Хорошее (пока ещё) место

Номер гостиницы не мог похвастаться особым комфортом и уютом, но сейчас Рексу Бёрду до этого не было никакого дела. Его ужин оставался нетронутым, и даже бутылка превосходного портвейна была полной. Он то принимался ходить из угла в угол, то падал в глубокое кресло и принимался грызть ногти, то замирал у окна и невидящим взором смотрел на улицу. Пропотевшая рубашка противно липа к спине под жилетом, но он не замечал и этого, как и полный тёплой воды кувшин на трюмо в углу комнаты. Обещание забрать Ральфа стало казаться необдуманным и скоропалительным сразу же, как он покинул домик сестёр Риверс и сел в разболтанную коляску. А нужны ли ему такие хлопоты? Конечно, сам Ральф не беспомощный разбитый параличом старик, неспособный поднести ко рту ложку. Но слепота! Сам вид Ральфа не вызвал в нём отвращения, он был просто неприятно поражён и совсем немного разочарован, но первое чувство радости захлестнуло его как приливная волна. И даже сейчас осознание того, что Ральф от него всего в паре миль, заставляло его сердце радостно кувыркаться в груди.       — Нужно ли распаковывать вещи, сэр? — в комнату после стука вошёл камердинер.       — Не знаю, не знаю, Томас, — Рекс Бёрд снова заметался по комнате. — Как думаете, что мне делать? Может быть, мне стоит уехать без всяких объяснений? Я, конечно, опрометчиво пообещал, что заберу и буду лечить его. Но не думаю, что он всерьёз поверил в это, как вы считаете, Томас? Томас слушал, чуть склонив голову, спокойный и невозмутимый. Он уже узнал о всём происшедшим на острове, побеседовав с кухонной прислугой, был в курсе состояния мистера Блэкфёрста и семьи Риверс.       — Думаю, в этот раз вам стоит сдержать своё слово, сэр.       — Но почему? — воскликнул Бёрд. Он не часто, но все же советовался со своим камердинером, который был с ним с самого его детства. И не чурался выслушать его мнение. — Что если я оставлю достаточно денег на его уход, пожертвую немного на храм?       — Простите, сэр, но вынужден сказать прямо. Вы знаете мою безграничную преданность вам. Мистер Блэкфёрст единственный, кто в состоянии утихомирить ваш дурной нрав и родовой гонор. Ради него вы тоже совершали безумства, но это были безумства искренней любви, а не жестокие выходки — результат подначек безнравственных дружков и продиктованные скукой.       — Он слеп, обезображен ожогами, и его рука лишилась пары пальцев!       — Но разве это не тот человек, ради которого вы перевернули полмира в поисках? Разве отсутствие пальцев и зрения изменили его суть?       — Идите, Томас, — Рекс Бёрд махнул рукой. — И заберите поднос, я не голоден. Камердинер зажёг свечу на столе, поправил тарелки, чтобы они не соскользнули, чуть помедлили, но всё же поставил на поднос и бутылку вина. Уже у самой двери он остановился и сказал:       — Вы сделаете большую ошибку, сэр, если опять сбежите и, боюсь, другой возможности вернуться у вас не будет. Вашу почту я положил на бюро. На следующий день к дому сестёр Риверс Рекс Бёрд трясся всё в той же рассохшейся коляске и пытался разговорить молчаливого возничего, но тот на все вопросы либо кивал, либо смачно сплёвывал на обочину. Рекс хотел бы знать подробности случившегося пожара, так как всё, что выведал сам и с помощью Томаса ограничивалось охами и вздохами горничных и кухарок, а так же взыванием к милости господа. В дом Рекс заходить не стал, а сразу прошёл сад, справедливо рассудив, что в такой погожий денёк грех сидеть взаперти. Ральф был на том же месте.       — Доброе утро, — поздоровался Рекс. Он придвинул кресло так, чтобы не загораживать собой солнце.       — Пришли сообщить мне о своём отъезде? — хмуро спросил Ральф. — Не стоило беспокоиться. Я достаточно хорошо знаю вас, чтобы понять, что сказанные вчера слова были минутным порывом, и вы о них пожалели тут же, как вышли вон.       — Не думал, что я для вас такая открытая книга, — Рекс улыбнулся. С самого утра у него было прекрасное настроение и глупые попытки Ральфа уколоть, его совершенно не трогали. Главное, чтобы сюда не явился никто из сестричек Джона скандалить и выгонять его.        — Я приехал попрощаться, вечером я уезжаю в Англию.       — Счастливого пути, — Ральф ни вздохом, ни голосом не выказал своего огорчения или радости. Как сидел, так и сидел, подперев голову рукой.       — Но я оставляю с вами Томаса, — Рекс сделал паузу, чтобы сказанное дошло до Ральфа и тот перестал изображать деревянного болвана и проявил хоть какой-то интерес.       — Зачем?       — Он позаботиться о вас и приведёт в надлежащий вид. Честно сказать, Ральф, вы заросли, как сущий леший. Вас надлежит подстричь, помыть и хорошенько выбрить, сменить этот сиротский гардероб. Чтобы джентльмену моего положения было не стыдно появиться с вами в обществе.       — В каком обществе? — переспросил Ральф. Голос его звучал глухо, но всё же Рекс уловил в нём нотки интереса и любопытства.       — Не могу пообещать вам приём у Её Величества, но готов биться об заклад, что вся наша округа …ширском графстве будет рада вновь увидеть вас. Миссис Фэйрфакс не простит меня, если я привезу вас в таком виде и заклюёт упрёками. А мисс Китти замучает вас расспросами о птицах этого райского уголка. Вы делали орнитологические наблюдения?       — Ничего не понимаю, — пробормотал Ральф, и Рекс кивнул сам себе. Ему удалось разбить ледяной панцирь безразличия.       — Да, за время вашего отсутствия произошли некоторые события, о которых, думаю, вам будет небезынтересно узнать. Чарльз Лин женился на Бланш Ингрэм.       — Чарльз Лин? Но он же, — начал и сам себя перебил Ральф. — Как такое могло случиться?       — Да-да, я тоже помню его страх и ужас перед семейством Ингрэм, — засмеялся Рекс, он был доволен, какой эффект произвели его слова. — После нашего злополучного венчания мисс Ингрэм нашла утешение в лице Чарльза и, выждав необходимый для приличия срок, они сыграли свадьбу. Репутация Бланш спасена, и пускай матушка Чарльза не слишком счастлива такой роднёй, но зато её сын теперь отлучён от карточного стола и выпивки. Они не стали устраивать пышного празднества и, конечно, обошли приглашением мою персону. Но я не в обиде. А потом мистер и миссис Лин укатили в Индию охотиться на тигров и слонов. Кровожадность Бланш меня всегда пугала, а в Чарльзе она нашла такого же любителя охоты и скачек. А Мэри Ингрэм решила уйти в монастырь. Эта девица скучна и пресна, как святая облатка.       — К чему вы мне это рассказываете? — Ральфу было интересно слушать про судьбы людей, с которыми он провел много времени и в присутствии которых пережил целую бурю эмоций. И в тоже время он понимал, как он бесконечно далёк от этого тесного аристократического мирка.       — К тому, что произошло событие, которое частично восстановит моё имя и вернёт былое расположение соседей. В конце концов такого качества виски, которое мне присылают из Шотландии, нет ни у кого в округе. От возможности пропустить стаканчик не откажется ни гордый полковник Ингрэм, ни пресный и унылый мистер Смоуки, будь я хоть трижды содомитом.       — О чём вы?       — Вчера пришло письмо из Кроуфилд-холла, теперь я вдовец, Ральф. А значит, совершенно свободен. Я еду домой, чтобы утрясти дела с похоронами и наследством Берты. Возможно, Рэд в Лондоне, и тогда всё решится быстрее. Мне придётся плыть грузовым судном, я не могу ждать, а вы на следующей неделе сможете отправиться со всем комфортом. Ральф потрясённо молчал, он уже и подзабыл каким решительным и напористым может быть Рекс Бёрд, когда ему нужно добиться чего-либо. И, честно говоря, раньше эта напористость в основном касалась любовных игр, а каков Бёрд в повседневных делах, он не знал.       — Я наведу справки, кто из врачей компетентен в области зрения, и мы непременно съездим к нему, либо я оплачу визит доктора в Кроуфилд.       — А вы не хотите спросить меня, мистер Бёрд, согласен ли я на отъезд и всё остальное?       — Не хочу, Ральф. И знаете почему? Я знаю, на что вы точно не согласны: провести остаток жизни безвольным чурбаном, над которым будут квохтать и кем будут помыкать эти две курицы. Так же вы, конечно, понимаете, что вы ужасная обуза для них. Вы не приносите в дом и пени.       — Я могу преподавать.       — Неужели? — Рекс вздернул бровь. Он не собирается щадить гордость этого упрямца и пучок хорошеньких розг тоже не помешает, чтобы выдернуть Ральфа из жалости к себе и высечь из него глупое чувство долга. — Может быть, вы готовы ещё и жениться из чувства благодарности и наделать детишек, чтобы растить их в полной нищете? Уверен, что малыш Джонни выскреб семейную кубышку до донышка, собираясь в свою святую миссию.       — Я знаю, какую роль вы сыграли в обнищании этой семьи.       — Ладно, проклятый вы осёл! Давайте говорить прямо. Я виноват перед ними, но не более, чем их отец, дневавший и ночевавший за столиком для пикета! Вы же собираетесь принести на алтарь жертвенности то, чем не обладаете!       — Вы растоптали, унизили юношу своим пренебрежением! — Ральф возражал горячо и, забывшись, уже не следил за тем, чтобы прятать увечную руку.       — Да что вы понимаете! Растоптал и унизил! Сейчас не время и не место обсуждать эту историю, но потом я обязательно расскажу вам о ней. Они замолчали оба, каждый недовольный друг другом. Рекс оглянулся, надеясь, что никто из сестер Риверс не подслушивает их, он специально выбрал время так, чтобы они все были в школе.       — Я готов дать каждой по три тысячи фунтов, в искупление своей косвенной вины.       — Они не примут от вас и фартинга, — уже без прежней горячности ответил Ральф. Он смотрел прямо на Рекса, стараясь рассмотреть черты лица, но видел только дрожащий силуэт.       — Примут, если вы убедите их в этом. Пожар не повлиял на ваше красноречие? Но деньги я дам только при условии, что вы возвращаетесь в Кроуфилд-холл. Каждый день ваших сомнений и колебаний уменьшает предложенную мной сумму на сто фунтов.       — Вы мне противны, Рекс Бёрд, — Ральф наклонился вперёд, желая плюнуть эти слова в лицо гнусному манипулятору и шантажисту, и чтобы тот поближе разглядел его шрамы и ожоги.       — Мне это совершенно безразлично, — прогнусавил Рекс, он даже не дёрнулся, чтобы отстраниться. — Я всегда получаю желаемое. Итак, ваше решение?