может быть одинок. Только вот теперь в его плане по совращению появилась брешь, которую нужно было срочно чем-то заполнить. Поэтому пьяный и малосоображающий от недотраха мозг смог сгенерировать только:       — Один раз — не пидорас. Считай, что это урок, — шепчет Чонгук в самое ухо. — А вот и второй… — цепляя мочку, и слегка прикусывая её зубами, от чего Тэхёна пронизывает острая волна возбуждения. — …если у тебя встал на парня, спешу тебя обрадовать, ты — не натурал.       Он резко втягивает носом аромат терпкого тяжёлого парфюма и смотрит в вырез рубашки.       — А ещё я почти уверен, что ты очень чувствительный здесь… — проводя пальцами по затвердевшим соскам поверх ткани рубашки, Чонгук прикрывает глаза, а Тэхён еле сдерживает блядский стон. — И при умелом обращении ты можешь кончить от простой стимуляции. Уже сейчас так дрожишь.       Тэхёна действительно пробирает крупная дрожь. Он и не догадывался, что кто-то сможет вызвать в нём настолько сильный ураган чувств.       Чонгук совсем смелеет, распознав у мужчины по простому покусыванию губ, что ему приятны эти грязные разговоры.       — Интересно, что же будет с тобой, если я расскажу, как долго буду растягивать себя, чтобы ты смог без труда войти в меня своим большим членом? Я бы занялся этим прямо сейчас. Но, вижу, ты слегка в шоке, поэтому ограничимся минетом.       И опускается на колени, продолжая то, на чём прервался пару минут назад. Смотрит с поволокой из-под густых ресниц, насаживается ртом сразу на всю длину и чувствует, как чужое тело от его ласк напрягается. Его сводят с ума алеющие от стыда щёки взрослого мужчины, низкое рычание, сбитое дыхание. Тэхён шипит и тихо стонет, пытаясь сдержаться, когда уже совсем на грани. Но когда Чонгук языком подталкивает штангу от уздечки вверх, обхватывая плотным кольцом ладони влажный от слюны член, Ким теряет контроль, обильно кончая на чужое лицо. Его выкидывает из реальности, кажется, на целую вечность, а когда он приходит в себя, то видит, как парень перед ним слизывает остатки спермы с пальцев. Чонгук стирает её со своих щёк и рта, бесстыдно собирая всё до капли, с довольной улыбкой на лице.       — Пиздец, — окончательно сдаваясь, Ким оседает на раковину.       — Ты такой сладкий, — мурлычет Чонгук. — На вкус, как настоящая невинность.       И Ким вспыхивает от этого комплимента. Щёки горят, внизу растекается приятная лёгкость от долгожданного оргазма. Он видит масштабы бедствия, но падает в бездну игривого взгляда, забывая обо всём вокруг. Тэхён тянет парня на себя за ремешок ошейника, ощущает, как все ориентиры в нём резко меняют полюса, и там, где прежде был только бесчувственный холод, сейчас лавой растекается грех. Он сцеловывает с мягких губ остатки собственного семени и сильнее сжимает ошейник в своей руке.       Чонгука тащит от лёгкой асфиксии, голова приятно кружится, но он не отстраняется.       — Сильнее, — хрипит он в самые губы.       И Тэхён выполняет его просьбу-приказ. У этого парнишки совсем нет тормозов, а Тэхён свои, кажется, только что вывел из строя простым движением руки.       — Любишь, когда тебя душат? — шипит мужчина сквозь зубы.       Чонгук коротко кивает, снова плотоядно улыбаясь, и Тэхёна со всё ещё спущеными к полу брюками снова накрывает подступающее возбуждение. Надо бы остановиться, перевести дух, но чужая рука уже наглаживает его пах, вжимаясь собственным ему в бедро.       Чонгук трётся своим возбуждением остервенело быстро, пока его шею сжимают кожаной полоской ошейника. Он прикрывает глаза, практически усаживаясь на чуть согнутую в колене ногу, открывает рот, ударяясь пахом всё быстрее. Тэхён его придерживает второй рукой, подталкивает к себе и чувствует, как сквозь плотную ткань чужих джинсов просачивается тёплая сперма.       Он осторожно отпускает ошейник, пока Чонгук обмякает в его руках, хватает того крепче за талию и победно улыбается. И эти эмоции на грани восхищения несравнимы с теми, которые он обычно видел у Чоён после их секса. Парень проводит влажными губами по тэхёновой шее и лениво дрочит его член, стараясь получить ещё один оргазм.       — Хочу увидеть, как ты кончишь снова. Вот так, — наглаживая одну только головку, Чонгук специально задевает штангу и слышит, как мужчина задерживает дыхание. — Урок третий: не стесняйся своих эмоций. У меня встал на тебя ещё в салоне. Давай же, покажи уже себя настоящего…       Тэхён звереет, громко и протяжно выдыхая через приоткрытые губы, он откидывает голову назад, выгибается, толкаясь навстречу движениям руки. Сила, с которой он сжимает чонгуково бедро, доводит того до ёбаных звёздочек перед глазами. Тэхён в своём великолепии настолько чист, что хочется плакать от бессовестно развратной картины. Но когда Ким изливается в кулак Чонгука, расфокусированно пялясь в зеркальный потолок, то видит, как тот снова собирает всё до капли, отправляя в свой рот.       — Спасибо за ужин, сладкий «папочка», — шепчет он в шею и щёлкает замком кабинки, оставляя Тэхёна в одиночестве.

***

      Чонгук просыпается в ужасном состоянии. Голова гудит от количества выпитого алкоголя, а горло неприятно саднит. В голове начинают мелькать флэшбеки вчерашней ночи, и он резко принимает сидячее положение, о чём сразу же жалеет. Он трогает руками шею, вспоминая, как сокрушённо спустил в штаны от простого придушивания, и глупо улыбается, снова прокручивая эту сцену в голове.       Душ и порция горячего рамёна немного приводят его в чувства, поэтому он решается на отчаянный шаг.       — Хён, привет. Слушай, сможешь выручить? — осипшим голосом просит Чонгук, обращаясь к своему начальнику.       Он уже заебался ждать ветра с моря, а если точнее, то просто хочет уже испытать весь спектр ощущений от секса с проникновением, хочет как умалишённый скакать на члене и стонать от стимуляции простаты.       — Что у тебя опять случилось? — интересуется у него Юнги. Сам он ещё нежится в постели в объятиях Хосока и планирует позже разбудить того минетом после сумасшедшей ночи.       — Можешь сегодня на вечер освободить студию? Мне для дела.       — И для какого, поделишься?       — Хочу позвонить этому Тэхёну и пригласить его на замену временной штанги. Там всё уже вполне зажило, поэтому…       — Стоп. Что? Откуда ты…       — Просто дай ключи, хён. Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответы, — перебивает его Чонгук прежде, чем тот успевает договорить.       — Пиздец. Ты с ним всё-таки переспал? — всё же додумывает Юнги.       — Нет, конечно.       — Блять, я уже подумал…       — Я всего лишь отсосал ему вчера в клубе.       — Вот это мой мальчик. Одобряю! И как? Я хочу подробности, — восторгается Мин, приподнимаясь выше к изголовью кровати, готовясь внимать каждому слову младшего.       — Ахуенно! Но есть один нюанс.       — Женатый? Трое детей? Аллергия на орешки?       — Блять, хён, причём здесь орешки? — громко ударяя ладонью себе по лбу, сетует Чонгук. Кажется, головная боль ему обеспечена до самого вечера.       — Ну, мало ли… какие у людей в таком возрасте заёбы.       — Да нет у него ебучей аллергии. В общем, он в отношениях. У него там девушка, все дела… — огорчается Чонгук.       — Но отсосать, тем не менее, он тебе позволил?       — Ну да…       — Значит, не так уж гладко у него с этой девушкой, — делает выводы Мин. А Чонгук меняется в голосе, понимая, что снова рискует оказаться третьим лишним.       — Я уже думаю, может, я зря так настаивал…       — Сдурел? Не вздумай сливаться. Ты за моё сексуальное здоровье несёшь полную ответственность, — шёпотом угрожает Юнги, стараясь не разбудить заворочавшегося Хосока.       — Так сказал, будто я твой венеролог.       — Ой, блять. Ты всё понял, Чонгук. Он кончил?       — Дважды.       — Ахуеть!       — Вот и я ахуел. Послушался меня, но выглядел при этом так, словно приказывал он, а не я.       — Пиздец. У меня встал от твоих рассказов. Ладно, заезжай часа через три, вынесу тебе ключи. Только уберите за собой там, если дело дойдёт до… ну, ты понял.       — Понял. Спасибо, хён.       Чонгук облегчённо выдыхает и сбрасывает вызов, возвращаясь в постель. Он по кусочкам восстанавливает подробности вчерашнего вечера. Под веками образ мужчины в очках, который смотрит на него сверху, и Чонгук, прикусывая губу, запускает руку в боксеры.       У этого ахуенного мужика с идеальным размером члена до одури невинный и смущенный взгляд. Чонгук остервенело толкается в кулак, прокручивая на повторе выражение чужого лица. Он сипло вскрикивает, переворачиваясь на живот, утыкается лицом в подушку, представляя горячий влажный рот Ким Тэхёна на своём члене, и трётся о простынь под собой.       Это чертовски возбуждает, распаляет, будоражит и вконец убивает Чона.       Тэхён несвободен и, скорее всего, чисто случайно попал вчера в клуб вместе с Хосоком, и если сложить два плюс два, возникает вполне логичный факт: Чонгук снова проебался. 1:0 в пользу его внутренних страхов и сомнений.       — Сука, — ругается он вслух, прекращая фрикции.       Не стоило ему вчера так опрометчиво действовать. И вообще оставаться с Тэхёном наедине, знал ведь, чем всё закончится, но всё равно не смог устоять.       Чонгук пишет Тэхёну ближе к вечеру, договариваясь о встрече в студии на следующий день. Он оставляет смайлик-поцелуй в конце переписки, на что мужчина реагирует совершенно неожиданно:

Принц Альберт с большим членом:

💋🍌

Второй смайлик-банан отправляется совершенно случайно. Тэхён пытается удалить сообщение, но видит новое входящее от Чонгука:

Чонгук-вальхалла: Это намёк? Тебе так сильно понравился минет?

Принц Альберт с большим членом: Я случайно отправил банан. Но да, мне понравилось.

      Чонгук хлопает глазами и ещё раз перечитывает текст. А Тэхён его выводит из колеи ещё одним сообщением:

Принц Альберт с большим членом: Ты свёл меня с ума, Чонгук. Я будто не дышал до этого, ты показал мне, как может быть приятна близость. Возможно, для тебя это был мимолётный порыв, но я ни о чём не жалею.

***

      Тэхён ждёт ответа, но Чонгук выходит из сети, оставляя между ними недосказанность. В голове набатом бьёт только один колокол: как раньше уже никогда не будет.       Мужчина приходит к назначенному ему времени и видит, что ресепшн, где обычно кто-то сидит, этим вечером пуст.       — Чонгук? — зовёт он, озираясь по сторонам.       — Я здесь, — слышится тихое из кабинета слева.       Тэхён идёт вперёд на этот голос.       — Привет, — хрипло говорит он, смотря на парня, сидящего в кресле в одной камуфляжной рубашке.       — Привет. Проходи. Я уже всё подготовил, — отвечает Чонгук, стараясь не встречаться взглядом с мужчиной.       У Тэхёна ладони потеют, он идёт за ширму, снимает бежевые брюки, задерживается на боксерах и вместо них тянет за ворот свой бордовый свитер, оставаясь в одном белье. Какое-то необъяснимое наваждение накрывает его, он чувствует, что возбуждается просто от мысли о том, что Чонгук снова так близко.       — Вау, — тянет Чонгук. — По какому поводу такой вид? Хочешь и соски проколоть? — играет бровями.       — Нет, просто тут жарко, да и так удобнее.       Какая же наглая ложь, Ким Тэхён.       — А кельвины тогда зачем оставил?       — Я, не знаю. Может… — Тэхён замолкает, моментально вспыхивая щеками от собственных мыслей.       — Ты хочешь, чтобы я сам их снял? — удивляется парень.       — Чонгук…       — Я понял. Иди ложись, — не давая ему договорить.       Тэхён укладывается на кушетке, и когда Чонгук тянет вниз резинку белья, он приподнимает бёдра, чтобы помочь ему. Он возбуждается от простого действия парня, от того, как тот смотрит голодно. Понимая, чем может закончиться эта встреча, он останавливает его руку, когда тот берётся за член, оголяя головку.       — Чонгук, мы не можем вот так каждый раз.       — Я всего лишь уберу штангу и поставлю кольцо. Ты о чём вообще?       Действительно. О чём это он думает?! И самое главное — чем. Явно ведь не мозгом.       — Я думал, ты зайдёшь дальше сегодня, — предполагает мужчина.       — А ты этого хочешь? — раскручивая металлический шарик, он проделывает простую манипуляцию, быстро заменяя украшение.       — Я… не знаю. Всё это странно. Ощущение, словно я падаю в пропасть, — делится мужчина.       — Это плохо?       — Это необычно. Мне почти тридцать семь, а я будто превращаюсь в восемнадцатилетнего мальчишку рядом с тобой.       Чонгук смотрит на него, задержав дыхание, а после быстро убирает все инструменты в контейнер для обработки. Он снимает перчатки, встаёт со стула и забирается верхом на почти обнажённого Тэхёна.       — Хочешь, скажу, что необычно для меня? — потираясь задницей о чужой член, спрашивает Чонгук. Тэхён кивает в согласии. — Твоя неопытность и застенчивость. Но при этом в моменты полной потери контроля ты выглядишь, как чёртово божество. Я теряю голову от твоих стонов и совершенно точно не хочу прекращать наше общение.       — Я тоже. Не хочу прекращать это, — шепчет Ким в самые губы. — Можно тебя поцеловать?       Чонгук улыбается, кивая в ответ, и Тэхён накрывает его губы своими. Поцелуй получается со вкусом сильного желания. Тэхён не торопится, а Чонгук полностью подчиняется. В этот раз в их игре ведёт не он.       Их поцелуи совсем не те, что были в клубе. Чонгук обнимает широкие плечи, не стесняясь разглядывает красивое лицо с острыми скулами, прижимается обнажённым торсом к чужой груди и млеет от того, как его обнимают в ответ.       Никто из них не решается разрушить то интимное, что успело зародиться за время их общения. В то же время оба чувствуют какую-то недосказанность.       Тэхён обещает себе поговорить с Чоён, как только встретит её в аэропорту сегодня вечером. А Чонгук хочет верить, что то, что он видит в глазах напротив — не очередная фальшь.

***

      До встречи с родителями и сестрой остаётся чертовски мало времени. Чонгук успевает прийти домой и привести себя в порядок после таких приятных нескольких часов наедине с Тэхёном. Он ловит себя на мысли, что поцелуи с ним такие трепетные и чувственные, что после каждого из них в животе порхают бабочки. Сейчас всё именно так, как было бы в семнадцать, когда первая влюблённость кружила ему голову, и это пугает. Пугает факт полной потери контроля, когда Тэхён рядом, и его отношения с девушкой тоже пугают. Он так и не расспросил Тэхёна о ней, потому что… просто потому, что не хочет слышать, что он — игрушка, с которой решили поразвлечься. Он предпочитает не забивать этим голову. Тэхён точно не такой. Не такой же? Лучше он будет думать, что всё рассосётся само собой. Когда-нибудь…       Чонгук уверен, что если зайдёт дальше, то не сможет скрывать от мужчины договорённость с Юнги. Рассказать хочется уже сейчас, но боязнь потерять кого-то такого, как Тэхён, близкого в ментальном плане, понимающего с полуслова, спокойного и уверенного в себе, сдерживает Чонгука. Но чем дольше длится их связь, тем меньше желания просто получить секс. Тэхён его устраивает во всех смыслах, и Чонгук отчего-то надеется, что это взаимно.       К дому в районе Кванджингу Чон подъезжает на такси. Он расплачивается с водителем и идёт в сторону здания, задерживает палец над звонком, чтобы немного успокоиться, и, набрав в лёгкие больше воздуха, жмёт кнопку. За дверью слышатся шаги и знакомый мамин голос.       — Ты опоздал. Они уже здесь!       Мама подталкивает вошедшего Чонгука и закрывает за ним дверь.       — Они?       — Чоён приехала с женихом. Поэтому веди себя прилично сегодня. Не опозорь нашу семью, — говорит она чуть тише.       Чонгук удивлённо смотрит в сторону гостиной и уже думает, что зря приехал. Ему совсем не хочется здесь быть, и дело даже не в старшей сестре, а в самой обстановке. Он чувствует себя лишним на этом торжестве.       Ощущение, что он вернулся на семь лет назад, в тот самый день, когда Чоён предала его. Хочется просто исчезнуть, отмотать время назад и сослаться на неважное здоровье в разговоре с мамой. Придумать причину, чтобы не видеть её лицо. Но вместо этого Чонгук шагает следом за родительницей и застывает в проёме двери, когда видит за столом Чоён, а рядом с ней Тэхёна. Того самого, с кем несколько часов назад мокро целовался, кому шептал на ухо, как много у них общего, он читал в его глазах ответное желание, а сейчас…       Земля уходит из-под ног, Чонгук мотает головой, чтобы убедиться, что ему показалось.       Не показалось.       Он и правда лишний. И здесь, и в жизни Тэхёна нет места такому, как Чонгук.       — Ну, привет, Гуки, — тянет Чоён, натянуто улыбаясь, пока он пытается не рухнуть от шока. — Давно не виделись. А ты изменился. Так возмужал, совсем не тот мальчишка, каким я тебя помню.       Тэхён сжимает её руку на столе, пытаясь остановить, и смотрит в поблёскивающие от подступающих слёз глаза Чонгука. Хочется подойти и обнять, укрыть от удушающей ненависти, льющейся из Чоён. За годы отношений с ней он так и не понял, почему девушка настолько озлоблена на брата. И сейчас, наблюдая за тем, как после долгой разлуки родные люди вместо объятий прожигают друг друга старыми обидами, он не знает, куда себя деть. Ситуация, в которой он оказался, не подходит ни под какие рамки.       — Проходи. Садись, Чонгук, — строго командует отец, отрывая всех от затянувшегося молчания.       Он на негнущихся ногах идёт к свободному стулу напротив Тэхёна и садится, утыкаясь в белоснежный фарфор перед собой. Надо собрать себя в руки, показать Чоён, что он не тот, кто позорно сбежит после её унизительных вопросов. Но Тэхён… он выбивает Чонгука из колеи.       — Как учёба? Или ты предпочёл забить, как забивал на всё до этого? — продолжает напирать сестра.       Чонгук прикрывает глаза, толкая язык за щёку, и решает больше не молчать. Плевать на всё, ему срывает тормоза вся эта ситуация. Похуй, что будет дальше, похуй на отношения с родителями, которые его за сына не считают, и на Тэхёна тоже похуй…       — И тебе привет, Чоён. Вижу, ты совсем не изменилась. Такая же стерва, любящая только себя, — наиграно улыбается Чонгук, скрещивая руки на груди и откидываясь на стуле.       Отец хочет возразить, но он останавливает его, выставив ладонь перед его лицом.       — Я договорю в любом случае, пап, заранее прошу прощения, это ни в коем случае не касается вас с мамой, — обращается Чон к родителю.       Мама, так и застывшая с большим блюдом в руках, онемела от слов сына.       — Ты что себе позволяешь? Как со старшими разговариваешь, мелкий засранец… — Чоён встаёт с места, ударяя ладонями по столу. — Думаешь, если стал совершеннолетним, можно так мне дерзить? Да я…       — Хватит!       Тэхёну срочно нужно сделать хоть что-то, чтобы прекратить этот фарс. Он перебивает девушку и тоже встаёт, чтобы поклониться главе семейства и Госпоже Чон.       — Простите, но, думаю, я должен высказаться, — спокойно говорит он, когда в комнате повисает тишина.       Чонгук смотрит на него, незаметно мотая головой, чтобы тот не смел заикаться про их связь. А Тэхён лишь подмигивает и поворачивается к Чоён. Он переводит дыхание и уже собирается сказать то, о чём он думал последние месяцы и тем более дни, но никак не решался, но Чонгук вылетает из комнаты, а после и из дома, прежде чем Тэхён продолжает свою речь.       Ему плохо. Воздуха не хватает, паника ошпаривает всё тело, словно кипяток. Внутри снова разбивается на мелкие осколки одно недавно зажившее сердце. Чонгук садится на корточки, пробежав две улицы, и утыкается лицом в коленки. Этого просто не может быть. Только не сейчас, когда всё так идеально складывается. Чувств и эмоций слишком много, чтобы хоть как-то с ними справиться. И Тэхён…       Почему он вступился? Почему прервал и не позволил Чонгуку с Чоён окончательно стать друг другу чужими людьми? Он наверняка уже рассказал об их с Чонгуком связи, а может быть, умолчал и сделал своей девушке предложение?       Чонгук не знает, какой из вариантов правильный. Как и то, что Тэхён сейчас стоит за углом и наблюдает за ним. Он для мужчины стал тем, кто выбил почву из-под ног, кто несколькими встречами заставил почувствовать себя живым. А ещё Чонгук совершенно не виноват, он просто уверен в этом.       — Я захватил твою куртку, ты оставил её в прихожей. Вечерами ещё прохладно, не простудись, — знакомый глубокий голос заставляет Чонгука поднять голову.       Перед ним стоит он и, широко улыбаясь, протягивает оранжевый пуховик.       — Очень заботливо, — шмыгая покрасневшим носом, отвечает ему Чон. — Вас с Чоён можно поздравить? Вы отличная пара.       — Не ёрничай, Чонгук. Я с самого аэропорта хотел поговорить с ней, но она и слова вставить не давала.       — Поговорить о чём?       — О том, что я хочу с ней расстаться.       — Да что ты? Стоп, что?       — Не ожидал? Я и сам от себя не ожидал, но ты будто что-то во мне переключил. Я был как замороженный, пока не встретил тебя. А, Чоён… она несправедлива к тебе.       — Вот только не говори, что собрался жалеть меня. Сейчас я меньше всего этого хочу, — говорит тише, кутаясь в тёплую куртку.       — Я пришёл, чтобы сказать то, что уже сказал. Дальше решай сам. Вот адрес моей квартиры, — отправляет он сообщением. — Завтра в десять вечера у меня самолёт в штаты. И если всё, что ты мне говорил сегодня днём, правда, я жду тебя там до восьми. После улечу отсюда и постараюсь забыть вкус твоих губ и охренительный минет в туалете клуба. Хотя, стоит признать, это будет тяжело.       Чонгук горит изнутри, но не поднимает голову. Не смотрит на мужчину перед собой и не верит своим ушам. И пока Тэхён молча уходит, оставив его в одиночестве, он окончательно понимает, что влюбляется.

***

      — Вот так просто уедешь?       Хосок в разговоре по телефону не церемонится. Он увидел заявление Тэхёна на его столе в ординаторской ещё утром, когда пришёл на работу, а дозвонился только сейчас — глубокой ночью, потому что телефон у того был отключён.       — Надеюсь остаться, но всё зависит от одного человека, — сонно тянет Тэхён, стараясь разлепить глаза.       Он не помнит, как уснул после всего, что произошло, но, судя по тому, что он лежит в гостиной на диване и в той же одежде, а на столике возле стоит почти допитая бутылка скотча, Тэхён даже не пытался добраться до спальни.       — Вы поговорили с Чоён? Что ты решил? Как там Чонгук? Отвечай, твою мать, — Хосок уже рычит в трубку, стиснув зубы, чтобы звучать как можно тише, но выходит у него с трудом.       — Чонгук — брат Чоён. Тот самый, которого она обвиняла во всех грехах и припоминала при каждой ссоре. А ещё он был сегодня на ужине. Если честно, у меня нет желания вспоминать всё, что там было. Чоён показала всю себя. Я с ней расстался, Хо.       Хосок молчит около минуты, Тэхён успевает за это время убрать разбросанные по прихожей туфли и навести порядок на столике, убрав бутылку в бар.       — Так и будешь молчать? Я тогда отключусь и пойду в душ. Созвонимся утром, — говорит Ким, торопя друга.       — Ты должен кое-что знать. Юнги мне за это член оторвёт, но я больше не могу молчать, — собравшись с мыслями Хосок все-таки подаёт голос. — В общем, мы поспорили с Юнги, что Чонгук тебя переманит в наши ряды. Прости, пожалуйста. Я не думал, что всё зайдёт так далеко…       — То есть с самого начала это был розыгрыш? Ты в своём уме вообще? Я, значит, тут убиваюсь от возможно зарождающихся чувств к брату своей бывшей, а вы шуточки шутите? — вспыхивает Тэхён.       — Успокойся. Чёрт, я не думал, что у тебя всё так серьёзно. Чонгук здесь ни при чём. Это всё моя затея, — Хосок старается говорить правдоподобно, но шок от происходящего слишком сильный.       — В любом случае, завтра я возвращаюсь в Америку и очень сильно сомневаюсь, что он меня остановит. Хо, ты бы видел его сегодня… — Тэхён трёт переносицу, сглатывая подступающий к горлу ком. — Я выглядел грёбаным предателем в его глазах. Надо было раньше объясниться с ней и не идти на этот ужин.       — Вам надо поговорить с Чонгуком.       — Сомневаюсь, что он захочет меня слушать.       — Тогда дай ему время, не улетай так скоро.       — Хорошо.

***

      Чонгук не знает, что здесь делает. Стоя на пороге его дома, он думает о том, что хочет просто поговорить. Возможно, ему удастся найти те самые ответы, которые хотелось услышать ещё вчера. Или всё окончательно потеряет смысл, и Тэхён всё-таки уедет навсегда.       — В звонок звонить не пробовал? — вопрос прилетает от соседа, выходящего из лифта с огромной собакой.       — А, да. Я сейчас, — вежливо кланяется Чонгук и заносит палец над кнопкой.       Большая железная дверь открывается прежде, чем он успевает надавить на сигнал. На пороге стоит Тэхён. Такой домашний, волосы растрёпаны, руки спрятаны в карманы, на лице вселенская усталость, будто он не спал целую вечность.       — Входи. Кофе? — спрашивает Ким. Он не оборачивается, следуя в сторону кухни, пока Чонгук снимает обувь и куртку.       — Тебя… — шёпотом вырывается у Чона.       Ким резко останавливается.       Услышал…       — Что ты сказал?       Ким уверен, что правильно понял, но решает уточнить, потому что сердце начинает сильнее колотиться о рёбра.       — Я сказал, что хочу тебя, — смелеет Чонгук, смотря на широкую спину мужчины. — Не потому что это спор или месть, не потому что и так проиграл по всем фронтам, не потому что знаю, что теперь ты свободен. Тэхён, я хочу тебя в свою жизнь. Меня заебали эти качели и одноразовые придурки, которые жаждут от меня только секса. Я не собираюсь истерить и без дела устраивать сцены ревности, потому что сам от этого устал. Мне нужен кто-то, кто сможет просто давать мне себя в ответ. Без фанатизма, порционно.       Тэхён рвано выдыхает, смотрит перед собой, а в груди сильными ударами о рёбра крошатся надуманные сомнения. Чонгук совершенно не такой, каким он представлял его из рассказов Чоён. Он взрослее, умнее и лучше во всех смыслах. А ещё он безумно милый сейчас, когда так отчаянно пытается убедить Тэхёна в собственной решительности.       Ким разворачивается к Чонгуку, быстро преодолевая расстояние между ними, и невесомо целует того.       — Я всё-таки сделаю кофе, — держит лицо руками, облизывая губы.       Чонгук проходит за ним, усаживается на стул возле большого окна и наблюдает за тем, как мужчина спокойно варит кофе, будто не слышал этих признаний минуту назад.       — Тебе с молоком?       — Да. И два кубика сахара, — старается звучать бодрее Чонгук.       Кофе они пьют молча. Тэхён изредка поглядывает в сторону парня с косичкой вместо привычного низкого хвоста, а тот прячется за большой кружкой, не в силах смотреть в ответ. Между ними неловкость после сказанных слов и дикое вожделение. Тэхён под столом касается его колена своим, и Чонгука прошибает электричеством. Он опускает чашку, тянется пальцами к тэхёновой крупной ладони и замирает, когда тот накрывает его руку первым.       — Я хочу того же, Чонгук. Но хочу, чтобы ты правильно меня понял. Мне тяжело проявлять эмоции, которых я никогда не проявлял. Поэтому я так неуклюже себя веду местами, пробуя что-то новое. Я пытаюсь научиться. Мне страшно сделать что-то не так, потому что я привык к другому, понимаешь?       — Я могу показать, как мне нравится, но, боюсь, ты опоздаешь на рейс, который уже через два часа, — Чонгук смотрит на часы и нервно трясёт коленкой под столом.       Тэхён ухмыляется, проводя большим пальцем по своей нижней губе.       — Я никуда не лечу, глупый. Пойми ты, что я бы ни за что не оставил тебя, даже если бы ты сам попросил. Не сейчас, когда ты ворвался в мою жизнь ярким пламенем и смог растопить моё сердце.       — Значит, мы можем продолжить?       — Мы просто обязаны, — игриво отвечает Тэхён. — Идём в спальню.       Тэхён ведёт Чонгука за собой сквозь длинный коридор, подсвеченный тёплым светом бра на стенах. Он уверен в своём решении как никогда прежде, и желает близости не меньше, чем этот парнишка с большими глазами.       Войдя в светлую спальню, Тэхён сразу глушит свет, оставляя их в полной темноте. Дурацкая привычка.       — Включи свет. Мне нужно видеть, как ты реагируешь на меня, — произносит Чонгук, оглаживая крепкую грудь Тэхёна.       Ким включает подсветку по периметру потолка и снимает с себя любимый свитер, оставаясь в рубашке и домашних брюках. Чонгук толкает его к большой двуспальной кровати, принимаясь избавляться и от своей одежды. Поочерёдно на пол падают худи и джинсы, а после майка с боксерами и носками. Совершенно обнажённый, без капли стеснения во взгляде, спокойный, в отличие от Тэхёна, Чонгук наклоняется к полу и вытаскивает из кармана джинсов тюбик смазки и пачку презервативов. Знал ли он, что так обернётся их разговор? Определённо нет. Но таскать с собой такой наборчик — его полезная привычка.       — Мне нужно в душ, а после я всё тебе покажу.       — Дверь слева, — кивает мужчина, жадно впиваясь взглядом в обнажённое тело.       Чонгук скрывается за раздвижной дверью, оставляя его в одиночестве, и Тэхён наконец выдыхает. Сложно сдерживаться. Сложно просто смотреть, когда хочется ласкать, касаться, целовать. Внутри сладкой тяжестью отзывается тягучее предвкушение, оседая жаром в области паха.       Чонгук выходит спустя пятнадцать минут в полотенце на бёдрах и всё той же растрёпанной косичкой.       — Садись в кресло, — приказывает он мужчине.       Тэхён подчиняется, моментально меняя локацию, и смотрит, как парень медленно стягивает со своих бёдер махровую ткань, как берёт тюбик смазки и забирается на постель. Чонгук укладывается так, чтобы Тэхёну открывался самый интересный вид. Он подкладывает под спину несколько подушек, расставляет широко ноги и смотрит, облизываясь.       Чонгук ласкает себя, гуляет руками, поглаживает грудь и торс, спускается к члену и мошонке, выдавливая на пальцы порцию густой смазки.       — Смотри на меня. Смотри и запоминай. Я хочу, чтобы ты делал то же самое, когда мы займёмся настоящим сексом, — требует он.       А Тэхён гулко сглатывает, не смея возразить. В свободных брюках становится тесно, он сжимает собственный член, укладывая его удобнее под одеждой. Выдают непроизвольные реакции тела, когда Чонгук смотрит своим сучьим взглядом, смотрит прямо на его пах и совершенно бесстыдно проникает в себя сразу двумя пальцами. Ким приоткрывает рот, глядя, как в узкую дырку погружаются узловатые пальцы, облизывает нижнюю губу языком, когда видит вторую на члене, и шумно выдыхает, когда слышит сладкое хныканье, сорвавшееся с губ Чонгука.       Тот медленно трахает себя пальцами, не стесняясь громкого хлюпанья смазки, видит, как резко съезжаются колени Кима, и довольно улыбается.       — Я возбудился только потому, что ты вот так смотришь на меня, — хрипло говорит он Тэхёну, и тот на миг прикрывает глаза. Знает, на что надавить, чтобы сильнее накрыло, гадёныш. — Поэтому досмотри это представление до конца.       И он правда смотрит. Запоминает, как губка впитывает в себя каждый вздох, каждое движение, чувствительные точки на чужом красивом теле. Чонгук прекрасно сложён, его крепкие бёдра с рельефом мышц сводят с ума, и Ким ловит себя на мысли, что ему хочется облизать бархатистую кожу.       — Расстегни рубашку. Я хочу видеть твоё тело, Тэхён, — продолжая себя растягивать, Чонгук подключает мужчину к игре. — Представь, как я прижимаюсь к груди, пока двигаюсь на твоём члене, как оставляю царапины, которые горят огнём…       — Блядство…       — Именно, — подмечает Чонгук. — А теперь расскажи мне, тебе было так же приятно, когда ты трахал мою сестру? Так же, как сейчас, когда ты даже не прикасаешься к себе?       Тэхён на миг замирает, но быстро понимает, что вопрос его не обескуражил. Чонгук пытается его растормошить, вывести на эмоции, получить хоть что-то, но пока что только бьётся о ледяную глыбу внешне спокойного взрослого мужчины.       — Мне определённо не было так приятно, как сейчас, — сдаётся Ким. — …и, как тогда в клубе — тоже. Твоя сестра никогда не смотрела на меня так, как смотришь ты, Чонгук.       Подобные откровения заставляют замереть уже Чонгука. Он прекращает стимуляцию, вытаскивая из себя влажные пальцы, поднимается с постели, а после совершенно невинным взглядом смотрит в сторону Тэхёна, подбирая нужные слова.       — Хочу, чтобы ты знал, почему мои отношения с Чоён такие натянутые.       И он рассказывает всё с самого начала, кутаясь в тёплый плед, усаживаясь Тэхёну на бёдра. И мужчина слушает его, терпеливо кивая. Понимая, что совсем не знал свою теперь уже бывшую девушку, он крепче прижимает к себе парня. Чонгук позволяет себе быть честным не просто на словах, но и в эмоциях, шумно шмыгая и морща красивый нос с родинкой, которую хочется поцеловать.       — Всё в прошлом, Чонгук, — шепчет Тэхён куда-то в шею, целуя её несколько раз.       Губы мужчины опаляют дыханием кожу на плечах, Чонгук шумно выдыхает, забираясь на Тэхёна верхом, вжимаясь задницей в его пах.       — Хочу твои ахуенно-длинные пальцы в себе, — урчит Чонгук, выцеловывая карамельную шею с крупным кадыком.       Тэхён прижимает его одной рукой, укладывая её поперёк талии, просовывает вторую между ног, дотрагиваясь до чувствительных стеночек у самого входа, и, не встречая сопротивления, вставляет два пальца, проникая ими наполовину. Он медленно опускает Чонгука на руку, пробует двигаться внутри, сгибает пальцы так идеально, что тело в крепкой хватке сокращается, а с губ Чонгука слетает громкий протяжный стон.       Тэхён не уверен, но, кажется, он попал, куда хотел.       — Ты как это сделал? — в восхищении лепечет Чон. И мужчина снова проделывает те же манипуляции, поднимая брови.       — Вот это? — попадая точно по простате, Тэхён довольно улыбается.       Чонгука выгибает, он хватается за шею мужчины, насаживаясь быстрее. Тэхён добавляет третий палец, и он немного морщится.       — Больно? — замирает Тэхён, прекращая движения рукой.       — Нет, просто хочу уже твой член как следует объездить, — часто дыша, Чонгук насаживается растраханной дыркой на пальцы по самые костяшки.       Тэхён только сейчас до конца понимает слова Хосока, сказанные тогда в клубе. Он видит то самое слепое обожание в поплывшем от ласк взгляде, и это чувство не подходит ни под один термин.       Он больше не ждёт приказов, не осторожничает, голову кружит сумасшествие и какая-то странная прыть. Это ощущается как прыжок с парашютом, когда свободного полёта всего несколько минут. Когда по венам разливается адреналин, у Тэхёна же вместо этого Чонгук. В крови, под веками, возможно, даже в сердце.       Тэхён поднимается вместе с парнем на руках. Тот, обвивая ногами торс, сильнее хватается за шею, когда Тэхён пятками цепляет брюки, неуклюже стаскивая их к полу.       Он укладывает Чонгука на постель, нависая сверху, и касается губами шеи, спускается поцелуями к груди, лижет затвердевшие соски. Его ласки интуитивны, он пробует так, как показывал Чонгук. Накрывает его член ладонью, срывая новый протяжный стон. Чонгук под ним такой просящий, такой нуждающийся. Его хочется удовлетворять.       Мужчина раскатывает презерватив по своему члену и добавляет ещё смазки, как того просит Чонгук. Кольцо пирсинга сдавливает плёнка латекса, но так даже приятнее. Удивительно, насколько сильно он изменился за такое короткое время. Потому что, не скрывая восхищения, он откровенно наслаждается видом.       Чонгук ёрзает задницей по простыням, раскрывается сильнее, подхватывая свои ноги под коленями. Тэхён устраивается между ними так, чтобы чётко видеть неподдельный восторг в глазах парня.       Он входит на всю длину уверенным движением, заполняет собой так правильно, что Чонгуку хочется плакать.       Превосходно. Безупречно. Совершенно идеально.       Чонгука от каждого толчка кроет всё сильнее. Хочется, чтобы эта близость не заканчивалась. Такого Тэхёна хочется без остатка.       Вколачиваясь резкими толчками, Ким рычит, как тогда в клубе, не переставая смотрит, как собственный член скользит внутри, а чонгуков течёт естественной смазкой.       — Я. Совсем. Скоро, — выдыхает он.       — Давай, хочу кончить только от твоего члена, — шипит Чонгук. Он чувствует, как кольцо пирсинга всё чаще проезжается по разбухшей простате, и жмурит глаза, подмахивая бёдрами навстречу.       Оргазм накрывает их одновременно, Чонгук обильно изливается себе на живот, сжимая внутри себя Тэхёна. А Ким закусывает губу, ощущая, как сильно сокращается вокруг него Чон. И это несравнимо ни с чем, что он испытывал раньше.