Хорошее (пока ещё) место

Упасть на пол мисс Ингрэм не дал Чарльз Лин, подхватив обмякшее тело девушки. Она довольно быстро пришла в себя, но видимо обморок совершенно лишил её сил, и больше Бланш не протестовала.       — Свадьбы не будет, — хриплым голосом прокаркал Рекс Бёрд. — Расходитесь, дамы и господа. И примите мои извинения, что заставил вас участвовать в этом фарсе.       — Но подождите, — вмешался священник. — Нужно же во всем разобраться. Скажите, — обратился он к мистеру Мейсону, — та особа, которую вы назвали женой мистера Бёрда, где она и что с ней, она жива? Рэд Мейсон теребил в руках цилиндрах, щёки его подрагивали, будто он вот-вот заплачет. Никто, конечно, не спешил покинуть церковь, все хотели знать продолжение этой истории. Ральф взглянул на миссис Фэйрфакс, та сидела очень прямо, не сводя глаз с распятия, и только губы её шептали молитву.       — К дьяволу, Рэд! — выкрикнул Рекс Бёрд. — Ты же приехал в такую даль, чтобы разоблачить меня, а теперь молчишь, как монашка у причастия. Ну же, смелее!       — Я прошу не забывать вас, сэр, что вы в доме божьем, — мягко укорил мистер Вуд.       — Она живёт в Кроуфилд-холле, — наконец выдавил из себя Рэд Мейсон. — Я видел её в апреле, она была жива. Я её брат. В церкви поднялся такой шум, что священнику пришлось постучать библией о кафедру, призывая к порядку. Ральф обратил внимание, что не все в крестьянской среде так уж поражены этой новостью. Ли, Лэри, сидящий у самого выхода, и ещё несколько человек хранили непроницаемое выражение лица. Сам Ральф ощущал себя удивительно спокойно, только ладонь, которую так и не выпустил из руки Рекс пульсировала болью. Но и она будто существовала отдельно от тела, где-то в стороне, на периферии.       — В Кроуфилд-холле? — удивился священник. — Не может быть. Я давно живу здесь и никогда не слышал о хозяйке.       — Ещё бы! — со злостью воскликнул Рекс. — Я сделал всё, чтобы никто не слышал и не знал о ней. Закройте библию, Вуд, венчания не будет.       — Я хочу её видеть, — внезапно сказала мисс Ингрэм, все будто и забыли о ней, а она так и осталась в объятиях Чарльза Лина, который не спешил разжимать руки.       — Вы имеете на это право, сударыня, — Рекс отвесил чопорный поклон. — Полковник, миссис Ингрэм, Бланш, Вуд приглашаю вас познакомиться с моей законной супругой Бертой Мейсон — пациенткой Грейс Пул. Вы сказали, что никогда не слышали ни о какой хозяйке Кроуфилд-холла, но наверняка до вас доходили сплетни о загадочной сумасшедшей, что содержится в доме под замком. Кто-то наверняка называл её моей сестрой, кто-то любовницей, но нет. Эта прелестница моя жена. Прошу, господа, за мной. Всё ещё продолжая держать Ральфа за руку, Рекс Бёрд широким шагом вышел из церкви и сел в разукрашенную коляску, которая ожидала у входа новобрачных. За собой он втащил и Ральфа, мисс Ингрэм и Чарльз Лин сели вместе с ними. У входа в дом ждала прислуга, что не поехала на венчание, накрывая столы. Они с улыбками встречали коляску, собираясь поздравить молодых.       — Уходите все! — крикнул Рекс. — Мне не нужны ваши поздравления, они опоздали на девять лет! Он поспешил дальше, жестом приглашая следовать за ним. Ральф шёл, уже зная, куда они идут — в ту комнату, где полгода назад истекающий кровью мистер Мейсон провёл ночь. Следом за ними шло семейство Ингрэм, священник и Чарльз, ведущий под руку несостоявшуюся невесту. Они прошли второй этаж, поднялись на третий, мистер Бёрд своим ключом открыл низенькую дверь, и они вошли в оббитую гобеленами комнату с большой кроватью и резным шкафом.       — Узнаешь, Мейсон? — Рекс обернулся. — Здесь она искусала тебя и хватила ножом. Он отдернул гобелен на стене, под ним оказалась ещё одна дверь. Её он также открыл своим ключом. Пригнувшись, они все вошли внутрь. Это была тоже просторная комната, но без окон, в камине, окруженном крепкой высокой решеткой, горел огонь, с потолка свешивалась зажжённая лампа. У огня стояла Грейс Пул и что-то помешивала кастрюльке. В дальнем углу комнаты какое-то существо бегало на четвереньках взад и вперёд. Оно рычало, фыркало, бормотало и сначала было трудно разобрать, кто это? Оно было одето в женское платье, масса рыжих седеющих волос, подобно гриве укрывала лицо.       — Здравствуйте, Грейс, — сказал мистер Бёрд. — Как вы и как сегодня наша больная?       — Ничего, сэр, благодарю вас, — Грейс Пул аккуратно переставила варево на решетку. — Беспокойна, но спасибо, что не бесится. Неистовый вопль опроверг её слова. Существо в женском платье поднялось на ноги и выпрямилось во весь рост.       — О, сэр, она увидела вас! — воскликнула Грейс. — Лучше вам уйти. Женщина откинула волосы с одутловатого багрового лица и теперь переводила взгляд то на Бланш Ингрэм, то на Ральфа, будто сравнивала или не могла что-то уразуметь.       — Лучше нам уйти, — прошептал Мейсон.       — Ступай к дьяволу!       — Берегись! — хором крикнули Чарльз и мисс Мери Ингрэм. Сумасшедшая, сделав внезапный прыжок, вцепилась руками в горло Ральфу и впилась ему в щёку, утробно урча и завывая. Все присутствующие с криками бросились в стороны, в комнате остались только Бланш, застывшая прекрасным изваянием, Чарльз, священник и Рекс Бёрд. Грейс ухватила свою пациентку за волосы, стараясь оттащить, а Рекс с натугой заломил бесноватой руки, вынуждая отступить. Грейс тут же достала веревку, и вдвоём они быстро скрутили её и привязали к столу. Всё это происходило под безумные вопли сумасшедшей и её судорожные попытки вырваться. Остальные не проронили и слова, поражённые зрелищем. Бланш Ингрэм расширенными глазами смотрела на происходящее и, казалось, даже не дышала.       — Вот моя жена, господа. Мисс Ингрэм, простите меня, если сможете. А теперь прочь все отсюда, я должен запереть моё сокровище. Ральф не помнил, как спустился с третьего этажа к себе в комнату, следовало обработать рану. Сумасшедшая не успела прокусить ему щеку, но цепкие пальцы с обломанными ногтями содрали ему кожу на виске. Сантиметр правее — остался бы без глаза. Сколько времени он простоял в ступоре, Ральф не помнил, а потом, приняв решение, пошёл в учебный класс. За окнами уже потемнело. Значит, дело к вечеру, впрочем, темнеет осенью рано. Он собрал свои книги, альбомы и атласы, теперь следовало подняться опять к себе, снять наряд шафера, облачиться в привычное грубое сукно бедного гувернёра и покинуть Кроуфилд навсегда. Ещё вчера эта мысль приводила его в отчаяние, сегодня он не чувствовал ничего кроме усталой растерянности. Та выдумка, в которую его втянул Рекс Бёрд, по сути своей была не более чем нахальной выходкой, которую (при разоблачении) несомненно простят родовитому хозяину. А вот вступить в брак будучи женатым? Это уже не весёлая шалость, это по меньшей наигнуснейшая подлость. Что стало бы с мисс Бланш, если бы правда вскрылась уже после венчания, спустя месяц, год, несколько лет? Несмываемый позор, всеобщая брезгливость, унижающая жалость, положение сродни прокажённой — вот что ждёт ни в чём не повинную девушку. А сам же Рекс Бёрд пусть и был бы порицаем обществом, но всё останется завидным женихом. Просто нужно было овдоветь, что рано или поздно случится.       — Поешьте, мистер Ральф, — в класс заглянула Ли, она принесла поднос с нетронутыми яствами и бутылку вина. — Миссис Фэйрфакс заперлась у себя, а мистер Бёрд так и не спустился сверху. Не уезжайте, сэр, останьтесь, вы очень здесь нужны.       — Вы знали, Ли? Знали о той женщине наверху? Служанка отвела взгляд, занялась сервировкой, затягивая с ответом.       — Вся прислуга в доме знает и кое-кто в деревне, но вот что я вам скажу, сэр. Мистер Рекс заслуживает счастья как никто другой! И никто из нас не посмел бы и в мыслях его осудить за стремление быть счастливым так, как доступно ему.       — Спасибо, Ли, — мистер Бёрд стоял в дверном проёме. — Дальше я сам. Женщина тихонько вышла и прикрыла дверь. Ральф сел за парту, за которой занимался Максим. От запаха еды мутило, и он отодвинул принесённое блюдо в сторону.       — Позвольте мне объясниться, — Рекс Бёрд отошёл к окну и теперь всматривался в темноту. Видел ли он там что-нибудь, единственная свеча света давала слишком мало. — Налейте себе вина, мой рассказ требуется чем-нибудь запить иначе он слишком горек. Ральф послушно взял бутылку и плеснул себе в бокал, не потому что хотел пить, а чтобы не противоречить и не вступать в спор. Он выслушает, конечно, мистера Бёрда, всё же он пока ещё нанятый им работник.       — Вести о моих похождениях в Париже дошли до ушей отца, и он прислал мне письмо. Холодное и жестокое, в нём мой родитель предоставлял мне выбор: убраться на край света или остаться без средств к существованию. Я, как вы понимаете, выбрал первое. Рекс Бёрд откинул фалды сюртука, сунул руки в карманы брюк и принялся шагать по классной комнате, в ходьбе изливая своё волнение.       — Спустя какое-то время я осел на Ямайке. Меня туда заманил Рэд Мейсон, — это имя мистер Рекс выплюнул, как попавшую в рот грязь. — Мы познакомились с ним в Каире в одном из борделей, куда я пришёл прикупить волоокого мальчика, а Рэд понаблюдать за любовной игрой других. Он соблазнил меня рассказами о роме и о свободных нравах на острове. Горячие креолы, чернокожие девушки и юноши, у которых желание плотских радостей заложена в крови в момент зачатия. Никаких запретов, любовный рай для того, кто ищет, чем потешить свою плоть. Не забывайте, что я тогда был очень юн и глуп.       — Остров оправдал ваши ожидания? — спросил Ральф, чтобы подтолкнуть замолчавшего рассказчика.       — О да! — воскликнул Рекс Бёрд. — Свобода нравов, конечно, не в том высшем обществе, но почти везде. Некоторые белые плантаторы были женаты на креолках или имели их в любовницах. Там на многое смотрели сквозь пальцы, даже на то, если кому-нибудь из мужчин приходила в голову блажь покрасоваться в женском наряде на балу. Я жил, я дышал, я наслаждался и удовольствия сыпались на меня без остановки. Мейсон приводил мне самые роскошные экземпляры юношей. Он готов был оплатить все самые смелые мои фантазии. Это было отвратительно, Ральф, ведь почти всё местное население там в рабстве, никто просто не смел перечить хозяевам, чтобы не встать к позорному столбу под плети. Но меня это не волновало тогда. Ральф всё же отпил вина и налил второй бокал, но мистер Бёрд этого не заметил, погружённый в воспоминания.       — Собственной вседозволенностью и покорностью своих пассий я пресытился довольно быстро, но всерьёз подумывал, чтобы остаться там навсегда. Меня хорошо приняли в обществе и, если бы не климат, в целом, мне там нравилось. Но тут меня догнало ещё одно письмо, на этот раз от брата, который сообщал, что отец болен и, если я хочу получить хоть что-то, мне следует поспешить и явиться перед отцовские очи с женой и свидетельством о браке. Стать нищим я был совершенно не готов. И тут Рэд предложил свою сестру — Берту. За всё время я видел её буквально несколько раз на приёмах и вечерних раутах. В это сложно поверить, но тогда она была очень красива. Молочно-белая кожа неиспорченная веснушками, огненные волосы, тёмные глаза, загадочная молчаливость и улыбка на алых губах. Она всегда была в сопровождении своей дуэньи, и меня никогда не подпускали к ней близко, поговорить или потанцевать. Да я вообще не интересовался ими, а то бы узнал, что все в их роду по женской линии сумасшедшие маньяки. Три поколения идиотов! Я это узнал только после брака. А тогда Рэд предложил мне отличную сделку, как мне казалось. Он сказал, что его сестра немного дурочка, что её интересуют только котики и курочки, и она совершенно не терпит мужчин близ себя, кроме родственников. И ни о каких постельных утехах и речи быть не может, но она в состоянии изобразить примерную супругу перед моим отцом. И что лучше варианта с моими предпочтениями и не найти. Жена домоседка, хороша собой и с такими небольшими странностями, чтобы ей не докучали дамы света и прочие. Свеча почти догорела, и Ральф открыл ящик стола достал ещё две, зажёг и поставил на каминную полку. Ему хотелось дать больше света, рассеять мрак, лившийся из окон, и развеять безумие, сочившееся из произнесённых слов.       — Ха-ха, курочки, Ральф, и котики! Что это значит я узнал буквально на следующий день после нашего скоропалительного бракосочетания, когда услышал вопли прислуги, заставшей свою госпожу за тем, что она во дворе отрывала головы цыплятам и пила их кровь. Чтобы доставить её в Англию, мне пришлось держать её под морфином в надежде, что однажды она не вернётся из сонного дурмана. Но у Берты удивительно крепкое здоровье. Отца в живых я не застал, а Макс предложил мне такое содержание, что я вспылил, отказавшись от этих крох.       — И зачем вам действительно был нужен брак с Бланш Ингрэм? Объясните?       — Когда умер брат, я поместил сюда Берту, нашёл людей, беззаветно преданных мне, и возненавидел это место. А год назад, возвращаясь сюда, встретил вас и подумал, что может быть, можно всё искупить? Я выполню обещание брата, порадую посмертно отца, вступив в брак, примирив два семейства и приложу усилия, чтобы сделать наследника, спасу Ингрэмов от бедности и разорения, сохранив им родовое имение, дам хорошее образование Максиму. И неужели за эти все благодеяния мне не простится мой грех, мой изъян, которого я не желал и не просил? Разве не достоин я прощения? Разве не простится мне невинный обман, ради того, скольких я сделаю счастливыми?       — Вы осознанно собирались стать двоеженцем, — тихо проговорил Ральф.       — Двоеженец — мерзкое слово, да, я собирался им стать. — Рекс сморщил лицо, как от кислого. — Но я не мог ждать, Ральф. Берта сумасшедшая, но здорова и сильна, хитра и изворотлива. Это она тогда выкрала ключ у заснувшей Грейс Пул и чуть не спалила меня в собственной постели. Я собирался уехать сразу после свадьбы вместе с Бланш и вами, конечно. Все мои слова про место в Ирландии — очередной глупый розыгрыш. Простите меня!       — Вы слишком заигрались, сэр, забыв о том, что у "игрушек" есть свои чувства, желания и воля.       — Что вы собираетесь делать? Вы дали слово быть на моей стороне, чтобы не случилось, надеюсь, вы помните? В голос мистера Бёрда вернулись знакомые требовательные интонации аристократа.       — Я не собираюсь судить вас, но и остаться подле вас не могу. Ральф взял со стола свои книги и вышел из классной комнаты. Звон разбитого стекла настиг уже у лестницы, похоже, мистер Рекс в ярости рассадил кулаком окно.