1:0 в пользу ноля.

***

      Тесное пространство гардеробной комнаты заставляет прижиматься ближе к телу напротив. Тэхён горит от стыда и возбуждения. Они с Чонгуком вот уже пятнадцать минут сидят здесь, потому что Чоён, внезапно заявившаяся к родителям, разговаривает с кем-то по телефону сидя на кровати в своей комнате.       Как так вышло?       Тэхён не задаётся этим вопросом с того момента, как они впервые встретились с Чонгуком. Потому что от него можно ожидать чего угодно. Вместе с ним куда-то пропадают нормы морали и рамки, принципы теряют свою силу, правила не работают без исключений. В его игре всегда побеждает ноль, а не единица, и Киму это безумство пиздец как нравится.       Тэхён вообще-то просто зашёл навестить своего пациента — старшего Чона, который совсем недавно перенёс сложную операцию. Он и понятия не имел, что Чонгук окажется тоже там и точно не планировал заниматься чем-то подобным в родительском доме своего парня. Чоён когда он пришёл не было, но Ким не стал распрашивать, по какой причине; молча провёл осмотр и лично сделал перевязку, не забыв похвалить Чонгука перед его родителями, за предыдущие.       — Ваш сын отлично справляется в больнице. Такие кадры очень ценны в наше время, — подметил Тэхён, когда госпожа Чон любезно предложила ему чая. Женщина долго извинялась за тот ужин, когда Чонгук и его сестра окончательно разругались, но Ким уверил, что всё в порядке и их с Чоён теперь уже бывшие отношения никак не влияют на родителей и её младшего брата. Гораздо важнее именно Чонгук, отец долго не мог поверить, что тот действительно стал отличным специалистом, но Тэхён был убедителен и попросил поддержать его начинания.       Чонгук получил диплом три месяца назад и сразу же устроился на стажировку в госпиталь, где работают Тэхён и Хосок. Он восхищал. Тэхён такого рвения к работе у молодёжи давно не наблюдал. Хотя настоящую причину частых смен Чонгука Ким просёк, когда составлял график на новый месяц. Тот умолял поставить его вместе с Тэхёном, чтобы быть рядом дольше. Мужчина не возражал, он и сам был не против сближения, хотя внутри всё ещё топили противоречия.       Тэхён без понятия зачем пришёл сюда, ведь в его обязанности не входит подобный патронаж пациентов. Просто на утреннем обходе Чонгук рассказал, что отцу стало немного хуже и лучше бы его осмотреть. А дальше случилось что случилось и вот они здесь — в родительском доме, в комнате Чоён, вышли под предлогом обсуждения состояния здоровья отца семейства, но оказались в ловушке, когда в комнату внезапно вошла сестра Чонгука.       — Что делать теперь? — шепчет Тэхён, вжимаясь спиной в стенку шкафа. А внутри нарастает паника. Он не хочет, чтобы их связь раскрылась…так.       Чонгук ничего не отвечает, а только провоцирует. Изводит лаской, сухими поцелуями в шею и касаниями вдоль натянутой ширинки брюк, случайно цепляя пальцами украшение сквозь тонкую ткань.       «Потому что он импотент!» —доносится звенящий голос Чоён и оба замирают, прислушиваясь. А девушка продолжает: — «…клянусь тебе, у него даже не вставал до конца ни разу за всё время сколько мы были вместе».       Ким напрягается. Чонгук — ещё больше. Речь идёт явно о Тэхёне, а в голосе девушки слишком заметные обоим нотки фальши. Чонгук фыркает точно озлобленный котёнок, Тэхён видит, как у него желваки гуляют на челюсти. Потому что слова, сказанные Чоён не могут быть правдой. Эрекция у Кима здоровая и вполне устойчивая, а с Чонгуком и вовсе перманентная.       Тэхён сжимает руку на шее парня и смотрит тому в глаза, заставляя фокусироваться только на нём. Успокаивает взглядом, внушая, что всё это напускное и сказано со зла.       «Бесит!» — громкий выкрик, который заставляет вздрогнуть обоих. — «Как же бесит эта его нерешительность. Представляешь, он даже предложение мне сделать так и не успел, потому что появился этот мелкий засранец и сорвал нам ужин. А потом Тэхён сказал, что вообще хочет порвать со мной…».       Виснет тишина. Давящая. Изводящая. Та, которую стоит нарушить и высказать всё в лицо, но Ким не собирается ничего предпринимать. У него есть проблема похуже: Чонгук, который стягивает с себя штаны и умещается прямо на коленях осевшего на пуфик Кима, а после потирается возбуждением об его собственное и жмурит глаза, явно стараясь отвлечься от услышанного. Тэхён всё понимает, хочет защитить от нападок сестры, к которым сам привык за годы совместной жизни. Хочет нацепить панцирь на любимое тело, спрятать от терзаний израненную душу и никогда больше не позволять кому-либо думать о нём плохо. Чонгука необходимо оберегать от жестокости, точно брошенного в джунглях зверька, чтобы хищники не смогли полакомиться остатками напуганного сердца.       То, кстати, стучит так прытко. Тэхён сквозь одежду чувствует, как заходится ритм, поэтому спешит утешить, целуя глубоко и наплевав на риск оказаться застуканными.       «И что, что я ему изменяла? Ха, да кто вообще в состоянии выдержать его скучные разговоры о работе. К тому же, я расчитывала на его состояние, доставшееся после смерти родителей. Думала, выйду замуж и буду купаться в роскоши, пока он на работе пропадает…».       Тэхён морщится в поцелуй, распахивая глаза. От громких слов бывшей девушки он стискивает крепкой хваткой бока Чонгука. Теперь сердце заходится уже у него. Очевидно, Чоён вообще никогда не любила. Пользовалась им, надеялась получить только материальное, не задумываясь о чувствах. Инстинктивно шла на поводу потребностей, а Тэхёна ни в грош не ставила.       Мерзко. От одной только мысли Тэхёну делается невыносимо тошно.        «…да нет у него никого. Я просто уверена, что Тэхён до конца жизни будет думать только о работе и о том, как аккуратно сложить свои отглаженные рубашки».       Она громко смеется, но отчаянье пробивается сквозь толщу ненависти.       И в этот момент с губ Чонгука срывается стон.       Громкий, неконтролируемый и протяжный. Тэхён так увлёкся чужим разговором и собственными мыслями, что и не заметил, как его избавили от одежды и бесстыдно насадились на член, крепко хватаясь за плечи.       Он моментально зажимает Чонгуку рот рукой, вспыхивая нездоровым азартом. Смотрит властно, одним взглядом пригвождает. Но его немого приказа не слушаются; бросают вызов, высовывая язык и проходясь им по влажной от вспышки адреналина ладони.       Что же он творит?! Чего хочет добиться?!       Тэхён челюсть сжимает до скрипа и почти рычит, настолько противоречиво сейчас в нём соперничают рациональное и эмоциональное. Руку от лица не убирает, сжимая щёки сильнее. чувствует, как Чонгук плавится в любимых объятиях, забывая об осторожности.       Или преднамеренно выводя на эмоции…       Чоён продолжает что-то говорить, явно не услышав посторонние звуки, и Тэхён, наконец, выдыхает, сжимая второй рукой ягодицу. Толкается навстречу влажной узости и пылает от бури эмоций. Он фиксирует Чонгука, оставаясь глубоко внутри него. Член приятно сдавливает, а кольцо на головке упирается в тугую стенку, стимулируя ещё сильнее. А Чонгук словно чувствует, что Ким на грани — начиная сокращать глубокие мышцы, он имитирует толчки, оставаясь в неподвижном состоянии. Крышу сносит окончательно. Чонгук ухмыляется, сильнее сжимая внутри себя член и смотрит нагло.       «Мелкий засранец?» — Тэхён мысленно цитирует слова бывшей девушки, пробует на вкус и понимает, что Чонгуку они совсем не идут.       — Ты дьявол… — выдыхает в губы. Да. Именно так.       Чонгук настоящий искуситель.       Потому что даже пляшущих в глазах Тэхёна чертей он без труда приручает.       Потому что верит в него безоговорочно и эту веру всем своим естеством являет.       А ещё, потому что никто бы другой на его месте не притащил своего бойфренда в комнату сестры со словами: «мы просто вершим возмездие» и не запихнул бы в шкаф, лишая шанса на спасение.       Зато оба узнали всю правду о Чоён. Хотя Чонгуку и не было совестно, Тэхёну же в глубине души сейчас паршиво. За то, что осознанно изменил ей будучи ещё в отношениях. Но, как оказалось, они оба квиты и больше этот груз не тяготит его. Сомнений не осталось в тот самый момент, когда Чонгук прижался к нему, стараясь отвлечь. Выбор сделан. И он самый правильный из всех.       Дверь комнаты громко хлопает, тонкого, звенящего голоса больше не слышно и они оба позволяют себе вдохнуть полной грудью, ускоряясь. Тэхён приподнимает Чонгука за ягодицы, насаживая короткими толчками, кусает, а после зализывает шею и ключицы, соски терзает языком и видит, как бурно тот кончает, изливаясь на предусмотрительно оголенный торс. Сам Ким кончает спустя пару толчков, резко снимая с себя Чонгука. Сперма пульсирущими толчками выплёскивается на паркет, попадает на замшевые туфли Чоён, подаренные Тэхёном, и впитывается в них мокрым пятном. Иронично даже. Ким хмыкает и быстро приводит себя в порядок, коротко целует Чонгука и выходит первым, чтобы по пути зайти в уборную.

***

      Чонгук одевается и поправляет растрепанную копну белых волос, проскальзывает в дверь и спускается в гостиную. Чоён что-то громко доказывает отцу, а мама держит ту за плечи. Очередной концерт, который уже никому не интересен.       — Отцу нельзя волноваться, — говорит Чонгук, входя в гостиную, так чтобы все услышали. — Если ты не заметила, он после операции и всё ещё слаб. Что ты тут устроила?!       Чоён разворачивается к нему лицом и хочет возразить, но в этот момент за спиной Чонгука появляется Тэхён и складывает руки на груди, глядя в упор.       — Тэ-тэхён… что ты здесь… делаешь? — нервно улыбается девушка, переводя взгляд на Кима. — Ты ко мне пришёл?       — Я пришёл навестить пациента. Твоего отца совсем недавно выписали из госпиталя, — отвечает твёрдо и четко.       — Ах, да. Я совсем забыла, — мнётся, перебирая край шёлковой блузки. — Может тогда поговорим? Останешься на ужин…       Ну конечно. Чоён не упустит шанса взять то, что ей уже не принадлежит. Какое же лицемерие, Чонгук даже морщится от подступающей тошноты и отходит в сторону, чтобы увидеть лицо мужчины, но натыкается лишь на ледяную глыбу. Тэхён всем своим видом показывает, насколько он равнодушен к девушке.       — Нам не о чем говорить, — отвечает он ей, а после обращается более мягко к отцу семейства: — Все назначения я передам через Чонгука. Пожалуйста, берегите себя, господин Чон и если будет что-то беспокоить, говорите своему сыну об этом, он очень переживает за вас.       Тэхён кланяется и идёт к выходу, накидывая на себя пальто и шарф.       Чонгук же дожидается, когда Тэхён выйдет за дверь и подходит вплотную к своей сестре, смотрит на неё, ухмыляясь. Чоён опять пытается съязвить, уколоть лишний раз.       — И где это вы были всё это время? Ещё и спустились вместе… — спрашивает она, заметно напрягаясь. Даже не догадывается? Что ж…       Чонгук склоняется над ухом и шепчет так, чтобы слышно было только им двоим.       — Трахались в твоей гардеробной, пока ты рассказывала кому-то о своих изменах и алчности по телефону. И, кстати, стоит у Тэхёна отменно. Проблемы здесь только у тебя, сестрёнка? — выдаёт, как на духу. — Ты там приберись, а то мы не успели. А, и туфли, те что в углу стоят, лучше выбросить. Вряд ли сперму с них можно хоть как-то удалить.       Чонгук машет рукой маме, кланяется перед папой и тоже выходит из дома, оставляя Чоён переваривать сказанное им. А она видимо только в этот момент понимает, что карма существует. Потому что все прошлые обиды, собравшиеся в Чонгуке огромным снежным комом, сейчас обрушиваются на девушку ледяной лавиной.       Чонгук же выдыхает, впервые за несколько лет дышит полной грудью, не оглядываясь назад.       В этой игре у него абсолютная победа.       Он захлопывает дверь довольно улыбаясь Тэхёну, который ждёт его на пороге. Внутри приятно разливается тепло и нежность к мужчине. Он чувствует себя нужным, когда видит ответную улыбку.       — Чоён очень зла на нас с тобой, — говорит тихо, прижимаясь к широкому плечу.       — Мне никогда не нравились те туфли, — хрипло отвечает Тэхён, целуя светлую макушку. — Плевать, что теперь будет с ней. Главное, что мы вместе.       — А если родители узнают? — настороженно шепчет Чонгук, ныряя в согревающие объятия. Они стоят на ступеньках и просто наслаждаются вечерней прохладой и друг другом.       — Уверен, что они будут задавать вопросы. Но я буду рядом, — даёт обещание. —… и во всём тебя поддержу. К тому же, твой отец сказал, что работа со мной хорошо на тебя влияет.       — Знал бы он правду, ни за что бы так не сказал, — тихо смеется, целуя Тэхёна в щёку.       — О таком лучше не рассказывать родителям.       — Тут ты прав…       Тэхён берёт Чонгука за руку и идёт в сторону подъезжающего к дому такси. Сегодня ночью у него планы и они далеко не рабочего характера.       Он садится, называя адрес водителю, и тянется за поцелуем к тому, без кого уже не представляет себя.

***

      —… а потом появляется Чоён и начинает поливать грязью Тэхёна по телефону… она его импотентом назвала, блять. Можешь себе представить такое?! Клянусь тебе, я еле сдержался, чтобы не высказать ей всё, что думаю. Хорошо, что Тэ рядом был.       Чонгук делится произошедшим с Юнги, пока тот заканчивает с обработкой инструментов, распределяя те по крафт пакетам.       — Пиздец, у вас бурная жизнь. Ты это… береги своего аджосси, вдруг сердечко прихватит. Сколько ему, кстати, сорок?       — День рождения только через неделю, и вообще ему всего тридцать шесть. И никакой он не аджосси. Они с Хосоком ровесники. К тому же трахается он, как боженька, — возмущается Чонгук.       — Так, дай подумать, твоя стерва сестрица оклеветала своего бывшего, очевидно какой-то своей подруге, пока вы подслушивали этот разговор? Чем вы там занимались вообще всё это время?       Чонгук поджимает губы и крутится на стуле вокруг своей оси, запрокидывая голову. И по Юнги прекрасно видно, что он всё понимает без слов.       — Да, гонишь! Серьёзно, блять? Этот мужик с большим членом выебал тебя практически на глазах у своей бывшей?       Чонгук хочет засмеяться, но сдерживается. В такой интерпретации всё это звучит абсурдно. Чоён ведь действительно была за тонкой стенкой, находилась буквально в паре метров от них с Тэхёном, но в тот момент он совсем не задумывался о происходящем, падая в жгучее наваждение. Ими обоими двигало что-то неведомое, что-то, что так же сильно притянуло друг к другу когда-то.       — Ладно. Я понял, подробностей не будет. Тогда хоть поделись, что подаришь своему Принцу Альберту на день рождения?       — Сюрприз. Я, кстати, к тебе поэтому и пришёл. Ты же свободен сейчас?       — Вообще-то у меня планы. Мы с Хосоком уже договорились.       — Ну хён… — жалобно тянет Чонгук. — Это не займёт много времени, честно. Одна татуировка, небольшая надпись…ну, может две надписи, — складывает ладони в молящем жесте.       — Будешь должен.       — Тебе натурой отдать, или как обычно — клуб, шоты и танцы?       — Разберёмся. Садись на кушетку.       Юнги толкает младшего в плечо и принимается расставлять на столике всё, что нужно. Умеет убеждать, гадёныш. Чонгук всегда добивается своего, и даже здесь Мин не может отказать, потому что любит друга и только с ним может поделиться чем-то сокровенным.

***

      Юнги немного нервничает, стирая защитную плёнку с небольшой картонной карточки. Сертификат на двенадцать минетов от Хосока использован уже наполовину. В прошлый раз ему выпало кричащее название: «по его правилам» и Хосок тогда долго изводил его ласками, отодвигая подступающий оргазм. К тому же, Мин не думал, что Чон окажется настолько внимательным и заботливым.       Тот подмечал каждую эмоцию на чужом красивом лице, а Юнги буквально тонул в ласке, балансируя где-то на грани реальности.       Он читает уже стёртые надписи и закусывает губу. Уже был минет «под любимое порно», когда Хосок включил откровенное видео и стал повторять движения на экране смартфона. Юнги тогда кончил очень ярко, краснея от того, насколько сильно запачкал его лицо собственной спермой.       Ещё был отменный «горловой», который запомнился, кажется на всю жизнь, потому что Хосок принимал без препятствий и пускал по члену вибрации, утробно простанывая, каждый раз, когда головка задевала заднюю стенку его до одури узкого горла.       Несколько раз Юнги просто не выдерживал — брал Хосока после нескольких манипуляций блядски горячим языком, растягивал долго и бережно, а после трахал до звёзд перед глазами. Хосок не был против, потому что прекрасно знал, каким нетерпеливым в такие моменты бывает Мин.       Они вообще не ограничивались позициями в сексе. И если сегодня вёл один, то назавтра инициативу перенимал другой. Азарт всегда брал верх, особенно, если Хосок задерживался в госпитале. Юнги в такие моменты слишком остро воспринимал разлуку, и чтобы хоть чем-то заняться, он подготавливался и растягивал себя с массажными маслами, растирая чувствительную кожу.       Хосоку такой настрой безумно нравился, и даже будучи уставшим после тяжёлой смены, он не мог устоять перед подобным соблазном. И Юнги, всегда слишком раскрытый для него, притягивал точно мощный магнит. Он пользовался влиянием на старшего, испытывая особый, ни с чем не сравнимый трепет, сам тонул и топил в омуте с грехами, искушая вседозволенностью.       Но, даже сейчас, вчитываясь в слова на карточке, он трёт глаза не в силах поверить в написанное. Выведенное красивым шрифтом: «минет с массажем простаты» разливается внутри подступающей паникой. В горле пересыхает, а тело моментально отзывается на подкрадывающееся к воображению фантазии. Юнги может бесконечно перечислять сколько раз он проделывал что-то подобное с Хосоком, долго и томно играя в прелюдию, а вот Хосок… можно на пальцах пересчитать. Потому что обычно Мин справлялся сам.       — Что там? — предвкушает Чон, подходя ближе.       Юнги медлит, снова кусает губу и передаёт карточку Хосоку. Всё выходит из-под контроля в тот самый момент, когда он сталкивается с тёмным похотливым взглядом красивых глаз.       — Тебе придётся быть очень аккуратным, — выходит хрипло и сдавленно, на что Чон реагирует совершенно неожиданно: прикрывает глаза и так нагло облизывается, что у Юнги яйца сжимаются до размера зрачка.       — Значит я впервые от души наслажусь этим моментом? Всегда было интересно, как ты стонешь с пальцами в заднице, пока мой язык облизывает твой член.       Говорит так легко, словно это что-то будничное. Грязные слова резонируют, отдаваясь в барабанных перепонках грубым низким басом. Яйца во второй раз за вечер сжимаются и подкатывают к горлу.       Юнги почти скулит, краснея и вжимаясь в большое кресло.       — М-м-м, — тянет Хосок, замечая реакцию младшего. — у кого-то фетиш на пошлые разговоры? — Нависает сверху и смотрит в глаза, вынимая через них всю душу. — Тогда я буду комментировать каждое ощущение…       — Блядство… — срывается с губ. Юнги уже жалеет, что так отреагировал. Нужно было держаться, не показывать свою главную слабость, но его раскрыли, как обычно — слишком быстро.       — Раздевайся, котик. Сегодня я хочу увидеть тебя во всей красе, — шепчет Хосок, бегло целуя в мочку уха и быстро уходит в спальню, добавляя: — …я за смазкой и презервативами.

***

      Это длится уже сорок семь минут. Юнги засёк время. Пальцы снова безошибочно попадают по твёрдой железе, массируют, давят, заставляют выгибаться и стонать, пока губы смыкаются вокруг члена, яростно втягивая щёки. Всего пара движений. Жалкие пять секунд и всякая стимуляция прекращается.       — Ты сводишь с ума, когда весь дрожишь. Так и хочется, чтобы это длилось бесконечно, — говорит Хосок, принимаясь разминать затекшие в напряжении бёдра, поднимаясь к мошонке и дальше к гладкому лобку.       Из охрипшего горла вырывается скулёж, а слишком чувствительное тело подрагивает. Руки Хосока нежно поглаживают впалый живот, тянутся к соскам, шее. Кажется они везде и их больше чем две. Слишком остро, до ебучих галлюцинаций и сбитого напрочь дыхания. Жарко, до сухости во рту и скопившейся в горле слюны.       Пальцы снова погружаются в немного распухший анус, Юнги чувствует, что на грани, потому из уретры безбожно течёт прозрачный предэякулят, а слишком чувствительная головка подрагивает, изнывая.       — Ты хочешь кончить? — спрашивает Хосок, но ответа не дожидается, давит на железу, массируя вздрагивающий живот другой рукой и слизывает тонкую струйку смазки с члена Юнги.       Этого хватает, чтобы излиться фонтаном. Взорваться и вымученно, из последних сил простонать на выдохе:       — Сука…       Спермы так много, что она толчками выплёскивается наружу, словно раскалённая магма, стекает по члену, спускаясь на пах и к бёдрам, щекотит изнутри уретру. Юнги впервые такое чувствует.       Он смотрит на себя, переводит отупелый взгляд на Хосока и видит, как восхищенно тот наблюдает, облизывается и собирает остатки густой жидкости прямо с головки, пуская по ней разряды тока.       — Что. Это. Было? — отдышавшись, спрашивает Юнги, обтирая себя салфетками.       — Всего лишь прелюдия. Так может быть, Юнги. Представь себе, я тоже получаю удовольствие, когда вижу тебя в таком состоянии.       Юнги облажался, наивно полагая, что Хосок предпочитает быстрый секс. Ему тоже важно удовольствие партнёра и это приятно греет душу. Он ошарашенно смотрит, хлопая влажными от слёз ресницами. Если так будет каждый чёртов раз, то он согласен быть пассивом на всю оставшуюся жизнь.       — Идём. Нужно смыть всё это, — Хосок берет Юнги за руку и ведёт его в душ. —… а после я продолжу доказывать, как сильно тебе повезло с парнем…       Юнги нечего добавить, потому что и правда повезло…